Ромео для балерины

– У меня дома, не в Москве, живёт золотистый ретривер, девочка, а раньше была хаски Айна. Так вот, когда я был мальчишкой и учился в школе, ко мне пришли приятели и стали дразнить мою сестрёнку Лею. Я их, конечно, приструнил, но самое интересное было, когда они домой засобирались. Главному обидчику Айна нагадила в кроссовок, да так, что шарики закатились к носкам, и их не было видно. А как мальчишки надевают кроссовки? Быстро и рывком. Как он орал! А кроссовки пришлось выбросить. Отец, когда узнал, даже деньги не стал отдавать из принципа: "Собака – член семьи, а семья своих в обиду не даёт!"

Лёвка уже смеялся. Алина опять расцвела: золотистые глаза горели тёплыми искорками, от улыбки проступили ямочки на щеках. У Байера зашлось сердце: "Да она же сама, как ребёнок!"

– Ну, Лев, как тебя по отчеству?

– Юрьевич, у него отчество моего отца.

– Ну, Лев Юрьевич, говори свой полный адрес.

– А зачем? Ты к нам в гости собираешься?

– Не, – засмеялся Байер. – Но за приглашение спасибо! Нора может к дому вернуться.

– И ты что, будешь искать нашу собаку?! – не верил своему счастью ребёнок.

– Ну, искать не обещаю, но посмотреть – посмотрю.

Наградой Байеру были удивлённо-благодарные глаза Алины. Он сглотнул и понял, что готов всю ночь искать эту чёртову собаку, лишь бы вновь засветились радостью глаза Алины и Лёвки.

В больнице Байер сам поговорил с врачом в приёмном покое. Лёву осмотрели, Алине принесли тапочки. Когда мать позвали заполнять документы, Саша подошёл к Лёве и спросил:

– Как у Вас с мамой фамилия?

– У меня – Ярцев, а у мамы – Можарова.

– Запоминай мой номер телефона, он лёгкий, – и Саша продиктовал свой телефон. – Если что, звони, не стесняйся, обещаешь?

– Обещаю. А у тебя как фамилия?

– Байер. Александр Даниилович Байер.

– Красиво, – уважительно протянул Лёва.

– Ну, бывай, Лев Юрьевич.

– А ты ещё к нам приедешь? – с надеждой спросил он.

– Думаю, да, – улыбнулся Саша и взлохматил Лёвкину голову. – Береги маму, она у тебя хорошая.

– И красивая… – гордо добавил сын.

Вдруг он кивнул на коренастого мужчину лет 35, вошедшего в приёмный покой, и с досадой бросил:

– Припёрся!

– Ну, ты, царь зверей, полегче на поворотах! Не огорчай маму: вы нужны ей оба!

Лёвка только вздохнул. Не простившись с Алиной, Байер вышел из больницы: она о чём-то разговаривала с мужем, кивая на Лёвку.

* * *

Сашка посмотрел по навигатору, где находится улица Заморёнова, дом 41, и поехал. Было уже почти девять вечера. Кто-то ещё гулял, кто-то торопился домой: завтра на работу. Только беззаботные подростки, у которых были каникулы, у подъезда гоняли футбол каким-то предметом. Байер присмотрелся: женская туфелька, и подошёл к пацанам. Поднял бежевую лодочку на каблуке и рассмотрел.

– Ого, а если в глаз каблуком: острый!

– Не, мы аккуратно.

– Вот что, мужики. Моя знакомая здесь туфли потеряла, когда за ребёнком бежала. По-моему, одну вы нашли. Где-то ещё одна должна быть. Если найдёте – 100 рублей каждому, идёт?!

Парней как ветром сдуло. Минут через десять тот, что помладше, приволок вторую туфельку.

– В кустах валялась, – победно произнёс он.

– Повезло Костяну, – с завистью вздохнули остальные. – Сто рублей заработал!

– Почему только он?! Вы все искали, и любой мог найти, – справедливо заметил Байер и каждому протянул по бумажке.

Ребята просияли:

– Может, ещё что нужно найти?

