Чужой Горизонт

– Здравствуйте! Я к Антонову Аркадию Валерьевичу, – Хлыщ протянул пропуск.

Мужик молча взял документ, поглядел в него, поднял глаза на гостя.

– Внештатный сотрудник, значит, – как-то недобро ухмыльнулся дежурный, – читай: вольный сталкер.

– Читай: внештатный сотрудник, – невозмутимо ответил Хлыщ, показывая глазами на удостоверение.

– Что-то я тебя здесь не припомню, сотрудник, – продолжал неприятный мужик.

– Ну, так и я – Вас…

Неприятный мужик покраснел, напрягся, но дальше наглеть не стал, только бросил: «Проходи» и вернул «ксиву».

Хлыщ прошёл в холл, непринужденно уселся на обитый кожзамом кондовый советский диван и отбил сообщение Антонову: «Я здесь. Куда идти?».

Ответ пришёл незамедлительно: «Я у себя».

Владения Антонова находились на третьем этаже практически над проходной. Хлыщ поднялся по лестнице и свернул в коридор, покрытый потемневшей от времени и грязи красной ковровой дорожкой. Через пару дверей – хозяйство Антонова. Небольшая лаборатория, складское помещение и кабинет-спальня. Старший научный сотрудник, как-никак.

– Есть кто дома? – Хлыщ без стука приоткрыл дверь и просунул голову.

– Все дома, – ответили из недр кабинета, – заходи, дорогой!

Антонов был классический научник: естественно – в очках, блондин, лицом похож отчасти на Шурика из «Кавказской пленницы», отчасти на типичного героя лент Лени Рифеншталь, отчего Хлыщ иногда называл его в шутку «добрым арийцем». Антонов носил старомодные свитера-водолазки и классические брюки, был скромен и обходителен. Короче, анти-хлыщ. Однако, сошлись они с Хлыщём на почве общих интересов – любви к научной фантастике, поэзии, бардовской песне, блюзу и советскому кино. Ну, и к Зоне, конечно.

Антонов сидел за компьютером спиной к двери. На столе – чашка кофе, в блюдце – дымящаяся сигарета. Весь стол в книгах, тетрадях, каких-то распечатках. Всё как всегда.

– Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу – задом, – позвал гость.

Антонов развернулся на кресле. Сверкнул стеклами очков, улыбнулся в тридцать два зуба.

– Здорово, бродяга!

Обнялись. Антонов налил кофе.

– Как сам-то? Давно не виделись.

– Да уж. С июня, – Хлыщ сел на диван, предварительно аккуратно сдвинув в сторону внушительную стопку папок, – Пять рейдов сделал. Одни туристы, пара твоих коллег залётных, да пару раз за «цацками» с Барсуком выбирались. Вот думаем за грибами ещё сходить. Только, по эту сторону.

– Да, и подальше от Периметра. По грибам вроде Генерал – спец?

– И его возьмём. Проводником.

– А мы вот все грызём. Гранит, понимаешь, науки. Все зубы сточили уже, – Антонов снова показал свои идеальные тридцать два. Будто не курит и кофе не пьёт, – Короче, дело к тебе у Евгеньича. И ко мне тоже. Общее, так сказать, дело. Серьёзное. Даже слишком. Сам всё расскажет. Кофе допивай, и потопали. Вещи и средства коммуникации здесь оставляй.

Кабинет Сладкова располагался в том же корпусе, только в левом его крыле и на пятом этаже. Прошли по коридору, повернули направо, поднялись по лестнице, ещё по коридору, и оказались в небольшом холле с тремя дверьми. Антонов подошел к одной из них, вежливо постучал.

– Заходите, – раздался женский голос.

Вошли. За столом в приемной – миловидная темноволосая женщина лет тридцати. Помощница и секретарь Сладкова – Наталья Суреновна Геворкян. Тоже с основания института здесь.

– Наташа, привет, шеф у себя? – Антонов, само обаяние, вывалил перед ней горсть «Мишек на севере».

