Терминаторный менеджмент

В Евангелии от Луки читаем: «И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо он благ и к неблагодарным и злым»51.

«Что может быть более безрассудным, чем засеивать без земли, без дождя, без плугов? Все, кто это творит, должны пожинать только пустоту. Давайте же остановим это чудовищное рождение золота и серебра, давайте остановим этот отвратительный обычай!»52

Давая деньги в рост, кредиторы, стремясь представить сделку честной, требуют проценты как плату за время, предоставляемое им заемщику. Время, считает Ф. Аквинский, это всеобщее благо, данное Богом всем в равной степени. Таким образом, ростовщик обманывает не только ближнего, но и Бога, за дар которого он требует вознаграждения.

«Деньги детей не рожают и не должны это делать – формула, которую столько раз будет повторять Фра Бернардино и повторит Тридентский собор в 1563 году: деньги не порождают деньги (pecunia pecuniam non parit) … Борьба, которую вели папство и церковь, велась со всей суровостью, тем более что ростовщичество, конечно, не было воображаемым злом» (Ф. Бродель).

Фактически ростовщичество является видом организованной экономической преступности причиной многих других преступлений. Не случайно в России ростовщичество до 1917 года как лихоимство стояло в одном ряду с другими опасными преступлениями, такими как получение взятки, мошенничество и пр. По сути своей ростовщичество и есть вид мошенничества, так как ростовщик вводит в заблуждение потерпевшего в том, что передаваемые деньги являются товаром, а не средством расчетов и обмена, и на этом основании требует не только переданных своих денег, но денег заемщика.

«Отмена» греха. Однако ростовщичество является хорошим методом, как обогащения, так и закабаления. «С того момента, как утвердилась и получила широкое распространение практика помещения капитала под твердый процент и учета векселей, канонический запрет процентов превратился в серьезное препятствие… Запрет процентов был отменен – несмотря на авторитет Библии! – в прошлом веке постановлением конгрегации Святого престола, однако лишь temporum ratione habita (сообразуясь с требованиями времени) и косвенно»53.

Однако неправильно было бы думать, что сакрализация финансов проходила без мощной религиозной поддержки. Рассмотренное выше отношение к ростовщикам, да и вообще к процессу обогащения, относится к традиционному обществу, существующему на изначально установленных классических естественных принципах поддержания жизни. Эти ценности препятствовали становлению идеи бесконечного обогащения и наживы, которая стала завоевывать западное общество, по мнению В. Зомбрата в XIII столетии, но более объективной является датирование XVII-XVIII веками (М. Вебер), что совпадает с эпохой Возрождения. В России этот процесс начался лишь в конце XX века, когда после развала СССР, протестантская идеология стала захватывать умы граждан бывшего Союза. «Какие бы причины ни повели самопроизвольно к образованию экономического рационализма, не может быть сомнений в том, что он нашел могучую поддержку в вероучении церкви, которая во всей жизни стремилась к тому же самому, что капиталистический дух должен был осуществить в хозяйственной жизни»54.

Причем это стремление к наживе развивалось не за счет инициативы низов, что можно было бы ожидать, поскольку именно непросвещенные низы так падки на соблазны мирской материальной жизни. Эта «золотая лихорадка Душ» внедрялась сверху государями, чиновниками, духовенством, поскольку основывалась на тех духовных принципах, которые составляли сущность нового государственного капиталистического уклада жизни. Ж. Б. Альберти указывает на «жадность к деньгам среди духовенства как на совершенно общее явление его времени. Он говорит в одном месте о папе Иоанне XXII: «У него были недостатки, и в особенности тот, который, как известно, встречается почти у всех священников: он был в высшей степени жаден к деньгам, так что в его близости все было продажно»55.

Таким образом, легализация лихоимства была вопросом времени. Оно хорошо коррелирует не только с ценностями набирающего силы капитализма, но и с характером отношений людей в этом обществе: «Если ты выгоден для него, он употребит тебя, если обеднеешь, он оставит тебя. Если ты достаточен, он истощит тебя, а сам не соболезнует… Своими угощениями он будет пристыживать тебя, доколе два или три раза не ограбит тебя, не насмеется над тобою, наконец»56.

«Какое общение у волка с ягненком?.. Какой мир у гиены с собакой? И какой мир у богатого с бедным? Ловля у льва – дикие ослы в пустыне. Так и пастбища богатых – бедные»57.

Однако отмены запрета лихоимства мало, необходимо обосновать его «правильность», а в идеале богоугодность для народных масс. «Хозяйственная этика… писателей-монахов специфической рационально-аскетической направленности… стремится оправдать прибыль купца в торговом предприятии как вознаграждение за его «industria» (трудолюбие) и представить ее этически дозволенной»58. Дальнейшая рационализация ростовщичества привела к появлению и развитию целых государственных институтов ростовщиков, которые стали «кровеносной системой» государственной экономики.

Разделение труда. Одним из способов повышения производительности является принцип разделения труда. Естественно разделение труда существовало задолго до появления протестантизма, который использовал этот принцип в своих целях.

Традиционно мыслители рассматривали разделение труда и деление общества по стратам как прямое следствие божественного плана мирового устройства. Для Лютера распределение людей по существующим сословиям и профессиям также было прямой эманацией божественной воли, а пребывание каждого человека на своем месте и его деятельность в рамках, установленных для него Богом, превращались в религиозный долг.

«Профессионал – термин из XIII века. По всей видимости, само понятие профессии ввели иезуиты, когда они стали обсуждать, каким образом может существовать в обществе эзотерическое знание… Для иезуитов было очень важно, что с одной стороны, они – носители изотерического знания, члены ордена, а с другой стороны, – делегаты этого знания в разных социальных системах, которые строили социальные формы существования и реализации этого знания. В ордене был статус кадьютера, то есть человека, которые находился внутри ордена и отвечал за его изотерическую форму, а были профессионалы, которые работали вовне»59.

В пуританском учении прагматического толкования, специализация ведет к количественному повышению производительности труда и тем самым служит общему благу. Этот подход является системообразующим в современной экономике.

Полезность профессии, рассматриваемая через призму её угодности Богу, определяется рядом критериев: нравственность; полезность для всего общества и доходность. Однако, все критерии можно смело свести к третьему – доходности, поскольку признаком нравственности является успешная нажива, а полезность для общества определяется по количеству денег, полученных от потребителей при оказании услуги или продаже продукции: чем больше денег, тем полезнее для общества60.

«Если Бог указует вам этот путь, следуя которому вы можете без ущерба для души своей и, не вредя другим, законным способом заработать больше, чем на каком-либо ином пути, и вы отвергаете это и избираете менее доходный путь, то вы тем самым препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания (calling), вы отказываетесь быть управляющим (steward) Бога и принимать дары его для того, чтобы иметь возможность употребить их на благо Ему, когда Он того пожелает. Не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть»61.

Возможно ли изменение профессии, если она является религиозным долгом? В этом вопросе нет однозначной позиции, в нем отразилась та бездна противоречий, которая свойственна протестантизму, как целостному явлению.

Профессиональная деятельность менеджера представляет собой последовательное аскетическое воспитание добродетели, испытание его избранности, которая воплощается в добросовестности, отражающаяся в тщательном и методичном выполнении своих профессиональных обязанностей.

Шпенер утверждает, что «после того как человек избрал определенную профессию, долгом послушания его воле Божьей является пребывать в данной профессии и примириться с ней»62. Бакстер пишет, что «вне определенной профессии всякая дополнительная деятельность не что иное, как случайная работа; выполняя ее, человек больше времени лентяйничает, чем трудится»63. Определенная профессия является наивысшим благом для каждого человека, а случайную работу, следует рассматривать как подчас неизбежное, но всегда нежелательное временное занятие.

Напротив, пуританское учение решительно высказывается в пользу сочетания нескольких призваний при условии, что это будет способствовать общему и собственному благу и не приведет к недобросовестному выполнению своих обязанностей в рамках одной из них, кроме того, пуритане не против и перемены профессии, если только это проистекает из желания заняться более угодной Богу деятельностью.

Поскольку доход является ключевым показателем, то та профессия, которая обеспечивает максимальный доход менеджеру и является богоугодной64.

Недоверие к людям. На пути к личному обогащению у менеджера нет, и не может быть союзников, даже жена и дети становятся конкурентами на пути к богоизбранности. Помощь людей в мире менеджера – это лишь одна из уловок, цель которой – нажива, даже если она называется благотворительностью. Путь менеджера – это путь одинокого во враждебном мире. Люди важны лишь как средство обогащения: «из скота добывают сало, из людей – деньги»65.

Надеяться на помощь людей неблагоразумно, следует прислушаться к «предостережению не полагаться ни на помощь людей, ни на их дружбу. Даже кроткий Бакстер призывает к глубокому недоверию по отношению к самому близкому другу, а Бейли прямо советует никому не доверять и никому не сообщать ничего компрометирующего о себе: доверять следует одному Богу»66.

Владелец концерна ИКЕА Ингвар Кампрад построил свою империю как секту с железной дисциплиной, в которой даже название распределяющей финансовые потоки группы компаний IKANO расшифровывается как Ingvar Campard And No Others (то есть «Ингвар Кампрад, и никто больше» – никаких чужаков!)67.

Недоверие к людям68 ведет к обособленности, закрытости менеджера, в крайней форме переходя в ненависть к людям. «В сочетании с жестким учением об абсолютной трансцендентности Бога и ничтожности всего сотворенного эта внутренняя изолированность человека служит причиной негативного отношения пуританизма ко всем чувственно-эмоциональным элементам культуры и субъективной религиозности, а тем самым и причиной принципиального отказа его от всей чувственной культуры вообще»69.

Итак, менеджер должен общаться с людьми для собственного обогащения, но вынужден их ненавидеть, как соперников на пути успешности и богоизбранности: «божественная милость, дарованная избранным и поэтому «святым», требовала не снисходительности к грешнику и готовности помочь ближнему своему в сознании собственной слабости, а ненависти и презрения к нему как к врагу Господню, отмеченному клеймом вечного осуждения»70.

Возникновение предпринимательского этоса71. Расколдованный мир высветил принципы новой этики, выразителями которой стали предприниматели72. «Великие религиозные движения, чье значение для хозяйственного развития коренилось, прежде всего, в их аскетическом воспитательном влиянии, оказывали наибольшее экономическое воздействие… когда судорожные попытки обрести царство Божье постепенно растворялись в трезвой профессиональной добродетели и корни религиозного чувства постепенно отмирали, уступая место утилитарной посюсторонности»73.

Протестантские ценностные установки самым активным образом способствовали росту предпринимательской и экономической активности в тех странах, где протестантизм явился основным религиозным течением. «Немалое количество, а в старшем поколении большинство американских «promoters», «captains of industry», мультимиллионеров и магнатов трестов формально принадлежали, как известно, к сектантам, преимущественно к баптистам»74. Президент Баптистского союза Великобритании и Ирландии Дж. Уайт в своем выступлении на лондонском собрании в 1903 г. говорит с особой эмфазой: «Лучшие люди наших пуританских церквей были деловые люди, полагавшие, что религия должна проникать во все сферы жизненной деятельности»75.

Показательны в этом смысле Соединенные Штаты, спроектированные и созданные на этических принципах протестантизма76. «Для большинства американцев «американский образ жизни» является настоящей религией. Их бог – деньги, их литургия – погоня за прибылью. Американский флаг стал символом этого образа жизни, и ему поклоняются с религиозной страстью… Американское общество полностью ориентировано на работу, доходы и потребление. Преобладающая цель людей – заработать как можно больше денег…»77.

Данные анализа ценностей американского общества, выполненного World Values Survey (Всемирная служба исследований основных ценностей и верований) показывают, что пуритано-протестантское наследие продолжает оказывать латентное влияние, на формирование взглядов, суждений и поведения современных американцев. Это нашло отражение в характеристике тенденций современного экономического развития США, данной ведущими экономистами Америки, которые подразделили их на «традиционные» и «формирующие новый облик экономики»78. В первой группе среди семи основных принципов означены «высокая трудовая мораль, основанная на протестантской этике: трудолюбие и вера большинства граждан в свои силы» и «всемерное поощрение обществом и государством предпринимательской активности, благоприятный предпринимательский климат, общественная установка на достижение успеха, независимо от происхождения и социального статуса человека»79.

«Возникновение предпринимательского общества может оказаться важным поворотным пунктом в истории человечества.

Паника 1873 года завершила столетие неограниченной свободы предпринимательства и невмешательства государства в экономику, которое началось с публикации в 1776 году фундаментального труда Адама Смита Wealth of Nations («Исследование о природе и причинах богатства народов»). Паника 1873 года послужила толчком к зарождению современного «государства всеобщего благосостояния». На протяжении последующих ста лет развитые государства продвигались к созданию и совершенствованию «государства всеобщего благосостояния»80.

Стремление к богатству и материальному успеху стало всепоглощающей страстью. Проповедник Мартин Бутцер говорил: «Все вокруг ищут занятий, дающих наибольшую выгоду. Все готовы променять науки и искусства на самый низменный ручной труд. Все умные головы, наделенные Господом способностями к более благородным наукам, захвачены коммерцией, а она в наши дни столь проникнута бесчестностью, что стала наипоследнейшим делом, которым мог бы заниматься достойный человек»81.

Антиавтаркия82. Заменив традиционное служение Богу на зарабатывание денег, как признак богоизбранности, менеджер заменил внутреннюю деятельность на внешнюю, зависимость от внутреннего была замещена зависимостью от внешнего, таким образом, менеджер находится в зависимости от хозяев денег, и независимо от того, кто это – покупатель его услуг или Федеральная Резервная Система США – рабское состояние становится его имманентной сущностью. «Если работа для вас главное, а плата вещь второстепенная, то вашим господином является труд и его творец – Бог. Но если работа для вас вещь второстепенная, а главное плата, то вы рабы платы и творца её – Дьявола и притом самого низкого, и последнего из Дьяволов»83.

Материальная состоятельность необходима для жизни в социуме, но традиционно она носила обеспечивающую, а не целевую функцию. «Материальные интересы людей всегда процветают только под покровом героических добродетелей человечества. Но стоит только материальным интересам выйти на первый план, и они тем самым подрывают собственные предпосылки своего бытия»84.

Это рабское состояние, о котором подробнее сказано ниже, является тем импульсом, которое лежит в основе всех движений Души, а значит и действий менеджера. Аскетизм этики менеджера, неспособность распоряжаться богатством, требование профессиональной деятельности, жесткая привязка к мирской суете – это актив, приносящий счастье в загробной жизни, или пассив, отнимающий существующую жизнь? «Вам нелегко разобраться сейчас в вашем имущественном положении, да и в самих себе (Как советует Пифийская надпись). И вот я как законодатель устанавливаю: вы не принадлежите самим себе, и это имущество не принадлежит вам»85.

По этой же причине и рассудок менеджера не свободен в своем отражении реальности, и не в силу своей слабости, а из-за зависимости от внешнего. «Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине – это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого»86. Несовершеннолетие, то есть опора на внешнее, – это источник бедности, сомнений и неуверенности. Неуверенность лишает стабильности и постоянства, является причиной собственных мнений (со-мнений) и Душевной дисгармонии. «Страстное стремление к уверенности, какое мы находим у Лютера, отражает не искреннюю веру, а необходимость подавить невыносимое сомнение. Решение Лютера – это сегодняшнее решение очень многих людей, хотя они мыслят не в богословских терминах: уверенность достигается отказом от своей изолированной личности, превращением себя в орудие могущественной внешней силы… Психологически вера… может быть продуктом реакции на сомнения, возникшие из чувства изолированности индивида и его неприятия жизни. Вера Лютера была как раз такого компенсирующего свойства»87.

Индивидуализм. Протестантство заложило основы индивидуализма, заставляя индивидуума признать и проникнуться своей ничтожностью перед миром и никчемностью своих достоинств, превращая его в безвольное орудие в руках мира и властей этого мира. «Потеряв чувство гордости и достоинства, индивид был психологически подготовлен и к тому, чтобы утратить и столь характерную для средневекового мышления уверенность, что смыслом и целью жизни является сам человек, его духовные устремления, спасение его души. Тем самым он был подготовлен к другой роли – стать средством для внешних целей: экономической производительности и накопления капитала»88. Теология Кальвина (сыгравшая в англосаксонских странах ту же роль, что лютеранство в Германии) также основана на бессилии и самоуничтожении человека. «Самый общий признак современной эпохи: невероятная убыль достоинства человека в его собственных глазах»89. «Эта готовность подчинить свою личность внечеловеческим целям была фактически подготовлена Реформацией…, сломав духовный стержень человека – его чувство гордости и достоинства»90.

Итак, учения Лютер и Кальвин подготовили человека к той роли, которую он выполняет в современном мире – подчинение свою жизнь исключительно внешним целям, другими словами, отдает свою жизнь на выполнение чужой воли. «Если человек может превратиться лишь в средство для возвышения славы господней, а господь не отмечен ни любовью, ни справедливостью, то такой человек достаточно подготовлен и к роли раба экономической машины, а со временем и какого-нибудь «фюрера»91. Принцип работы ради накопления капитала заставляет человека работать ради чуждых целей, превратил его в раба Божьего и усиливает в нем чувство личной ничтожности и бессилия.

1.2. Рациональность этики менеджмента

«Бизнес – это искусство извлекать деньги из

чужого кармана, не прибегая к насилию»

Макс Амстердам

Сакрализация науки. В расколдованном мире место Божественных заповедей занимают мнения ученых, место веры занимает разум. Если руководящим жизненным принципом целостного человека является «авось», то заповедями рационального человека становятся методические указания, регламентирующие, в идеале, каждый шаг его жизни. ««Состояние религиозной избранности» воспринималось как своего рода сословное качество, которое ограждает человека… от «мира». Гарантией этого состояния… служит… одно лишь утверждение избранности посредством специфического по своему характеру поведения, коренным образом отличающего избранника от «природного» человека. На этой основе у отдельного человека возникал импульс к методическому контролированию своего поведения и тем самым к его аскетическому преобразованию. Этот аскетический стиль жизни сводился, как мы уже видели, к ориентированному на божественную волю рациональному преобразованию всего существования… Названная рационализация жизни в миру, ориентированная на потустороннее блаженство, была следствием концепции профессионального призвания аскетического протестантизма»92.

Этот процесс рационализации в настоящее время охватил практически все аспекты жизни человека, наука проникла всюду: спорт, театр, сельское хозяйство, производство, самопознание и т.д. Религиозному знанию о себе противодействует научное знание как комплекс эмпирических способов познания мира, заключающих в себе, по мнению Л.Н. Толстого, «ненужные наблюдения о самых разнообразных предметах»93.

И, конечно, во главе этого рационализирующего процесса идут ученые, стремящиеся все измерить и оцифровать, поскольку только то, что поддается измерению, может быть предметом научного познания. Ученые – это боги нашего времени, даже несмотря на то, что иногда они отказываются.

Это процесс рационализации жизни продолжается и в наше время, встречая на всем пути с момента своего рождения постоянное «сопротивление» (в виде проявления) иррациональных сил, подвергающихся исключению из рациональной реальности. Таким образом, процесс рационализации нуждается в постоянной внешней поддержке и подпитке, иначе он обречен, поскольку не имеет имманентного источника существования. «Эта основная идея рационализации должна была оказать существенное содействие капиталистическому мышлению, которое ведь само по себе, как нам известно, является рациональным, направленным к цели. Идея наживы наряду с экономическим рационализмом означает ведь, в сущности, не что иное, как применение жизненных правил, вообще предписывавшихся религией, к сфере хозяйственной жизни» 94.

Эта внешняя поддержка носит экономический характер, другими словами, процесс рационализации изначально требует постоянных финансовых вливаний, которые возможны только в том случае, когда общество основывается на «рациональной структуре права и управления. Ибо современный рациональный промышленный капитализм в такой же степени, как в исчисляемых технических средствах производства, нуждается в рационально разработанном праве и управлении на основе твердых формальных правил…»95.

Эти же твердые формальные рациональные правила должны быть разработаны и для профессии менеджера, для чего необходимо было создать новую науку – менеджмент. Традиционно объект науки – это область действительности, которую исследует данная наука, а предмет науки – способ видения объекта с позиций данной науки. Например, предмет физики – наиболее общие и фундаментальные закономерности, определяющие структуру и эволюцию материального мира; предмет математики – порядок, либо мера; предмет истории – прошлое человечества. Объект менеджмента – прибыль (что не является объективной реальностью), а предмет менеджмента – принципы и закономерности функционирования рациональной коммерческой организации. С точки зрения менеджмента все организации являются коммерческими – торговые, военные, административные, образовательные, медицинские и т.п., и даже НКО (некоммерческие организации). «Сложился огромный рынок рекомендаций практикам, как им лучше всего и эффективнее вести свое дело. Одна «панацея» конкурирует с другой, а между тем в науке нет согласия относительно природы и функций менеджмента, его отличительных признаков и качеств»96.

Проблема в том, что как прибыль, так и рациональная организация – искусственное творение, а, следовательно, менеджмент не является наукой в традиционном смысле и не имеет (и не может иметь) собственной методологии, потому все методы, которые описаны в учебниках по менеджменту и которые используются менеджерами в практической деятельности, заимствованы из других наук. «Нужно признать, что, несмотря на притязания «научного менеджмента», системного анализа, кибернетики и синергетики на роль теории управления, наука так и не располагает теоретически развернутой феноменологией управления, представлением о закономерностях его порождения, строения, функционирования и развития»97. Это невозможно сделать на рациональной основе.