– Нужно, – улыбнулся Саша. – Собака с поводка сорвалась и убежала: шелти, рыженькая, кличка Нора. Не появлялась здесь, пока вы играли?

– Не, не видели, – разочарованно протянули те.

– Ладно, на дороге поищем, – сказал Байер и сел в машину. – Ещё раз спасибо, пацаны!

Саша подъехал к тому месту, где он столкнулся с Лёвой, огляделся: "Может, собака угодила под колесо и лежит с больной лапой?"

– Нора! Нора!

Собаки не было. "Если б даже её сшибли, живую, но раненую, кто-нибудь всё равно бы подобрал. Город ведь, не трасса". И Саша позвонил Лее.

– Лисёнок, привет. Пока к тебе не получается: я тут собаку ищу.

– Байер, сдаётся мне, ты выпил…

– Лея! Я ищу собаку знакомой мне женщины. У её ребёнка с поводка сорвалась собака породы шелти. По-моему, в соцсетях был форум потеряшек. Посмотри в интернете, а?!

– Поняла, Дон Жуан, сейчас посмотрю. Она хоть симпатичная?

– Кто, Нора? Наверное… Чистопородная, соболиный окрас: рыжий с белым.

– Да не собака, Сашка, женщина эта! – смеялась Лея. – Ладно, посмотрю, потом перезвоню. Ты где?

– В районе Красной Пресни.

И Лея полезла в интернет. Не сразу, но нашла форум, стала читать свежие объявления. Всё было не то: лайка, доберман, дворняжки… И вдруг нашла объявление про шелти и позвонила Байеру:

– Саня, читаю: "Сегодня в районе Парка Декабрьского восстания найдена шелти, девочка: рыженькая, с ошейником, зовут Нора. Забрала к себе, но долго держать не смогу – своя собака ревнует. Срочно ждём хозяина. Телефон…" Твоё сокровище?

– Лея, ты умница! Кажется, наш вариант, парк рядом с их домом. Если что – мы к тебе заедем.

– Давайте! Жду!

Дверь Байеру открыла милая женщина средних лет, улыбчивая и приветливая. Из запертой комнаты доносился лай.

– Заходите смелее.

– Ого! Кто это так лает?! – спросил Байер.

– Моя овчарка Линда заходится: бунтует, ревнует к Вашей красавице. Ну, Норька, вылезай из-под тахты, твой хозяин пришёл! – обратилась она уже к собаке.

– Вообще-то я не хозяин Норы. Хозяйка в больнице.

– Ой… Что-то серьёзное?

– Нет, ничего страшного.

И Байер рассказал историю Норы.

– Нора! – уверенно скомандовал он. – Иди сюда, у меня что-то для тебя есть.

      И собака послушалась, вылезла, приковыляла к Саше и села, выжидающе поглядывая на незнакомца: "Что звал?"

– Похоже, у Вас есть опыт общения с собаками.

– Я с овчаркой и хаски вырос. Лучшие друзья детства и члены семьи, – улыбнулся Байер и потрепал шелти по загривку. – Что же ты убежала, негодница?! Лёва так переживает!

На имя "Лёва" шелти завиляла хвостом и подняла вверх одно ухо. Потом Сашка положил перед носом собаки туфли-лодочки. Нора обнюхала их и залаяла.

– Узнала! Смотри-ка, узнала! – умилялась женщина.

– Ну, чьи туфли? – спрашивал Байер собаку. – Алинины туфли: скинула, тебя догоняя. Теперь в шлёпанцах чужих в больнице. Не стыдно?!

Нора лизнула туфельку и ещё пуще забила хвостом: она всё понимала.

– Всё, опознание прошло успешно. Мы, наверное, пойдём. Спасибо, что у себя приютили! – поблагодарил Саша хозяйку квартиры и взял Нору за поводок. – Вперёд, домой!

Нора слушалась Байера, как шёлковая. В машине села с ним рядом на переднее сидение. Затем принюхалась и перескочила на заднее.

– Э! Хорош скакать мне по салону!!! Прижми уже куда-нибудь свой рыжий зад!

