За*бан, но не сломлен. Как побороть весь мир, но при этом остаться собой

В нас заложено стремление быть частью общности, принадлежать и быть значимым. Мы всегда ищем безопасность среди своего племени, среди людей со схожим мировоззрением. И это совершенно оправданно. Нам нужно здоровое взаимодействие. Мы не созданы для того, чтобы жить в одиночестве. А в современном обществе, когда большинство социальных взаимодействий происходит в Интернете (особенно после COVID), мы ещё сильнее жаждем единения с единомышленниками. К сожалению, это может обернуться против нас и привести к образу мысли «мы против них», который прекрасно подходит для культа. «Мы правы. Они неправы». Экстремистское мышление – это всего лишь механизм преодоления. Чёрно-белое всегда кажется проще, чем открытость к нюансам, сомнениям и тому, как на самом деле сложна жизнь.

Заметить экстремизм в отношении духовности довольно просто, однако люди могут придерживаться идеологических взглядов в отношении чего угодно – в том числе и науки. Это называется сайентизмом – когда считается непозволительным перепроверять научные убеждения или сомневаться в них. Во многих случаях научные теории, современная медицина и исследования считают абсолютными, забывая о том, что понимание науки меняется и развивается по мере обретения знаний. В науке всегда есть чему учиться. Она не статична – и никогда такой не была. В журнале Quartz приведена статья под названием «Будьте осторожны: любовь к науке похожа на любовь к религии». Автор Джейми Холмс пишет: «Вера в науку может выполнять ту же психически стабилизирующую функцию, что и религиозные убеждения»[5]. То же самое относится и к другим областям. Слово «наука» в названии статьи можно заменить на «диета», «здоровье» или «работа», потому что мы можем иметь догматические, идеологические отношения с чем угодно. И многие из нас так и делают.

Многие секты, культовые группы и идеологии начинаются с действительно великих, благородных идей, но это не отменяет того факта, что экстремизм превращается в потерявший управление поезд. Даже социальные сети, несмотря на благие намерения, зачастую приводят к идеологии культа и мышлению толпы. Если человеку не разрешают ставить под сомнение какую-либо идею, поощряют наказывать и исключать из круга инакомыслящих людей, вынуждают следовать за массой во избежание возмездия, разве это не культ? Очень похоже на то. Я хочу сказать, что ни одна группа не застрахована от идеологического мышления, независимо от первоначальных намерений. Это заложено в человеческой природе. Мышление типа «этот путь – единственно верный» опасно, потому что оно не позволяет думать самостоятельно или допускать нюансы. Вот почему у самопомощи есть и тёмная сторона. Люди, утверждающие, будто они обладают настоящим исцеляющим лекарством, могут воспользоваться больными или отчаявшимися людьми. Именно по этой причине существует многоуровневый маркетинг, и именно поэтому так много людей влезают в пирамиды, платят вступительные взносы и не стремятся выбраться, даже невзирая на долги. Вот почему существует саентология. Вот почему в истории религий так много злоупотреблений властью. И именно поэтому многие из нас относятся к диетам, как к религии. Во многих отношениях диета таковой и является, потому что выполняет ту же самую роль. С её помощью мы стараемся обезопасить себя, стараемся оставаться чистыми и нравственными.

Ту же уверенность, которую дарует людям религия, даёт и диета. Она избавляет от догадок, формирует мировоззрение. У неё есть правила, которым нужно следовать. Есть мероприятия, в которых можно участвовать. Есть члены сообщества, с которыми можно общаться. Есть путь. Есть цель. Есть обещание. И это обещание заключается в спасении благодаря выполнению правил: либо путём освобождения от грехов и попадания на небеса, либо с помощью диет, позволяющих избежать болезней (и, как правило, негласного обещания сделать вас «горяченькой штучкой»).

