Проклятие ДНК

– Получается, вы совсем не знаете вашего пасынка?

– Не то чтобы я стремилась к общению, однако Карл как будто бы намеренно старался держать нас подальше друг от друга. В принципе, я понимаю почему.

– И почему же?

– Вы что, вообще не разговаривали с вашим коллегой?

– Разговаривала, но он ни о чем таком не упоминал.

– Что ж, Роман, как бы это выразиться… не вполне нормален.

– Неужели?

Лера не так много общалась с подозреваемым, однако ей не показалось, что с ним что-то не так, – ну, если, конечно, не считать потери памяти, реальной или мнимой.

– У него имеется психиатрический диагноз, – подтвердила Луиза.

– Какой?

– Понятия не имею, это же врачебная тайна, а муж не распространялся на эту тему.

– Тогда откуда вы знаете…

– Роман периодически лежит в частной психиатрической клинике, куда устроил его Карл. Я говорила мужу, что в наши дни сироты редко бывают здоровыми, ведь кто оставляет детей в детских домах? Алкоголички, наркоманки и прочие отбросы общества – ну какие у них могут быть отпрыски, сами подумайте!

– Как вы считаете, почему ваш супруг настаивал на усыновлении Романа?

– Полагаю, дело в гибели его родного сына, Георгия.

– Вы его знали?

– Да, конечно, ведь мы давно женаты с Карлом… Были то есть. Близко мы не общались, если вы об этом. Георгий ревновал ко мне отца, ведь его мать умерла, а я, как говорится, заняла ее место – злая мачеха и все такое… Хотя к тому времени он уже вырос и стал самостоятельным, так что воспитывать его в мою задачу, к счастью, не входило!

Интересно, подумала Лера, эта женщина вообще способна на любовь – ну хоть к кому-нибудь, кроме себя? Слава богу, что у нее нет детей: страшно представить, что выросло бы из них рядом с такой матерью! А Карл-то Вагнер куда смотрел, неужели он не видел, что рядом с ним живет бездушное, холодное как рыба существо, которому ни до кого нет дела?!

– Луиза Марковна, а почему следователь Лурье решил, что убийца именно Роман? – спросила Лера, загнав свою неприязнь поглубже. – Вы же сами сказали, что он с вами не жил, так как он мог оказаться в доме?

– Я вижу, Лурье вам ничегошеньки не рассказал! – фыркнула Луиза. – Полиция проверила телефоны и выяснила, что перед гибелью мужа Роман несколько раз ему звонил – и на домашний, и на мобильный телефон.

– Вы считаете, после этого он решил прийти домой к приемному отцу?

– Ну да, чего ж тут странного?

– В этом – ничего, но с чего бы Роману убивать вашего мужа? Они ссорились?

– Мне об этом неизвестно, – пожала плечами вдова. – Я далека от мысли, что Роман преднамеренно убил Карла. Скорее всего, у него случился приступ неконтролируемого гнева, и он схватил первое, что попалось под руку – ту дурацкую саблю…

– Шпагу.

– Неважно! А поняв, что натворил, сбежал… Да, совсем забыла сказать! – спохватилась Луиза. – За пару дней до убийства Роман снова лег в клинику, он делал это регулярно, четырежды в год, и Карл тщательно следил за этим и всегда сам его отвозил. Так вот, когда следователь наведался туда, выяснилось, что Роман самовольно покинул лечебное учреждение, никого не предупредив, и случилось это в тот самый день, когда убили моего мужа, понимаете? Вот на чем основывается подозрение, а вовсе не на пустом месте, как вам, возможно, казалось!

Лера задумалась. Сказанное Луизой имело смысл – если, конечно, все так и случилось.

– Получается, – медленно проговорила она, – испугавшись, Роман убежал куда глаза глядят и попал под машину… Нет, стоп!

– Что такое? – с подозрением спросила вдова Вагнера.

– Видите ли, когда Вера Сокольская сбила Романа на своем авто, с момента гибели Карла Вагнера прошло почти двое суток!

– Вера Сокольская? – изумленно переспросила Луиза. – Так это она его…

– Вы не знали?

– Нет. С другой стороны, это вряд ли имеет значение! Так что вы имели в виду?

– Ну, смотрите: если Роман покинул место преступления, он где-то провел эти два дня, верно? Полагаю, первым делом Лурье проверил его квартиру и, видимо, не обнаружил его там. Где он мог отсиживаться все это время?

– Откуда же мне знать – я не в курсе, есть ли у Романа близкие друзья, которые могут его приютить!

– А не логичнее ли ему было вернуться в клинику, создав себе алиби?