Нора осталась лежать на заднем сидении: видимо, там пахло Алиной и Лёвой. Пробки уже рассосались, так что к Лее приехали быстро. Байер позвонил в дверь.

– А вот и мы! – представил Нору Лее. – Пустишь?

– Ой, какая красотулька! – всплеснула руками Лея и принялась тискать шелти.

Та только подставляла девушке брюхо.

– По-моему, я ей нравлюсь…

– Лисёнок, покажи мне хоть одно живое существо, которому ты бы не нравилась! – усмехнулся Байер.

– Она, наверное, голодная! – забеспокоилась Турава.

– Не, голодный я! Там, где она гостила, её отменно покормили хорошим кормом: повезло беглянке.

– И тебя покормлю, сыщик ты мой! – ободрила она Сашу. – Твои любимые хинкали приготовила. Я их лучше мамы делаю.

– Хинкали?! Лея – ты чудо!

Саша остался у Леи: после вкуснющего ужина он никуда уже не хотел подниматься и ехать. Тем более что его ждала пустая квартира. А здесь – Лея, хитрая бестия Нора, которая стащила-таки у него одну хинкалину. Байер поймал себя на мысли, что будь здесь Алина и Лёвка, он был бы самым счастливым человеком в мире… "Почему я весь вечер думаю о ней?" – не давал ему покоя вопрос к самому себе.

– Так, туфли не грызть! Можешь нюхать, но не грызть! Мне их завтра в больницу везти! – строго наказал Саня собаке.

"Завтра я увижу её!" – с восторгом подумал Байер и заснул.

* * *

Утром Лея разбудила всех рано: ей нельзя было опаздывать, до театра нужно было ещё доехать, а с утра в городе пробки. Байер был уже свободной птицей: диплом на руках и рекомендательное письмо от кафедры, отличное дополнение к красному диплому: можно уже устраиваться на работу в МЧС. Он бы прямо сегодня и пошёл, если бы не вчерашнее происшествие и чудесное знакомство.

– Мы, в принципе, готовы выметаться, – отрапортовал Саша.

– Садитесь завтракать, герои, – улыбнулась Лея. – Время ещё есть.

Байер с аппетитом хрустел поджаристыми хлебцами, уплетая кашу и яичницу с беконом. Норе досталась мисочка с собачьим кормом.

– Откуда у тебя собачий корм? – обалдел Байер.

– У соседки одолжила, у них спаниель Чарли, и мы дружим.

– С ума сойти, Нора, да ты везучая собака!

Поблагодарив Лею, они с Норой заехали по пути в зоомагазин и купили новый поводок: добротный и крепкий.

– С обновкой тебя! Нравится? – спросил у шелти Сашка и по довольной собачьей морде понял: нравится! – То-то же, это чтоб не убежала. А теперь едем в больницу к Лёве и Алине.

Нора услышала два любимых имени и залаяла.

– Всё, я понял: ты – в восторге, только на ухо мне не гавкай, ладно? – запихивая собаку в машину, сказал Саша, и они поехали.

В приёмном покое Байер узнал, что Лёва Ярцев ещё в больнице, что палата у него № 24 на втором этаже. Ему выдали халат, бахилы и пропустили. Перед дверью в палату Сашка притормозил и попробовал успокоить сердце: оно отчего-то бешено колотилось. Выдохнув, толкнул дверь от себя. Первое, что он увидел, была Алина: сидела на стуле возле кровати и читала книгу. Лёвка в пижамке вскочил на ноги и в восторге заорал:

– Саша!

Байер, улыбаясь, уже шёл к кровати, как вдруг Лёва прыгнул и повис на нём, обнимая за шею. Сашка схватил его и пару раз подбросил к потолку, и лишь потом сообразил:

– Ой, а трясти-то тебя можно?

Алина встала со стула, выронив книгу, и теперь стояла, раскрыв рот от изумления. Байер посмотрел на неё и осторожно опустил Лёву на кровать.

– Что врачи говорят? – спросил он, прислушиваясь к ней, глядя прямо в глаза.

