Судьбы пешек. Гамбит

– Вам не стоит так сидеть, – как бы между делом кинул он. – Королеве, Вашей матери, не понравится это. – Но дело было не только в королеве: окно находилось очень высоко от земли, и дон переживал за своего подопечного.

– Ее здесь нет, и если ты не расскажешь, она не узнает. – Возразил Эридан, но залез обратно и спрыгнул с подоконника на пол. Дон Джехан тут же начал разглядывать его.

– Вам стоит заправить рубашку. И позвольте зачесать Вам волосы. Скоро завтрак.

Принц обреченно вздохнул. Завтраки были обязательным утренним ритуалом: вся императорская семья собиралась за большим столом в огромной столовой в девять. Опаздывать строго запрещалось – на завтраках присутствовал отец, император. Когда все собирались за столом, император с женами обменивались дежурными вопросами. Иногда в разговор вовлекались принцы и принцессы.

Эридан предпочитал отмалчиваться: привлекать к себе внимание отца не хотелось. С таким поведением, можно было ожидать, что кто-нибудь расскажет про его шалости. Как и у большинства братьев и сестер, отец вызывал у Эридана невольный трепет. Хоть он и считал, что императору нет до них никакого дела. После недлинных разговоров приносили еду, и тогда все присутствующие пытались продемонстрировать самые изысканные манеры, на которые были способны. Покидать стол можно было только после императора. Он вставал, желал присутствующим плодотворного дня и уходил. Можно было выдохнуть. В общем, завтраки Эридан очень не любил и с удовольствием бы терпел до обеда.

Столовая комната находилась на втором этаже восточного крыла, справа от лестницы. Эридан спустился, перепрыгивая через ступеньку и остановился у дверей. Еще раз поправил рубашку, попросил у Богов всех религий терпения, застегнул пуговицу на манжете и вошел внутрь. К удивлению, столовая комната была почти пуста – вот что бывает, если прийти на пятнадцать минут раньше – только слуги заканчивали расставлять на столе фрукты, печенье, тосты и джемы. Мальчик сел на свое обычное место, на противоположном от императора конце стола, лицом к двери. Интересно, кто придет первым?

Дверь отворилась и вошел Алессиан. Он посмотрел на Эридана и неторопливо двинулся к нему: расслабленная, легкая походка, прямая осанка. В каждом шаге чувствовалась уверенность. Мягкие каштановые волосы, как всегда, были зачесаны назад и слегка вбок, на красивом лице замерло равнодушно-удивленное выражение. Многие братья старались перенять эту походку, этот взгляд. Но для старшего принца это было не напоказ – просто Алессиан по натуре был таким.

– Ты рано, – заметил он в привычной ленивой манере речи, оглядывая младшего брата.

– Солнце, – коротко объяснил тот.

Алессиан улыбнулся. Забавно, брат казался Эридану далеким, считающим себя центром собственного идеального мира. Холодным. Но когда он улыбался, лицо удивительно менялось. Словно солнце касалось серо-голубого льда его глаз. В такие моменты младший принц вспоминал, как часто брат проводил с ним время, когда он был совсем маленьким. Эридан не помнил, когда они с Алом отдалились друг от друга. Может, когда тому исполнилось тринадцать, и он уехал в школу? Возможно. Просто однажды мальчик заметил, что не он, а Флорин теперь постоянно забирает внимание брата. Еще один повод не любить Фло.

Постепенно столовая зала наполнялась: королевы, принцы и принцессы заходили по одному или группами, рассаживались на привычные места и вели непринужденные беседы. Леди Санджана поприветствовала сына теплой улыбкой. Вбежала и села рядом с Эриданом Камелия. Важно, не торопясь, вместе с матерью, императрицей Хамоной, вошла Лексиэль. Вежливо поздоровалась с присутствующими и села напротив Камелии, аккуратно расправив юбку. А потом, убедившись, что мать не смотрит, хитро прищурилась и показала Эридану и Камелии язык.

Часы пробили девять и вошел император. Разговоры тут же прекратились. Бреннас Вон д’Лэйр был высоким, хорошо сложенным мужчиной сорока трех лет. Длинные каштановые волосы зачесаны назад и перехвачены лентой в низкий хвост. Вскинутый тяжелый подбородок, сжатые в тонкую полоску губы и врезавшаяся глубоко между бровями морщина придавали его образу суровости. Прямая спина. А в холодных серых глазах – уверенность в собственном превосходстве надо всем и вся.