Проблема заключается в том, что подобный образ мышления настраивает людей на манипулирование и эксплуатацию. Когда ваша группа позиционирует себя как общество, имеющее ответы на все вопросы, и устанавливает динамику «мы против них», вы всегда рискуете потерять безопасность. Вы всегда рискуете стать «отверженным». За то, что вы соблюдаете правила и являетесь хорошим членом группы, вы получаете признание, наделяетесь репутацией, однако вам приходится продолжать соблюдать правила, чтобы не потерять свой статус. Именно так работает культ. Так работают догматичные религии. Так работают диеты. И так работает культура в целом. Мы должны всегда оставаться на высоте. Должны работать без отдыха. Должны худеть. Должны быть в тренде, публиковать в социальных сетях крутые фотографии, зарабатывать деньги, получать повышение и работать все выходные. А потом продолжать! Возможно, вечно! И это действительно изматывает.

Как сохранить чудо-зуб

Когда мне было восемь лет, мне сделали рентген ротовой полости. В результате выяснилось, что в девяти местах, где должны были находиться коренные зубы (чтобы со временем прорезаться и вытеснить молочные), отсутствовали девять зубов. Девять! А большинство из тех, что всё-таки «сидели» в дёснах, оказались маленькими и располагались совершенно не там, где должны. Да, некоторые из них вполне могли вытеснить два молочных зуба, вот только на их месте вырос бы лишь один крошечный коренной зуб.

Отсутствие девяти зубов у взрослого человека – это… слишком большая потеря. Впрочем, на тот момент нехватка зубов меня не слишком тревожила. Эй, у меня же есть молочные зубы, так что… успокойтесь, пожалуйста; всё нормально! После кабинета стоматолога, – когда маме показали рентгеновские снимки, – мы сидели в машине, и она пыталась мне всё разъяснить… однако любые её попытки заканчивались слезами. Я помню, как успокаивала её, как убеждала, что всё будет хорошо. Я так думала, потому что верила, будто молочные зубы останутся со мной навсегда. (Увы, но… нет.)

Мама пыталась понять, почему это произошло. «В чём же дело?! Что я сделала не так?!» В итоге она остановилась на единственной возможной причине: кальций. В два года мне поставили диагноз «непереносимость лактозы». На самом деле у меня её нет, но зато есть у моей мамы. В то время, скорее всего, у меня просто возникли проблемы с пищеварением. Как бы то ни было, но наше семейство практически не употребляло молочные продукты всё моё детство (за исключением папы-бунтаря, который покупал себе обезжиренное молоко).

И вот мама сделала вывод: во всём виноват дефицит кальция! Кальций = кости = зубы! В результате она начала пичкать меня кальциевыми добавками. Важно отметить, что зачатки зубов развиваются ещё в утробе матери, поэтому логика (а заодно и наука) подскажет вам, что проблема отсутствия зубов никак не связана с потреблением кальция в детском возрасте. Мама, пока была беременна, практически жила на обезжиренном молоке, прежде чем у неё развилась настоящая непереносимость лактозы. Недавно один врач сказал мне, что воздействие свинца на организм матери может повлиять на внутриутробное развитие зубов. Я не могу подтвердить, что это правда, но, если это так, тогда всё становится на свои места, а также потенциально объясняет множество других вещей. Как бы то ни было, но на тот момент потребление кальция являлось процессом, который она могла и пыталась контролировать.

Родители знали, что отсутствие зубов означало два варианта: либо всю жизнь я буду беззубой, либо в какой-то момент мне придётся делать множество операций – вероятно, в подростковом возрасте, когда я стану выглядеть как взрослая, но по-прежнему буду иметь наполовину заполненный молочными зубами рот. Однако, прежде чем мы дошли до стадии операции, мама решила не только кормить меня кальцием, но и воззвать к Господу, который наградил меня полупустым ртом. Она решила просить о зубном чуде.

Мама взяла с собой в церковь бутылочку жидкого кальция и вместо того, чтобы съесть кусочек просфоры, незаметно затолкала его в бутылку и принесла мне домой. Эта смесь должна была стать чудодейственным эликсиром и центром нашей молитвы. Раз в день она кормила меня с ложечки теперь уже святым кальцием, пока мы молились о зубных чудесах.