– Всё обошлось, подозрения не подтвердились: сегодня домой выписывают, – медленно проговорила она, ещё находясь под впечатлением от бурной реакции сына.

Саша подошёл к пакету, который бросил на кровать, достал маленький мешочек с туфлями, вынул бежевые лодочки и поставил перед Алиной.

– Ну, Золушка, примеряй! Твои?

– Да, да, это мамины туфли! – радостно прыгал на кровати Лёва.

У Алины задрожали губы, в глазах показались слёзы.

– Мои… – шмыгнула она носом, вытирая выкатившиеся слезинки, и прошептала. – Спасибо…

Саша стоял в недоумении: "Так растрогалась, что я ей туфли вернул! Мда… барышня явно не избалована вниманием. Грустно всё…" А она уже улыбалась, прижимая к себе сына. Байер снова взялся за пакет. Достал термос, контейнеры.

– Здесь каша овсяная, по-моему, тёплая ещё, омлет с сыром, ну, и кофе с молоком и сахаром. Что-то не помню, чтобы мам в больницах кормили.

– Точно, – подтвердил Лёва. – Только детей. А для меня что-нибудь вкусненькое есть?

– Лёва! – осуждающе воскликнула Алина.

– Тебе всё остальное: яблоки, шоколадка. Банан будешь?

– Буду!

Потом Байер посмотрел на нерешительную маму и решил ускорить процесс.

– Нечего ресницами хлопать: вон какой ветер подняла. Бери ложку и ешь! Зря что ли тащил?!

Алина посмотрела на Сашу и прилежно смела весь завтрак.

– Спасибо… – сдавленно вымолвила она, отчаянно стесняясь.

– Когда вас выписывают?

– Сейчас обход пройдёт и отпустят.

– Есть кому забирать?

      Она потупилась и помотала головой.

– Нет, у Ромы работы много, он сказал, что не сможет…

– Ясно, – вздохнул Байер.

– Он, правда, много работает… – заступилась за мужа Алина.

– Да понял я, – усмехнулся Сашка, потом добавил мягко. – Я сегодня свободен, доброшу до подъезда.

– Ура! – снова заорал Лёвка и вскарабкался на Байера. – Покидай меня ещё, а?!

– Покидаю, если прожуёшь банан. Правда, здесь больница: помереть так просто не дадут, но всё равно, не будем осложнять врачам жизнь?! – веселился Саша.

– Не будем! – задорно поддержал его Лёвка. – Полетели!

Байер подкидывал и кружил Лёвича, пока не выдохлись оба. Потом только вспомнили об Алине. Она сидела на стуле и странно смотрела на них.

– Ты чего, мамочка? – первый спросил сын.

– Всё хорошо, – поспешила заверить она и отчего-то вздохнула.

Байер подошёл и открыл окно.

– Ну, ладно, выписывайтесь, я вас внизу подожду. Сейчас я под окно к вам встану.

Он собрал все пакеты, контейнеры, положил фрукты на тумбочку и вышел.

В машине уже изнывала Нора. Байер взял поводок и открыл дверцу.

– Гулять!

Нора выпрыгнула из салона и от радости завертелась на одном месте.

– Ну, ладно-ладно, – проворчал Байер. – Вижу уже, что рада. Пошли.

Они зашли к деревцам, сделали собачьи дела, потом Нора села и подняла ухо: "Куда дальше?"

– А дальше пойдём к окошку, – потянул поводок Сашка к нужному окну. – Вот она, палата номер 24.

И он свистнул. Из окна выглянули Лёва и Алина. Нора увидела их и принялась радостно лаять.

– Нора! Мам, это же наша Нора! – закричал радостно мальчуган. – Саша нашёл её! Нашёл!

      Байер присел на корточки. Нора в азарте прыгнула на него, толкнув передними лапами, и Саша упал. В окне звонко засмеялись. Вставая и отряхиваясь, Байер видел, как она улыбается и целует Лёву в макушку.

* * *

Когда они подъехали к дому, Саша хотел было выйти, но Алина попросила:

– Саша, мы можем поговорить?

