Ночь в Новом Орлеане

Завязалась драка. Те ангелы, которых не смогли сдержать падшие, просто, как стадо муравьев, давили мертвецов. При этом убить их было практически невозможно. Во время боя, мои войска смогли своим весом и численным превосходством просто разорвать ангела не мелкие куски и, таким образом, убить его. Но до этого тот уложил не меньше ста тысяч моих. Поэтому, гораздо легче было просто сделать так, чтобы ангелы не могли сражаться, обездвижить их, а не убивать. Что и пытались сделать все подходившие к массовой бойне, солдаты. И не смотря на колоссальные потери, которые, правда, выглядели жалко в процентах, у них это получалось. В общей картине, битва складывалась в нашу пользу.

Прекрасным способом борьбы с «божественными силами» было запускать в них РПГ. Ангелы падали под их огнем и становились легкой добычей. Из-за этого повсюду были слышны взрывы и летящие во все стороны снаряды.

Я же истратил все боеприпасы. Три четверти гранат были брошены в одного только ангела и только благодаря удаче, мне удалось от него отбиться. Они оказались намного сильнее, чем я мог представить.

В пулемете закончились все патроны, а шестеро из восьми оленей уже пожертвовали собой. А остальные были уже близки к этому.

И впрочем, все было вполне прекрасно. Силы ангелов таяли с каждой секундой и те стремительно отступали вглубь своей крепости. В конце концов, после очень долгой и изнурительной битвы, последние из них окружили исполинское здание, где, по видимому, и заседала персона нон-грата, из-за которой началось этот сыр-бор.

На здание, которое напоминало один сплошной шпиль, было предпринято несколько атак. И ни одна из них не была удачной. Среди моего войска понеслось негодование – пробить столь тщательную оборону крылатых ветеранов оказалось практически невозможным.

И тут, я подкатил рукава своей красной накидки, которая вся была залита кровью, но казалась чистой, и сам пошел в атаку. Те засмеялись и дали мне подойти поближе, а когда расстояние оказалось достаточным, бросились на меня. И их всех сдуло массивным потоком ветра. Они направили на меня всю свою энергию, но для меня она не была опасной. Я вызвал смерч, который не мог надолго задержать ангелов, но мог сбить их строй и дать мне несколько секунд для удара. Воспользовавшись моментом, я вторгся во дворец.

То, что стало с моими глазами, когда я вошел в зал, где, по всей видимости, и заседал главный объект поклонения миллиардов христиан, можно было сравнить с процессом приготовления яичницы.

«Зал» оказался размерами в четыре раза больше моей скромной гостиной. Ничего готического и изысканного там не было. Это совсем не шло в соотношение исполинских размеров здания. Как это воспринимать я и не знал. До чего скромными могут быть боги.

Иисус сидел и смотрел на меня сквозь темные очки и курил сигару. Это не совсем политкорректно для христиан, так что, кто хочет, может представить картину так, как он сам этого хочет.

Заметив меня, он тут же выплюнул сигару на пол и снял очки, но встать с высокой табуретки (а не с массивного трона, как ожидалось), он не пожелал. Рядом с ним, а точнее, в углу, стояла личность без лица, больше всего напоминавшая чуть загоревшего, низкорослого Слендера, в коричневом пальто и полосатой рубашке.

– Зачем так грубо? – начал говорить пророк, – серьезно! Мог бы просто постучать! Зачем же дверь выбивать. Я даже приказал своим воинам: если к стенам крепости подойдет человек и вежливо попросит войти, то немедленно приведите его ко мне. Архангелы яростно протестовали и я угробил четыре дня на то, чтобы убедить их. И, как оказалось, напрасно. Обязательно было повторять судьбу Рима в пятом столетии. Я-то думал, что в это цивилизованное время, некромант избавит меня от своего вандализма. А нет.