(Просфору не используют как святую воду, но она обратилась к ней, чтобы создать своё чудо/заклинание/молитву).

Мама росла в 1960-х годах, надеясь, что станет ведьмой, как Саманта Стивенс из сериала «Моя жена меня приворожила». Наверное, католицизм наделил её убеждением, будто она сможет заниматься белой магией и называть это святостью. Поэтому она нарисовала крест на этикетке с бутылкой и каждый день на протяжении нескольких недель усаживала меня рядом, молилась о зубах и кормила с ложечки жидким кальцием. Потом, конечно, жизнь внесла свои коррективы, и мы прекратили наше святое таинство. Ещё несколько месяцев мы то возвращались к этому методу, то снова бросали.

Я ненавидела эту затею. Она казалась мне странной. Кроме того, кальций был отвратительным на вкус. Я хотела беззаботно жить со своими крошечными зубами, избегать домашней работы и рисовать в программе Kid Pix на семейном компьютере, но мама разрушала эту идиллию и напоминала, что пора помолиться и принять кальций, потому что мы слишком часто пропускали приём.

Ей нужна была моя преданность, потому что без неё ничего не получалось. И тогда она решила подкупить меня морскими свинками. Ради такого подарка мне пришлось дать ей обещание не забывать о ежедневном приёме чудотворного кальция. Итак, я стала серьёзной. Отныне мы совершали святое таинство на ежедневной основе, и у меня появились две морские свинки, которым я не уделяла достаточно внимания. (Мне по сей день снятся кошмары, что я спускаюсь в подвал в родительском доме, где сидят сотни забытых животных, голодающие последние двадцать лет).

В следующий раз, когда я пришла к ортодонту, мне сделали новые снимки. Врачи намеревались разработать план действий, потому что, помимо эстетики, отсутствие большого количества коренных зубов является серьёзной функциональной проблемой. У молочных зубов маленькие корни, они не вечны и не вписываются в нормальный прикус взрослой челюсти. А мне нужны были зубы, чтобы заниматься любимым детским занятием – поедать вкусняшки.

Но тут возникла проблема: второй снимок показал, что в десне появился зуб, которого не было на рентгеновских снимках, сделанных годом ранее. Врачи сравнили их и были искренне озадачены. Появление зуба в возрасте девяти лет невозможно, потому что, опять же, зачатки формируются ещё до рождения. Стоматологи решили, что первый снимок сделан с ошибкой. Но и это ещё не всё. Они добавили, что зуб не мог быть здоровым, и приняли решение удалить его из десны. (Если подумать, логика в их действиях полностью отсутствует. Зачем его удалять, если это всего лишь зуб, который пропустили на первом рентгеновском снимке?) Они вскрыли мне десну и лишили меня идеального и совершенно здорового клыка.

Сейчас на месте нормального клыка у меня стоит зубной мост. Моя мама, находясь в кабинете во время удаления, посмотрела на стоматолога и спросила: «И что не так с зубом?» На что он ответил: «Я… не знаю. Ничего».

Святой кальций подарил нам чудо-зуб, а мы растоптали его волшебство. Мы буквально вырвали чудо и выбросили в мусорное ведро.

Не странно ли это? Да. Безусловно. Был ли это чудо-зуб? Решать вам. Может, виной всему – отравление свинцом, которое привело к беззубости и галлюцинациям? Вполне возможно. Но этот опыт стал для меня поучительным. Я слишком рано усвоила истину: если в организме что-то идёт не так, то это потому, что мы сделали что-то не так! Мы сами во всём виноваты! И мы всегда должны пытаться исправить своё тело и контролировать обстоятельства. Нет ничего плохого в решении проблем. Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться улучшить ситуацию. Но контролировать тело с чрезмерной озабоченностью и при помощи магического мышления – это перебор. И всё же я с этим столкнулась.