– Это в том случае, если он мог логически мыслить! – парировала Луиза. – Вы же понимаете, что такой неуравновешенный тип способен позабыть о том, что сделал!

– Вряд ли, – покачала головой Лера. – Если бы дело обстояло так, он спокойно вернулся бы домой, не чувствуя за собой никакой вины.

– Да кто же их разберет, психов этих! – всплеснула руками Луиза. – Я только знаю, что ничего не случилось бы, если бы Карл не вбил себе в голову усыновить этого великовозрастного лба! Но почему вы задаете мне все эти вопросы – разве не проще спросить самого Романа.?

– Есть небольшая загвоздка.

– Что за проблема?

– Роман утверждает, что ничего не помнит.

– Как это? – изумленно вздернула тонко выщипанные брови Луиза. – У него… амнезия, что ли?

– Да.

– Из-за травмы?

– Похоже на то.

– Ну да, очень удобно! – фыркнула вдова. – Вы ему верите?

– Верю я или нет, значения не имеет: важно, что он отказывается сотрудничать, объясняя это потерей памяти. Так что придется самим все выяснить.

– Удачи!

– Были ли у вашего мужа враги? – решила Лера сменить тему, ведь она не собиралась зацикливаться на одной-единственной версии, как Лурье. – Среди партнеров по бизнесу, скажем, или работников? Или по линии благотворительности?

– Не знаю, – резко ответила вдова, уставшая от допроса. – Карл был состоятельным человеком и общался с кучей самого разнообразного народа, но он не делился со мной своими проблемами!

И немудрено, подумала Лера: трудно найти менее подходящую личность, чем Луиза Вагнер, чтобы делиться с ней сокровенным!

– Мне кажется, вы зря пытаетесь искать двойное дно там, где его не существует, – уже более спокойно сказала вдова. – Роман – убийца, каковы бы ни были его мотивы. Лично я считаю, что их не имелось – просто он в очередной раз слетел с катушек! Может, не принял вовремя прописанные препараты, а может… В общем, я не сомневаюсь, что он убил Карла, и вы, если и в самом деле являетесь профессионалом, в этом убедитесь!

– Хорошо, – согласилась Лера, не видя смысла продолжать дискуссию с человеком, который уже принял решение. – Если я правильно поняла, внуки вашего покойного супруга проживают в вашем доме?

– Да. После гибели их отца Карл решил, что с ним близнецам будет лучше. Ольга не возражала.

– А почему они не живут с матерью?

– У нее новый муж, и они с близнецами друг друга на дух не переносят! Поэтому Карл и забрал их сюда, ведь они несовершеннолетние, а потому не могут проживать отдельно. Тем не менее у каждого имеется собственное жилье – дед позаботился… Я говорила Карлу, что он слишком щедр и избаловал внуков: только Эдик, пожалуй, вырос нормальным человеком, а эти двое… Дикие волчата, вот кто они! Наглые, высокомерные – в общем, все в мамашу!

Похоже, вышеперечисленные черты присущи большинству членов семейства Вагнер, пронеслось в голове у Леры: видимо, беседы с ними будут столь же малоприятны, как и с Луизой!

– Скажите, Луиза Марковна, кто наследует вашему мужу – вы?

– Видимо, да. И еще, возможно, Роман, ведь он, хоть и не родной, но усыновлен-то был по всем правилам… Так что нас, скорее всего, двое.

– Вы уверены, что ваш покойный муж не оставил завещания?

– Если и так, то мне об этом неизвестно. С одной стороны, можно предположить, ведь он отличался этакой немецкой педантичностью, унаследованной от предков, перебравшихся в Россию еще при Петре Первом! Однако я звонила адвокату Карла, и он сказал, что муж и ему не говорил ни о каком завещании. В принципе, оно и понятно, ведь Карл отличался отменным здоровьем и был не так уж стар: он вполне мог прожить еще лет десять, а то и больше… Послушайте, Валерия…

– Юрьевна.

– Валерия Юрьевна, да… В тот вечер я не была способна логически мыслить, и, когда Лурье спросил, пропало ли что-то из кабинета, я лишь бегло осмотрелась и, кажется, сказала, что нет…

– А теперь вы сомневаетесь?

– Д-да… Видите ли, под письменным столом Карла стоял маленький сейф – он держал там важные документы.

– И что с сейфом?

– Он пропал. Правда, не могу сказать, случилось это в день убийства или раньше, ведь я редко заходила в кабинет мужа – он это не приветствовал.

– Карл мог забрать сейф, скажем, в свой офис?

– Вполне, но туда у меня доступа нет. Кстати, вскрывать сейф без ключа ни в коем случае нельзя!

– Почему?

