Православные знакомства

голове повязан белый платочек, так, чтобы не было видно

волос, и длинная, до пят, черная юбка. В изгибах этой юбки, а точнее в потайном кармане и играла песенка про маму.

Леночка лихорадочно, с выпученными глазами копалась в

складках, пытаясь найти карман, но в панике ничего не получалось. К ней подбежал еще один дежурный, Лешка. Он

поступил в семинарию вместе с Леной, год назад. Невысо-кий, прыщавый, но при этом всегда аккуратно причесан-ный, в чистом кителе с белым воротничком, он был город-ским, на все выходные уезжал к маме.

– Иди на кухню, бегом, пока не услышали, – прошипел он и достаточно неприятно дернул Лену за руку. Та

ойкнула и скрылась за дверью. Отбежав на приличное расстояние, убедившись, что ее не слышно, девушка наконец

сумела достать телефон.

– Мам, ты совсем, что ли? У нас трапезная. Ты прям

на молитву позвонила. Хорошо отец Ермоген не услышал.

Да, все хорошо. Я завтра вечером приеду. Нет, Рома остается. Ему на послушания надо, да. Ну маа, мне некогда. Все, давай, позвоню. С праздником вас. Люблю тебя.

Леночка нажала кнопку отбоя и положила телефон назад в карман. На лбу выступили капли пота. Надо же было

так вляпаться!

– Так, Лена, – неожиданно раздался голос одного из

поваров, – ты чего тут прячешься? Бегидавай, разноси второе. Ты что, своих товарищей бросила? Бегом.

Леночка схватила поднос, поставила туда несколько

тарелок с пюре и говяжьей котлеткой и побежала разносить

по столам.

Семинаристы за столами располагались по курсам.

Самыми близкими к ректору сидел пятый курс, дальше четвертый, ближе к выходу первый курс и только за ним, чуть

поодаль, стояли два стола для регентского отделения – де-

вушки всегда сидели отдельно от молодых людей. Им Лена

и понесла тарелки. Лешка разносил порции семинаристам, а

третий дежурный, четверокурсник Иван, понес запеченно-го поросенка на стол ректору.

В центре зала стоял еще один семинарист, однокурсник

Романа Романовича, Лена даже не помнила его имени. Архимандрит Ермоген дал ему отмашку, и он высоким, чуть бле-ющим голосом провозгласил: «Житие святых первоверхов-ных апостолов Петра и Павла благослови прочести, честный

отче». Архимандрит благословил, и семинарист принялся

бубнить себе под нос житие. Семинаристы его не слушали, сам архимандрит принялся за интересную беседу с отцом

Никодимом, преподавателем Устава. Леночка разнесла второе и принялась разливать чай. Все шло своим чередом. Никто не заметил ее ляпа. Ну, кроме Лешки, который, пробегая

мимо, ухмыльнулся и покрутил пальцем у виска.

Спустя полчаса, когда все поели и разошлись, посуда

была загружена в посудомоечную машину и перемыта, а

столы начисто вытерты, пришел черед обедать и дежурным.

Иван, как самый старший, ушел сразу же по окончании тра-пезы. «Посуду без меня помойте там, – буркнул он. При

этом, оглядываясь, чтобы не заметили повара, положил

остатки поросенка со стола ректора к себе в пакет, – пошел

я. С праздником вас». Лешка накрыл стол только на двоих.

Они прочитали молитву и сели кушать.

– Ох, ну ты даешь, – усмехнулся Лешка, – как же ты

так! Телефон не выключила. Еще бы на богослужении забыла бы.

– Да я чуть со стыда не сгорела, – засмеялась девочка

в ответ, – представляешь, отец Ермоген услышал бы.

– Да уж! Было бы делов! А что у тебя за телефон?

– Айфон. Не знаю даже какой марки. Папа подарил, когда в семинарию поступала. А у тебя?

– У меня самсунг. Самсунг по-любому круче, знаю я

эти ваши айфоны. Американские они.

– Да какая разница… Главное же не телефон, а что в

душе, – парировала девочка.

– Это да, – кивнул Лешка. Ему явно не хотелось спорить. Он чуть помялся и наконец решился:– а давай телефонами обменяемся.

– Телефонами? Зачем?

– Ну… Не телефонами, номерами… – Лешка покраснел, – я перепутал.

– Я поняла о чем ты, – Лена улыбнулась, – я и спра-шиваю – зачем?