Все это он произнес с горечью и сильным упреком, как будто я был его нашкодившим учеником, а не жестоким захватчиком, разбившим его войско и пришедшим, чтобы взять его в плен. Но не успел я поразиться такой наглостью, как он поднял голову и произнес:

– Хотя, с другой точки зрения, даже очень хорошо, что ты развязал всю эту военную кампанию. Во-первых, потому что здесь очень скучно и не каждый день удается повод хорошо с кем-то подраться. Единственным развлечением здесь считается игра в теннис, в которой я стал уже мастером. Правда, я немного разочаровался в ангелах. Как-будто не был молодым. Я думал, что уж если ты такой вандал, то они хотя бы дадут тебе историческую трепку, перебив половину твоего войска, чтобы знал! А они и десятую часть не осилили, слабаки! Во-вторых, ты принудил мое воинство сражаться. Позор, конечно, да и только. Но как-никак оборона. Значит, я тоже принимал в этом участие, пусть даже тем, что не помогал тебе разбить ангелов. Теперь, вся компания богов не будет считать меня сумасшедшим, а это явно упрощает задачу.

Сказать, что я был удивлен, означает ничего не сказать. Из-за бедности моей речи, я не могу описать ни свои ощущение, ни выражение своей физиономии, так как аналоги подобных случаев отсутствуют в мировой истории. Я думал, что стоит мне ворваться, как на меня обрушится весь гнев небес и мне предстоит сразиться со столь грозным и сильным соперником, надеясь, разве что, только на Пельменя в качестве группы поддержки. А они, силы небес, оказывается, даже рады меня видеть и готовы были вступить в бой со своими же защитниками только для того, чтобы сэкономить затрачиваемое мною время. И правильно сделали, что не вступили! Не готова еще моя психика к таким Кафкам на завтрак.

Не понимая, что говорить, но осознавая, что обязан что-то сказать, я произнес то, что первым промелькнуло в голове:

– А кто этот мужчина… женщина… человек в углу?

Иисус посмотрел на фигуру, стоявшею в углу и не вмешивавшуюся в происходящее.

– Может, объяснишь гостю сам? Я даже не знаю, с чего начать.

– Без проблем, – либо сказал он, либо просто мне так показалось, потому что рта и всего остального у него не было, но то, что эти слова были сказаны, сомнению не подлежало, – но на самом деле, наш гость очень шустры и без особого труда все поймет. Так что, объяснить ему мою личность не должно составить большого труда. Начать можно с того, что я именно тот, кто являлся Иисусу, Моисею, Мухаммеду и твоему другу Али. Конечно, я являлся много кому, но сейчас это не имеет значение. Но я нисколько не Бог, как посланник его для других богов и людей. Но по правде, я иногда сомневаюсь в существовании своего господина. Сейчас, я ничем особо не занимаюсь, поэтому, решил помочь тебе в твоих начинаниях. Крайне сомневаюсь, что мой господин будет против. Он очень любит сюрпризы, как мне кажется.

– То есть, именно ты тот самый бог, о котором говорится в Христианстве, Иудаизме и Мусульманстве?

– Да. Я – Аллах, как бы меня назвали последние. На самом деле я – просто Я и никто больше. В этом понимании, все религии лгут. А разве, ты так не считаешь?!

– И вы оба знали, что я к вам приду? – недоверчиво поинтересовался я.

– Да, – одновременно ответили оба.

– И не удивлюсь, если вы еще знаете зачем.

– Знаем. Твои планы очень легко предугадать. Что бы там не говорили твои знакомые, ты никогда не меняешься, некромант. Скоро, компания богов соберется здесь.

– И ты, Иисус, добровольно отдашься мне в плен?

– Если вежливо попросишь, то конечно. Как мне устоять перед твоим обаянием.

– В Библии ты совсем не тот.

– В последнем варианте – да, совсем. Библию переписывали много раз с целью контроля масс с помощью литературного катарсиса, ложного откровения, гламура и дискурса. Я их не виню. Они делали то, что должны делать все лидеры.

– А боги? Как они придут сюда.

– Мирно, пока их не вынудят. А они будут искать повод для хорошей драки. Так что, я буду не столько пленником, сколько твоим телохранителем. Я – единственная преграда, которая способна помешать богам превратить тебя в кучку пепла при всем твоем могуществе.

– В таком случае, стой как можно ближе ко мне.

– Не сомневайся, – он подмигнул мне и засунул руку в карман за портсигаром…

Боги и правда не заставили себя долго ждать. Пришли дерзко, без стука, вооруженные и самое главное, все до одного.

