Вэй Аймин

Вэй Нуан глубоко вздохнула.

– Я так испугалась, когда всё это случилось. Больше не пугай меня так, хорошо? – она взяла дочь за руку.

– Хорошо, – кивнула Минмин, – я только не могу понять, почему у вас с футином только одна я? Будь несколько детей, всё было бы проще.

– Мне и одной тебя хватает, – тяжело вздохнула Вэй Нуан, – если было две такие, я бы с ума сошла.

– Две такие вряд ли будут – я неповторима и уникальна, а вот обычного карапуза могли бы родить. Вы ведь с футином спите вместе?

Чжангонджу встала.

– Как у семилетнего ребенка могут быть такие мысли… и откуда ты знаешь?

– Знаю что? – усмехнулась гонджу.

Вэй Нуан недоверчиво на неё посмотрела.

– Ничего. Хорошо, отдыхай. Что ты хочешь, чтобы тебе приготовили?

– Рыбу, мясо, – простонала гонджу.

– Рыбу? Мясо?

– Да, хочу, но нельзя, – вздохнула, сокрушаясь, Минмин. – Для начала пусть приготовят легкий куриный бульон и рис с овощами. Одну грудку курицы на вот такую кастрюлю, – она показала руками объем, – ах… не кастрюли, у вас тут нет кастрюль… казан… и побольше воды, половину луковицы – мелко порезать, одну маленькую морковь, тоже мелко порезать, две картофелины и горсть лапши. Шепотку соли.

Чжангонджу удивлено смотрела на Минмин.

– Когда до меня доходят новости, – произнесла она, – что ты придумала очередное новое изобретение, я удивляюсь и порой не верю, пока не увижу своими глазами, но сейчас… Семилетний ребенок знает как готовить и требует точного исполнения именно того, что ей нужно. Теперь я начинаю понимать как себя чувствует Бай Ци каждый раз, когда ты приходишь к нему с очередным новшеством.

– И как же?

Вэй Нуан не успела ответить, их прервала вошедшая А-Лей:

– Гонджу, ванна готова.

– Спасибо.

Минмин встала и покачиваясь пошла в ванную.

– Я помогу, – сказала Вэй Нуан.

Она взяла за руку дочь и повела её из комнаты в пристройку, где стояла деревянная бадья с теплой водой.

Через три дня гонджу, полностью оправившись, начала собираться в дорогу. Давая указания она бегала по поместью. Дзяндзюн заперся у себя в кабинете и все то время, пока она собиралась и готовилась, старался её избегать.

Вечером, перед выездом, она сама зашла к нему в кабинет.

– Футин, – поклонилась она, – у меня всё готово. Я завтра с первыми лучами солнца отправляюсь в дорогу.

– Хорошо, – кивнул он, не поднимая головы и не смотря на неё.

– Я бы хотела попросить, чтобы меня сопровождали все Хейи, И Тао и А-Ли.

– Хорошо.

– Благодарю, спокойной ночи, – она поклонилась и вышла.

Глава 14

Утром следующего дня когда солнце еще не взошло повозка гонджу, в сопровождении десяти солдат на лошадях, выехала в сторону заставы на Суньхэ. Погода радовала. Конец циюэ, летние дожди прекратились и сухая дорога, уже устланная первыми опавшими листьями, стелилась ковровой дорожкой, петляла, вилась змеёй вдоль холмов и редких рощиц. Листва на деревьях еще не пожелтела. Только изредка вдоль дороги попадалось дерево на котором начинали тут и там золотиться отдельные листочки. В основном кроны были еще зелёные. Чего не скажешь о траве. Выжженная летним солнцем она уже пожухла и припала к земле. Каменистая дорога и деревянные колёса повозки – даже через подушки езда больно отдавались в каждой мышце гонджу и А-Лей. К вечеру, измотанные, они выползали из неё, усаживались на расстеленные шкуры или на стволы поваленных деревьев и отдыхали.