– Ну… там… ты вечером что делаешь? Может, сходи-ли куда бы?

– Я с Романом вечером, с братом.

– А… – протянул Лешка. Он был еще слишком молод

для этой компании, его не приглашали. – А то думал съезди-ли бы в город… В кино там… Может.

– Давай, записывай, – улыбнулась Лена. Лешка достал

телефон, быстро набрал номер девушки и сделал дозвон.

– Вот, и ты мой запиши.

– Хорошо. Может, и сходим когда. Приятного аппе-тита, – Леночка улыбнулась, встала, про себя прочитала молитву и убежала.

– И тебе, – пробормотал Лешка уже в совершенно пустой трапезной.

Вечером Леночка переоделась, сняла семинарскую

форму, надела яркий красный сарафан с желтыми цветами, распустила свои длинные, до лопаток, волосы, поправила

челку, надела новые сандалики, которые носила до этого

всего пару раз. И даже подкрасилась блеском для губ. Аккуратно, так, чтобы не выделялось, чтоб выглядело естественно, будто она просто облизала губы. Любая косметика среди

семинаристов не приветствовалась, хотя девчонки все равно тайком красились, особенно когда выбирались в город.

Приведя себя в порядок, покрутившись перед зеркалом, Леночка выскочила на улицу. Как раз вовремя, почти вся ком-пания уже собралась у семинарии.

Восемь человек – четверо молодых людей и четыре

девушки, включая Леночку. Роман Романович вел под руку

свою невесту, Юлю. Та поступала в семинарию вместе с Романом Романовичем, но так как на регентском отделении

обучение длилось всего три года, она уже в этом году закончила учебу, и после Петропавловского поста у молодых людей намечалась свадьба. Были еще две подруги Юли, Лера и

Валя, две одинокие, не очень симпатичные барышни. Еще

два друга Романа. Оба симпатичные, также, как и сам Роман

Романович, пели в хоре. Но Леночка их даже не замечала.

Главное, был Володя. В нарядной голубой рубашке с коротким рукавом, в джинсах и кедах, он выглядел очень стильно.

– Ну, Ленка, совсем красоткой стала! – пробасил он.

Выбрались, как обычно, в лес, неподалеку. Семинаристы там уже организовали определенное тайное место, на котором и собирались посиделки. Даже зимой, разница

лишь в том, что зимой приходилось пить чуть больше, чтобы согреться. Леночка бежала впереди остальных, рядом

с Романом Романовичем, который держал Юлю за ручку и

представляла себе, как Володя любуется ее сарафаном, как

следит за движением ткани. Настроение было чудесным. До

тех пор, пока не дошли до места. Неожиданно, когда рас-кладывали покрывало на земле и доставали снедь из паке-тов, Леночка заметила, как Володя коснулся руки Вали. Нет, решила девочка, показалось. Не может быть. Валя из всей

компании была самой страшненькой. Полная, неказистая, она никак не могла бы… Нет, Лена даже не хотела об этом

думать.

Молодые люди быстро разожгли костер, девушки на-резали колбасы и овощей. Володя достал специально под-готовленный штопор и привычным движением откупорил

бутылку вина. Хорошее грузинское вино. Все четверо семинаристов состояли в архиерейском хоре и петь богослужение на Петра и Павла ездили вместе с митрополитом в

один из храмов города, освященный в честь апостолов. После службы настоятель, как обычно, накрыл шикарный стол

для митрополита, а хор весь обед должен был петь любимые песни архиерея. Сначала духовные, тропарь праздника, величание, потом, по мере того, как митрополит пьянел, песни менялись на русские народные: «Эй, ухнем», «Ой, то не вечер», еще позже – на популярные советские песни

«Надежда, мой компас земной», «Как молоды мы были». И в

самом конце, если архиерей расходился, переходили совсем

к непотребным: Любэ «Ребята с нашего двора» и Михаила

Круга «Владимирский централ». Но на этот раз архиерей

куда-то торопился, трапеза закончилась быстро, на совет-ских песнях. И это было очень хорошо – после архиерея на

столе остались еда и вино, которое семинаристы быстро, пока не успел опомниться настоятель, попрятали в специально подготовленные пакеты и были таковы.

Именно это вино и открывал Володя. Он разлил девушкам в пластиковые стаканы и замер напротив Леночки:

– Ну, что, взрослая. Будешь?

– Буду, – согласилась Лена. Гулять так гулять. Володя

налил и ей. А затем разлил парням водку.