Поначалу, они сражались с моей армией на развалинах крепости, вместе с уцелевшим отрядами ангелов. Мертвецы не могли их сдержать и отступили. Если бы нет, то боги бы постепенно уничтожили бы всю мою армию. Лет через девять. В этот момент вмешался Аллах, который поговорил с ними и те успокоились. А что более невероятно, согласились меня выслушать. Аллах умеет убеждать.

Переговоры должны были произойти в маленькой палатке, над которой висела табличка: «Переговорная». По виду этой хибарки, можно было сказать только одно: ею редко пользовались. А точнее – никогда.

Зайдя в «переговорную», которая так была похожа на «уборную», я встретил массу огненных и ненавистных взглядов. Здесь были все: египетские, арамейские, скандинавские, американские, индийские, китайские, японские, галльские и много других богов. В общей сложности, все это сборище должно было насчитывать несколько десятков миллионов богов. Как они все здесь разместились?!

От испепеления меня спасало только близкое присутствие Иисуса. Его присутствие еще не раз спасало мне жизнь. Не будь его сейчас, не знаю, что было бы.

Боги молчали, ожидая, пока я, ирод, сам начну. И я начал, куда уж мне:

– Думаю, что представляться вам не стоит. Все вы и так знаете, кто я, или думаете, что знаете. Но избавлю вас от долгих разговоров на эту тему и сразу перейду к делу. Вы уже все знаете, что этому миру кранты и нам предстоит биться друг с другом. А точнее, вы все, против меня одного. Но, возможно, мудрейшие из вас, а я имею в виду богов мудрости, не раз задумывались: «А почему мы, собственно, должны сражаться?». И были более чем правы. Нас, на самом деле, ничто не заставляет драться. Разве что, пророчество: «И в конце будет битва и будут боги сражаться со злом, а в конце поглотит все мировой змей», сказанным каким-то просвещенным бомжем. И все вы, почему-то в это поверили. И я думаю, что собственное существование вы цените дороже всяких пророчеств.

– Не значит ли это, некромант, что ты не хочешь, чтобы мы сражались с тобой, – сказал кто-то из толпы, – скорее всего, это так, иначе бы ты не говорил подобный бред и не оскорблял нас. А это означает, что ты предугадал свое неминуемое поражение и решил спасти свою паршивую шкуру. Так вот хрен тебе! Если ты думаешь, что мы боимся смерти в бою, то ты ошибаешься! Хотя, я уверен в том, что ни один из нас не умрет, так как нам противостоят лишь жалкие муравьи, которых я задавлю одним ударом.

Эти слова вызвали ряд обговорив со стороны богов. И все они были настроены против меня. Вся процессия шла на смарку.

– А разве не кажется вам, мудрейшим из богов, что если суждения моего собеседника правильные и я действую из корыстных мотивов, то моя стратегия кажется странной. Сами посудите: я вижу, что боги враждуют между собой и уязвимы, как никогда. А так же знаю, что единственный способ объединить и собрать в одном месте – это взять в плен Иисуса. Ив тоже время, я чрезвычайно хитер. Я мог бы брать вас в плен всех по отдельности. А, в конце концов, оставив беззащитными, встретился бы с сильнейшими и тогда бы наши шансы были бы равными. И не думайте, что у меня пороху не хватит. В моей армии примерно малая бесконечность плюс один солдат. А вас, даже учитывая ваши способности, слишком мало. В таких условиях, я бы легко победил бы всех вас. Но что я делаю вместо этого? Собираю вас вместе, формально, подписывая себе смертный приговор. Нет силы в этом мире сильнее всех богов, собравшихся под одной крышей. Для чего я это делаю? Для того, чтобы спасти собственную шкуру. Нет, для этого, я не настолько тупой.

Эта лекция вызвала еще одну очередь переговоров, на этот раз, сомневающихся.

– А если это ловушка! – послышался все тот же голос, – он просто хочет нас обмануть. Так и знай: тебе это не удастся! Мы тебе не верим!

– И снова как-то нелогично. Как я могу обмануть всех богов, среди которых так много мудрецов. Они бы раскусили бы меня. Но нет. Я хочу помочь вам. А как именно и в чем я объясню, если мой собеседник не начнет снова вести со мной бредовые дискуссии.