Он прошел к своему креслу во главе стола:

– Доброе утро. – произнес Бреннас Вон д’Лэйр бесцветным голосом, равнодушно глядя на семью, а те негромко ответили. Почти все: Эридан и Камелия промолчали, их все равно не слышно с другого конца стола, а чуть не опоздавший Рафаэль зевал, прикрываясь рукой и явно предпочел бы стулу свою кровать. Но, кажется, отец не заметил этого. – Надеюсь, у вас все хорошо. – Он всегда произносил эту фразу, перед тем, как сесть за стол и начать разговор.

– Замечательная погода, – он не обращался ни к кому конкретно, позволяя вступить в разговор любой из жен. – Какое яркое сегодня солнце.

«Это точно», – подумал Эридан.

– Вы правы, погода радует, – ответила с улыбкой королева Вилета, мать Рафаэля.

– Действительно, – согласилась королева Мирада. – Не припомню, чтобы солнце показывалось дольше, чем на десять минут в этом месяце.

– Вчера была отличная погода, – возразил Рафаэль. Вообще-то, по неписаным правилам он не должен был вступать в разговор раньше, чем к нему обратятся. Но третий принц часто пренебрегал подобным.

– Рафаэль, – император окинул его тем же равнодушным взглядом, – ты ведь знаешь, как это невежливо – вот так вмешиваться в разговор.

– Да, конечно. Некрасиво с моей стороны, – Рафаэль посмотрел в ответ без тени смущения. Он был одним из тех немногих детей Бреннаса, которые не боялись отца.

– Но раз уж на то пошло, почему ты не в Таллеане?

Герцогство Таллеан являлось частью Священной Миделии, отделенной от нее несколькими странами. Маленький, зеленый островок мира, оазис среди слаборазвитых, погрязших в бедности стран-соседей. В герцогстве располагался лучший учебный комплекс во всей Миделии – Миллениум, и туда, по достижении тринадцати лет император отправлял на обучение своих сыновей. Сейчас там учились четыре старших принца: уже достигший совершеннолетия Алессиан, семнадцатилетние Микаэль и Рафаэль и шестнадцатилетний Дегэйр. Последний весенний месяц давался на подготовку и сдачу экзаменов, поэтому и Рафаэль и Алессиан должны были находиться там.

– Я все сдал досрочно и вернулся пораньше. Как, собственно, и Алессиан. Но это никого не удивило, правда?

Император перевел взгляд на старшего сына. В ответ тот по-отцовски равнодушно пожал плечами:

– Он прав,  я всегда сдаю экзамены досрочно.

– Что ж, а я просто последовал примеру старшего брата, – Рафаэль слегка поморщился, произнося «старший брат». – Все равно там нечего делать. Не сидеть же за книжками весь месяц.

– Мне кажется, ты не вполне понимаешь важность образования, – покачал головой император. – Как принц, ты должен быть хорош во всем, от языков и истории до математики и политики.

– Я и так хорош в языках. Свободно говорю на трех, разве этого не достаточно? – возразил Рафаэль. – История – скука смертная. Еще, я лучше всех в спорте. – Самодовольно заявил он. – А политика мне не нужна.

Эридан с любопытством переводил взгляд с Рафаэля на отца. Такое заявление не могло оставить императора равнодушным. И правда, его лицо, впервые за утро, утратило выражение равнодушия: он сощурил глаза и в упор смотрел на Рафаэля, положив подбородок на сцепленные руки. В голосе императора слышалось легкое раздражение:

– Не нужна политика? И как же ты собираешься управлять страной?

– Не собираюсь. – Рафаэль, напротив, казался совершенно спокойным. – Для этого у тебя достаточно сыновей. – Он опять нарушил правила: к императору стоило обращаться на Вы, если в комнате находилось больше трех человек. Император недовольно поджал губы, но не стал акцентировать на этом внимание:

– А чем же собираешься заниматься ты?

– Буду военным. Хочу поступить в военную академию. А в Миллениуме военная подготовка даже не включена в обязательную программу.

– Хочешь поступить в военную академию? – переспросил отец.

– Да. Хочу пойти в армию. Для начала. А потом, может быть, стать генералом.

