Первый. Второй том

Жако был более всех напряжён. Виталий поставил его в конце цепочки за собой, а сам следил, чтобы кровопийцы не развлекались за счёт его внучки. Жако не на что было пожаловаться, он взрослый мужчина, сам вышел на борьбу с нечистью… вся его фигура выражала жалобу на то, что ему не дозволено взяться за нож.

Студенты старались не дёргаться. Ведьмы вытянулись цепочкой, напряжённые, как работающие механизмы, но кровососы находили ещё один источник веселья в их натянутых нервах. Более всех их вдохновлял Жако, воплощённый образ ведьмака, ещё и давший обет. Венька наоборот был привычен к нему, держал почти за своего. Пару раз ненароком избавил от розыгрышей своих подданных с клыками.

– Что с Алиной? – рискнула спросить я.

Венька повёл широкими плечами под тонкой футболкой.

– А что с ней может быть? – нахмурился братец.

– Не знаю. Ты так надолго её оставил, мне пришло в голову, что вдруг вы расстались…

– Нет, – успокоился Венька, поворачивая голову по ходу движения. – Я позвонил ей утром, когда нужно было громко разговаривать с братом, предупредил, что командировка будет длительной, и я не смогу с ней связываться.

– Ты же не любишь звонить.

– А что делать?

Действительно. Что делать, если надо. Знаем, что в отношении Веньки ни на что нельзя положиться, но ладно, запомним снова…

Производящий впечатление, хорошо сложенный мужчина облизал Жако длинным языком за правым ухом, ведьмак принялся яростно вытираться рукавом видавшей виды куртки.

Венька хмыкнул и без злости прикрикнул:

– Мишаня, хватит!

Но другим тринадцати ничего не сказал, и навязчивый флирт продолжился. Беспокойнее остальных были мужчины. Я их не различала, одинаково почти одетых и молниеносно двигающихся.

Студентов приколы в вампирском вкусе не веселили, хотя можно было ожидать, что что-то подобное с подтекстом в интим должно быть в их вкусе. Но, видимо, для магов развлечение было слишком острым, слишком опасным. Каждый радовался, что не привлёк внимания клыкастых весельчаков. Я не могла опекать ведьмака, это было бы неуместно, может быть, даже оскорбительно для него, но разочек-то ударить током можно? Ага, по языку должно быть несравненное ощущение…

Дымящаяся тень шарахнулась вправо, растворяясь в густом сумраке.

Крик всполошил неожиданностью, всех слишком занимали действия вампиров, мы забыли об Алцесте. А проклятие никогда не забывало о своём носителе. Мужчина промолчал, крикнула моя Жрица.

Алцест провалился до под мышек и молча пытался выкарабкаться, закинув руки назад, в беспомощное для большинства людей положение, которое не могло его вызволить, зато если дёрнут вниз, вполне вероятно сломать руку. Мы со Жрицами первыми побежали выручать. Я ударилась коленями о твёрдый вал, за который пытался вытащить себя маг… через меня, придавливая, снисходительно перегнулся Венька, сгрёб Алцеста одной рукой за ткань на животе и не очень аккуратно выдернул наружу. Ткань дотерпела только до поверхности. Треснуло громко. Алцест грохнулся, кисло переводя дух. Хорошо, что Венька не ждал благодарности, а то бы не получил.

Алцест в порванной куртке поджал ноги, посмотрев прямо в два поблёскивающих глаза на дне провала.

– Идите, гляньте, – сипло проговорил маг. – Вам повезло…

К кому он обращается стало понятно не сразу, но Ахра проявил догадку и заглянул наставнику через плечо. Алцест по-прежнему сидел в пыли и не спешил драпать, но Алцест и инстинкт самосохранения – это два парохода, которые иногда встречаются, но чаще плывут в противоположных направлениях…

– Глотка, – вытянув шею, сообщил старый ведьмак. Багряные глаза жёстко блеснули из щели век.

Алцест покосился на него и не стал произносить другого названия. Вокруг сгрудились студенты.

– Реликтовая тварь. Их никогда не было много, и количество не сыграло им на руку в гонке на выживание.

– Их не занимает выживание вида, – снисходительно прокомментировал в свою очередь Венька.

Алцест согласно кивнул:

– Голод превыше либидо. Тоже сказалось на количестве особей.

Я только теперь заметила, что Алцест сидит в одном ботинке. Тварь с интересом наблюдала за оставшимся. Значит, натуральная кожа.

В мою голову не было заложено разбираться в каждой божьей и тем более анти-божьей твари, я только в общих чертах видела большое бесформенное тело без конечностей. Границ этой туши я на самом деле не различала и могла только строить догадки о вероятной морфологии существа. Ощупывать его под землёй – брезговала. Зато мельком прочувствовала многочисленные ходы, разбегающиеся в корнях на несколько километров вокруг. Могла и раньше насторожиться, но не придала значения – чего только не бывает под землёй, могло быть ложе реки, пересохшей или сменившей русло, могли быть какие-нибудь ходы и катакомбы – тут же недалеко маги живут. В общем и целом – я адепт Земли и должна была всё выяснить гораздо раньше, чем Алцест провалился.

– Мы не можем его здесь оставить, – прямо заявил Виталий, рядом с которым уже стояли его ведьмачата.

Венька посмотрел сверху вниз, с интересом оценил позу. Голубовато-серые глаза смотрели с высокомерной насмешкой.

– Ты что ждёшь, что я буду тебе помогать? – он развернулся и не встречая сопротивления пересёк группу.

Я ожидала более острых противоречий. Однако… может, я не до конца отдавала себе отчёт в происходящем?

– Тоже ведь удача, что именно тебе надо было свалиться туда, а не нашим бравым «ловцам нечисти»…

Мне не ответили. Ведьмаки молчаливо разбирали вещи из своих запасов. Венька наоборот устраивался долго и качественно отдыхать. У сбитых с толку развесёлых рож был потребован обед и интересная история. Жако мог бы насладиться зрелищем, как беспомощно лаково-гламурные вампиры выпрашивали посуду, выискивали продукты и воду, растерянно пытались развлечь развалившегося на пригорке Повелителя… но ведьмаки были заняты, и как сухие профессионалы, всегда отдавали предпочтение работе, а не развлечению.

– Где одеяло? – вдруг поинтересовался Венька.

Мишаня чуть не обронил клыкастую челюсть.

Студенты стояли полукругом за спиной продолжающего сидеть на окаменелой насыпи Алцеста. Жако выложил ему из своей сумки запасной ботинок. Он был большего размера и не на ту ногу.

Алцест хмыкнул и посмеялся, разглядывая подачку от ведьмака, который на него толком не посмотрел при встрече. Оказывается, ведьмак очень даже внимательно наблюдал за знакомым, только не имел возможности сообщить, что рад его видеть. Маг посмеиваясь разглядывал своё «рад видеть», но потом хмыкнул с иной тональностью. Ведьмаки деловито вытаскивали из сумки тесаки с прямоугольными лезвиями. Алцест подкинул ботинок. Пространство точечно дёрнулось, тряхнулось зеркалом и выправилось. Под вытаращенными взглядами неопытных учеников маг обувал исправленный ботинок, отражённый и уменьшенный.

Тварь на дне ямы вытаращилась на него не хуже. Оказалось, у её глаз всё-таки есть белки.

Вампиры со скорченными рожицами теребили студентов на предмет одеяла, но те стояли с Алцестом, как приклеенные, и притворялись, что не понимают о чём речь. Котёл маги вампирам отдали, как и некоторый запас продуктов – жмотиться Повелителю? Себе дороже. Маловероятно, что это безнаказанное деяние. Но не дать собственное одеяло – совсем другое дело. У большинства оно было единственное, а ночью можно было замёрзнуть насмерть. Это Повелитель может преспокойно обойтись без одеяла.

Готовкой преимущественно занялись вампирши, неумело возясь с продуктами и ничего не пробуя. С женским благоразумием старались угодить. Венька наблюдал их из позиции лёжа. На его месте кто другой лежать бы не стал, поберёг бы спину и одежду. Венька надувал губы и хмурил брови, готовясь высказать своё недовольство.

– На, – я вытащила своё одеяло и протянула просиявшему Мишане.

Венькино лежбище быстро доусовершенствовали. Приспособление было хлипким, но братец счёл его достаточным. Я размышляла, как он на самом деле относится к тому, что ведьмаки собираются прикончить его тварь. Он не может врать, но иногда он пользовался прикрытием своей святой простоты – он сам не всегда понимал, как к чему-то относится, пока не срывался с катушек. Ведьмаки зачем-то стругали лесины.

Я сама не понимала, как отношусь к этому. С позиции сестры Веньки я сочувствовала ему и его подданным, что их можно без суда и следствия убить, уничтожить любым способом… но если говорить по сердцу – я смотрела на существо, а оно смотрело в ответ с ожиданием. Оно было до некоторой степени разумным, но даже это не заставляло испытывать толику сочувствия. Но и смотреть на убийство не хотелось.

Практиканты с наставником остались на месте, Жрицы, как и я, предпочли отойти в сторону. В нашем случае выбор был между готовящимися убить ведьмаками и мучающимися с супом вампирами.

Венька похлопал по одеялу рядом с собой. Я решила не заострять внимание на том, кто кого мог приглашать. Братец мог и сорваться. Вампирши с надеждой посмотрели на меня, но я развалилась на своём одеяле в равно выжидательной позиции со сцепленными на животе руками. Пускай считают, что я такой же сатрап и тиран.

Семь женщин неопределённого возраста в артистических позах, со скрещенными в тонких чулках лодыжками, задрапированные бархатом, шёлком и вуалями, сковывающими нормальную женскую пластику тела, беспомощно вспоминали времена, когда чувствовали вкусы еды. Они были одеты не по погоде, будто вышли в лес на фотосессию. Чёрные платья-футляры, с коротким запасом на шаг. Вот это платье, конечно, роскошное, бархатное, без единой пылинки-ворсинки, как безупречная гладь ночного озера…

Вампиры мужского пола были отправлены развлекать Повелителя, пока не готов обед. Наивные. Думают, что он освободит их от повинности, когда получит тарелку.

– Гумбольдт выставил дочь из дома за интрижку со смертным…

Прячущиеся под сенью дерев мужчины начинали уже не первую сплетню, но Венька по-коровьи морщил нос и только что не отмахивался хвостом от мух. Сплетни его не интересовали. С недавнего времени он стал считать себя ценителем классики.

Один из мужчин (Мишаня, самый приставучий и зубоскальный, называл его Вителлой) взялся пересказывать сказки тысячи и одной ночи.

– А мораль будет? – неожиданно перебил Венька, насторожившись на вступлении.

Высокий гибкий вампир с интеллигентным лицом и накрахмаленным воротничком безукоризненно чёрной сорочки наморщил гладкий нос.

– Мораль тоже будет, – кивнул он, тряхнув чёрной чёлкой.

Придётся постараться. Послушаешь парочку литературных фабул и уже неудивительно, почему маги арабской диаспоры такие специфические.

Грудь Веньки вздымалась вольготно и спокойно под уложенными сверху ладонями. Длинные ровные пальцы с безупречными ногтями, совсем без белых ободков. Будто только от маникюрши.

Венька заметил моё внимание, похлопал себя по груди:

– Ложись, поспи. Обед будто не скоро.

Я поспешила покачать головой… а потом подумала – а что собственно может произойти?

И улеглась на предложенное место. На развитой Венькиной груди было удобно, тепло, пахло чистотой и утренним костром. Размеренно билось уверенное сердце.

Когда я открыла глаз, ведьмаки топорищами забивали лесины в плотный суглинок. За прошедшие пару часов интерес студентов притупился, группа сплочённо перешла к устроенному Жрицами костру, только Алцест остался на месте, крутил в руках узловатый крючок, отлетевший у ведьмаков во время рубки. Плотницкие работы не прекратились, в них лишь наступил перерыв. Отходы производства отправились в ещё один костёр, большой, будто ведьмаки собирались зажарить бычка. Пламенем управляла Вита, вооружённая значительной извилистой веткой.

Венька не обращал на бурную деятельность внимания. Вителла с потухшим взглядом рассказывал сказку о носильщике, пресыщенную восточной словесной непотребщиной. Братец слушал. Иногда ему было достаточно мерно рокочущего голоса, тем более я спала у него на груди, убаюкивая сонным ровным дыханием.

Лесная практика перетекала в расслабленный туристический поход. Ну, так оно было для меня. Ведьмаки рубили, как проклятые. Вампиры с озабоченными выражениями тёрлись в межевой полосе, боясь упустить распоряжение своего господина. Студентов не на шутку напрягали вампиры, внешне приличные, однако по краешек наполненные потустороннестью и обещанием смерти, но усталость и голод способны сделать смертных равнодушными к чему угодно. Пирамида Маслоу, так сказать.

Ага, вот для Жриц ещё это размеренная прогулка. Агни с нераспознаваемой улыбкой наблюдала за действием, усевшись на земле и выставив назад руки для упора. Фулани и Аймара перебрасывались огненными костями. Моим девчонкам нравилось в треугольнике трёх кострищ.

– Где твоя дружина? – подумал о том же Венька.

– На гауптвахте.

Гладкая переносица напряглась, будто услышанное не понравилось. Не знаю, что его задело. Не вижу смысла придавать значение. Маг бы запомнил на всю жизнь, но это Венька, для которого нет других проблем, кроме его собственных.

Виталий гонял Жако, как прапорщик новобранца. С ведьмака успели сойти куртка, рубашка и семь потов. По малоизвестному общественности кодексу, давший обет должен был готовить себе сам, и когда был сделан необходимый перерыв, Жако развёл трясущимися от усталости руками ещё один костёр, куда более скромный, чем контролируемый Витой.

На мужчину было больно смотреть, пока он корячился с нехитрой посудой. Вид его приободрил вампиров. В лесу вновь поднялся полный жизнелюбия смех, где-то в кронах. Смех впервые обрёл сходство с гулким вороньим граем, и я заметила, что собираются быстрые лесные сумерки.

– Васса может соорудить нам что-то вроде дома на ночь? – озабоченно спрашивал у Алцеста щеголяющий забинтованной головой Ралло.

Проклятый равнодушно пожал плечами, будто ночёвка под открытым небом с вампирами трогала его в десятую очередь. Ралло стоило прямо осведомиться у меня, если он хотел какого-то эффекта.

Бурлило два котелка. Кушания выходили сомнительные. Жако наварил себе опять какой-то крупы и есть стал в состоянии супер-альденте, обжигаясь и сопя – не хотел задерживать старшего ведьмака и ведьму, перехвативших из общего котла. Там упражнялись в кулинарии предоставленные себе студенты. Надежды в основном были обращены на Каринку, без конца мешавшую рис с рыбной консервой. Воды выпарилось избыточно, масса загустела и, несмотря на внимание кухарки, приварилась к стенкам. Вот мы и узнали блюдо, которое, прижариваясь корочкой, вкуснее не становится. Тем не менее Венька сходил с тарелкой к студентам, а когда доел то, что задумывалось как суп, посетил даже молчаливого ведьмака. К тому времени крупа немного дошла и уже не хрустела на зубах.

Жако странно, с не до конца скрытым удивлением посмотрел на Повелителя нечисти, против которой вышел в путь, на его невозмутимую трапезу. Пытался понять мораль? Сложно понять то, чего нет. Было бы логичней, если бы Венька протестовал против убийства своего существа, но, как он сказал, с чего мы вообще взяли, что его должно беспокоить процветание всего рода, а не только своё?

От безделья я слонялась по лагерю. Он теперь был большим, много поросли потоптали и примяли. Помогать ведьмакам? Нет, не собиралась. С чего вообще я должна помогать убивать? Приходилось им туго, но сочувствовать было трудно, не они были бедными загнанными овечками… Никто не был бедным и загнанным, про тварь сложно было так думать…

Маг проступил за плечом. Я его почувствовала, уже потом по традиции сухие губы коснулись левого виска.

– Правильно, – почти прошептал брат, – глотка стала такой за несколько сотен лет. Иногда она ждёт добычу сотни дней, но такой здоровой становится не от ожидания.

– У вас у обоих найдётся что сказать на это, – заметила я.

– Венька не будет отрицать, что я сказал, как есть, – его губы сложились в улыбку. Весело ему не было. – Отойдём от ямы. Глотка не должна меня почуять.

– Почему?

– Сорвётся с места раньше времени, все труды насмарку.

При появлении Мага сложился второй раболепный кружок. Воистину в лесу этой весной творились странные вещи. Тимур не стал освещать небольшое магическое общество с близкого расстояния, то есть, не сел со студентишками у походного костра, как простой свойский парень. С ним явилась Ирена, и эта всячески подчёркивала своё избранное положение при нём, сторонясь всех. Понятно, что упражнения остальных ведьм её не заинтересовали. Можно было подумать, что Ирена, присоединившись, могла бы помочь, разделить с сородичами хлопоты, и тем самым сократить их по времени. Но я так не думала. Я не думала, что Ирена способна приносить практическую пользу, что она может следить за костром или что-то в этом роде.

Венька радостно повис на Тимуре, будто месяц не видел, и получил сумку с гостинцами. Тортик с высокими белыми пиками крема вызвал восторг Веньки, зависть у студентов, недоумение у Виты и слюну у меня. Но брат имел понимание позаботиться обо всех. Отобрать пакет у Веньки не представлялось возможным. На этот случай Маг приготовил про запас второй. Колбаса в нём была категорией пониже, хлеб посуше, пики у торта поменьше – Венька ревниво смотрел, и инспекция должна была закончиться в его пользу.

Пока большинство были заняты, набивая щёки походными дефицитами, ведьмы продолжали свой труд. Жако рубил лес, потом с Виталием расщипывал топором на трёх- или четырёхметровые лесины. Заострёнными концами лесины каким-то образом загонялись на полную длину в землю. Да. Я, наверное, могла серьёзно облегчить их задачу. Вита жгла остатки мужского ремесла до багровых углей, которые как-то по-своему, по-ведьмовски консервировала и сдвигалась, чтобы нажечь ещё.

Хлеб подпекался – или сгорал – на костре. На поджаренные куски укладывалась тонко нарезанная колбаса. Я получила свой кусок торта с общего стола… но глянула на нежравшего с утра Алцеста и отдала ему свою миску с бутербродами и десертом вместе с мытой ложкой. Таких мытых ложек на отряд было совсем не много. Мужчина равнодушно стал есть, болтая ногами над головой пялящейся на него твари. Он будто и не собирался сходить с места, будто достиг цели и всё время, что ноги безудержно несли его в лес, только и думал о том, чтобы пялиться глаза в глаза на бесформенную подземную тушу.

– Васса, – мне улыбался Венька, предлагая единственной долю своего гостинца. Без сомнений он мог сточить столько же, сколько получила группа из двадцати человек, но он получил больше. И будь там в три раза больше, объём его смутить не мог. Играл в заботливого старшего брата, пока другой брат таковым был.

Я посмотрела на Мага, встретила его спокойные глаза. Пошла за Венькой. Моё одеяло теперь попрало ещё и седалище Ирены. Думаю, я его кому-нибудь потом подарю, с оговоркой использовать грязно и цинично, как это было сегодня, как это было сейчас. Ведьма мной откровенно пренебрегала. Ещё бы она была кем-то, чтобы её отношение могло что-то значить.

– Как они это делают? – бормотал Венька, просеивая носом долетающие от соседнего костра запахи. Костерок Жако не был потушен, сохраняемый за счёт того, что на него смотрела Фулани. Повелитель пристроился к нему, повторяя манипуляции студентов. Я села рядом, насадив выделенный кусок хлеба на прутик.

– Колбасу тоже? – поинтересовался Венька.

– Только жир побежит и дым поднимет, – покачала головой я.

– Зато запах усилится, – дёрнул плечом братец.

– Разве он для тебя ещё не сильный?

В ответ распахнулась подтверждающая улыбка. Не стоит полагать, что пока студенты успели сварганить бутерброды с дымком и распахать торт, Венька мялся без дела. Употребив половину колбасы, он просто задумался, зачем брат привёз хлеб.

До ноздрей долетел дым сигарет. Я дёрнулась, ожидая увидеть Прохора, хотя с чего бы…

В сгущающейся темноте курил вампир. Я начинала различать их лица. Он не участвовал в своеобразных розыгрышах. Бледный, как все они. Может, не с такими яркими на контрасте губами. На лице начинала проступать щетина. Он отвёл в сторону сигарету и приложился к серебристой фляжке. Удивляет, на сколько долгих глотков хватает этих крошечных ёмкостей…

– Иди отсюда! – погнал его Венька, сморщившись от дыма.

Вампир посмотрел, будто раздумывая над какой-то идеей, но через минуту растворился в темноте.

Тимур остался ночевать, что выбило из колеи Ирену.

– Ты умеешь переноситься, – напомнил ведьме Маг.

– Здесь нет никаких условий! – Ирена экспрессивно возмутилась, отступая от идеи уговаривать брата отбыть и переходя к мыслям о своём удобстве.

Если бы в отряде была палатка, Ирена бы её отжала. Вкалывающие ведьмаки бросили странную лесозаготовку и переквалифицировались в кочегаров, перепачканных сажей, взмыленных и полуодетых.

– Послушала бы главного, – отвлёкся Виталий.

При данных обстоятельствах тон был вполне миролюбивый.

– Не учи меня, старый козёл! – взвилась Ирена.

– Ты как со старшим! – искренне задохнулась Вита, чуть не выронив палку.

У Ирены были ласковости и для неё, но ведьма отчего-то молчала. Ведьма молчала, дёргая в воздухе наманикюренными руками. Ведьма молчала, хватая Мага за плечи и отчаянно глядя ему в глаза.

– Встретила ведьма ведьму… – присвистнул из темноты Мишаня и, довольный шуткой, зашёлся смехом, баламутя весь свой табор. Захлёбывающийся смех разошёлся по кронам, уходя в невидимое небо.

Ирена не услышала издёвки. Она с мольбой тянула когтистые руки к Тимуру, показывая на свой рот, потом обрамляя его лицо и обратно. Маг молча смотрел. Он ничего не говорил, и ей стоило сообразить, что кинуться на обидчицу при таком раскладе будет плохой идеей. Она не поняла.

Только что гладящие, заигрывающие с Тимуром руки хищнически выставили когти, чтобы располосовать соперницу. Жако столкнул Ирену со своего пути, как шавку. Он был занят на другом промежутке наземного ада, но вот вдруг решил пройтись, сделать петлю, чтобы толкнуть Ирену, чтоб из неё весь дух вышибло.

– Спокойно-спокойно, – придержал Виталий, выставив ладонь. – Уже наказана. Не тратьте силы, оба. Дело впереди.

Беззвучно рыдающая Ирена сгребла себя с земли. Бордовый костюм лыжницы в момент испачкался, потеряв весь свой вид. Ведьма посмотрела на Мага до предела обиженными глазами. И исчезла. К кому она может податься поплакаться? Наверное, к матери.

Если кто-то собирался спать, чаянья их были развеяны. Приготовления ведьм подходили к логическому завершению, и уставшие они не собирались останавливаться на отдых, хотя младших откровенно потряхивало. Ночью можно было не заметить, но я была внимательна. Виталий тоже видел, но всё равно трубил атаку.

Начали без шума. Подскочил с насыпи и оживился Алцест, не отобранные вовремя миска с ложкой полетели к чертям. Трое одновременно зачерпнули угли, кто чем мог, и потащили к провалу.

Последовавший звук был ни на что не похож. Венька повёл головой, словно бы испытывая сомнения. На него смотрел брат – по крайней мере, мне не приходится считать себя единственной преградой на пути Повелителя. Если ему что-то придёт в голову.

– Думаешь… – заговорил Маг, – они не справятся?

– Акр леса спахали, – провибрировал голосом недовольный братец.

– Старательный народ, – отметил Тимур, смотря Веньке в глаза и больше никуда.

Почти уснувшие студенты по знаку Алцеста стали грести угли личной посудой. Нашпигованная лесинами земля сотряслась, участок в десяток квадратных метров сначала немного просел, а потом капитально обвалился метра на три. Жако спрыгнул вниз. Алцест грохнулся не по своей воле.

Тимур вскочил, разрывая контакт глаз. Виталий подхватил едва не соскользнувшую Каринку. Следуя импульсу движения, вскочил Венька.

Когда я была у разлома, он шумно дышал за спиной. Жако лежал на дне навзничь, судорожно ходила голая грудь, тряслись занятые прямоугольными тесаками пережатые усилием кисти в вздувшихся венах. Алцест лежал менее удачно, но высота была небольшой, а подстил из свежегрохнувшейся земли мягким, ничего не сломал. Мягкотелая на вид тварь больше не смотрела никому в глаза. Огонь был противопоказан её слизистой шкуре, угли прожгли её чуть не насквозь во многих местах. Жако отрубил ей несколько деталей. Срезы выпустили обильное количество внутренней жидкости, едкой как кислота.

Виталий хмыкнул, глянув с обрыва:

– Поднимайся, парень.

Голос звучал одобрительно, даже гордо.

В Жако нашлись силы может быть через пять минут. Он перебрался через тушу, не бросив на неё лишнего взгляда, от края обрыва, уже закинув руки, опомнился и обернулся за Алцестом. Маг барахтался, пытаясь отряхнуться от забившейся во все щели и прорехи земли со смрадом дохлой нечисти. Запах стал распространяться почти сразу. Туша очень быстро портилась. Хороший индикатор того, что она больше никого не сожрёт.

Жако подсадил Алцеста наверх, почти с первой попытки выбрался сам, немного пришлось проползти на четвереньках, а потом даже самостоятельно встал. Так и не заметив, что Алцест пытался ответно подать руку.