– Ты только что оскорбил бога! – снова послышался голос, – за такие слова смертный, ты бы уже давно обратился бы в пепел. Я бы сделал это еще задолго до того, как ты подошел к палатке. Не стоял бы рядом Иисус. Да, ты боишься нас. И прячешься у него под юбкой. И да, кстати, а почему это он запрещает нас начать хорошую драку?! Какое он имеет право. Не значит ли это, что он – предатель?! Задумайтесь.

Боги задумались. И мысли их, скорее всего, были не совсем радужными. Да уж, придется применить все свое ораторское умение и опыт переговорных дел мастера. Понеслась:

– Отрицаю. Иисус, отнюдь, не предатель, а наоборот. Он понял мои замыслы, которые полностью удовлетворяют потребности обеих сторон. Да и подумайте: какая может быть выгода Иисуса от предательства? Разве вы можете поверить, что он способен на такое? Разве были разы, когда Иисус был не прав в своих суждениях.

Они начали бурные переговоры. Иисус наклонился ко мне и сказал:

– Ты правильно все сказал. Только вот последняя твоя фраза была лишней. Просто потому, что я ошибался и не раз. Особенно, в христианстве и исламе. Забыл всем объяснить значение слова толерантность в средние века и новое время.

Я был ошеломлен. Это была большая ошибка с моей стороны. В рядах богов послышались крики: «предатель!». Но раз я, как мне кажется, все ще не пепел, значит, шансы еще есть.

Шансы есть всегда, пока ты не пепел. Немного, но есть.

– Да, возможно Иисус несколько раз ошибался. Но поставьте себя на его место. У него есть выбор: испепелить,– как выразился мой собеседник, – или перейти на мою сторону, будучи посвященным в мои планы, которые я так и не раскрыл вам. И если мой собеседник не против, сейчас, я вам расскажу.

– Я против! Ты лжешь, как паршивая собака! Ты хочешь нас всех обмануть.

Классика отношений: когда факты уже не помогут, стоит обратиться к сильнейшему оружию – грубой силе, которая редко подводит.

Но слова моего оппонента только возбудили терпение остальных. Никто не обращал внимания на мерные ругательства моего врага, которые последовали дальше и которые только подтвердили то, что он растерян. Все уставились на меня.

– Как известно, помимо богов и всего, что они создали, в этом мире есть существо, именуемое Мировой Змей. Оно ждет своего часа и когда он пробьет, Змей поглотит наш мир. Но он не может сделать этого до того, как мир не пожелает быть уничтоженным. То есть, мы должны сражаться, а победитель умрет вместе с миром. То есть, формально, никаких победителей не будет. Будут убитые и съеденные. Мне лично все равно, кем из них быть. И я бы выбрал быть живым. Жизнь – довольно ценная штука. И, как известно, нет ничего абсолютно бессмертного. Все можно уничтожить, разложить на молекулы и атомы. Для этого нужна просто сила, иногда, непомерно большая. Это правило так же относится и к Змею. По отдельности, у нас не хватит сил с ним справится. Но объединив все силы этого мира, темную и светлую энергию, материю и сущность, мы сможем сразиться с ним и даже уничтожить. Когда он вынырнет из своей норы и откроет свою пасть, мы бросим в него всю нашу энергию и либо все до последнего погибнем, либо отменим конец света. Таким образом, отложим его на несколько тысяч лет.

– Только послушайте его! Ну, разве он не безумец?! Вы на самом деле хотите перейти на сторону вашего врага?!

Все молчали, очевидно, переваривая информацию. Все стояли перед сложным выбором. А так же понимали, что для дела необходима энергия их всех. Без кого-то шансов у нас не было. А так же старая догма про то, что я враг тоже давала им пищу для размышлений.

Они могли думать тысячу лет, но решение должны были принять сейчас. К счастью, они сами это понимали.

– Я с тобой. Плевать, что ты мой враг. Я всегда хотел плюнуть в лицо судьбе и вот, я это сделал. Будь, что будет, – так сказали мне руны. Асгард с тобой, – сказал Один.