– Карл страшно гордился своим сейфом. Он заказал его в Израиле, у какого-то крутого мастера – штучный товар, так он говорил. Сейф с секретом, видите ли: если попытаться вскрыть его без ключа, содержимое будет уничтожено. Не знаю, взорвется, сгорит или химикатами какими-то… Короче, нужен ключ.

– Как он выглядит?

– Понятия не имею! Я обыскала кабинет Карла, но не нашла ничего похожего – видимо, сейф пропал вместе с ключом.

– А кто сейчас занимается делами вашего мужа в фирме?

– Эдуард и его адвокат. Может, они знают про сейф? У меня не было возможности с ними поговорить.

– Хорошо, я у них спрошу, – пообещала Лера. – Еще вопрос: в какой клинике лечился Роман?

Она не особо рассчитывала на ответ: скорее всего, Луиза не интересовалась таким маловажным фактом. К ее удивлению, вдова поднялась и вышла из помещения. Через несколько минут она появилась вновь и протянула Лере визитку.

– Вот, – сказала она, – я взяла у Карла. Похоже, ваш коллега следователь ничем с вами не поделился, а ведь он осмотрел кабинет мужа, перевернув там все вверх дном! Что ж, рада хоть чем-то помочь… Если у вас все, я хотела бы заняться делами: пусть тело еще и у вас, но надо сделать необходимые приготовления – в конце концов, Карл заслуживает, чтобы его похоронили в соответствии с его статусом!

Лера подумала, что это, пожалуй, первые слова вдовы, свидетельствующие о том, что ей не все равно. Хотя, вполне возможно, она лишь пыталась исправить впечатление о себе, создавшееся у следователя.

Покидая дом, Лера уже другими глазами смотрела и на него, и на ухоженный приусадебный участок. Все выглядело благополучно, но за закрытыми дверьми и толстыми стенами бушевали страсти. Не может быть, чтобы Карл Вагнер был счастливым человеком – с такой-то женой и внуками, которых, по ее словам, впору в зоопарке показывать! С другой стороны, Луизу нельзя считать объективной, ведь она практически ни о ком не сказала ни одного доброго слова! Любила ли она мужа? У них была большая разница в возрасте, шестьдесят семь против сорока четырех, но Лера сомневалась не поэтому – скорее потому, что вдова показалась ей человеком, не способным на сильные чувства. А как насчет остальных членов семьи? Это еще предстояло выяснить. Больше всего Леру мучил вопрос: почему Карл Вагнер принял решение усыновить практически взрослого парня? Если он скорбел по сыну, то почему не взял маленького мальчика, чтобы воспитать его по своему образу и подобию? Или дело в преклонном возрасте: вдруг Карл боялся, что не проживет достаточно долго, чтобы вырастить ребенка и поставить его на ноги? Судя по всему, он любил Романа, иначе с чего бы ему заботиться о нем, лечить, отдавать дорогое жилье – и все это при наличии кровных внуков! Существует ли завещание Карла Вагнера или наследование будет происходить по закону?

Выйдя за ворота и оглянувшись в последний раз на особняк, Лера села в машину и стала выруливать на дорогу, ведущую к шоссе.

* * *

– Привет! – бросила она на ходу, пробегая мимо стола, за которым сидели опера, попивая чаек: было время обеденного перерыва, и в кои-то веки все они находились на своих местах. – Витя, зайди ко мне минут через десять, ОК?

Виктор Логинов, капитан и старший оперативный сотрудник Управления СК, стал последним «приобретением» Леры – она буквально отбила его у коллеги. На самом деле опера не закреплены за следователями, и приходится использовать тех, что в данный момент свободны. Лера так и делала – до определенного момента. Точнее, до того времени, пока не увидела, какую отличную команду собрала Суркова. И тогда ей пришло в голову, что это – великолепный пример совместной работы, когда не приходится каждый раз подстраиваться под новых людей, а можно сколотить небольшой отряд, в котором все знают сильные и слабые стороны друг друга, а потому могут осуществлять свою деятельность с наибольшей эффективностью. Но Лера понимала, что она – не Суркова и что ей придется потрудиться, чтобы заманить к себе приличных оперативных сотрудников. Лучшие, как она знала, работали с Сурковой, но по прошествии некоторого времени Лере удалось отыскать Севаду Падояна, перспективного опера, согласного работать с женщиной, что немаловажно в довольно патриархальном и сексистски настроенном учреждении. Потом Лера буквально выцарапала у начальства Леонида Коневича, очень молодого, но смышленого паренька, которому все равно, с кем работать, лишь бы весело и интересно. Виктор поначалу отказался от предложения Леры, но потом неожиданно принял его. Она недолго гадала почему: Логинов отличался неуживчивым характером и, судя по отзывам, не умел работать в команде, однако в нем присутствовали замечательные лидерские качества, и Лера справедливо решила, что под его началом более покладистые сотрудники добьются больших успехов, а он, в свою очередь, сможет чувствовать себя непререкаемым авторитетом. Так что, после очередной ссоры с коллегами, Виктор перекочевал в лагерь Леры. Она сознавала, что ее парням далеко до «сыгранности» оперов Сурковой, но надеялась, что со временем все наладится и они смогут чувствовать друг друга так же хорошо, как музыканты в оркестре.