– Да, – насторожился от её тона Байер.

– Лёва, погуляй пока с Норой во дворе, только держи поводок крепче.

– Хорошо, мамочка, – отозвался сын, потом обратился к Байеру. – Саш, ты же не уедешь?

– Нет, конечно. Уезжать, не простившись, невежливо.

И Лёва с Норой вылезли из Тойоты. Байер внимательно смотрел на Алину. Она как-то съёжилась, скрестила руки на груди, словно ей было холодно. Затем выдержала паузу, словно собираясь с духом, и начала разговор:

– Саша! Я очень Вам благодарна за всё, что Вы для нас с Лёвой сделали.

– Да ничего такого… – начал было он.

Но Алина попросила:

– Пожалуйста, не перебивайте, а не то я запутаюсь и расплачусь…

И Байер замолчал.

– Вы Лёвке пример подали, что есть ещё настоящие мужчины, неравнодушные и бескорыстные, готовые прийти на помощь. Я сама таких редко встречала: вот Вы и ещё один человек, когда маленькая была… И мне сейчас будет очень тяжело попросить Вас ещё об одной услуге.

– Алина, я сделаю всё, что в моих силах, я…

– Я Вас прошу оставить нас… Навсегда. Звучит, я понимаю, как чёрная неблагодарность, но поймите и простите. Лёва всё больше привязывается к Вам, а что потом? Парень будет ждать и надеяться, а у Вас своя жизнь. Я замужем. У нас семья.

Байер хотел возразить, но смолчал, только криво ухмыльнулся. Алина заметила это.

– Да, Лёва не ладит с Романом, они постоянно делят меня, ревнуют. Но у кого в семьях нет проблем?! Я не уйду от него никогда: Роман порядочный человек. Да, у него сложный характер, Лёве с ним тяжело. Но Лёва не знает, именно Роман приютил меня, беременную, когда все меня оставили. Любимый человек бросил – просто уехал из Москвы, мать погнала из дому, ей перед соседками было стыдно: что я опозорила себя, что вместо диплома привезла пузо. Хотя, диплом я всё же получила.

Саша молчал и слушал.

– И ты чувствуешь себя обязанной ему… – потом внезапно спросил он. – Ты вообще его любишь?!

Вопрос Сашки поставил Алину в тупик.

– Я… я его уважаю.

– Это я видел. А он тебя?!

– Тоже…

– Да?! Что-то непохоже! Извини, конечно, но если бы он хоть чуть-чуть тебя уважал, он бы иначе относился к твоему сыну. Просто чтобы лишний раз не делать тебе больно, уж прости за откровенность. Дело в том, что моя профессия – психолог, и многие вещи я замечаю на автомате. Например, что твой Лёва – очень чуткий и проницательный человечек, и что у него уже взрослая душа.

Алина сидела бледная и напряжённая.

– Всё так, – тихо призналась она.

– Ладно, Алин, я тебя услышал, я тебя понял, – пожалел её Байер. – Ты позволишь попрощаться с Лёвой?

Она лишь тихо покачала головой. Байер уверенно вышел из машины, открыл ей дверцу. Она выбралась, пошатываясь, пошла к детской площадке.

Лёва увидел, что Байер вышел из машины и подскочил к нему.

– Саш, а пошли к нам в гости, я тебе комнату свою покажу и рисунки: мама их в рамочки повесила.

– Лёва, у меня к тебе разговор есть мужской.

– Да, – хлопал глазами малый.

– Появляться мне у вас резона нет: пока у мамы есть Рома. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– У тебя телефон есть?

– Есть, кнопочник старый мамин.

– Доставай!

Лёва полез в карман ветровки и достал. Байер забил и сохранил свой номер.

– Вот смотри, это мой телефон, но подпишем мы его как "Саня Наумов" для конспирации. Если кто спросит, даже мама, скажешь, что это пацан из твоего двора, в футбол вместе гоняете. Понял?

– Да, – улыбался Лёвка. – А я могу звонить тебе?

– Конечно, для этого и оставляю.