– Аркадий, ты как всегда! Привет, кавалер ты наш галантный, – Наталья Суреновна легким движением руки отправила конфеты в ящик стола, – Только пришёл шеф. В лаборатории был. Здравствуй, Саша.

Хлыщ помахал рукой из-за спины Антонова и слащаво улыбнулся.

Наталья Суреновна была любимой ученицей Сладкова ещё во времена его преподавательской деятельности в Политехе. Её отец, крупный ученый из Еревана, являлся однокашником Вениамина Евгеньевича, а мать преподавала математику в одной из московских школ. Девочка получилась талантливая и склонная к точным наукам.

У Антонова с Натальей Суреновной был роман. Собственно, об этом знали многие, но, как бы, старались не замечать. Что делать, встретились два одиночества в хмуром Предзонье. Чуть ли не каждый вечер они проводили вместе, и, помимо того, чем обычно занимаются неравнодушные друг к другу мужчина и женщина, просто болтали обо всем на свете, играли в шахматы, иногда пили коньяк, который в количестве ящика-другого присылал папа Натальи в подарок старому товарищу (отсюда, кстати, и пошел «Позывной А-1», как его назвали Антонов и Хлыщ), Антонов читал стихи, пел под гитару песни Визбора и Никитиных, а Наталья забиралась в кресло и слушала его, склонившись, как Алёнушка у пруда на известной картине.

– Ну, мы зайдём тогда? – Антонов выразительно глянул на Наташу поверх очков.

Наталья Суреновна сняла трубку телефона.

– Вениамин Евгеньевич, к Вам Антонов и его друг Хлыщ. Хорошо, – и сделала выразительный жест рукой в сторону кабинета профессора.

Антонов постучал и, услышав из-за двери приглушенное «да-да», отворил её, пропуская товарища вперед. В просторном кабинете, обставленном в лучших традициях ушедшей советской эпохи – безликая мебель из светлых ДСП, простенькие стулья с пёстрой обивкой, портреты Менделеева, Ковалевской, Нильса Бора и Эйнштейна на стене – за огромным столом сидел сухонький пожилой мужчина в белом халате и сосредоточено глядел в стоящий перед ним монитор.

– Опять двадцать пять, – изрёк Сладков с досадой, почесал затылок, поднялся и направился к вошедшим, протягивая им руку, – Аркадий, Хлыщ, рад вас видеть, друзья.

– Взаимно, Вениамин Евгеньевич, – Хлыщ пожал руку профессору, – Как поживаете, как здоровье Настасьи Степановны?

– Здоровье хорошо, слава Богу. В Кисловодск в санаторий ездила недавно. Ворчит, правда, на меня: «Когда ты, старый чёрт, наиграешься уже со своей Зоной, и вернешься домой к детям и внукам!». Только деньгами и откупаюсь. Ну и редкими визитами. А когда женщина накормлена, одета и живет на даче в Академпосёлке под присмотром домработницы, можно ещё здесь и поиграть! – и Сладков заговорщицки и как-то по-шкодному подмигнул Хлыщу.

Вообще-то, при ближайшем рассмотрении он не выглядел сухоньким. В свои шестьдесят три Сладков был в хорошей физической форме, делал зарядку, обливался холодной водой, регулярно посещал сауну, благо она имелась на территории института, много ходил пешком, и при этом не брезговал коньячком и водкой. Не курил и вечно стыдил курящих, в том числе Хлыща и Антонова. Сладков был невысок, поджар, стригся «под ёжик», носил аккуратную бородку и, само собой, очки. Маленькие и прямоугольные. А ещё Хлыщ очень ценил профессорский парфюм и часы «Вашерон Константин». Знает дядька толк в аксессуарах и запахах.

– Друзья, – Сладков сразу перешёл к делу, – предлагаю вам прогуляться, – вы знаете, у нас тут на заднем дворе замечательный скверик. Был. Но и сейчас там очень недурственно. Пойдемте на воздух, поболтаем от том, о сём.