Второе, что я усвоила, – это недоверие к зубным врачам и рентгенам. Молиться над бутылочкой кальция и просить о невозможном? Да, это куда надёжнее, чем врачи и современная медицина. Несмотря на то, что ритуал с кальцием казался мне раздражающим и странным, он, возможно… работал? И из-за этого я подсознательно начала восприниматься «молитвы» и «поиск чудес» как законный способ получить желаемое.

Как писать Господу

Спустя несколько лет после истории с чудо-зубом мама завела электронный ящик для молитв. Она пыталась найти способ научиться их систематизировать. Возможно, будь она более последовательной, мы бы не бросили затею с кальцием, а у меня был бы полный рот прекрасных чудо-зубов. Каково её логическое решение? Да. Она завела Господу электронный почтовый ящик и посылала на его адрес все свои молитвы. Она, кстати, просила писать и меня, но я никогда этого не делала: я сомневалась, что мама устоит и не зайдёт на «божью» почту, чтобы почитать мои письма.

Для ясности, моя проблема с идеологическим мышлением, молитвами, а также верой в сверхъестественное заключается отнюдь не в том, что я соглашаюсь с нелепыми или запредельными взглядами. Я очень даже их люблю. Она кроется в уверенности, которую люди испытывают в отношении убеждений, а потом навязывают её другим.

С Господом/Вселенной/духовностью у меня были разные отношения. И во всех этих отношениях я проходила через определённые фазы. Я не всегда надеюсь исключительно на божественные силы. Да и вообще, в сомнениях нет ничего страшного. Это совершенно нормально. Я бы сказала, что я с большей настороженностью отношусь к людям, которые на сто процентов уверены в том, чего никогда не видели своими глазами.

Я верю в некое подобие Бога, просто на этот счёт у меня по-прежнему остаётся множество вопросов. Поэтому, если бы сегодня мне пришлось отправить Господу письмо, я бы, наверное, написала такое.

Кому: [e-mail]

Тема: Привет! Есть вопросы!

Здравствуй, Бог!

Э-м-м… Как дела?

На протяжении многих лет я пыталась связаться с тобой, но так и не получила ответ. Хотя, может быть, получила, но мне трудно определить, ты ли это был. В этом и проблема. Мы можем прояснить некоторые нюансы относительно нашего общения? Многие считают, что знают, чего ты хочешь и что думаешь. И всё это выливается в ДРАМУ.

Первый черновик письма тянулся на девять страниц, но я сократила его, не желая тебя загружать. У меня есть много вопросов, но для начала я бы хотела разобраться в следующем:

1. Невидимость

Меня крайне расстраивает фактор невидимости. Зачем столько секретности? Почему от нас ждут веры в то, что невозможно доказать? Мне, как и многим другим, трудно это понять. Нам приходится страдать, ходить на ненавистную работу, уставать, мучиться от болезней, терять людей, которых мы любим, а также постоянно сталкиваться с экзистенциальной драмой. При этом от нас ожидают веры в то, во что верить, возможно, просто безумно.

Я лишь… Мне кажется, что это несправедливо. И я бы хотела услышать ответ на этот вопрос.

2. Ты – это Вселенная?

Я имею в виду… что мне представлять, думая о тебе? Ты ведь не бородатый мужчина на облаке, а скорее… бесформенный и бесполый? Тебя следует называть «они», а не «он»? Ты везде? Ты искры? Солнце? Что ты? Я запуталась.

И ещё, чего ты хочешь? В чём смысл твоего присутствия? В чём смысл всего?

3. Является ли наука духовностью?

Наука и духовность – это одно и то же? Например, дерево, растущее из семени, – это наука и волшебство. (Да, я знаю, что это умный вопрос. Я вроде как слышала его от кого-то ещё, так что это не моя идея).

Ладно, на этом пока всё… У меня осталось много вопросов (и много просьб), но я напишу их в следующем письме. Спасибо, что выслушал.

