Жёлтый император

Вечером Матвей встретился с Ритой. Она поджидала его у ворот. В руках девушка держала полотенце, а во дворе стоял таз с водой.

– Это я для тебя согрела, – сказал она и едва не расплакалась.

– Ты чего?

– Мне страшно.

– Ещё утром ты выглядела бодренькой, – съязвил Матвей.

– Когда я смотрю на них, мне становится жутко, – совсем упавшим голосом заговорила Рита.

– Они не слишком-то гостеприимные хозяева, правда? – сжалившись над девушкой, заговорщически шепнул Матвей. – У меня есть план. Только потребуется время на его подготовку.

– Ну вот, ты снова рядом, – с тревогой в глазах Рита смотрела на молодого человека.

– Что это, вдруг? – удивился Матвей.

– Утром ты на меня так посмотрел, что я увидела, как ты только что стоял рядом, а потом вдруг пропасть – раз и тебя нет. Стал таким далёким-далёким, чужим-чужим, – Рита не отпускала рук молодого человека и, когда закончила, снова опустилась щекой на ладони. – Не думай обо мне плохо, – проговорила она одними губами.

– Всё будет хорошо, – Матвей погладил девушку по голове

– Я уже ничему не верю… – и Рита расплакалась.

– Дурочка! – раздосадованный истерикой девушки, зло зашипел на неё Матвей. – Увязалась за мной. Говорил тебе, сиди в автобусе. Уже была бы в университете и сидела бы на парах. Теперь возись тут.

– Ага, чтобы ты сам делал? – вмиг успокоившись, возбуждённо проговорила она.

– Был бы один – уже сбежал бы.

– Нам никогда отсюда не убежать. Ты видел, всё каменное и заборы высокие, через них ничего не видно, только небо, – Рита говорила, а слёзы лились ручьями.

– Тише, тише, – обнимая её за плечи, стал успокаивать Матвей. – Я не собираюсь так просто отсюда уходить.

– Как это? – отстраняясь, удивлённо посмотрела Рита.

– Это таранчи, – тихо проговорил Матвей.

– Кто? – не расслышав, вскрикнула девушка, в ней назревала истерика.

– Тише ты! – снова зашипел на неё Матвей, грозно буравя глазами. – Это таранчи.

– Кто, кто? – не понимала Рита.

– Есть такой малочисленный народ, – Матвей специально заговорил медленно, чтобы девушка сосредоточилась на другом. – Я и хотел их встретить.

– Ты ничего об это не говорил, – недоумевала девушка.

– Я многое чего не говорил. Всего не скажешь, – Матвей пожал плечами. – Мы едва были знакомы, а потом вот это всё.

– Хорошо, хорошо, а ты уверен?

– Мне сказал Тахир.

– Может, врёт?

– А смысл? Это был простой разговор. Я даже назвал ему имя одного человека. Так он аж напрягся до дрожи, когда услышал.

– Ты себя выдал. Они будут теперь осторожны, – возбуждённо затараторила шёпотом девушка.

– Нет. Всё получилось гладко… – Матвей ещё что-то хотел добавить, но в этот момент открылась дверь в женской половине. – Тихо. Идут.

Женщина вынесла им еду и небольшой столик со стульчиками. Ужинали они с Маргаритой во дворе.

– Тахир! – позвал парня Матвей, когда тот проходил мимо. – Старик Эргаш уехал?

– Нет. С чего ты решил?

– Арбы не вижу.

– Вон она, – с лукавой улыбкой в глазах парень кивнул головой под навес. – Мы её разбираем, когда не надо никуда ехать.

Со снятыми колёсами, прислонённая к стене дома стояла арба. В проёме узкого хлева виднелся круп мула, отмахивающегося хвостом от мелких мух и оводов.

– Ты что делаешь? – успокоившись, поинтересовалась Рита, когда хозяйский парень скрылся на мужской половине.

– Разношу воду по домам.

– Тяжело?

– Как тебе сказать? – и Матвей выставил ладони истёртые и в мозолях-волдырях.

– Что же завтра будешь делать?

– Завтра и увидим, – Матвей только повёл плечами.

– Ну и молодчики есть среди них! – сказала Рита.

– Крепкие?

– Я бы не сказала. Глаза чёрные, как вода в озере. Уставится и смотрит не мигая. Жуть.

– Главное, ты за всем наблюдай и подмечай. Нам надо изучить их особенности и привычки.

– Сколько времени надо? – отчаянно протянула девушка.

– Мало, – уверенным тоном заговорил Матвей. – Всего-то день прошёл, а у меня уже есть кое-что.

– Что? – вскрикнула Рита.

– Тише! – кладя пальцы ей на губы, прошептал Матвей. – Узнаешь. Давай расходиться. Таскать воду по этим горам – не учить детей. Кстати, поспрашивай малолеток о быте, о традициях, куда ездят с родителями, где учатся старшие братья и сёстры? Они могут оказаться болтливыми.

– Как ты думаешь, где наши документы? – озадачилась девушка.

– Я не видел, чтобы он передавал их Эргашу, – прикинул Матвей. – Оставил у себя.

– Это что-то означает, – задумчиво проговорила Рита.

– Приедет, – предположил Матвей.

– Но как?

– Как и мы. На машине сюда не заедешь, – рассуждал юноша.

– А времени у него разъезжать нет, – девушка посмотрела с тревогой на Матвея. – Значит, он приедет не раньше своего отпуска. А когда он у него?

– Ладно, – чем больше они углублялись в рассуждения, тем сильнее портилось настроение у Матвея, и он решил покончить с этим. – Пошли отдыхать.

Глава десятая

Таранчи

Потекли будни в селении таранчей. Во время обедов Матвей познакомился с другими пленниками. Наладить тесное общение никак не получалось – все работали врозь, собирались вместе только в столовой. Строгий Тахир внимательно слушал, о чём говорят работники между собой. Следил, чтобы никто подолгу не разговаривал и не собирались в компании – таких окрикивал и грозил кулаком.

Маргарита учила детей грамоте в отведённом для этого небольшом помещении при столовой. Тем нравилось, и слух о приветливой учительнице разлетелся по всему селению. С каждым днём учеников прибавлялось. Единственное время, когда Матвей мог поделиться с ней своими планами, был вечер. Они встречались, ужинали и тихо переговаривались, не спеша уходить к себе.

На женской половине дома, Маргарита убралась в своей комнате, но туда мужчинам входить запрещалось. Хозяева следили, чтобы пленники не нарушали заведённого порядка. Видя трудолюбивую пленницу, женщины снабдили её жилище некоторой утварью: дорожками, зеркалом, даже небольшим ковром и дополнительным одеялом. В комнате Матвея повсюду продолжала лежать пыль. Юноша ни к чему не прикасался, более того, находил обстановку забавной, за что неоднократно выслушивал упрёки со стороны Тахира.

– Убрал бы, – недовольно напоминал молодой таранч. – Зимой заколотим окна, совсем утонешь в грязи.

– Поразительно! – с иронией восклицал он. – Двадцатый век! В космос летаем, а я в рабстве и живу среди пауков и тараканов.

– Уберись и не будет тараканов, – обидчиво огрызался Тахир.

– Давай доживём до зимы, – сухо парировал Матвей. – Проруби окна побольше, – поймав подозрительный взгляд Тахира, Матвей смягчился и заговорил простецки: – Они пропускают мало света – читать невозможно. Даже при открытых не хватает воздуха, а ночью стены остывают настолько, – одного одеяла мало, приходится натягивать на себя всю одежду.

На том и заканчивался их разговор.

– Посидим немного, – как-то предложил девушке Матвей. – Не хочется идти в эту каменную могилу.

– Давай, – согласилась Рита, кутаясь безрукавкой: – Словно заживо в них закопали.

Их посиделки стали регулярными.

– Мне страшно, – всё чаще так начинала разговор Рита. – Ты знаешь, я по ночам не слышу звуков. Днём вижу, женщины выходят во двор, но ночью – ни звука. То ли стены толстые, то ли молчат.

– Я сильно устаю, – вяло поддержал разговор Матвей. – Вообще ничего не слышу. Сплю как убитый.

– Как твои руки?

– Нормально, – и он раскрыл ладони.

На них красовались высохшие, натёртые до блеска красные пятаки от мозолей.

– Больно? – Рита погладила мужские руки и, не дожидаясь ответа, уткнулась в них лицом.

– Что случилось? – забеспокоился Матвей, но девушка не ответила, её спина тихо затряслась.

– Уже прошла целая неделя, как мы здесь. Я давно должна была позвонить маме. Они там с ума сходят, – Рита говорила медленно, сдерживая подступившее рыдание и всё равно не выдержала. – Мы никогда отсюда не вырвемся, – прошептали её губы, и она снова уткнулась в мужские ладони, желая в них заглушить рыдание. – Почему у тебя так замотаны штанины у брюк? – поуспокоившись, неожиданно спросила она.

– По берегу озера много клещей, – пояснил Матвей.

– Смотри осторожно, они опасны. Я знаю много случаев – человек может умереть. Если клещ присосётся к телу, то может вырасти до размера грецкого ореха.

– Клещи опасны только в мае, когда они размножаются, – со знанием дела ответил Матвей: – Случайно не слышала, как местные лечатся? Может есть лекари или врачеватели? – он попытался разговор увести в сторону от мрачных мыслей подруги.

– Ничего не слышала. С кем разговаривать о болезнях? Хотя, есть кое-что, – неуверенно заговорила девушка, что-то припоминая. – Один мальчик приходит и каждый раз с разными ароматами.

– В чём они? – Матвея не заинтересовало сообщение девушки.

– Ни в чём, – съехидничала девушка: – От него исходят разные ароматы.

– А-а, – теряя интерес, протянул юноша.

– Ни а-а, – голос Риты зазвучал таинственно. – Я его спросила: «Что это ты разными духами каждый день пользуешься?» А он мне отвечает: «Это мой дедушка сборы варит».

– Что варит? – от услышанного Матвея подкинуло, и он засыпал девушку вопросами. – Как звать его дедушку? А как звать этого мальчика? Где он живёт? Куда он ходит?

– От твоего крика сейчас соберутся все жители, – умерила пыл юноши Маргарита. – Вон, смотри, – и она указала на выглянувшую из женской половины голову. – Следят за каждым шагом.

– Так что? – нервничал Матвей.

– Как и все дети он приходит заниматься. Мне стало и самой жутко интересно. Ведь моя бабушка тоже варит всякие снадобья из трав. Жду удобного случая. Этот мальчишка не особо болтун, но кое-что рассказал. Когда я с детьми поделилась, как в детстве переболела свинкой? Он тут же похвастался, что никогда ничем не болел, потому что дедушка погладит его по голове, надавит на точку, и он сразу выздоравливает, – с торжественным видом сообщила Рита. – Ещё он сказал, что дедушка всю семью так лечит, а когда надо и любого может вылечить.

– Что же ты молчала? – возмутился Матвей.

– Почему – молчала? – недоумённо повела плечами Рита. – Вот, говорю.

– Давно узнала? – не унимался юноша.

– О свинке только сегодня, – обиделась Рита.

– О какой ещё свинке? – не понял Матвей, мысленно уйдя куда-то далеко. – Разве они едят свиней?

– Не едят, – съехидничала девушка, – а о болезни «свинка».

– Значит, нам надо искать дедушку этого мальчика, – Матвей полностью был захвачен этой новостью и уже ничего не желал слышать.

– Он из рода Искандияровых, а зовут его Ботир, что означает «богатырь», – прошептала Рита и глаза её лукаво прищурились. – А ты знаешь, как имя жены нашего дедушки Эргаша? Зовут её Ажарбуви. Правда, красиво? Она мне подарила зеркальце.

– Это что ещё такое? – Матвей сердито посмотрел на девушку, и та осеклась. – Какой ещё «наш дедушка»? У меня нет дедушек рабовладельцев.

– Дом дедушки Ботира, не так как у Эргаша – в центре аула, а находится у самого озера, – Рита продолжила передавать то, что удалось узнать у мальчика. – Ещё он рассказывал, что каждый день видит носильщика воды.

– Так-так-так, – нервничал Матвей, в памяти пробегая по стенам и щелям нижних улиц. – Где я мог заметить мальчишку? Где-то я видел, я чувствовал, за мной кто-то следит, но из какого дома? – терялся в догадках юноша, нервно потирая красные от недосыпания глаза.

– А у матери его редкое имя, – продолжала задумчиво Рита. – Представляешь, оказывается, у их народа на эту букву есть только одно женское имя – Венера.

– Есть! – вскрикнул Матвей и возбуждённо зашептал в самое лицо девушки. – Я знаю, из какого двора звали «Венера». Есть! Теперь я доберусь до него, – Матвей не договорил, Рита стремительно прильнула к нему и губами вцепилась в его губы.

Их первый поцелуй длился недолго, его прервал крик женщины, выскочившей из дома, но Матвей успел почувствовать жаркое дыхание и тот едва уловимый, но откровенный трепет девушки.

– Извини, – смущаясь, пролепетала Рита. – Я как увидела, что эта подглядывает за нами, то… то не знала, что делать. Ладно, пойду я, – не поднимая глаз, тихо сказала она.

– Посиди ещё, – Матвей взял её за руки и попытался удержать, но Маргарита отстранилась.

– Не надо их раздражать. Они стали разрешать мне выходить на улицу, – возбуждённым шёпотом сообщила она, когда склонилась, чтобы попрощаться. – Я сегодня ходила в магазин. Ты знаешь, у них есть магазин. Ой! Совсем забыла, – Рита сунула ему в руки тряпицу: – На. Я сама приготовила. Это называется лепёшка. Представляешь? Настоящая уйгурская лепёшка. Ажарбуви меня даже похвалила.

Маргарита всё это протараторила шёпотом и, нелепо ткнувшись губами ему в висок, быстро убежала на женскую половину. Матвей тоже поплёлся на мужскую часть. В комнате он развернул тряпицу и посмотрел на лепёшку, приготовленную Ритой. Беспечность девушки и та скорость с которой менялось её настроение, придавали ему сил и спокойствия, чтобы можно было тщательно подготовиться и действовать наверняка. Всё, что он успел здесь увидеть, показывало – второго шанса не будет.

Утром к Матвею в комнату постучал Тахир.

– Вас хочет видеть наш председатель совета.

– Кого вас? – огрызнулся Матвей. – Во множественном числе стал ко мне обращаться?

– Вы и есть во множественном числе – Маргарита ждёт во дворе, – пояснил юный таранч и снова широко заулыбался, выставляя напоказ два ряда белых зубов.

– Наконец ты стал уважительно относиться к чужакам, – продолжал недовольно Матвей.

– Я всегда тебя уважал, – не прекращая улыбаться, парировал таранч. – Почему так говоришь?

Матвей не находил что ответить. Работа загоняла его. Он чувствовал – ночи ему не хватает, чтобы восстановиться. По утрам он усилием воли заставлял себя вставать с постели.

– Идём к твоему председателю, – Матвей похлопал Тахира по спине, подталкивая из комнаты и добавил. – Умник.

Взявшись с девушкой за руки, они последовали за молодым таранчем. Проводник вывел их на площадь, затем они свернули на один из множества проходов, отходящих от площади в разные стороны. Им пришлось попетлять среди каменных строений, пока наконец провожатый остановился, постучал в дверь кованым кольцом и приложил ухо к калитке.

– Можно, – прошептал Тахир, распахивая двери.

– Можно так можно, – ухмыльнулся Матвей, показывая всем видом: он ни одного звука не услышал, что подтвердило бы слова таранча. В ответ тот только лукаво подмигнул.

Посреди небольшого двора, прикрытый от солнца тентом, стоял стол, заставленный учётными книгами, с разложенными какими-то бумагами, а из картонной коробочки выглядывал набалдашник деревянной печати. Председатель был с коротко стриженной седой бородой на крупном, гладком лице, тощ, но широкоплеч, а когда он поднялся со стула, молодые люди увидели, он высок. Но больше всего Матвея поразили его глаза – широко расставленные, чёрные, угрюмые под нависающими, кустистыми седыми бровями. При появлении чужаков глаза внезапно вспыхнули гневным блеском. Это были страшные глаза, от взгляда которых девушка вздрогнула и вплотную прижалась к молодому человеку. Почему они были такими пугающими, Матвей и Маргарита поняли позднее.

– Вы, значит, наши новые работники? – голос председателя звучал грубо.

– Я бы говорил точнее, – с вызовом выступил вперёд Матвей. – Пленники. Как у вас говорят – вассалы.

– У кого у нас? – насторожился председатель.

– У вас, таранчей, – голос молодого человека зазвучал нахально. Матвей почувствовал, как Рита с силой вцепилась в его руку. От подступающего страха её начинало трясти, а руки мгновенно взмокли.

– Я сейчас упаду, – прошептали её губы. – Матвей прекрати. У меня ноги подкашиваются.

– Это правда, – председатель зло зыркнул в сторону Тахира.

Тот хотел что-то возразить в своё оправдание, но хозяин дома остановил его, вскинув брови.

– Но ведь важна цель, а не путь, который к ней ведёт. Не правда ли? – зло уставившись на молодых людей, председатель замолчал, выдерживая паузу. Затем, поигрывая связкой ключей, висевшей на его поясе, продолжил: – Вам придётся заработать свою свободу.

Маргариту от этих слов качнуло и, Матвей едва успел её подхватить за талию. Она хотела что-то возразить, но от охватившего ужаса, язык у неё заплетался, как у пьяной. Молодой человек предостерегающе сильно прижал девушку к себе, и она заплакала, от боли.

– Мне больно, – сквозь слёзы, пролепетала девушка.

– Да-да, – ответил Матвей поспешно.

– А как же «пленники»? – насторожился председатель. – Только что я слышал непокорность в словах твоих.

Матвей понял, дело плохо. Он никак не мог придумать убедительный предлог, позволивший внести ясность, и в душе корил себя за несдержанность. Но тут во двор вбежал мальчишка, лет шести. Ни на кого не глядя он направился к председателю, вскинул колено на край стула, уцепился руками за спинку, чтобы подтянуться к самому уху, и зашептал тому, но так громко, что присутствующие расслышали каждое слово. Испуганными глазами Маргарита посмотрела на приятеля. Матвей в ответ улыбнулся и пожал плечами – мол не понял о чём говорил мальчишка.

– Это мой ученик – Ботир, – прошептала девушка для Матвея.

– Дедушка слышал о молодом докторе из России и хочет его видеть, – тихо перевёл Тахир, воспользовавшись моментом, пока председатель угрюмо уставился в землю. Малец же, не дожидаясь ответа, соскочил со стула и убежал.

– Опять он со своими причудами, – лицо председателя потемнело от гнева. – Он уже встречался с доктором из России и что в итоге? Тот украл у него страницу, – последнюю фразу, он процедил сквозь плотно сцепленные зубы, но Матвей разобрал её.

– Он здесь, – прошептал Матвей девушке и от возбуждения ещё сильнее прижал её к себе.

– Кто здесь? – не поняла она. – Мне больно.

– «Жёлтый император», – одними губами вывел молодой человек. – Потом расскажу.

– Это тот мальчик, о котором я тебе говорила, – глазами указала Рита.

– Я его и видел на заборе, – Матвей и сам догадался. – Он подглядывал за мной.

– Ну-ка идите за мной! – громко приказал председатель. – Вас хочет видеть старейшина нашего селения. Это уважаемый человек, – пояснил он, но глаза его горели недовольством.

– Как к нему обращаться? – поинтересовался Матвей, для себя решив попробовать разговорить председателя, пока тот находится на эмоциях.

– Паджа-Хаджи, – зло рыкнул председатель. – Вот мы и пришли, – и он указал рукой в открытые ворота.

Их встретил в зелёном, до пят чапане1, рослый старец со сморщенным лицом, но в отличие от председателя, с ясными глазами, создающими светлый образ хозяина. На голове у него была четырёхгранная пёстрая допа2 из дорогого чёрного шёлка, расшитая серебряными нитками. Для неосведомлённого узоры представлялись незамысловатыми, но молодые люди отметили: они притягивали внимание, завораживали.

1 Чапан – мужской халат без воротника и застёжки, с правым запахом и с поясом.

2 Допа – мужской национальный головной убор, тюбетейка.

Сбоку, к головному убору были прикреплены два птичьих пёрышка, связанных тоже серебряной нитью и которые озорно распушились, когда во двор вошли гости. Старец перебирал чётки, медленными движениями поглаживал скудную бородёнку и цепким взглядом всматривался в вошедших.

Неожиданно Маргарита выступила вперёд со склонённой головой и протянула старцу точно такой же лоскутный свёрток, который она вчера вечером сунула Матвею. Молодой человек, от удивления, широко раскрыл глаза. Старец принял подарок и развернул. Там оказалась такая же лепёшка. От председателя Маргарите досталась порция грозного взгляда. Тот не скрывал недовольства тем, что девушка была с лепёшкой у него дома, но не ему предназначался подарок.

– Уважаемый Паджа-Хаджи, это я сама испекла, – проговорила девушка и отступила, не поднимая головы.

Старец одобрительно покачал головой и, оторвав ломтик от лепёшки, отправил себе в рот, показав жёлтые зубы. С председателем он заговорил на уйгурском диалекте. Судя по тону разговор для того оказался непростым.

– Прошу прощения, – выступил вперёд Матвей, как только в разговоре мужчин образовалась пауза. Он реши, настала удобная минута. – Нам обещали отправить нас в Алма-Ату, а в итоге превратили в пленников, заставляют работать. Мы студенты. Уже начался учебный год и нам надо быть на парах. Вот её ищут родители, – и Матвей показал на девушку.

– Да, да, ищут, – подтвердила Маргарита.

Хозяин медленно повёл рукой, приглашая гостей и тем самым указывая, куда им пройти. Поодаль стоял небольшой столик. Молодые люди прошли к нему. Когда Матвей оглянулся, то председателя уже не было и духу. Кивком головы старец одобрил желание молодого человека сесть. Хозяин подождал пока гости рассядутся на понравившиеся им места.

– Где вас поселили? – начал неторопливо разговор старец.

– Вы знаете русский язык? – удивился Матвей.

– Знаю, – протянул тот и засмеялся дребезжащим смешком, показав – его уловка удалась.

– Мы остановились у дедушки Эргаша, – быстро вставила Рита.

Старец одобрительно кивнул головой.

– И всё-таки я бы хотел вас попросить помочь нам уехать в Алма-Ату, – настаивающим тоном сказал Матвей.

– Чем вы занимаетесь в семье Эргаша? – пропустив мимо ушей требование молодого человека, старец адресовал вопрос девушке.

– Я обучаю детей грамоте, – приветливо ответила Рита и поспешила оправдать дерзость приятеля. – А вот он, разносит вашим родственникам воду.

– Знаю, – коротко ответил старец и, немного выдержав паузу, продолжил. – Я слышал вы врач?

– Не совсем, – вздохнул Матвей, понимая, собеседника не прошибить возмущением. – Я студент медицинского института. Окончил третий курс.

– Какой факультет?

– Лечебный.

– Хорошо, – одобрительно кивнув хозяин дома и долгим взглядом уставился на молодого человека. – А как вы думаете, цель оправдывает средства?

От вопроса старца Матвея бросило в пот.

«Неужели он догадался, зачем я приехал в Азию и только роковой случай привёл меня прямо к заветной цели? – бил в виски вопрос за вопросом. – Неужели этот знахарь и правда видит людей насквозь и сейчас его, Матвеева душа, готовящаяся к чёрному поступку, у него как на ладони?»

Девушка тоже почувствовала подвох в словах хозяина дома и с тревогой посмотрела на приятеля.

– Что скажете молодые люди? – старец искоса взглянул в сторону дома, и оттуда женщина вынесла на подносе чашки и чайник.

Матвей не находил слов, нервно рассматривая, как женщина разливала по чашкам парящий, ароматный, светло-жёлтый чай. Тем временем другая – вынесла ещё один поднос с небольшими блюдцами, на которых горстками были наложены цукаты, курага, орехи, изюм.

– Небольшое угощение к чаю, – обведя рукой стол, с едва заметной улыбкой в уголках глаз, сказал старец.

– В чём-то вы правы, – Матвей вызывающе поднял подбородок, – Наш священный долг помочь человеку. И когда перед тобой умирающий то ради спасения его жизни, а значит и благополучия его родных, все средства хороши, – от волнения он на одном дыхании выпалил свой монолог и когда закончил, то едва перевёл дух, тяжело задышав. Маргарита сидела бледная до такой степени, что лицо её светилось.

– Похвально, – одними губами одобрил старец, и снова у краёв его глаз мелькнула хитрая улыбка. – Если всё-таки умрёт больной, а врач опустился до самых низменных средств, что тогда? Как жить врачу с этим? – хозяин смерил молодых людей пронзительным взглядом.

– Цель была, а значит… – Матвей задумался, но, тяжело вздохнув, продолжил: – У каждого хорошего врача есть своё собственное кладбище.

– Не поняла, – не смогла скрыть удивления девушка и посмотрела на приятеля широко открытыми глазами. – Ты так спокойно об этом говоришь?

– Рита, это не я говорю, – дружелюбно разведя руками юноша попытался объяснить: – Это говорит многовековая врачебная практика. Для тебя и для всех людей, которые далеки от медицины, звучит зловеще, но самый лучший хирург тот, который оперировал на войне. У хирургов есть даже такая поговорка: хочешь стать хорошим хирургом – езжай на войну.

– Почему? – не переставала удивляться девушка.

– Врачебные ошибки, война спишет, – не моргнув ответил Матвей.

– Хорошенькое дело, – воскликнула Рита. – Он не умеет оперировать, а война спишет? Так?

– Если совсем упросить, то так, – согласился молодой человек. – Видишь ли, медицина практическая – это не наука, а накопленные знания, удачно проведённые опыты, эксперименты.

– Ты хочешь сказать, – вспылила девушка, – врач, помогая человеку, пускается на эксперимент, а не руководствуется научной медициной?

– Пойми, для каждого человека своё, – почти взмолившись, заговорил Матвей. – Почему, перед тем как делать наркоз, больного тестируют на восприимчивость к препарату? Потому что для одного этот химикат станет спасением, а для другого этот же самый препарат станет смертельным.