Друзья кивнули. Сладков сунул в карман планшет и направился к двери. Когда проходили приемную, Хлыщ заметил, как обречённо посмотрела им вслед Наталья Суреновна. На допотопном лифте спустились на первый этаж, и вышли на задний двор. В своё время здесь действительно был сквер, но сейчас бурная, давно никем не контролируемая растительность превратила уютный дворик в неухоженный пустырь с редкими лиственными деревцами и парой умирающих голубых елей. Трава порой доходила до пояса, пробивалась между неровной плитки дорожек; на площадке с клумбой и потрескавшимся бюстом Ленина сиротливо торчали три полуразвалившиеся скамейки.

– Эх, были бы время да силы – привести бы все это в порядок, – вздохнул Сладков, – да нет ведь, живём практически на линии фронта, а этим оглоедам, – он махнул в сторону корпуса охраны, – ничего не нужно кроме денег и водки.

Обогнули Ленина, и по неприметной дорожке добрались до деревянного столика в обрамлении двух грубых скамей. Здесь оглоеды, свободные от дежурства, частенько употребляли и разговаривали свои оглоедские разговоры про оружие, Зону и женщин. Вели они себя, кстати, пристойно. К сотрудникам и сотрудницам института относились как к высшей касте, так что никакого харассмента в стенах ЦИИАЗ не наблюдалось. Ко всему прочему, руководством армсталов было категорически запрещено проводить на объект посторонних. Так что, единственной «точкой отрыва» у егерской братии была эта скамейка в недрах бывшего институтского сквера.

Сладков сел по одну сторону стола, Хлыщу и Антонову указал места напротив. Снял очки, протёр их, крякнул и внимательно посмотрел на оппонентов.

– Хлыщ, у меня к Вам есть крайне важное и очень хорошо оплачиваемое задание.

– Я знаю, Вениамин Евгеньевич, Антонов присылал мне «Позывной А-1».

– Хорошо. Я расскажу его суть, но после этого Вам не останется ничего другого, как согласиться, – голос Сладкова стал твёрдым, от интеллигентской мягкости и подростковой дурашливости не осталось и следа.

Хлыщ кивнул. Он знал Сладкова не первый год. Если профессор говорит в таком тоне, значит, речь идет об очень серьёзном деле.

– Вы оба знаете, что в Зоне сейчас творятся абсолютно невероятные вещи – стала оживать «мёртвая» техника. Причём, очень активно. Если раньше какая-нибудь аномалия могла вселиться, к примеру, в старый грузовик и вызвать его движение, то сейчас речь идет о вещах совсем другого свойства. На девяносто девять и девять десятых процента могу считать, что это – следствия неведомого доселе излучения, эпицентр которого находится в так называемых «закрытых» областях Заиры.

Хлыщ и Антонов молча слушали, периодически кивая. Сладков был как всегда краток, и излагал по существу.

– Вы знаете, что Заира не однородна и не ограничена своим официальным, так сказать, диаметром. За АЭС начинаются непроходимые во всех смыслах леса – настоящие дебри с повышенным радиоактивным фоном, однако сквозь них есть лазейки, ведущие в неизвестные до недавнего времени локации, которых нет на картах, и которые логически не укладываются в географию Зоны. Условную границу с этими территориями я и мои коллеги называем «чужим горизонтом». Надеюсь, названия Полигон, Промзона, Солнечный Круг вам знакомы?

– Да, – кивнул Хлыщ, – но там побывали счастливчики. Вернее – счастливчики те, кто оттуда вернулись живыми.

– Например – сталкер по кличке Мутант, – Сладков испытующе посмотрел на Хлыща.

– Да, я знаю такого, даже общались пару раз. Бродяга, попавший под Вспышку, но оставшийся в живых и напрочь потерявший чувство страха.