Очень жду ответа.

С благодарностью (честное слово!),

Кэролайн (Дунер)

* * *

Я точно не знаю, во что я верю, но я уверена, что есть что-то, что подталкивает нас к истине. И ещё я поняла, что мы не обращаем на это внимание, когда заняты, измотаны и отвлечены глупыми мелочами современной жизни.

Я считаю, что каждый из нас обладает интуицией. И я уверена, что если бы мы получили необходимое пространство и разрешение ей доверять, мы бы проводили меньше времени, пытаясь соответствовать обществу, и больше времени тратили бы на то, что делает нас полноценными. Мы бы предпочли не борьбу с собственной личностью, а движение к целостности и истинному призванию. Вот только нас не учат доверять интуиции; вместо этого нас учат следовать правилам. Чем больше людей начнут доверять интуиции, тем меньше людей станут придерживаться правил, и тем больше людей вырвутся на свободу.

В секте NXIVM[6], к примеру, людей убеждали не доверять негативным эмоциям. Если они их испытывали, значит, это была их вина. Это был знак, что нужно больше работать над собой, как эмоционально, так и духовно. Это был знак, что они как никогда нуждались в следовании данному культу. В результате, чувствуя подвох в правилах или учениях, они не доверяли интуиции, поскольку были на это запрограммированы. Они воспринимали проблему исключительно как свою. Их научили не доверять собственному чутью.

Этот пример – чуть более экстремальная версия нашей с вами программы. Мы считаем, что право общество, а не мы. Прав бизнес, на который мы работаем, в то время как мы ошибаемся. Наша семья, религия, диета, политическая партия – все они правы, и мы должны беспрекословно следовать их взглядам. Чтобы соответствовать толпе, многие из нас подавляют истинную природу личности, подавляют внутренние желания и стремления к самовыражению. Мы хотим этой безопасности, хотим одобрения, ведь каждый знает, что быть другим – опасно. Люди по-прежнему подвергаются физическим нападениям за какие-либо отличия. Высокий уровень жестокости и насилия по отношению к транс- и небинарным людям – это лишь один из примеров. Люди, чья правда не совпадает с мнением группы, вынуждены идти на просчитанный риск: прислушаться к интуиции и получить шанс на счастье или загнать ее поглубже и остаться в безопасности, но предать себя.

Одна из причин, мешающих нам доверять интуиции, заключается в том, что у нас нет времени, чтобы к ней прислушиваться. А даже когда время есть, мы постоянно заполняем его чем-то другим. Особенно сейчас, когда у нас есть смартфоны и социальные сети. У нас всегда найдётся телепередача, которую нужно посмотреть. Уведомление, которое нужно прочитать. Подкаст, который нужно послушать. Поверьте мне, я не монахиня. Но я знаю наверняка: когда я сознательно выделяю на это время и борюсь с желанием заполнить его отвлекающим фактором, я лучше себя слышу. Я больше общаюсь с интуицией. Я чувствую ту силу снаружи или, может быть, внутри, которая подталкивает меня к истине.

Но чаще всего я ничего не слышу, потому что занята своим телефоном.

Как стать одержимой едой

– Простите за вопрос… но вы кормите своего ребёнка?

– О, нет. То есть да, конечно! Неужели она съела всю вашу еду?!

Мама, забирая меня после праздника у детсадовской подружки, выяснила, что я съела все снеки и пакетики с пудрой для выпечки. И мама моей подруги была… обеспокоена. Или, по крайней мере, посчитала нужным указать на то, что в поедании их еды есть что-то ненормальное.

Я была худенькой девочкой, помешанной на поглощении чужих снеков. Я просила ещё и ещё. И да, я знаю, что все дети любят полакомиться, но я действовала на совершенно ином уровне. Это стало моим видом спорта. Моей страстью. Одержимостью. Когда я приходила к друзьям, всё, что я хотела делать, – это есть вкусняшки, потому что у меня наконец-то появлялся доступ к ресурсам. Доступ к крутым снекам. Дома у нас были только… яблочные дольки и миндальное масло.

А у подружки из детского сада, на этом самом празднике, была детская духовка для выпечки! Это оказалось вершиной роскоши и счастья. У них в гостиной стояла маленькая пластмассовая печь и маленькие пакетики со сладкой пудрой, из которой можно было испечь крошечные пирожные! У меня даже терпения не хватило дождаться, пока испекутся маленькие тортики, – я просто разрывала пакет за пакетом и ела порошок, пока мама, играя с другими детьми, голосила: «Подожди, подожди! Кэролайн, нужно… Подожди! Их нужно смешать с… водой и поставить в…» В конце концов ей удалось уговорить меня, и мы всё-таки сделали один маленький тортик. И, если честно, он получился дерьмовым на вкус.

Я выглядела довольно костлявой и была настолько одержима едой, что мать девочки допустила вероятность, что меня… не кормили? Но да, я могла есть и ела часами напролёт, если мне предоставлялась такая возможность, что вызывало у людей либо смех, либо беспокойство. Я старалась веселить окружающих, чтобы они потеряли бдительность и дали мне больше еды. Ха-ха! Посмотрите, как я ем филе-миньон! Этот кусок тянет грамм на 400! Ха-ха! Да, мне пять лет! Всё это напоминало некое развлечение. Эй! Я умею стоять на столе и петь, а ещё… (барабанная дробь) я съем целый пакет печенья! Однако ела я не ради внимания. Я ела потому, что это была моя страсть. И что ещё важнее: я чувствовала, что мне очень не хватало вкусняшек, а это, возможно, был мой единственный шанс.

В защиту мамы скажу, что голодом нас не морили. То есть, да, в нашем доме редко было печенье, которое можно было оставить Санта-Клаусу в канун Рождества, что, к слову, меня напрягало. (Что мы ему оставим? ИЗЮМ?!) Но и голодными мы не ходили. Мы ели много риса, фасоли, мяса, пасты из киноа, запеканок, лосося, картофеля и брокколи. И хлопья, и миндальное масло, и желе… в общем, ели мы нормально. Я никогда не голодала. Я всего лишь ненавидела нашу еду.

У моего отца было меньше правил в отношении еды, чем у мамы, и по утрам в субботу он готовил нам французские тосты с мясом. По особым случаям он водил нас в любимую закусочную на блины. Это место выглядело прямо как декорация к фильму 1980-х годов, и я наедалась блинами досыта, потому что ДА! ЭТО МОЙ ШАНС! А МОЖНО, ПОЖАЛУЙСТА, ЕЩЁ КУПИТЬ ЖВАЧКУ НА КАССЕ???

Мама иногда даже водила нас в Макдональдс. Обычно нам не разрешали брать «Хэппи Мил» с игрушкой, потому что они были «дороже» (наверное, мама не хотела, чтобы дома валялись лишние пластмассовые безделушки). Но, хотя меня не морили голодом и ни в чём не отказывали, я всё равно чувствовала себя обделённой. В этом и заключалась причина моей одержимости: я чувствовала себя отвергнутой. Даже если это было не так.

Мама не делала ничего необычного. Правила питания и осуждение детей – весьма распространённый феномен в нашей культуре. Она делала то, что, по её мнению, было правильно. Она хотела приучить нас к правильному питанию, хотела дать нам хороший, наполненный клетчаткой старт. Поэтому она покупала в магазине здорового питания всё, что только можно было покупать. Она говорила о «здоровой пище» и «вредной пище», и наш доступ к нездоровой пище был ограничен, особенно дома и в наших ланч-боксах. А когда мы всё-таки добирались до «нездоровой еды» или заходили в Макдональдс, всё это сопровождалось нравоучениями о том, что эта еда вредная, а сахар разрушает зубы. А потом мама закатывала глаза, утверждая, что мы одержимы. «Боже, ребята, вы так помешаны на еде…»