Дорога от Иншань до заставы была безлюдной. Ею почти не пользовались, ездили через столицу. Здесь не было кэджанов78, ночевать приходилось в поле у ручья, у реки. А-Лей и Минмин спали на дне повозки, солдаты, те кто не дежурил, спали у костра под открытым небом.

В первый вечер солдаты развели огонь, приготовила ужин. У Минмин, наконец-то, появилась возможность поговорить с Хейями, как она их называла. Они втроем сидели у костра. Она подошла, присела.

– Извините, что из-за меня вас наказали, – заговорила она.

– О чем вы? – ответил за всех Хей Ин, – это нормально, ничего не произошло из ряда вон выходящего.

– Подумаешь пара палок, – усмехнулся Хей Ян, – нам это как комариный укус.

– Гонджу, – посмотрел на неё Хей Кай, – вам не следовало вмешиваться. Нас наказали за дело. Синяки и ссадины пройдут и всё забудется уже через пару дней. А вот ваши слова дзяндзюну…

– Я впервые в жизни видел как дзяндзюн был взбешён, – вставил Хей Ян.

– Эй, – осадил его футин.

Тот насупился.

– Я хотела попросить прошение, вы трое… – начала гонджу.

– Вам не за что извиняться. Даже и не думайте об этом.

– Всё же. Из-за меня вас наказали.

– Уже то, что вы делаете, – заговорил Хей Ин, – такое… вы необычный человек. Таких людей я раньше не видел. Уже то, какая вы…

– За меня раньше никто не заступался, – добавил Хей Ян. – Вот такое не забудется, а пара тумаков за провинность, это так, – он усмехнулся и навалился на Хей Ина, – он меня больше дубасит.

Братья шутливо обменялись ударами, один зажал второму голову под мышкой, второй попытался повалить обидчика на землю.

– Всё готово, гонджу, – присела рядом с Минмин А-Лей, – можете идти отдыхать.

– Спасибо, – поблагодарила её Минмин.

– Вот оно, – сказал неожиданно Хей Кай, – ваше отношение… даже к прислуге вы относитесь как равному себе. Я долго не мог для себя решить, что же всё таки делает вас такой особенной. Это то, как вы смотрите на людей, как вы с ними общаетесь. Я не разу не слышал от вас грубого слова. Вы всегда вежливы, хотя вы гонджу и окружены прислугой, все должны выполнять ваши приказы беспрекословно. Но в том то и дело, что приказов я никогда не слышал – это всегда просьбы… и вежливые. Откуда такое понимание в семилетнем ребенке – это всегда меня удивляло. И, к тому же, к каждому вы относитесь одинаково, не выделяете любимчиков и не укоряете. Когда люди делали ту работу, которую вы им давали, они всегда получали часть денег из заработанного вами. Например с шелком и с бумагой. Все, кто работает на этих работах, я знаю, получают очень много, им, можно сказать, повезло. Хотя вы по праву могли все оставить себе. Ведь прислуга должна вам подчинятся и выполнять всё, что вы ей приказываете. Но вы сверх этого заплатили, и теперь они сами не желают раскрывать секрет производства шелка, уже потому, что боятся, что останутся без этих денег, а не потому, что их припугнули и заставили. Гонджу, позвольте мне сказать, как человек гораздо старше вас… я могу с уверенностью… – он огляделся, – сказать, что за такой, как вы, люди пойдет, и что будет, когда вы вырастите, я даже представить не могу. Я, – добавил он, – пойду за вами хоть на край света, потому, что за таким человеком не страшно идти хоть на войну, хоть куда.

– О! – воодушевилась Минмин его речью, – Какой почет! Вы мне льстите! Я, возможно, переверну мир, вот только найду точку опоры…

– Что тут происходит? – зашептала на ухо Минмин А-Лей.