– Совершенно верно. Он даже прозвище это получил после тех событий, хотя, не мне вам говорить, что менять клички у сталкеров не принято. Я давно слежу за Мутантом, он обследовался у меня. Его феномен до конца не объясним, хотя у меня уже есть обоснованные предположения на этот счёт. Плюс ко всему, Мутант – порядочный человек, проверено. Так вот, относительно недавно Мутант снова появился в институте и рассказал мне, что побывал на Полигоне и видел там много чего интересного. Прошу заметить, что из известных нам бродяг данную локацию не посещал никто. Кроме него и двух сталкеров, ныне обитающих в больнице для умалишённых.

Хлыщ перевел взгляд на Антонова. Тот молчал. Было ясно, что старший научный сотрудник в курсе всего, о чём говорит Сладков.

– Центр излучения, скорее всего там, – профессор сделал паузу.

– Вы предлагаете мне отправиться туда? – спросил Хлыщ.

– Мы все, здесь присутствующие, отправимся туда, – уточнил Вениамин Евгеньевич, – а также боевая группа поддержки. Вы – проверенный и очень везучий проводник, Хлыщ. Я не могу укомплектовать состав экспедиции посторонними людьми. Армсталов, которые нас будут сопровождать, я отбирал очень скрупулезно. Но и они даже не в курсе толком, куда мы идём.

Хлыщ посмотрел поверх головы профессора Сладкова на синеющие сквозь дымку верхушки сосен далеко за забором института.

– Какова цена вопроса, Вениамин Евгеньевич?

Сладков достал из кармана планшет, написал что-то в нем и подозвал Хлыща. Тот неторопливо встал, обошёл стол и взглянул на экран. Возникла пауза. Хлыщ медленно поднял глаза на Сладкова.

– Вениамин Евгеньевич, откуда…?

– Я общаюсь с очень многими серьёзными людьми, молодой человек, – «Вашерон Константин» блеснул в лучах послеобеденного солнца, – Слишком серьёзными. Поверьте мне, есть силы, которые очень желают получить этот феномен в свои руки, а есть те, которые хотят навсегда похоронить его в пределах Зоны. Считайте, что заказ поступил от вторых, – он сделал паузу, – но не забывайте о первых.

– Почему Мутант не провёдет Вас туда?

– Сразу после своего визита Мутант исчез, оставив сообщение, что найдёт меня сам. Также он досконально объяснил схему перехода в интересующую нас локацию. Он не хочет светиться. Даже моя защита не устроила его после всего того, что он видел и пережил за последнее время. Поймите, идти в рейд с таким знаковым человеком, как он – большой риск. Никто не должен быть в курсе нашей экспедиции. А Мутант – под колпаком, мы все здесь, в той или иной степени, под колпаком. Даже стены имеют уши, поэтому мы и разговариваем на улице, а мой планшет на сто процентов лишён возможности быть использованным как подслушивающее устройство.

– Что видел Мутант на Полигоне?

– Десятки «мёртвых» машин, выползающих из гигантского ангара и устраивающих манёвры на поле. Танки, БТР, БМП, и не только. Некоторые без гусениц, башен, одного или двух колес. Достаточно?

Хлыщ кивнул, пытаясь представить эту устрашающую картину.

– Есть еще кое-какие подробности, но о них позже, – Сладков сделал паузу, достал платок, протер лоб, – Вкратце, Полигон – безлюдная трёхуровневая локация, состоящая из возвышенности, низины и подземелий. Нам нужно будет досконально изучить все находящиеся на Полигоне объекты. На земле и под землёй. Также, по дороге туда я хочу максимально обследовать оживавшую технику «по эту сторону» Зоны. Будем надеяться, что нам повезет.

– Будем надеяться… – Хлыщ посмотрел на друга, – Готов, Аркаша?

– А куда деваться, – улыбнулся молчавший все это время Антонов.

– Не боитесь, профессор? – спросил Хлыщ.

– Поймите, я не могу отправить туда кого-то вместо себя. Мой долг – быть там, поскольку понадобятся мои личные знания, мой личный опыт. О нашей экспедиции в институте не знает никто кроме Натальи Суреновны и моего заместителя Кольцова. Я даже записал на диктофон свой голос, чтобы Наталья включала его периодически в моем кабинете. Теперь насчет состава команды и экипировки. Всё необходимое – оружие, пища, артефакты, снаряжение и оборудование – будет загружено в грузовик здесь. Этот же грузовик отвезет нас на кордон к Васнецову. Там мы в сопровождении его людей переходим Периметр и двигаемся пешком в сторону лагеря экологов на болотах – мне необходимо лично встретиться с Гусевым, поговорить с ним и кое-что забрать. Грузовик едет по наружной части Периметра к юго-западному кордону, ждёт нашей команды, пересекает Периметр, и в районе всем нам известной деревни Семёныча весь груз перемещается в специальный вездеход, в котором уже будет находиться группа огневой поддержки. Мы направляемся с болот в деревню, садимся в вездеход и едем вглубь Зоны. За завтрашний день дойти до лагеря вряд ли успеем – есть основания предполагать, что будет внеплановая Вспышка. Если эта информация подтвердится – заночуем на кордоне. Но, сами понимаете, человек предполагает, а Заира располагает.

– Без сомнений, – резюмировал Хлыщ.

– Погрузкой всего необходимого сегодня ночью займется Кольцов. Завтра, по сигналу, Хлыщ выходит первым и ждет нас в самом дальнем доме заброшенного поселка. Где-то через час мы его забираем и двигаемся на кордон. Вопросы есть?

– Пока нет, Вениамин Евгеньевич. У тебя, Аркадий?

Антонов отрицательно покачал головой.

– Вот и славно! – профессор потер руки и поёжился, будто замерз, – Я переведу предоплату Хлыщу, когда поднимусь в кабинет. Реквизиты те же?

– Так точно.

– Тогда пока всё, друзья мои. Идите, поужинайте и отдыхайте. Подъём не с первыми петухами, но выспаться нужно. Между собой ничего не обсуждать, только если здесь. Да, и в рейде не называйте меня профессором или Вениамином Евгеньевичем, теперь я – эколог по кличке Ник.

Расставшись с профессором, Хлыщ и Антонов поднялись в институтскую столовую, заказали классический набор: борщ, котлеты с макаронами, компот – все за счёт заведения. Ели молча, каждый погруженный в свои мысли. Поев, пошли покурить на прежнее место.

– Ну, что скажешь? – спросил Антонов, чиркнув зажигалкой.

– А что сказать? Научная фантастика, но я верю. А вдруг, мы на грани чего-то неизведанного, более неизведанного, чем сама Заира?

– Согласен. Прорвёмся. Найдём что-нибудь. Где наша не пропадала. Евгеньич всё уже подготовил и рассчитал. Людей подобрал надежных. Он был уверен, что ты не откажешься.

– Догадываюсь. Как думаешь, Мутант объявится?

– Думаю, да.

Поднялись в апартаменты Антонова. Хлыщ прилёг на диван и попытался вздремнуть, но не получалось. Аркадий сидел, пил кофе и изучал электронную подшивку журнала «Техника-молодёжи» за 1975-й год.

– Пойду, пройдусь, – Хлыщ накинул куртку и вышел в коридор.

Прогулялся по этажу, спустился покурить, поднялся обратно. Проходя мимо одного из помещений, вдруг услышал какой-то звук, будто мышка пищит. Остановился, прислушался, сделал несколько шагов назад. За чуть приоткрытой дверью сидела за столом Наталья Суреновна и тихо плакала, уткнув лицо в ладони. Хлыщ вздохнул и пошёл спать.

Глава 3. Кордон Васнецова

– Подъём, Саня, семь утра, – голос Аркадия доносился откуда-то из другой вселенной.

Естественно, Хлыщ не помнил, как уснул. Он долго ворочался на кровати за перегородкой в кабинете Антонова, пару раз вставал покурить и посмотреть, что читает товарищ. Такое с ним случалось редко. Даже перед приснопамятным визитом в полевую лабораторию Хлыщ вырубился моментально, а сегодня сон не хотел идти к нему ни под каким видом. Нервы. Скорее всего, заснул он часов где-то в девять вечера и проспал около десяти часов.

Но Антонов был настойчив. Хлыщ принял вертикальное положение, взлохматил и без того взлохмаченные после сна волосы и ото всей души зевнул. Сощурившись, посмотрел на старшего научного – бодр, свежевыбрит, на столе – дежурная чашка кофе, в блюдце всего один окурок, значит, встал недавно.

– Во сколько лёг?

– И не спрашивай. Поздно.

– Наталья?

– Да, – Антонов на несколько секунд ушёл в себя, – очень переживает.

– Ты вернёшься, – неожиданно для самого себя выдал Хлыщ, – Всё будет хорошо.

– Хотелось бы…. Ну, давай по кофейку, в столовую, и валить тебе надо.

Хлыщ умылся, побрился, отхлебнул заботливо налитый Антоновым кофе, накинул рубашку, влез в камуфляжные штаны и объявил о готовности выходить на завтрак. Вышли. В коридорах попадались редкие сотрудники. Здоровались с обоими. Многих из них Хлыщ видел впервые. Наверное, очередная смена младшего состава.

В столовой, которая работала круглые сутки, было безлюдно, холодно и неуютно. Заказали овсяную кашу, яйца вкрутую и компот, сели за столик.

– Мы с тобой как космонавты пред стартом, – Хлыщ отхлебнул из стакана безвкусную розовую жидкость, – Серое утро, диетический завтрак, впереди – неизвестность.

– Вообще-то, это я вчера читал про космонавтов, – Антонов с удовольствием уплетал овсянку, – Откуда такие ассоциации?

– Ну, я-то подглядывал. Да и вообще…. Как-то необычно всё. Не как раньше.

– Верно. Ну, значит – космонавты.

Поев, спустились во двор. У научно-производственного корпуса, за железнодорожными путями со стареньким маневровым ТГМ23, сиротливо пристроившимся возле погрузочного пандуса, Хлыщ заметил знакомый «сто тридцать первый» ЗИЛ с кунгом. Пыль и грязь, похоже, намертво въелись в его кузов – потёртый и местами помятый в поездках по Зоне; в кабину с голубыми дверьми, резко контрастирующими с основным цветом выцветшего хаки. На окнах, включая лобовое стекло – решётки, на бампере – внушительный отбойник. Настоящая машина Постапокалипсиса.

– На этом поедем? – поинтересовался Хлыщ.

– Ага. – Антонов затянулся, выпустил колечки дыма и поглядел на хмурое небо, – погодка сегодня лётная.

Действительно, утро выдалось в лучших традициях – небо затянуто облаками, лёгкий туман стелется по траве, все и без того не самые яркие краски будто ещё больше померкли, словно кто-то уменьшил уровень сатурации в редакторской программе. Это чтоб не расслаблялись перед походом – за Периметром еще мрачнее и бледнее.

– Ну, пошли собираться.– Антонов поплевал на сигарету, бросил окурок в практически скрытую травой урну.

Собственно, Антонов был собран. Все необходимое приготовил загодя. Про профессора Хлыщ не спрашивал. Конечно, Сладков заранее придумал способ, как незаметно проникнуть в грузовик перед поездкой, а, возможно, уже сидел там с ночи.

Через пятнадцать минут гость уже покидал стены ЦИИАЗ. На вахте снова дежурил какой-то незнакомый ему егерь, однако вопросов лишних уходящему не задал. Выйдя за территорию института, Хлыщ взял бодрый темп, миновал заброшенный поселок, оккупированный зарослями борщевика и крапивы, у последнего забора свернул направо и зашёл в покосившийся бревенчатый дом.

Такие брошенные жилища попадались по обе стороны Периметра повсеместно. Когда-то здесь кипела жизнь, теперь – гулял ветер. Облупившаяся штукатурка, рваные обои, прогнившие полы и разваливающаяся древняя мебель. И запах. Запах запустения.

Хлыщ присел на скрипучую панцирную кровать, достал КПК и впервые, как покинул «Дом у дороги», проверил входящие сообщения. Три голосовых от Дяди Серёжи. Первое – в 19.45. Почему-то стало не по себе…

«Хлыщ, брат – голос Дяди Серёжи был натянут как струна. Таких интонаций у него раньше не было, – Серёга пропал. Написал, что выехал от Васнецова в шестнадцать тридцать, до сих пор нет. Отправил Генерала с Кощеем проверить дорогу. Понимаю, ты сейчас занят, но…. Помоги, если не дай бог что».

20.33

«Хлыщ, парни нашли квадрик у обочины, не доезжая развилки. Моего нет нигде. На базе никого больше, кто помочь может. Мотыга в рейде. Барсук с «туристом» тоже куда-то свинтили. Если недалеко ушёл, и есть возможность – помоги».

23.50

«Хлыщ, это Барон. Требует выкуп, сукин сын! Бабки и артефакты. А я как раз Сладкову все продал, и часть денег в детдом отвёз. Пересылаю сообщение Барона. Ответь, как прочтёшь».

Хлыщ почесал затылок. Барон был местным беспредельщиком – его банда грабила одиноких и неопытных бродяг, забредших на болота. База разбойников находилась в одной из многих заброшенных рыбацких деревень среди топей. С предыдущих мест дислокации их уже гоняли, постреляли пацанов, однако Барон набрал новых отморозков и снова принялся за свое поганое дело. На Дядю Серёжу у Барона был зуб, Хлыщ это знал. Видать, решил поквитаться, мерзавец, да ещё и денег нажить. Ладно, разберёмся. Хлыщ открыл сообщение.

«Серёга, твой пацан у меня. Жду два дня. С тебя – пять артефактов «жизнь» и пятьдесят штук баксов. Условия обмена озвучу, как получу от тебя положительный ответ. Я завязываю. Так что в скором времени перестану пить вам кровушку! Не тяни резину, Серёга, жду!».

«Вот, тварь! – Хлыщ потер виски, пытаясь сосредоточиться, – Как узнал, что Серёжа поедет по этому маршруту? Стоп, стоп… Мотыга! Какой рейд, он же только вчера вернулся. Значит, прочухал, что Серёга уезжает, слил своим, подонок!».

Хлыщ не любил Мотыгу. Собственно, его в «Доме у дороги» никто особо не жаловал. Бывший уголовник, угрюмый и нелюдимый. Однако, давно уже обретался в этих краях и, даже, пару раз совершал правильные поступки – спас Вертолёта от гибели, да вывел заплутавшую в лесах Зоны группу учёных. При этом Мотыге, всё равно, сильно не доверяли, и он это, естественно, понимал. Скорее всего, спелся с братвой Барона. И вот, Мотыга, зависавший вчера в баре, как-то узнал, что Серёжа едет к Васнецову. Дальше всё просто – «звонок другу», и на обратном пути сына хозяина «Дома у дороги» уже ждала засада. Теперь Серёжу надо было спасать, и Хлыщ не представлял, как это сделать. Ладно, время пока есть. Он отбил сообщение Дяде Серёже:

«Понял тебя. Что-нибудь придумаю. Постарайся как-нибудь выведать у Барона подробные условия сделки».

На улице заурчал мотор. Хлыщ убрал КПК и выглянул в окно. Постапокалиптический ЗИЛ медленно выполз из-за поворота и остановился напротив дома. Раздвигая руками заросли борщевика, Хлыщ вышел на дорогу, обошёл грузовик и простучал в дверь кунга ритмический рисунок проигрыша из песни “Smoke on the Water”. Двери распахнулись, Антонов подал руку, и Хлыщ ловко запрыгнул в кузов.

– Порядок? – поинтересовался из темноты голос Сладкова.

– Не порядок, вернее, совсем не порядок, – Хлыщ плюхнулся на боковую скамью.