Православные знакомства

даже не простится. А вот ты тут. Приехала.

Катя не знала, что ответить. Поэтому решила сменить

тему.

– А как Витька?

Екатерина Валерьевна вздрогнула. Глаза сверкнули.

– А ты не знаешь? Он умер. Давно уже. Пьяный на

мотоцикле разбился. Неужели ты даже не пыталась найти его? В тех же соцсетях? Неужели ты вот такая вот… Он

любил тебя. Да-да, ты хорошо знала об этом. Он спас тебя

тогда, на озере. Он помог тебе сбежать. Он как собачка за

тобой бегал. А ты просто забыла. О, я понимаю, искушения

все эти. Город, новая жизнь. Зачем тебе мы? Зачем тебе эта

гнилая жизнь?

– Екатерина Валерьевна… Мне очень жаль. Я правда

не знала…

– Сука ты, – женщина повысила голос, – обычная

с-с-сучка. Жаль ей. Уехала на свои бл..ки. Хотя бы не ври

мне. Отца приехала проводить? Отца, значит, провожаешь?

А ты думала, что если бы ты не сбежала тогда, не сбежала, как маленькая избалованная тварь, он бы еще был жив? Ты

не думала, что могла бы вытащить его? Ты знаешь, какой он

был человек? Отец твой? Сколько души в нем? Только он,

только его исповеди меня спасли тогда. А ты небось сидишь

и ненавидишь его, думаешь, что он тебе жизнь испортил, да? Потому что ты сука. Убила отца. Бросила, предала. И

Витю…

Голос Екатерины Валерьевны дернулся.

– И Витю бросила. И Витю убила. Мразь. Трусливая

мразь. Если бы ты была тогда рядом, если бы у вас сложилась семья. Он был бы еще живой. Он пил, потому что ты, мразь, его бросила.

Катя оттолкнула женщину и выбежала за ограду храма.

Ее тело сотрясалось от рыданий. Она добежала до дома, наспех утерла слезы, поправила волосы и зашла в дом. То, что

она плакала после прощания с отцом, никого не удивило.

– Мам, прости меня, мне позвонили. Срочно на работу надо. Прости.

– Ну что ты! Надо так надо. Теперь-то мы точно будем вместе.

– Конечно, я обязательно приеду к тебе, люблю

тебя, – девушка обняла маму и снова расплакалась. Та

плакала в ответ.

Спустя сорок минут Катя уже стояла в тамбуре отхо-дящей электрички и смотрела на убегающую деревню. Как

десять лет назад. Но на этот раз она не плакала.