– Давайте, за праздник.

Они выпили, закусили. И тут Валя снова прикосну-лась к Володе. Но на этот раз совсем уж откровенно. При-коснулась и – о ужас – руку так и не убрала. Пили еще, потом еще, потом принялись петь. Потом пили еще. И Лена

пила вместе со всеми. Пила и мрачнела. Роман Романович

по мере опьянения все плотнее обнимал Юлю – сначала положил ей голову на оголенные коленки, потом стал хватать

ее за грудь, затем они отодвинулись чуть в сторону и принялись целоваться. Володя был поскромнее. Он не положил

голову, не целовался. Он просто сидел и общался. Рассказывал какие-то дурацкие истории, шутил. А Валя в ответ также по-дурацки смеялась. Смеялась и пила. Пила и держала

Володю за руку.

Наконец Лена не выдержала, встала и направилась по

тропинке из леса. Ее даже никто не окликнул. Настроение

было окончательно испорчено. Уже подходя к семинарии, Лена достала из сумочки телефон, хотела позвонить маме, и ее взгляд неожиданно упал на последний звонивший номер. Какой-то незнакомый. Кто это мог быть? Кто мог ей

звонить? Лена несколько секунд рассматривала телефон, а

затем набрала этот номер.

– Алло, кто это? – чуть заплетающимся языком спросила она.

– Э… Лен, ты чего? Это Лешка. Мы сегодня дежурили

с тобой. Ты ж сама мне номер свой дала.

Лена покраснела. Вот дура, правда. И забыла совсем.

Надо было выкручиваться.

– Да, я помню… А ты что делаешь? Ты дома уже?

– Не-а, в семинарии остался.

– О. Приходи… Приходи к регентскому. Пойдем по-гуляем.

– Да… Хорошо, сейчас. Соберусь только.

Лена положила трубку и села на скамейку. Зачем Лешку позвала? Он ей и не нравился никогда. «Хотя, – решила девушка, – раз я там не нужна, хоть погуляю с тем, кому

нужна. Ничего же страшного в этом нет. Просто погуляю».

Она растянулась на скамейке, вытянула ноги и стала любоваться закатом, ожидая молодого человека.

Глава 5. Кафе

В кафе Леночка чувствовала себя неуютно. Простень-кая деревенская девушка, в летнем сарафанчике, с двумя

идиотскими косичками, ни грамма косметики. Она явно не

вписывалась в общество этих красивых, аккуратных людей.

В целом городская мода Лене нравилась, она могла часами

наблюдать за девушками. Вот у этой цвет лака на ногтях

сочетается с туфлями. Даже то, что безымянный палец по-крашен в коричневый цвет, подчеркивает аналогичную по-лоску на туфельках. А вот у этой странная прическа. В волосы вплетены какие-то то ли травы, то ли проволоки. Это

удивительно. Сколько же времени девушке надо потратить, чтобы выглядеть вот так…

Но на этот раз даже любоваться девушками Лене было

неуютно, потому что те в ответ смотрели на нее. Оценивали

ее. А оценивать, надо отдать должное, было нечего. Леночка

утром иногда даже не пользовалась расческой. Быстро со-брав растрепанные волосы в конский хвост, спрятав их под

платочек, Леночка бежала в семинарский храм петь утреннюю молитву. В этот раз она, конечно, надела свое новое

платье, заплела волосы в две косички. Но по сравнению с

красавицами вокруг выглядела достаточно блекло. Еще этот

официант. Сразу же подскочил, как только она села за столик в дальнем углу.

– Что будете заказывать? Вам меню принести?

– Я… Я тут человека жду, – голос Лены чуть дрогнул. Ей показалось, что все кафе разом оглянулось на нее и

осуждающие посмотрело. «Ага, мол, пришла просто посидеть! Выгонять таких надо. А то, вдруг проходила мимо, поняла, что хочет в туалет, зайдет сейчас, сделает все свои дела

и убежит!» – Я пока ничего заказывать не буду. Подожду.

– Хорошо, конечно, я вам меню оставлю. Можете

пока полистать.

Лена кивнула и взяла яркий ламинированный альбом.

Заказывать она ничего не собиралась – денег у нее было

только что на проезд, родители высылали деньги не часто, но ради приличия меню открыла и принялась изучать.

Чай с лимоном. Чайник. Триста грамм. Сто пятьдесят

рублей. Ну, это еще терпимо. Тем более чайник можно за-казать на двоих, например. Эх, вот бы Лешка пригласил ее

в кафе. Он же городской, мама точно дает ему денег. Но он, похоже, не догадывался, что девушку стоит приглашать в

кафе, дарить подарки. На худой конец, цветы. Он вообще

не умел ухаживать. Ладно, чай. Страничка с кофе вызвала у

Лены приступ ужаса. Какие-то маленькие стаканчики с без-умными ценами. И названия. Капучино. Американо. Что, как, зачем? «Нет, – решила она, – если уж Лешка пригласит меня в кафе, пить буду только чай».

Страничка со сладким тоже не очень успокаивала.

Предмет непонятной формы и с идиотским названием кру-ассан. Лена специально еще раз прочитала. Что за название

такое? Что за курасан? Какая-то булочка с повидлом. А на-зывается так, будто с курицей. Очень странно. Зато оладушки со сметаной ей понравились. Оладушки она бы заказала.

Тем более утром на завтрак в семинарии была манная каша, которую Лена терпеть не могла. Лена выпила чай, съела два

кусочка хлеба с маслом, и теперь живот предательски урчал

при виде вкусняшек.

– Привет, – неожиданно сверху раздался голос сестры. Девушка аж подскочила на стуле от неожиданности.

– Привет! А я тут чуть пораньше пришла. Жду тебя,

– Леночка поднялась со стула и обняла старшую сестру.

Прошло три года с того момента, как Катя уехала из

дома. Три долгих года. Два года после отъезда Кати Лена ничего не знала о сестре. Дома строго-настрого было запреще-но говорить о беглянке. Леночка подслушивала разговоры

и допрашивала Романа Романовича, когда тот приезжал на

каникулы домой. Роман Романович тоже был немногосло-вен, но он все же признался, что с Катей видится, и делил-ся некоторыми новостями. «Мне кажется, – однажды даже

разоткровенничался он, – они с мамой созваниваются. Но

я не могу точно утверждать. Я даже думаю, мама тайком пе-ресылает ей деньги».

У Лены тоже были такие подозрения. Она несколько

раз заставала маму, когда та разговаривала по телефону шепотом, но, увидев, что вошла Леночка, быстро меняла тему

и начинала говорить громче. Однажды Леночка точно услышала, как мама обращается к кому-то по ту сторону телефона по имени Катя. «Кать, ты же понимаешь, ты же все понимаешь. Надо было что-то делать!» – пробормотала тогда

мама. Леночка точно услышала это имя. Но с той ли Катей

разговаривала мама, узнать доподлинно не было возможно-сти. А напрямую спросить Леночка не решалась.

Леночка узнала от Романа Романовича, что Катя первый год, как переехала, даже не пыталась поступить, бал-лы по ЕГЭ были слабые, а о платном отделении не было и

речи. Поэтому первый год Катя обживалась. Она работала

в каком-то сетевом магазине продавщицей. Сняла комнату на окраине города. Летом, первый год после побега, когда Роман Романович закончил первый курс, он рассказывал, что дела у Кати очень и очень плохи. Перезанимала

денег, опасалась даже, что придется выселяться из комнаты, искала более дешевые варианты. Но уже в январе, спустя полтора года, на рождественских каникулах, Роман

Романович рассказывал, что Катя поступила в ВУЗ, как и

хотела, правда, на заочное отделение. Но зато на бюджет.

И вроде ее даже повысили до товароведа. Денег стало побольше, времени поменьше. И виделись они с Романом

всего пару раз за полгода.

Новости были сногсшибательными. Кате удалось!

Катя смогла! У Кати все получилось. Несмотря на то, что

Леночка никогда, даже в мыслях, не поддерживала Катю, считала, что та поступила уж очень опрометчиво, Леночка была рада. Сколько в голове у девочки было страшных

мыслей о сестре! То ей казалось, что та спилась и, не дай

Господи, попала в нехорошие руки, то вдруг ночью прихо-дили мысли о том, что Катя умерла. Однажды Леночка краем глаза заметила, как мама в храме написала в записке о

заупокойном поминовении новое имя. Помимо привычных

имен бабушки, дедушки, родственников, умершего сразу

после рождения брата Леночки, младенца Валерия, появи-лось имя новопреставленной Екатерины. Как билось сердце

девочки, как она переживала. Страх был настолько сильный, что Леночка не выдержала, подошла после службы к

маме и дрожащим голосом спросила: «Мам, ты за упокой

Екатерину написала… А кто это?» Мама сразу же поняла, о

чем речь. «Ну что ты, что ты, родная, это соседка наша, баба

Катя, она вчера умерла. Сегодня Егор, внук ее, ко мне утром

подходил, попросил помолиться за нее». Леночка молча

кивнула, обняла маму, но вечером, перед сном, не выдержала и разрыдалась под одеялом.

Когда Леночка сама собиралась в семинарию, стояла

на перроне, ожидая электричку, с тремя огромными сум-ками, в окружении братьев и сестер, мамы, которая тайком

утирала слезы, она не переставала думать о Кате. Ну что, что мешало ей уехать точно так же, без этих идиотских вы-кидонов? Зачем было вот так… Леночка была уверена, что

как только приедет, сделает все возможное, чтобы сразу же

встретиться с сестрой. Но жизнь закрутилась, началась учеба, послушания, дни были плотно заняты, выходные тоже

быстро пролетали. Катин номер телефона Леночка взяла у

Романа Романовича лишь в октябре. Но девушка долго не

решалась позвонить. Встретились же они впервые в дека-бре. Вот в этом самом кафе. Разговор вышел очень душев-ным. Катя почти не изменилась. Стала чуть постарше, чуть

посерьезнее, но это была все та же Катя. Сестры обнялись, поплакали и проболтали почти четыре часа без передыха. С

тех пор девушки стали встречаться чаще, где-то раз в месяц.

И вот теперь, в конце июля, вернувшись с коротких каникул из дома, Леночка снова встретилась с сестрой. Предстоял достаточно важный разговор. Леночка хотела сделать все

возможное, чтобы уговорить сестру приехать на свадьбу

Романа Романовича.

– Как домой съездила? – Катя села напротив сестры и

впилась в Леночку взглядом.

– Очень хорошо… По маме соскучилась. Очень рада, что встретились. Она сейчас свободнее стала. Настеньку

удалось в садик отдать.

– Настенька… Взрослая совсем, да?

– Да. Болтает без умолку. Как она своими ножками

бежала ко мне, пупсик! – Леночка рассмеялась от радости.

– Она даже меня не помнит…– Катя опустила взгляд

и чуть помрачнела.

– Не помнит… – Лена постаралась быстрее сменить

тему. – Володя вот. Школу в этом году закончил. Но он тоже

в семинарию поступать не хочет пока. Он собрался в ар-мию. Сказал, что мужчина сначала должен отслужить. За

два года, говорит, будет о чем подумать. Отец дал свое согласие.

Катя в ответ лишь кивнула. Подошел тот же навязчи-вый официант.

– Добрый день, девушки. Определились с заказом?

– Нет еще. Леночка, ты кушать хочешь?

– Нет-нет, что ты… – Леночка покраснела. – Нет, конечно… Я…

– Так, не скромничай. Кофе будешь?

– Кофе нет. Точно. Давай чай лучше.

– Ну хорошо. Чай. И мне, пожалуйста, вот этот пирожок с вишней. А Лене давайте вот эту ватрушку с творогом.

Лене очень хотелось попробовать оладушки со сметаной. Но она ни за что не решилась бы сама признаться сестре в этом. Денег-то у нее нет, платить придется Кате. Так

что пусть уж сама выбирает, что покупать.

– Чайник черного, ватрушка и пирожок с вишней, я

правильно понял заказ? – официант откланялся и убежал.

– Ну, а ты сама как? Как учеба? – спросила Леночка.

Завязался разговор. Сначала аккуратно, с общих тем, зачем

все ироничнее, откровеннее. Даже со стороны было видно, как из двух почти чужих людей девушки превращались в

сестер, которые не один год прожили вместе в одной комнате. Они хихикали, болтали. Уже спустя час разговора Катя

по-приятельски хлопала Леночку по плечу, а та уже без вся-кого стеснения попросила у сестры купить ей оладушек. За

разговором Леночка успела рассмотреть, какая же красивая

ее сестра. За три года жизни в городе она стала такой же, как

все эти красавицы из кафе. Уложенная прическа, не яркая, аккуратно наложенная косметика. Модная блузка, кеды, рваные джинсы. Лена не завидовала. Несмотря на то, что

она выросла в большой семье, это чувство было ей почти

не знакомо. Она радовалась за сестру. Ей было приятно, что

Катя стала такой красавицей. Да что там, она чувствовала

себя значимее, когда сидела рядом с сестрой.