– А звонить, когда что-то случилось, или просто так тоже можно?

– Звони, когда захочешь, новости свои рассказывай. Только если я не отвечаю, значит, Лёва, занят сильно. Я завтра на работу устраиваюсь.

– Хорошо.

– Ну а если экстренная помощь требуется, а я трубку не беру, пиши смс-ку: "Лёва", и я сразу перезвоню.

– Круто! А маме с тобой совсем нельзя общаться? – грустно спросил он.

– Выходит так. С мамой твоей мы прощаемся, – подтвердил Байер. – Ты же мужик, ты должен понимать.

– А со мной? – с тревогой спросил Лёва.

– А с тобой мы друзья! – уверенно сказал Байер. – Если ты, конечно, не против.

      Парень просиял, энергично кивая головой.

– Ну, вот и славно! Давай лапу!

Саша пожал Лёве руку и напомнил:

– Береги маму, заботься о Норе и держи в тайне наш секрет. Обещаешь?

– Обещаю! – торжественно поклялся Ярцев.

Забрав у матери собаку, Лёва убежал. Пока они разговаривали, площадка опустела: время обеда, все разошлись по домам. Алина сидела на детской качели и смотрела куда-то вдаль уставшими печальными глазами: даже не заметила, как он подошёл.

– Алина, – окликнул её Саша.

Она очнулась, поднялась ему навстречу, подняла на него свои тихие необыкновенные глаза. Потом протянула ему руку. Сашка взял её мягкую ладонь в свою.

– Ты не поменяла своё решение?

– Нет, – шёпотом ответила она.

Но Байер чувствовал всё: как не торопится отнимать свою ладонь, как замерла в ожидании поступка, его мужского поступка. Он потянул её за руку к себе и прижал к груди. Она доверчиво прильнула к нему, словно ребёнок, замерев и закрыв глаза. Он поцеловал её в лоб, потом развернулся и пошёл, не оборачиваясь, к машине. Уже сидя за рулём, пристёгнутый, посмотрел в лобовое стекло: Алина стояла на прежнем месте, руки безвольно висели вдоль тела, беспомощный взгляд о чём-то просил… Только когда Тойота выехала со двора, Байер позволил себе улыбнуться: "Никуда ты от меня не денешься, женщина, даже не мечтай! Потому что, я нашёл тебя!"

* * *

Саша уже месяц работал в МЧС. К нему прикрепили наставника, точнее, наставницу – Краснову Анастасию, женщину 35 лет, строгую и, в то же время, открытую и обаятельную.

Их с Настей работа заключалась в сопровождении сотрудников МЧС, отслеживании их психологического состояния и, если необходимо, то коррекции. Ибо спасатели – люди не железные! Они, конечно, отобранные и проверенные на десять раз на стрессоустойчивость, но постоянное нервное перенапряжение и самого стойкого вгонит в гроб, если за этим не следить. Вот они с Настей и следили.

Кроме этого, они должны были выезжать на место чрезвычайных ситуаций, если таковые где-то случались. В первую же неделю Байеру "повезло": два раза выезжал с Настей на два крупных ДТП в качестве помощника психолога. На самом деле, ему казалось, что он только мешался под ногами Красновой: толку пока от него было мало.

В первом случае заснувший за рулём водитель врезался в Газель с вахтовиками из области. Когда смятое железо разрезали, высвобождая бедолагу, и Байер увидел расплющенные ноги водителя, он едва успел добежать до обочины и щедро поделился с кустиком содержимым своего желудка.

После, бледный, вернулся обратно и наблюдал, как Настя справляется с истерикой жены пострадавшего, которая по счастливой случайности в этот день разругалась с мужем и села сзади. Потом разговаривала с вахтовиками, давая им выговориться. По возвращению в подразделение, Анастасия по горячим следам провела анализ и с ним, заставляя вытаскивать и проговаривать все эмоции, мысли, возникавшие у него по ходу выезда. В конце ободрила и похвалила его. За что, Байер так и не понял. Наоборот, с ужасом подумал, что не будь там Насти, он ничем бы не смог помочь людям.

Второе ДТП было ещё пострашнее первого. Июльская жара подстёгивала жителей мегаполиса выбираться на природу, за город. Подвыпившая компания молодых людей возвращалась, очевидно, с пикника и вылетела на встречку прямо перед машиной с дачниками. Молодой парень за рулём успел отреагировать и смягчить удар. Его жена с маленькой дочуркой не пострадали, сам отделался испугом, а вот машина с лихими мажорами вылетела в кювет и врезалась в дерево. Все четверо погибли на месте. Им с Настей пришлось разговаривать с родственниками погибших, сообщая им страшную весть. А потом быть рядом с ними, когда доставали из груды металлолома тела их взрослых детей… Позже, когда они с Настей возвращались обратно, Саша спросил:

– Настя, ответь мне прямо, это так всегда болезненно будет или ..?

– Я поняла тебя, Сань, – уловила суть Краснова и просто ответила. – Потом будет чуток полегче, но до конца привыкнуть не получится. К человеческому горю невозможно привыкнуть! Если такое произойдёт, нужно уходить из профессии!

Гораздо приятнее было консультировать обычные житейские заморочки, проблемы в семьях, проблемы с зависимостью. Знакомые передавали его, Сашку Байера, своим знакомым, те в свою очередь рекомендовали своим. Из-за плотного графика работы приходилось даже записывать людей в очередь.

С Лёвой Саша разговаривал почти каждый день или через день. Улыбаясь, выслушивал его нехитрые новости: что на лето закрыли детский сад, и он сидит дома. Что его лучший друг Вовка уехал с родителями на море, и ему не с кем теперь играть во дворе. Что Вика обозвала его малявкой и не хочет с ним гонять на самокатах, а он её в ответ обозвал дурой и гоняет с Никиткой. Что Рома ругает маму, оттого что у неё не получается родить им ляльку, что они стали часто ссориться, и теперь она спит с Лёвкой в его комнате.

Последняя новость пролилась бальзамом на его душу. "Правильно, – тепло подумал об Алине Байер. – Ляльку ты родишь мне, и только мне!" Лёве же он сказал:

– Они люди взрослые, разберутся. Ты, главное, маму не огорчай, старайся помогать во всём.

– Я стараюсь.

– Вот и славно.

Два раза в неделю Саша мог её видеть: в субботу и в воскресенье утром – оставлял машину у соседних домов, приходил в её двор и тайком наблюдал, как Алина выгуливает Нору. В будни он, конечно, не мог себе этого позволить.

      Один раз Нора чуть не выдала его: подбежала, завертела хвостом и залаяла. Байер едва успел отвернуться, и Алина его не узнала – рассеянно посмотрела в его сторону и скомандовала: "Ко мне, Нора! Вот дурёха! Ты чего на людей бросаешься?! Гулять, а не то домой загоню!" Как-то ему даже посчастливилось сделать снимок, и теперь её фотография стояла заставкой на его телефоне.

После встречи с Байером Алина словно очнулась ото сна. К ней вернулась та лёгкость, игривость, которые были ей присущи, когда она была студенткой. С Романом они встретились ещё до Андрея в парке Горького. Он был с другом, она – с подругой. Встретились ещё пару раз, погуляли. Потом Роман приглашал на свидание её уже одну. Сходили пару раз в кино, после – в кафешку. Затем он звонил ей полгода – она сказывалась занятой. А потом в её жизни появился Андрей, и о существовании Романа она забыла.

Сказать, что она любила Андрея – ничего не сказать. Она жила им, она дышала им. Было ощущение, что её нет: Алинка Ярцева растворилась! Был только Он – её возлюбленный, отец её будущего ребёнка. Поэтому когда Андрей внезапно уехал, оставив ей, беременной, записку "Прости. Перевожусь в институт в своём городе. Родители не поймут, если приеду не один. Прощай. Андрей", у неё был шок. Два месяца она напрасно ждала вестей он него, потом поняла, что была для него удобной красивой московской игрушкой. И душа её, выгорев, захлопнула сердце для любви к мужчине.