Я был ошеломлен столь быстрым появление столь мощного союзника. Остальные скандинавские боги либо разделяли его мнения, либо не хотели идти против воли Одина. В любом случае, они не заставили себя долго ждать и присоединились. За ними последовал Ра и Анубис. Остальные египтяне подумали и решили, что не очень-то хотят идти против Анубиса и перешли. Кришна, Шива, Рама, Митра, Заратустра. Зевс и Афина. Их соплеменники тоже встали за меня. Дальше было еще больше.

В конечном итоге, остался лишь один бог, который вел дискуссию со мной. Я внимательно посмотрел на него и увидел знакомое лицо. Уже открыл рот, чтобы выразить свое удивление, когда вспомнил своего соперника. Это был друг(?), с которого всё и началось.

Смерть стоял и улыбался. Затем, зааплодировал:

– Браво! Признаю свое фиаско, – сказал он, улыбаясь, – как и то, что играл не в полную силу, поддаваясь. Уж больно ты мне нравишься, дорогуша.

– Но зачем?

– Чтобы жизнь сахаром не казалась или ты не слышал о теории ведра с крабами? Не думай, что все так просто. Это совсем не так. Чтобы кого-то убедить, нужен оппонент, который был бы твоим врагом. А затем, этого врага нужно побить убедительным, желательно, никому непонятным дискурсом. Тогда, повести за собой толпу будет не сложно. Это очень древняя игра. А ты так и не понял.

С этими словами, он исчез.

Нет, серьезно, в следующий раз его увижу, без предупреждения что-нибудь в него кину. Достал уже…

Сегодня ночью, под моим окном, какой-то нетрезвый в психологическом плане мертвец, орал:

– Какого, блеять, это происходит?

Я не стал на него кричать в ответ. Во-первых, потому что он даже меня не разбудил. Во-вторых, у меня тот же вопрос. Ведь жизнь ничего не говорит – она все показывает.

Ну, разве не стерва?!

Да уж. Я стал грубым и забыл о своем самовоспитании. Все эмоции так и норовили вырваться наружу и сказать всю правду о культурном мне. Тот испугался и засел где-то в дальнем уголке моего сознания. Столько новый он узнал слов.

Теперь, моим ушам была противна всякая людская речь.

Эти боги и люди… что б их черти… ладно, все же попытаюсь быть цензурным. А не как старый, добрый сантехник Коля, у которого всегда было свое мнение.

В те дни я снова много курил и меня от этого все больше тошнило. Ужасная оказалась вещь, но разницы уже было никакой.

Как я уже говорил, жизнь ничего не говорит, она только показывает. И эти её показательные выступления уже сильно надоели.

Все как бы было в порядке, только как бы совсем не в порядке. А тут еще Чарли, когда я пришел домой, увидела меня в самом лучшем настроении начала говорить:

– Ты ведь понимаешь, что жизнь такая, как ты к ней относишься?! Это проекция.

– Свою философию, которая на самом деле, даже не твоя, а Ошо, можешь оставить при себе. Мне она сейчас не нужна. Не помогает. Только грустнее становится.

После этого она вообще ничего мне не говорила. Так, только за ужином упомянула о романе Джесс со Смертью, но я её не слышал. Но потихоньку входя в беседу, мы разговорились. И говорили мы обо всем. О иных мирах и чудовищах, что их населяют; о хороших и плохих людях; о немного критики Спинозы – уж слишком он уверенный и непонятный; и о зелённых салфетках с красными ромбиками. Так как конец света концом света, а зелённые салфетки с красными ромбиками всегда важнее всего.

В этих разговорах я понял, что слишком много времени уделяю своим несчастьям и не вижу счастья. Ну конечно. Это ведь исторически сложилось, что в опасные времена, фразу: «это яблоко очень вкусное» можно было пропустить мимо ушей, а вот фразу: «в тех кустах саблезубый тигр» пропускать не стоило. Отсюда и избирательность нашего восприятия новой информации. Опасности мы считаем более достоверными и крайне подозрительно смотрим на людей, которые пытаются убедить нас в обратном.

Сейчас, в двадцать первом веке, все просто превосходно. Уровень войн и эпидемий во много раз ниже, чем когда-либо. Толерантность и политкорректность правят миром. Но значительное большинство населения признает, что все становится все хуже и хуже. Блин.