За столом воцарилась тишина, а Эридан поймал себя на том, что затаил дыхание: в рамках общего развития принцев учили обращаться с оружием, но никогда члены императорской семьи не вступали в ряды армии. Даже когда шли войны, они не принимали непосредственного участия в военных действиях,  лишь отдавали приказы. Леди Хамона и леди Вилета переглянулись, улыбнувшись, и осторожно взглянули на Алессиана. Эридан удивился. Уж королеву Вилету точно должно было расстроить вызывающее поведение старшего сына. Но, вместо этого, она словно ждала, как отреагирует первый принц. Ал, в свою очередь, слегка сощурившись, смотрел на Рафаэля.

– Нет, – наконец ответил император.

Рафаэль выпрямился и посмотрел на отца с вызовом:

– Почему?

– Это не дело императорской семьи.

– Я не император. И даже не претендую.

Принесли завтрак, и отец закончил разговор, пообещав:

– Мы еще вернемся к этой теме, Рафаэль. Но закончить Миллениум тебе придется.

– Хорошо. – Пожал плечами тот.

Эридан кинул короткий взгляд на Рафаэля. Он ни секунды не сомневался, что брат добьется своего.

Император взялся за вилку, и следом за ним вся семья приступила к завтраку. Эридан ел омлет с копченым лососем и трюфелями, но наслаждаться едой, когда надо думать о прижатых к телу локтях и ровной спине было сложно. Лекси, сидящая напротив него, непринужденно ела овсяные хлопья с кусочками фруктов и, казалось, не испытывала никаких неудобств. Повезло.

Негромко стучали столовые приборы. Несколько раз королевы делали замечания тому или иному наследнику. Закончив есть, Эридан сложил руки на коленях – обычная поза, в которой надлежало ждать возможности уйти. Наконец, император бросил короткий взгляд на часы и встал:

– Желаю всем, – он ненадолго остановил взгляд на Рафаэле, – продуктивного дня. – и покинул столовую комнату.

Завтрак закончился. Принцы и принцессы с веселым гомоном поспешили в западную башню: через пятнадцать минут начинались занятия. На уроки наследники ходили группами, на которые их делили по возрастам.

У старших принцесс, Ольвии и Мириссы по четвергам первым шел урок этикета. Он проходил в классе, расположенном на верхнем этаже башни, рядом с малой библиотекой. Эти уроки становились обязательными с двенадцати лет. Предполагалось, что там наследников учат правильному общению: обращениям к собеседнику, умению читать человека по позе. Но каждый раз, как Эридан слушал разговоры братьев и сестер, после этих уроков, у него возникало стойкое ощущение: учат там тонкой науке вежливо наговорить человеку гадостей так, чтобы он не мог ответить.

Принцессы ушли из столовой первыми, не дожидаясь остальных. Антуанетта, Анналиса и Селина первым уроком изучали историю. Фредерика, Лексиэль и Камелия – чистописание. Они дошли с мальчиками до третьего этажа башни и попрощавшись, поспешили на свои занятия. Адриан, Винсент и Вивьен исчезли за дверьми кабинета математики, а Флорин, Габриэль и Эридан пошли на урок географии.

Эридану нравился этот кабинет. На стенах висели различные карты, изображающие их планету, Иле. Иле – четвертая планета в солнечной системе из пятнадцати, и единственная, на которой есть жизнь. Около трех-четырех миллионов лет назад суша на Иле представляла собой три материка: Авилес, Ренас и Таррот. Однако в результате смещения земной коры произошло их столкновение. Это привело к формированию суперматерика, получившего название Авирета. На одних картах изображались горы и реки, пустыни и степи, на других – границы государств. Были карты, на которых отдельно изображалась Священная Миделия. У дальней стены стояли глобусы разных размеров. Помимо глобусов Иле имелись так же глобусы спутников, Лаль и Тэй, и некоторых других планет. У противоположной от окна стены находились шкафчики со стеклянными дверцами, внутри на полках стояли инструменты, назначение половины из которых было Эридану неизвестно. А у ближайшего к доске окна располагался телескоп. Посреди комнаты в ряд стояли парты. Мальчики сели – Эридан у окна, Габриэль посередине, а Фло у двери – и приготовились к уроку.

– Доброе утро. – учитель бодрой походкой вошел в класс и встал у доски, оглядывая детей. – Итак, что мы проходили на прошлом занятии?

– Стороны света, – ответил Эридан. Обычно, учителя спрашивали того, кто первым подавал голос, но на географии его это не волновало: это был один из его любимых предметов. Он всегда исправно готовился к нему, в отличии, например, от литературы.

– Все верно. – кивнул учитель. Но спросил не его. – Принц Флорин. Вы можете ответить?

– Да. – Фло поднялся, вздохнул, как будто хотел набрать побольше воздуха в легкие, и начал ответ: – Для того, чтобы научиться ориентироваться, нужно определять свое местоположение относительно сторон света. Сторона света – одно из четырёх основных направлений. Это север, юг, запад и восток.

Эридан наблюдал за ним, подперев рукой щеку. Фло был выше него, но такой же худой. Зеленые глаза, подернутые дымкой мечтательности, перебегали с предмета на предмет, ни на чем не останавливаясь. Он старался во всем походить на Алессиана: так же зачесывал каштановые волосы, так же закатывал рукава рубашки на три четверти, старался выглядеть так же расслабленно и уверенно и даже копировал манеру речи, но только когда сосредотачивался на этом.

– Чтобы определить точное направление на объект, надо знать не только сторону горизонта, в которой он находится, но и.... – Фло запнулся. Он явно не мог вспомнить, что же там надо определить. В такие моменты, когда что-либо ставило мальчика в тупик, он всегда морщился, угрюмо сводил брови, отчего на лбу появлялась вертикальная морщинка. Это выглядело забавно и мило. Принц мельком взглянул на учителя – тот сидел в кресле у стола и проверял правильность карт, составленных кем-то из старших – и оглянулся на братьев с мольбой в глазах. «Азимут» – написал Эридан на тетрадном листе крупными буквами, и поднял так, чтобы Фло увидел.

– Азимут, – мольбу во взгляде сменила благодарность и Эридан слегка смутился под искренней улыбкой брата. А тот продолжал рассказывать тему, не заметив этого. Как всегда. И как всегда, Эридану оставалось лишь удивляться его простоте и способности быстро прощать.

Эридан отвернулся. Вчера он сильно обидел Фло. Весь вечер донимал его едкими замечаниями, нелепыми придирками и подколками. Сейчас мальчик не смог бы сказать, зачем, но вчера это доставило ему немало удовольствия. Раз за разом он пытался вывести брата на конфликт. Даже подставил ему подножку, когда они вместе спускались по лестнице. Это стало последней каплей. Они подрались, но даже здесь, Эридан бил сильнее. Фло сдерживался? Скорее всего, да. Он был добрее. И в этом было его главное отличие от Алессиана, которого он безумно любил и на которого хотел быть похожим.

Эридан снова искоса взглянул на Фло: губа по-прежнему припухшая, царапина заживет не раньше, чем через неделю. Стыдно. Эридан не мог точно сказать, почему временами брат так его раздражал. Раздражали вопросы, которые он постоянно задавал. Раздражал честный, всегда удивленный взгляд больших глаз. Сейчас, когда он отвечал урок, неосознанно карябая третьим пальцем кожу рядом с ногтем на первом – вредная привычка, от которой его никак не могли отучить ни наставник, ни мать – Эридану казалась нелепой его злость.

Надо подумать о чем-нибудь другом, решил Эридан. Он не любил чувствовать себя виноватым, даже недолго. Мальчик привстал и выглянул в окно. Кабинет географии находился на этаж ниже малой библиотеки, поэтому  город почти не просматривался за кронами деревьев, зато был виден сад. Аккуратно постриженные кусты сирени цвели фиолетовыми и белыми гроздьями цветов, дорожки, огороженные живой изгородью, вели к небольшим беседкам с голубыми крышами.

– Принц Эридан, – мальчик вздрогнул, услышав голос учителя. – Как правильно определить стороны света, если нет компаса?

Эридан улыбнулся, тряхнул головой и принялся отвечать. Он хорошо знал  географию и всегда был рад возможности показать это.

День тянулся медленно. После географии мальчики пошли на математику. Затем на чистописание, танцы и, наконец, последний урок – история. Время перевалило за полдень. В открытые окна западной башни врывалась, играя в волнах тонкого тюля, весна. В такую погоду сложно сосредоточиться на учебе. До конца урока осталось немного времени, и учитель предложил выполнить задание на следующее занятие. Эридан обернулся на братьев. Фло вглядывался в книгу, но, похоже, не мог сосредоточиться. Он время от времени часто моргал и морщил нос, а потом продолжал невидяще смотреть все на ту же страницу. Габриэль рисовал что-то на полях тетради. Словно почувствовав, что Эридан смотрит, он поднял на него серо-зеленые глаза. Мальчики вымученно улыбнулись друг другу, и Габриэль вернулся к прерванному занятию. Эридан взглянул на часы. Осталось пять минут. Интересно, что подадут на обед?

Четыре. Какое им с Камелией назначат наказание?

Три. Рафаэль прав – история такая скучная.

Две. Такая скучная, что в сон клонит.

Одна. Звон колокола на часовой башне возвестил окончание занятий. Принцы наперегонки бросились бежать из класса. В коридоре к ним присоединились Камелия, Лексиэль и Фредерика, и они все вместе поспешили покинуть западную башню.

ГЛАВА 3. ЧЕРНЫЙ КОРОЛЬ АТАКУЕТ

– Не могу поверить, что вы убежали без меня! – никак не унималась Лекси. Она ела рыбу с овощами, успевая болтать и осыпать Эридана и Камелию обвинениями. К полудню стало совсем жарко и обед накрыли на террасе. За столом собралось меньше дюжины наследников, а королевы и вовсе обедали в своих покоях, поэтому дети, отбросив манеры, громко переговаривались. – Я же была всего на один этаж ниже!

Лексиэль, шестая принцесса Священной Миделии, приходилась родной сестрой Алессиану и Ольвии, а также второму принцу Микаэлю. Это была хрупкая девочка девяти лет, с длинными каштановыми, с рыжим отливом, волосами, серо-голубыми глазами с чуть опущенным внешним уголком, пушистыми темными ресницами и маленьким изящным носиком. Уголки длинных пухлых губ чуть вздернуты, из-за чего казалось, что она всегда улыбалась. Обычно достаточно застенчивая, но при этом – постоянная участница шалостей, устраиваемых Эриданом и Камелией.

– Лекси, прекрати. – отрезала Камелия. Сестра повторяла одно и то же все утро и, честно говоря, девочке это порядком надоело. – Я же тебе говорила, это получилось случайно. К тому же, твоя мать была очень довольна! – ей вовсе не хотелось спорить с Лекси. Она с нетерпением ждала окончания обеда, после которого у них будет несколько часов на игры.

– Что ж, если тебя это хоть немного утешит, – отозвался Эридан, прожевав котлету, – нам еще наказание отбывать. Донна Октавия уже идет.

Камелия вздрогнула от неожиданности, когда наставница появилась на терассе. Девочка увидела ее впервые со вчерашнего вечера: донна не пришла ни вчера, подготовить ее ко сну, ни сегодня, разбудить на завтрак. Камелия и думать забыла о ней и наказании. Принцесса оглянулась на остальных: все смотрели на донну. Фредерика, Габриэль, Флорин и Лексиэль – с любопытством, Эридан – со скорбной покорностью судьбе. Энергичным шагом донна Октавия подошла к обедающей здесь же донне Илене и присела рядом. «Игр сегодня не будет», – с грустью подумала Камелия.

Так и случилось. Сразу после обеда под предводительством донны они с Эриданом обреченно направились к месту исполнения наказания – небольшому помещению рядом с классом биологии, где хранились различные вспомогательные материалы.

Наставница вынесла из недр комнаты, поставила на стол перед провинившимися детьми и открыла большую картонную коробку. Пыль взметнулась испуганным облачком, и, покружив в воздухе, медленно осела обратно.

Камелия тяжело вздохнула, предчувствуя самое тяжелое – рутинную работу. А количество коробок все росло.

– Надо разложить в алфавитном порядке карточки с гербарием, – довольно произнесла донна, ставя на стол последнюю, пятую, коробку. – Они все перепутаны, их никто не приводил в порядок в течение учебного года. Ну, и конечно, надо их перетереть – пыльные.

– Сколько у нас времени на это? – поинтересовался Эридан.

– До конца Эйджела, – донна поджала губы. – Я считаю, вы заслужили более серьезное наказание. Но… – она махнула рукой и направилась к выходу из комнаты. У самой двери наставница обернулась и пристально посмотрела на детей. – Я надеюсь, что когда вернусь, вы все еще будете здесь. Иначе, обещаю,  будете наказаны до лета! Уж я-то найду для вас занятия. И никакие высшие силы не смогут вам помочь! – прикрыв дверь, донна ушла, а дети приступили к работе. До конца Эйджела, второго месяца весны, оставалось всего четыре дня, включая сегодняшний. Не так уж плохо. Похоже, надо будет поблагодарить те самые высшие силы, которые помогли им в этот раз. А именно – Алессиана.

Время тянулось, как старая кляча по пересеченной местности. Тонкие дощечки, с приклеенными к ним сухими цветами и листьями, пахли пылью и еще чем-то неприятным, отчего свербило в носу. Когда донна оставила детей разбираться с коробками, они решили поделить работу пополам. Камелия выбрала первую половину алфавита, и сейчас только дошла до буквы «Д». Девочка гневно уставилась на желтые цветочки распластавшегося по дереву девясила, как будто он один виноват в том, что она и Эридан сидят здесь против своей воли. Она ерзала на стуле, вставала, ходила кругами по комнате и снова садилась. Стопочка аккуратно сложенных чистых дощечек перед Эриданом росла быстрее. Брат работал сосредоточенно и лишь изредка улыбался, глядя на мучения сестры. В комнате не было ни окон, ни часов, а значит и никакой возможности узнать, как долго они здесь сидят.

– Сколько времени? – спросила Камелия, возвращаясь к работе после очередного круга по комнате.

– Не знаю, – отозвался Эридан, не отрываясь от карточек, – у меня тоже нет часов.

– Это ужасно. Кажется, вечность прошла.

– Не преувеличивай.

– Почему мы должны это делать?

– Потому что провинились.

– Я так не считаю!

– Так считают взрослые. Такие у них правила. Если ты делаешь что-то не так – наказание. Нарушаешь правила – наказание. Не хочешь, чтобы наказывали…

– Делать как они велят? Не нарушать?

– Не попадайся. – Рассмеялся брат. – В любом случае, не зли взрослых.

– Взрослые, – фыркнула Камелия. – Подождите, исполнится мне восемнадцать! – она погрозила кулаком ежеголовнику. – Вы все обо мне узнаете!

Когда в императорской семье рождался ребенок, это, безусловно, становилось достоянием общественности. Но информация ограничивалась общими данными: дата рождения, мальчик или девочка, какая из королев – мать. До семи лет детей императорской семьи не показывали никому. Во время приемов, устраиваемых во дворце, они с наставниками оставались в восточном крыле, коротая время за играми, чтением, просмотром фильмов или уроками. В семь лет они выходили в свет. Их представляли знати, посещавшей дворец, знакомили со сверстниками. Но покидать территорию замка они могли лишь по разрешению императора. В тринадцать лет для наследников наступал новый этап жизни: мальчики отправлялись в Миллениум, школу в Талеане, вырываясь из-под надзора наставников. Принцессы оставались на домашнем обучении, однако тоже получали больше свободы – они могли под присмотром наставниц спускаться в город. Но как наследников престола их представляли миру только, когда они достигали совершеннолетия, в восемнадцать лет. По этому случаю устраивался грандиозный бал, и миллионы телеэкранов во всем мире показывали церемонию представления. С этого момента наследники полностью выполняли политические и социальные функции: присутствовали на собраниях, посещали парады, открытия значимых зданий и сооружений, участвовали в обсуждении законов. Из восемнадцати детей Бреннаса Вон д‘Лейра этот рубеж пока перешел только Алессиан.

– Может быть, про нас забыли? – Камелия аккуратно смахнула пыль с цветочков зверобоя. – Или донна Октавия специально не идет, надеется, что мы все сделаем за один день, и она сможет дать нам другое задание? – К зверобою присоединилась дощечка с синими цветками змееголовника, змеиный корень, золотуха…

– Или твоя наставница ждет, что мы не выдержим и сбежим, – улыбнулся Эридан. – Тогда она сможет наказать нас чем-то более ужасным.

Донна все-таки пришла, когда часы в кабинете биологии уже пробили семь Придирчиво оглядела их работу и выпустила на свободу. До конца наказания оставалось три дня. Они пропустили общий ужин, а погода за окном снова испортилась. Снаружи было мрачно, ни единого просвета среди туч, которые плотным покрывалом заволокли небо над Магнолией. Настойчивый стук дождевых капель по карнизам и окнам наполнял коридоры замка, отдаваясь тихим эхом под потолком. Под этот аккомпанемент Эридан и Камелия не торопясь возвращались в восточное крыло. Их легкие шаги скрадывались ворсом ковра.