– И ты понимаешь, – Катя пила уже пятую или ше-стую кружку чая, – я не знаю, что делать. Леня он… Вроде

бы даже жить начали вместе с ним. И вроде как он неплохой

человек. Ну правда, не смейся. Ну да, я говорила, что он за-нуда очкастая. Но это я так… Любя, можно сказать. Так-то

он хороший. Но мне кажется, я не люблю его. Он меня раз-

дражает порой. Я вот сейчас сижу с тобой, мне уютно здесь.

Мне так хорошо, беседа льется сама собой. А с ним… Он

бука какой-то, что ли. Я и так, и эдак. И вроде иногда хорошо все. Но чаще даже поговорить не о чем. И ревнует постоянно. Вот сейчас странно, что не названивает. В тебя он еще

как-то верит. Вообще старается не вмешиваться, когда дело

касается моей семьи.

– Из меня плохой советчик, ты понимаешь… –

Леночка улыбнулась. – Я могу сказать только, как я бы

поступила.

– Давай, делись.

– Но ты понимаешь, что я с православной точки зрения.

– Понимаю, – Катя рассмеялась, – делись православной точкой зрения.

– Я бы, во-первых, с ним бы не… съехалась бы. До

свадьбы.

– Не переспала, ты хотела сказать.

– Ну да, – Леночка покраснела, – я бы обязательно до-вела дело до свадьбы.

– Ну как? Ну как я могу замуж за него пойти, когда я

даже не понимаю, нравится он мне или нет, подходит или нет?

– Так ведь живешь же с ним! Значит, подходит! Вот

поэтому и надо жениться. Когда замуж вышла, уже назад

дороги нет, мыслей даже таких нет. После свадьбы, куда деваться, я бы терпела. Нет идеальных людей. Уж ты-то должна понимать. Я вот тоже никак не пойму, что у нас с Лешкой.

Он совершенно безынициативный. Нам тоже порой даже

поговорить не о чем. Но мы с ним целовались. И я считаю, что это уже что-то да значит. И если он сделает мне предло-жение я, может быть, соглашусь. Мы венчаемся, обязательно венчаемся. И все, после этого даже мысли такой не будет.

Подходит он мне или нет. Буду терпеть таким, какой есть.

У тебя от того и вопросы, что ты не по закону отношения

начала. Не обижайся на меня, я не хочу сейчас мораль тебе

читать. Я правда так думаю.

– Я понимаю… – Катя кивнула, лицо было серьез-ным. – В твоей схеме вроде все сходится. Но в этой схеме

нет места для любви.

– Любовь – она приходит. Потом. После долгого тру-да, после многих лет отношений. Наступает настоящая любовь. Когда уже детки появятся. Когда…

– У мамы с папой ты видела любовь? – неожиданно прервала ее Катя. – Спустя столько лет и восемь детей.

Сколько раз он обнял ее? Или ласковое слово сказал? Ты

слышала?

– Ну… Если я не слышала… Это не значит.

– Вот она, дыра вселенского масштаба. За всеми этими догматами, правилами, обязательствами любовь усколь-зает. Ничего она не приходит с возрастом. Она либо есть, либо ее нет. Просто, когда ее нет, со временем о ней смело забывают. Вот Роман Романович, скажи мне, влюблен в

свою Юлю?

– Слушай! – Леночка аж подпрыгнула на стуле. – Они

же женятся на эти выходные. Я же тебе… Ну, как раз об

этом и хотела рассказать.

– Он мне звонил… а где свадьба?

– Здесь. В городе. Они ресторан заказали, тамада будет. Друзья. Он мне сказал, что приглашал и тебя. Но ты отказалась. И вот… Я сама решила тебя уговорить. Он меня

не просил, правда-правда. Я просто скучаю, Кать. Я была бы

очень рада, если бы ты…

– Папа будет. Мама. Да?

– Будут…

– И как ты себе представляешь нашу встречу?

– Ну… Ведь надо же когда-то с ними мириться. Прошло три года, Кать. Надо… Надо попробовать.

– Может… Может быть, ты и права, попробовать

и стоит. Но точно не в этот день. Я своим присутствием

испорчу всю свадьбу. Нет уж, я лучше заочно поздравлю

Ромку.

– Кать… – Лена чуть не расплакалась. – Ну как? Как

же так… Ведь ты… Он…

– Лен, ты не маленькая. Ты все понимаешь.