Мысли правильно – угнетай людей грамотно. Девиз пост-человека в пост-время. Этот мой извечный девиз.

Во всем этом хаосе и неразберихе, я, запершись в комнате, потихоньку стал вспоминать слова стиха, который я прочитал очень давно, в очень далекой стране. Тогда, казалось, что жизнь может быть совсем другой.

Сон ли то…

Люлька ли

В окне красном

Захлопнутом

В пламени захлебнувшись

Огня

Медленно качается

Приветливо баюкает

Пристально укутывает

От взглядов дня

В огне красном

С фонарем хрустальным

Рубиновый цвет заливает

Как ядом

И каждый атом

Хрустально малый

Пронзает светом

Больным и алым

И каждый малый

Певуч, как жало,

Как жало манит,

Как ранит

И ранимый жалом

Опечален

Начало

Жизнь

Цветочно-алой.

Как же звали автора?! Розанова, вроде. Странный стих. Даже не понимаю, как пронес его в памяти сквозь столько лет. Он всегда казался мне непонятным. Но теперь, медленно, приобретал смысл…

В ту ночь мне не спалось.

Чарли лежала рядом со мной и очень громко спала. Но бессонница мучила меня не из-за нее. Я посмотрел на это странное и жутко милое существо, которое называл своей девушкой. Но только называю. Любит ли она меня? Что вообще такое любовь?

Любовь – это битва, заранее проигранная.

Так сказал автор единственной стоящей книги о любви, Фредерик Бегбедер.

И сколько же раз мне приходилось проверять его слова на практике. После первой, я трижды сражался за свое счастье и трижды получал только страдания и боль. В борьбе за счастье приходит только горе. За него невозможно сражаться. Оно либо приходит, либо нет. Но насчет «либо нет» я не уверен, так как счастье, на самом деле, приходит ко всем, просто не каждый его берет. Но ты – возьми.

Летом, мне казалось, что я нашел своё счастье. Летом. Это было всего пять месяцев назад, а кажется – вечность. Или всего лишь миг. Тогда все было совсем иначе. И чем же все стало?!

Я был слишком занят своей смехотворной войной, как я её называл. Я был слишком занят и в этой спешке не замечал самого главного.

Главного?! Что это за главное? Разве Чарли важнее всего?

Мы живем вместе, как супружеская пара. Мы познакомились в моем родном городе. Незадолго до этого, мне предложили работу за границей. От таких предложений в моем мире не отказываются никогда. Мы были знакомы всего полторы недели и я пригласил её приехать десять тысяч километров, десять часовых поясов, в совсем далекую, как казалось, недостижимую страну. Я ждал отказа, но она согласилась. Может, тоже, как и я, решила не упускать грандиозной возможности уехать. А может, не совсем…

На наших руках колец нет. Мы никогда не говорим об этом. Лида и Джесс тоже это понимают. Но все мы четверо постоянно думаем: «Почему?». А зачем? Сколько браков развалились. Мои личные наблюдения подтвердил очень легкий факт: если ничего нет, значит, нечему ломаться. Именно поэтому за пять месяцев совместной жизни наши ссоры можно пересчитать по пальцам одной руки. И этого тоже буде много. И разве можно назвать ссорами мелкие конфликты, длившиеся максимум день, а потом, только укрепляя наши отношения? А потом заканчивавшимися так, что приходилось покупать новый диван в гостиную.

Если нет ничего, то нечему ломаться. Если ничего нет, то что тогда может быть? Ничего.

Четырнадцать кругов

И ночи ломкий диск

Пунктиром фонарей,

Разорванным на части,

Раскрошиться легко.

Пусть не оправдан риск,

Дыханье быстрей,

И сердце бьется часто.

Вспоминал я стих Вострикова. Да уж, феноменальная у меня память. Или это все из-за последних событий, так благотворно на неё повлиявших.

Сколько я знаю стихов? Когда у меня успел выработаться к ним интерес, ведь его до этого не было. А сколько я написал?

Я решил исправить это недоразумение, встал с постели, сел за стол, взял ручку, посмотрел на часы и быстро написал, под воздействием ночного фонаря, в котором, как говорят, водится джин: