Терминаторный менеджмент

Однако, несмотря на проволочку, процесс идет в нужном направлении. Чтобы его ускорить и расширить необходимо рациональное обоснование экономической эффективности инноваций, что и было воплощено в работе австрийского экономиста Й.  Шумпетера «Теория экономического развития»140. Для повышения эффективности экономической деятельности капиталистических предприятий он предложил механизм создания «новых комбинаций» производительных благ, которые могут «возникнуть… только дискретным путем»141. Й. Шумпетер ввел понятие «инновации» в экономику, подразумевая под этим изменения с целью внедрения и использования новых видов потребительских товаров, новых производственных средств, рынков и форм организации в промышленности. При этом Й. Шумпетер основную роль движущей силы экономического развития общества отводил не характеру борьбы между капиталом и пролетариатом (как К. Маркс), а внедрению новшеств в хозяйство государства.

Развитие капиталистического предприятия («когда норма меняется рывком») невозможно на традиционных принципах и Шумпетер определяет эти инновационные ценности как «созидательное разрушение». «С точки зрения любой теории, основанной на адаптации, новизна непостижима… Новизна является истинным ядром всего того, что необходимо признать неопределенным в наиболее глубоком смысле этого слова. В случае новизны как таковой, мы могли бы… рассмотреть новизну как независимую от причин и условий… Достижение новой формы путем постепенных, небольших адаптаций старой, не должно быть возможным»142.

Таким образом, формирование нового капиталистического способа хозяйствования возможно лишь на костях традиционного образа жизни. «Для того чтобы капитализм мог развиться, нужно было сначала переломить все кости в теле естественному, инстинктивному человеку, нужно было сначала поставить специфически рационально устроенный душевный механизм на место первоначальной, природной жизни, нужно было сначала как бы вывернуть всякую жизненную оценку и осознание жизни»143.

Утилитарность Души. Душа, наряду с нравственными ценностями, интересна только с утилитарной точки зрения, иначе она рудимент традиционализма. «Те, кто жадно стремится к мирскому богатству, презирают душу свою, и не только потому, что душой они пренебрегают, предпочитая ей плоть, но и потому, что они душу свою вкладывают в это стремление»144.

Каждый, чего-то достигший менеджер скажет вам, что Душа не существует; более слабый менеджер заявит, что чужая Душа потемки, что означает – он в своей Душе видит тьму, но он её не отрицает. Душа для менеджера ценна лишь как товар, вопрос лишь в том, как дороже продать, ну а после сделки можно «с чистой совестью» заявлять, что её не существует, поскольку он уже своею Душой не владеет, для него её нет.

Это, конечно, означает, что менеджер оказывается под тотальным внешним управлением и не может испытывать те состояния, источником которых является Душа (например, любовь, радость, счастье и т.д.). Но менеджер преследует другую цель, следовательно, с точки зрения его ценностей данная сделка нравственно оправдана.

Путь к обогащению хорошо понимал Шарль Морис де Талейран-Перигор французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трёх режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи-Филиппа: «Для того, чтобы иметь много денег, не надо иметь много ума, надо не иметь совести». Совесть – то, что мешает традиционалисту наживать «лишнее» состояние, кроме того, она склоняет человека к созерцанию и недеянию, что полностью противоречит протестантской этике. «Действующий всегда бессовестен, совесть может быть лишь у наблюдающего»145.

Совесть – это закон Духовного мира: это со-кровенная весть, со-ответствующая весть, то, что является маяком, показывающим направление Душе в лабиринтах этого мира. Там, куда совесть ведет, деньги малозначимы, потому для менеджера совесть не может быть маяком, но может стать помощницей, поскольку имидж «честного бизнесмена», поступающего по совести, принесет вам деньги традиционалистов, которые ценят совесть. «И если та полная интенсивной религиозной жизни эпоха XVII века что-то и завещала своей утилитаристки настроенной наследнице, то, прежде всего, безупречно чистую совесть (которую с полным основанием можно назвать фарисейской), сопутствующую наживе, если только эта нажива не выходит за рамки легальности»146.

Антагонизм. Менеджмент, как система управления, является прямым потомком легизма, неотъемлемой чертой которого является понимание взаимоотношений между государством и народом как антагонистических. Недоверие к людям – это требование протестантской этики – необходимо воплощать в жизнь и при управлении компанией. Благо для менеджера, что в настоящее время много научных и технических достижений, помогающих манипулировать и контролировать сотрудников. В качестве примера можно назвать онтопсихологию, основателем которой считается итальянский психолог А. Менегетти. «Согласно учению Менегетти, лидер не только имеет право быть безразличным ко всем: подчиненным, клиентам, бизнес-партнерам, но даже к жене с ребенком. Если хоть что-то (или кто-то) начинает мешать лидеру на его пути, оно должно быть отброшено без жалости»147.

Можно использовать оруэлловские «пятиминутки ненависти» к конкурентам, как делали в одной компании: «служащие…, стоя с поднятыми вверх руками и в состоянии, похожем на религиозный экстаз, скандируют: «Евросеть» – отстой, «Связной» – супер!»148.

Кроме того, различные технические системы видеонаблюдения и прослушивания будут хорошим дополнением к созданию системы тотального контроля, которую вслед за государством уже взяли на вооружение лидеры бизнеса. «Спецотдел читает электронные письма, анализирует интернет-трафик, служба безопасности оборудует помещения жучками и камерами наблюдения. По данным исследований, проведенных специалистами портала Superjob, 28 % российских работодателей отслеживают переписку сотрудников по корпоративной почте. Перлюстрацией электронных писем занимаются в 49 % компаний, из них 7 % работодателей отслеживают переписку по интернет-мессенджерам, 3 % – по Skype»149.

Тотальный контроль призван повысить эффективность использования ресурсов для достижения более высокого социального статуса, который дает еще больше полномочий и, следовательно, возможностей увеличить материальное благосостояние. Одним из условий достижения успеха в искусственном государственном мире является безнравственность, так же как в естественном мире – нравственность150. Чем сильнее ты в мире мистера Gold(а), тем слабее в реально мире.

Цинизм. Безнравственность, как условие успешности, вытекает из протестантского стремления к обогащению. «Ибо едва ли требует доказательства то утверждение, что концепция наживы как самоцели, как «призвания» противоречит нравственным воззрениям целых эпох»151.

Австрийский экономист Фридрих Август фон Хайек отмечает несовместимость «царства целесообразности» с абсолютными этическими нормами: нравственным признается все, что служит достижению целей, независимо от того, к каким средствам и методам приходится для этого прибегать.

«Политика не имеет ничего общего с моралью. Правитель, руководящийся моралью, неполитичен, а потому непрочен на своём престоле. Кто хочет править, должен прибегать и к хитрости, и к лицемерию. Великие народные качества – откровенность и честность – суть пороки в политике, потому что они свергают с престолов лучше и вернее сильнейшего врага»152.

Так как органы руководства физически не в состоянии издавать приказы по каждому ничтожному поводу, образующиеся пустоты заполняются квази-принципами квази-морали. «Квази» – потому что она предназначается для нижестоящих и ее можно перекраивать в соответствии с изменившимися условиями153.

«Чтобы участвовать в управлении тоталитарной системой… надо самому быть готовым преступать любые нравственные законы… И поскольку цели устанавливает лишь верховный вождь, то всякий функционер, будучи инструментом в его руках, не может иметь нравственных убеждений. Главное, что от него требуется, – это безоговорочная личная преданность вождю, а вслед за этим – полная беспринципность и готовность буквально на все… Но из этого следует, что высокие должности вряд ли привлекут людей, имеющих моральные убеждения… это откроет широкие возможности перед людьми жестокими и неразборчивыми в средствах. Будет много работы, про которую станет известно, что она «грязная», но что она необходима для достижения высших целей и ее надо выполнять четко и профессионально… И поскольку такой работы будет много, а люди, еще имеющие какие-то моральные убеждения, откажутся ее выполнять, готовность взяться за такую работу станет пропуском к карьере и власти. В тоталитарном обществе найдется много дел, требующих жестокости, запугивания, обмана, слежки. Ведь ни гестапо, ни администрация концлагеря, ни Министерство пропаганды, ни СД, ни СС (как и аналогичные службы в Италии или в Советском Союзе) не являются подходящим местом для упражнений в гуманизме. Но в тоталитарном государстве путь к высокому положению ведет именно через эти организации. Трудно не согласиться с известным американским экономистом, когда после краткого обзора обязанностей властей в коллективистском обществе он приходит к заключению, что «им придется все это делать, хотят они этого или не хотят. А вероятность, что у власти при этом окажутся люди, которым противна сама эта власть, приблизительно равна вероятности того, что человек, известный своей добротой, получит место надсмотрщика на плантации»154.

Н. Макиавелли освобождает политического деятеля от необходимости соблюдать нормы морали, считая, что в борьбе за власть допустимы любые средства. Макиавеллизм не признает никаких нравственных ограничений: «Когда речь идет о спасении государства, должны быть отброшены все соображения о том, что справедливо и что несправедливо, что милосердно и что жестоко, что похвально и что позорно. Нужно забыть обо всем и действовать лишь так, чтобы было спасено ее существование, и осталась неприкосновенна ее свобода»155.

При культе безнравственности вступает в действие механизм «обратного отбора»: наверху оказываются «худшие», то есть те, кто полностью свободен от бремени нравственности. Государю «надо помнить, что князь, и особенно князь новый, не может соблюдать все, что дает людям добрую славу, так как он часто вынужден ради сохранения государства поступать против верности, против любви к ближнему, против человечности, против религии»156. Г. Спенсер скептически относился к представительной власти, он писал, что правительство есть собрание людей, среди которых лишь некоторые талантливы, большинство же не выходит из обыкновенного уровня, а многие положительно тупоумны: «разумное меньшинство в конституционном правлении весьма часто вытесняется бездумным большинством… т.е. масса посредственностей всегда господствует».

Подход Макиавелли позволяет перекладывать безнравственность на бытие: не мы такие, мир так устроен. Этой беспринципностью, начавшейся в эпоху Ренессанса, прославившегося своими коварством, вероломством, убийствами из-за угла, невероятной мстительностью и жестокостью, авантюризмом и разгулом страстей, можно оправдать все что угодно: А.Ф. Лосев назвал ее «обратной стороной титанизма»157.

Один из главных тезисов Лютера состоял в том, что человек порочен по своей природе и, следовательно, его усилия бесполезны. Кальвин также отрицает, что человек не способен к добрым делам: «Никакое дело, совершенное благочестивым человеком, не избегло бы осуждения Господня перед строгим судом Его»158. Итак, безнравственность – естественное проявление порочной породы человека, а нравственность лишь уловка для обогащения – вот правильное мышление для менеджера.

Способом обогащения является бизнес, который не имеет ничего общего с традиционным делом. Дело (ст.-слав. дЪло) – это доброе (Д) созидание, при соединении Земного и Небесного (Ъ) людьми (Л) по воле отцов (О).

Что же касается этимологии слова бизнес, то наиболее достоверным является следующее предположение. «Бизнес – слово не имеет корней ни в одном из иностранных языков, кроме славянских наречий. Оно было перенято у наших купцов, говоривших при неудачной сделке, что они остались «с носом», и в шутку показывавших, приставив большой палец руки к своему носу и раздвинув остальные пальцы, с каким именно носом. При удаче же говорили, что их торговля сделана «без носа», то есть с прибылью»159. Другими словами, цель бизнеса – оставить клиента «без носа».

Симулякр160. Расколдование мира и его рационализация являются причинами его виртуализации, поскольку разум – убийца реальности. «Вера в категории разума есть причина нигилизма, мы измеряли ценность мира категориями, которые относятся к чисто вымышленному миру»161.

Иллюзорный мир, искусственная реальность, виртуальность и симулякр – среда менеджера и условие его эффективности, поскольку только в этой атмосфере он может ощутить свою богоизбранность. «Корень всего этого мира фикций лежит в ненависти к естественному (действительность!); этот мир есть выражение глубокого отвращения к действительному… И этим всё объясняется. У кого единственно есть основание отречься от действительности, оклеветавши её? – У того, кто от неё страдает. Но страдать от действительности – это значит самому быть неудачной действительностью…»162.

Эффект Пигмалиона или эффект Розенталя – это уникальный психологический феномен, который заключается в том, что человек, убеждённый в достоверности какой-либо информации, подсознательно ведёт себя таким образом, чтобы эта информация подтвердилась. Менеджер, воспринимающий мир через призму протестантской этики, постоянно видит подтверждение своих принципов в реальности, вне зависимости от того, что он видит на самом деле. Менеджер неадекватен естественной реальности, но адекватен искусственной субъективной виртуальности163: лишь живя в иллюзиях, можно плодить иллюзии в виде рекламы, имиджа, качества, социальной ответственности и т.п.

Виртуальная реальность лежит основе ситуационного подхода в менеджменте. Понятие «ситуационная теория управления» впервые введено в оборот Р. Моклером в 60-х годах ХХ века. Однако, как он сам признает это, сущность этого подхода, который постепенно начинает проявляться в самых различных школах и направлениях, не является чем-то принципиально новым. Так, например, П. Друкер в своей книге «Практика управления» (1954), в основных чертах формулирует основы ситуационного подхода к управлению. Мери Паркер Фоллетт еще в 20-е годы XX века говорила о «законе ситуации», отмечая, что различные ситуации требуют различных типов знаний.

Однако ситуационный подход в своей основе существовал намного раньше, чем полагают американские авторы. В качестве доказательства приведем отрывки из книги Н. Макиавелли (1469-1527) «Государь»: «Зависит же это [успех] именно от того, что один образ действий совпадает с особенностями времени, а другой – не совпадает… От того же зависят и превратности благополучия: пока для того, кто действует осторожностью и терпением, время и обстоятельства складываются благоприятно, он процветает, но стоит времени и обстоятельствам перемениться, как процветанию его приходит конец, ибо он не переменил своего образа действий»164.

Центральным моментом ситуационного подхода является понятие «ситуация» (франц. situation – положение, обстановка) – система внешних по отношению к субъекту условий, побуждающих и опосредствующих его активность. Полное описание ситуации подразумевает выделение требований, которые предъявлены индивиду извне, выступая для него в качестве исходных. Эти требования называются «ситуационными переменными» и искусство менеджера – понять ситуацию, вскрыть ее характеристики и выбрать соответствующее управление, а уж потом следовать научным рекомендациям в области управления, носящим обобщающий характер и универсальный характер. Методологию ситуационного подхода можно объяснить как четырехшаговый процесс:

1. Руководитель должен быть знаком со средствами профессионального управления, которые доказали свою эффективность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.