– Разговор по душам, – гонджу заговорщически подмигнула. – Я всё хотела спросить, где ваша жена? Обычно солдаты, прослужив определённое количество лет, возвращаются домой, заводят семьи, и уже не возвращаются на службу, насколько я понимаю. Если только не выслуживаются до высоких чинов… хотя, постойте, вы ведь дувей дзяндзюна? Это высокий чин?

Хей Кай посмотрел на сыновей.

– Наша мутин умерла, – ответил за него Хей Ян.

– О… извините, что затронула эту тему. Я не знала.

– Почему вы извиняетесь? – удивился Хей Ин.

– Я напомнила вам о печальном событии в вашей жизни, – пояснила гонджу.

– Но ведь вы не знали, – Хей Кай подкинул хворост в костер.

– Мутин умерла когда мне было четыре года, – пояснил Хей Ян, – футин и брат вырастили меня.

– Сколько тебе сейчас? – спросила гонджу.

– Шестнадцать.

– Значит тебе…? – спросила гонджу у Хей Ина.

– Двадцать один.

– Обычно в двадцать у мужчин здесь уже есть семья, жена, один-два малыша.

Хей Ин потупился.

– Извини, не буду подымать эту тему, пока сами не захотите поговорить, – гонджу поджала губы, – лишнее наговорила.

– Хей Ин очень… – начал Хей Кай, подбирая с осторожностью слова, – смерть мутин тяжело на нем отразилась, ему трудно думать о семье.

– Как умерла ваша жена?

– В родах. Она была беременна… но пошла кровь, дайфу ничего не смог сделать и она, и ребенок умерли.

– Не может быть? – гонджу ошеломлено посмотрела на Хей Ина.

Тот встал и отошел от костра.

– Да, – продолжил Хей Кай, – это произошло на его глазах. Почти то же самое, что произошло с той беременной, которую вы, гонджу, спасли. Вот только мою жену никто не спас, и ребёнка тоже.

– Мне очень жаль, – пролепетала гонджу.

– О чем вы? – опять удивился Хей Кай, – мне жаль, что рядом не было такого ишен, как вы. Тогда она бы не умерла.

– Теперь мне понятно, – вспомнила гонджу, – почему он так напугал того дайфу. Помню он чуть в штаны не надел от страха.

– Правда? – засмеялся Хей Ян.

– Да, – кивнула гонджу, – когда Хей Ин вывел его из комнаты, а потом вернул испуганного до жути… я думала он прост его уговорил, а вот оно… что… оказывается. У него от страха руки тряслись, я думала он в обморок упадет во время операции, думала – это от самой операции, всё таки это было для него непривычно, хотя он и дайфу. Поэтому попросила остаться Хей Ина, подстраховать. Он, тот дайфу, до сих пор шарахается, как видит Хей Ина. Я предполагала, что он просто труслив, а, оказывается, вот в чём дело.

Глава 15

Через три дня они добрались до заставы. Небольшое поселение на склоне горы – рыбацкая деревушка: сети, развешанные тут и там, вдоль берега; лодки, качающиеся на воде, перевернутые днищем кверху на берегу, обсыхающие.

– Почему так безлюдно? – спросила гонджу, когда они подъехали к пристани.

– Сезон дождей закончился. Все, кто рыбачит – выходят на реку, пока хорошая погода, – объяснил Хей Кай.

– Сезон дождей? – удивилась Минмин.

– Да, здесь с вуюэ79 по циюэ идут, безостановочно, дожди. Вода в реке поднимается аж на ми, а то и больше.

Суньхэ здесь сужалась. По обеим сторонам реки выстроили заставу. Река, протекая сильным потоком по узкому перешейку – в глубине бурлила и неслась с дикой скоростью, на поверхности – гладь слегка волновалась, пестрела на солнце. Между утесами, обрамляющими реку, в самом узком месте, протянулся широкий, в десять ми шириной, каменный мост. С обоих сторон моста, выложенные из больших камней, сторожевые башни и стены крепости. В северной части заставы, прямо в крепости, отгороженный высокими железными воротами – водный резервуар, куда для таможенного досмотра заходили чуанбо80. Рядом, на северном берегу, с обеих сторон от крепости: причалы с небольшими судами, лодками, баркасами; рыбацкие бараки для сушки сетей; вдоль всего северо-западного склона натыканы тут и там хибарки рыбаков; женщины, снующие между домами, сидящие у порогов домов, чистящие рыбу, плетущие сети; играющая ребятня. Южная часть крепости была значительно уже, но и здесь те же широкие стены, сторожевые башни, неусыпный контроль. Юго-западный скалистый склон возвышался над крепостью и уходил вдоль берега далеко на запад. За исключением птичьих гнезд и редкой растительности, он был абсолютно пуст.

Крепость контролировалась солдатами Вэй. Хей Кай показал нефритовую бирку дзяндзюна и их тут же пропустили. Гонджу, в полном восторге, оббежала все строения, поднялась на самую крайнюю северо-восточную башню. С неё открывался вид на устье, которое где-то там, далеко, на востоке впадало в Донхай и широкая гладь реки растекалась вдоль покатых берегов. Здесь скалы постепенно уходили от берега реки вглубь материка, далеко на север, и берега уже были пологими. С южного берега еще на несколько ли отвесный склон гор вплотную примыкал к реке, но и он ближе к горизонту сходил на нет.

Всего Минмин насчитала двенадцать башен, из которых пять были в южной части крепости, остальные в северной. С запада, перед мостом, между двумя сторожевыми башнями, был перекинут навесной узкий мосток – перешеек на котором крепились тяжелые, металлические, раздвижные ворота. При прохождении судов через таможенный контроль, створки ворот раздвигали и суда плыли дальше по реке.

Повозку, лошадей, троих солдат и А-Лей оставили в крепости. Перенеся все необходимые вещи на арендованное суденышко, рано утром следующего за прибытием дня гонджу и семь сопровождающих её солдат отплыли на восток. Судно было маленькое, четырехвесельное, с одним парусом. На нем едва разместились семь солдат, гонджу и шесть членов экипажа: четыре гребца, рулевой и шкипер.

Плыли вдоль северного берега. Места были глухие, безлюдные. Иногда на берегу можно было увидеть пару рыбацких домиков, но в основном берег был абсолютно пуст. В прибрежных рыбацких деревушках, которых на пути попалось всего две, не останавливались – всё, что было нужно в дороге, было погружено на суденышко. По ночам в трюме у лестницы, ведущей наверх, к люку, разводили жаровню, грелись, готовили еду, обжаривали валеное мясо, кипятили воду для чая.

На седьмой день, завидев издали небольшую рыбацкую фанзу решили пришвартоваться. Дальше плыть не было смысла – пологий склон застывшей вулканической лавы уходил прямо в море, взобраться на гору там не представляло возможности. Пришвартовавшись у небольшой пристани, сошли на берег. Хозяйка фанзы, хмурая, широколицая, загорелая молодая женщина вначале с недоверием встретила нежданных гостей, но получив серебро, сразу разместила прибывших на ночлег. К обеду с уловом вернулся её муж. Заработала примитивная коптильня. Тушки валеной, копченой, сушеной рыбы, развешанные на веревках из пеньки вдоль забора, ударяясь друг о друга на ветру, трещали, хрустели, подрагивали. К гонджу подбежали двое ребятишек: шести и десяти лет, чумазые, перепачканные в золе, с резким запахом копченой рыбы, потащили её на задний двор, где на грядках небольшого огорода зеленел горошек, тыква и кизил, на ветках деревьев красовались сочные груши и яблоки.

Под вечер, налазившись вдоволь по ближайшим склонам, гонджу, отдохнувшая от недельного пребывания на хлипком, раскачиваемом осенними ветрами и волнами чуанбо, уснула без задних ног. Среди ночи её разбудил шум собирающегося на рыбалку хозяина. Еще даже не светало, но он, складывая одну из просохших сетей, ковырялся у себя в лодке. Гонджу накинула меховую безрукавку, натянула гутулы, вышла к берегу.

– Доброе утро, – поприветствовала она рыбака.

Тот что-то буркнул себе под нос. «Желторотый мальчишка в сопровождении семерых мужчин, что они тут могут делать?» – подумал рыбак.

Из сарая, куда их разместила хозяйка, вышел Хей Ин. Он подошел к Минмин, поприветствовал.

– Простите, – окликнула гонджу рыбака, – здесь часто случаются землетрясения?

Тот выпрямился, удивлено взглянул на неё.

– Земля трясется, – пояснила гонджу, подняв кисти и покачала ими, имитируя, как ей казалось, тряску земли.

– Гонджу, он может и не говорить по-вэйски, – пояснил Хей Ин.

– Не часто, – ответил рыбак.

– Всё же говорит, – гонджу посмотрела на Хей Ина, пожала плечами, – Раз в месяц, раз в год? – переспросила Минмин уже у рыбака.

– Два-три раза в год, скупо ответил тот.

– А когда было последнее?

Рыбак задумался.

– Месяц… два…назад? – уточнила гонджу.

– Весной, – коротко ответил он.

– Понятно, спасибо, – поблагодарила гонджу.

Рыбак спустил свою лодку на воду и, запрыгнув в неё, сел, взял весла, начал грести. Хей Ин, стоявший рядом с гонджу, спросил:

– Пора собираться?

– Пусть еще поспят, – ответила она, – давай лучше полюбуемся восходом.

Она намного прошлась вдоль берега, облокотилась о дно перевернутой, старой, рассохшейся, прогнившей, брошенной за ненадобностью, лодки. Хей Ин уселся рядом. Так они стояли некоторое время, молча смотрели на море.

Небо засеребрилось. У самого горизонта – тонкая, сначала темная, потом молочно-голубая полоска чуть ниже облаков; дальше… выше… небо закрасилось теплым, светло-желтым, кремовым отблеском. Облака пучками ваты толпились лишь у самой кромки моря и, убегая ввысь, изредка расходились перьями по светло-лиловому небосводу, рассеивались, исчезали. Холодные, темно-серые, со стальным отливом волны накатывали на темно-коричневый песок. Постепенно в вышине, над головами гонджу и Хей Ина, перышки облаков зарозовели. Небо окрасилось в насыщенно-голубой, облака над горизонтом побелели и расплылись из кучек ваты в перисто-слоистые нити. Море насытилось синевой, а на берегу лишь кромка песка, смоченная волнами, осталась темно-коричневой. Сам песок, отдавая пастельно-бежевым, посерел.

– Ты когда-нибудь в своей жизни видел восход над морем? – спросила Хей Ина гонджу.

– Нет, – ответил он.

– Это прекрасно, не правда ли? – она кивнула на горизонт. – Я бы хотела всю жизнь прожить у моря или у большого озера. Утром или вечером встречать или провожать солнце.

Гонджу встала.

– Пойдем. Пора собираться. Сегодня будет хороший день.

– Можно еще немного? – спросил он.

– Ладно, – кивнула она. – Сейчас взойдет солнце. Смотри.

На горизонте медленно выплывая из кромки моря показался тонкий диск оранжевого солнца – крохотный, с ноготок, едва заметный за сизо-розовыми облаками. Небо, волны, песок: всё сразу посветлело, облака зарозовели пастельно-лиловым, бирюзово-голубое небо с белыми облаками и беловато-серый песок, всё вышло из ночного оцепенения и засветилось.

– Доброе утро, – раздался за спиной голос Хей Яна, – вот вы где. Завтрак готов и всё собрано.

Гонджу оглянулась, Хей Ян, приветствуя её, поклонился.

– Да, – кивнула гонджу, – пойдемте. И, пожалуйста, перестаньте кланяться. Будет лучше если как можно меньше людей будут знать, что я какая-то там аристократка. Я специально переодета мальчиком, простую одежду я не случайно выбрала. Не нужно привлекать лишнего внимания.

– Слушаюсь, – кивнул Хей Ян.

– Вот опять, – улыбнулась гонджу, – не слушаюсь, а – договорились, хорошо, ладно, пойдет. Попробуй повторить.

– Пойдет.

– Отлично, пойдет.

– Что такое пойдет?

– Пойдет – это значит принято, хорошо, сделаем как скажите.

– Понял.

– Вот и отлично. И называйте меня А-Ми, а то гонджу – слишком помпезно.

– Хорошо, гонджу, …э … А-Ми.

Легко позавтракав, закинув на плечи коромысла с пустыми корзинами по две каждый, они направились к хуошань. Минмин раздала хлопчатобумажные варежки и маски. На вершину шли по восточному склону. Он был пологим и не таким каменистым, как южный. Подъем с каждым шагом становилась всё круче, через шичень растительность порядила. Голые ветки обуглившихся и засохших деревьев торчали вдоль всего склона. Дальше в гору шли в масках. Маски, сшитые из хлопчатобумажной ткани с четырьмя завязками по две на затылке и на темечке, не сильно помогали: першило в горле, щипало в глазах, кружилась голова. Из трещин в скалах поднимался ядовитый пар. Растительности уже не было, голые камни, испещрённые щелями, серовато-черные, как угольки – фантастический вид хуошань. Облако пыли поднялось из расщелины и накрыло их, гонджу крикнула остановиться, прислушалась… раздался удар.

– Бежим, – крикнула она. – выброс газа.

Отбежав на значительное расстояние и дождавшись когда облако рассеется, гонджу сделала знак следовать за ней. Хей Кай остановил её.

– Гонджу, – сказал он, – скажите нам, что вам нужно и мы принесем. Вы же оставайтесь здесь.

– Ничего страшного, – заверила его Минмин, – опасность миновала. Пойдемте.

Хей Кай и Хей Ин переглянулись, но перечить не стали. Лишь А-Ли присел на камень и молчал, теребя шов на гутуле, склонил голову, всем видом показывая, что идти не хочет. Минмин обернулась, вздохнула.

– Если тебе страшно, оставайся здесь, – предложила она. – В любом случае у нас достаточно людей. Не думаю, что мы найдем так много серы. Даже лучше, – улыбнулась она, – вдруг что-то с нами случиться и нужно будет послать за помощью.

Она кивнула мужчинам, указывая направление и они продолжили подъем. Через сотню шагов в расщелине, из которой выходил голубоватый пар, гонджу увидела желтую каменистую массу. Она остановилась, скинула заплечный мешок, достала из него небольшую кирку и начала отковыривать лимонно-желтую, застывшую субстанцию. Масса была хрупкой, с легкостью отколов большой кусак и попытавшись его поднять, гонджу тут же оставила эту идею. Он был настолько тяжелый, что ей едва удалось его сдвинуть.

– То, что нужно, – с гордостью произнесла она.

– Именно за этим мы сюда и пришли? – спросил Хей Ян.

– Да, – кивнула она. – Набираем как можно больше и возвращаемся.

Пройдя по склону и собрав восемь корзин серы, перевязав каждую веревками, чтобы не растерять драгоценный груз, они спустились вниз к площадке, где оставили А-Ли. Он так и седел на камне, ожидая их возвращения. К вечеру, дойдя до рыбацкой фанзы, они, сняв корзины, упаковали серу в мешки.

На следующий день гонджу предложила подняться по южному склону, там было больше растительности, меньше задымлений и, следовательно, должно было быть меньше ядовитых газов. А-Си остался на берегу присматривать за мешками с серой. Хей Кай предложил и Минмин остаться на берегу, но та отказалась. В этот раз подъем был труднее, пришлось несколько раз огибать большие уступы и серы совсем не нашли. Но гонджу от счастья просто светилась, когда увидела бирюзовые лужи.

– Серная кислота, – пояснила гонджу, – очень ядовита. Ни в коем случае не дотрагивайтесь и следите, чтобы на одежду не попало.

Она сняла сумку, вынула металлический черпак, толстые войлочные варежки и сплетённые в виде кашпо сетки с металлическими банками, внутри которых были вставлены стеклянные бутыли. Открыв крышки она налила в каждую бутыль немного бирюзовой жидкости из луж, закрыла крышки. Из сумки достала лоток и насыпала в него сыпучей серой грязи из мешочка, разбавила водой из бурдюка и замесила глину. Обмазав глиной щели под крышками гонджу уселась на камень и сказала, что нужно подождать пока глина немного застынет.

– Смотрите, – сказал гонджу.

Она положила на камень бумагу и тряпку, зачерпнула из лужи черпаком немного голубоватой жидкости и капнула на бумагу. Бумага почернела и обуглилась. Тряпка понемногу задымилась, вздулась пузырями, обуглилась и в центре образовалась дырка.

– Ого! – воскликнул Хей Ян.

– А переносить её не опасно? – спросил Хей Кай.

– Опасно, но я специально изготовила очень толстые металлические банки, и внутри – стекло, как прослойка, и крышки, тоже из стекла, плотно прилегают. Нести их нужно аккуратно, так чтобы не перевернулись.

Она продемонстрировала ковш дно которого пузырилось.

– Это ковш из цинка, – пояснила гонджу, – даже с ним серная кислота реагирует. Но тут… уже пошла реакция пассивации. Вот если бы был сахар или кусочек натрия… было бы веселее.

– Как веселее? – спросил Хей Ян.

– Сахар бы почернел и… как хуошань… начал бы извергаться, выплёскиваться, а натрий вообще бы взорвался. А если воду залить в серную кислоту… то…

– То что?

Минмин вздохнула.

– Никогда! – она подняла указательный палец и повторила, – никогда не заливай воду в серную кислоту! Останешься без лица.

– В смысле? – удивился Хей Ян.

– Лицо уничтожит… и всё вокруг. Вода разогреется до девяноста градусов и произойдет взрыв. Серную кислоту выбросит, она разлетится и всё вокруг… сожжет, так скажем.

– А что такое сахар? – спросил Хей Ян.

– Ну, – задумалась гонджу, – это такая сладкая субстанция, сделанная из сахарного тростника или специальной белой свёклы… Наподобие меда, который засахарился… точно! Это как мед, только твердый.

– О!

– А ведь правда, – задумалась Минмин, – его тоже не видела здесь… и конфет… нужно сделать… как приеду, займусь.

Мужчины переглянулись, ничего не сказали на её реплику. Такого рода замечания в устах Минмин они и раньше слышали – уже привыкли.

Отдохнув и дождавшись когда глина застынет, она прижала крышки веревками от кашпо, перевязала каждую плотно, поставила каждое кашпо отдельно в войлочный мешок.

Сообщив, что всё готово и можно продолжить путь, гонджу встали. Все пошли по склону вниз. Обходя очередной уступ шедший впереди всех Хей Ин резко остановился и сделал знак всем замереть.

– Что? – тихо спросил Хей Кай.

– Я слышал что-то.

Все прислушались. Ничего.

– Ты уверен? – переспросил Хей Кай сына.

Тот вздохнул, утвердительно кивнул.

– Хей Ян, И Тао, оставайтесь с гонджу, – приказал Хей Кай.

Он вынул из ножен кинжал, сделал знак Хей Ину следовать за ним. Через некоторое время они вернулись, в руках у каждого по мечу.

– Что произошло? Откуда у вас мечи? – спросила гонджу.

– Двое… мертвые, – ответил Хей Ин, – впереди, на склоне. И внизу еще тело. Видимо сражались, кто кого убил – непонятно, но…