Войдя в свой закуток, отгороженный от кабинета оперативников пластиковой стенкой, Лера включила чайник: сегодня она еще не завтракала, только купила кофе по дороге и выпила его в машине. Достав из ящика стола пакет соленых крекеров, она принялась хрустеть ими, пока закипала вода, а заодно набрасывать план дальнейших действий. Через несколько минут к ней без стука вошел Виктор. Всего-то лет на пять старше Леры, он относился к ней скорее как старший брат, нежели коллега, – высокомерно и снисходительно, но она надеялась это исправить, доказав ему, что способна руководить расследованием и доводить его до успешного конца. Пока что они работали вместе лишь над одним делом, и у Леры имелись основания ожидать, что дальше будет лучше.

– Ну что там у тебя? – поинтересовался Логинов, плюхаясь на стул напротив Леры. Он вел себя, как большинство привлекательных мужчин в компании симпатичной женщины, – расслабленно и немного игриво. И, пожалуй, чуток фамильярно. Что ж, пока придется с этим мириться: оставалось надеяться, что со временем его поведение, а главное, отношение изменится.

– Нужно допросить членов семейства Вагнер, – ответила она на вопрос опера. – А оно довольно-таки многочисленное! Я уже поболтала с вдовицей…

– Она, конечно же, безутешна?

– Отнюдь! Отвратительная баба, честно говоря, и я просто не понимаю, как ее терпел муж!

– Конечно, не понимаешь, ведь тебе пока что не удалось захомутать миллионера!

– Не понимаю, к чему ты это?

– Да к тому, что для такого «подвига» необходим недюжинный ум, я бы даже сказал, талант – значит, тетка всем этим обладает, раз у нее получилось! Зато теперь она захапает все, я правильно понимаю?

– Не факт!

– В смысле?

– Если завещание отсутствует – а Луиза утверждает, что ничего о нем не знает, – наследниками по закону являются она и Роман Вагнер.

– Ну, Роман-то под следствием! Если мы докажем, что он убийца…

– Вот и надо доказать это – или обратное, как получится! – перебила опера Лера.

– Я готов заняться родичами. Если их много, как ты утверждаешь, поделюсь с Севадой и Леней. Себе оставлю тех, кто покрасивше да помоложе, а они пусть с остальными разбираются! Кто там у нас самый симпатичный?

– Даже не знаю, смогу ли удовлетворить твои потребности! – фыркнула Лера. – Есть внучка Вагнера, но она малолетка…

– Ну уж нет, я не извращенец!

– А еще Ольга, ее мать и вдова Георгия Вагнера, покойного сына Карла.

– Тоже покойного? – нахмурился Виктор.

– И еще пятеро его бывших…

– Пятеро?!

– Включая мать старшего внука, Марину Вагнер. Думаю, у бездетных экс-супруг Георгия вряд ли мог появиться мотив убить бывшего свекра… Хотя поболтать с ними все же стоит. Однако сосредоточиться надо на Ольге и Марине.

– Ну, это уже ближе к делу, – согласился Виктор.

– Надо охватить всех – внуков, включая Эдуарда, старшего, экс-супружниц, адвоката, который может поделиться информацией об истинных отношениях в семье, ведь он достаточно близко с ними общался. Психиатра я беру на себя.

– Какого еще психиатра?

– Который лечил Романа Вагнера.

– Так он псих? Ну, тогда все понятно: только конченый псих мог воспользоваться антикварной шпагой, чтобы заколоть собственного отца!

– Приемного отца.

– Он что, не родной Вагнеру?

Лера покачала головой.

– Сама только что узнала.

– Значит, кровные узы их не связывали – это упрощает дело!

– Думаешь, Роману легче было убить приемного отца?

– А ты так не считаешь? Сама же сказала, что он ненормальный…

– То, что Роман состоит на учете у психиатра, еще не означает, что он маньяк-убийца! Люди лежат в психушках по самым разным причинам – к примеру, с депрессией, а это – не тот диагноз, который предполагает тягу к убийству!

– Ты предвзята, – заметил Логинов.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, он смазливый, этот Роман Вагнер, не находишь?

– Нахожу, только это не имеет отношения к тому, способен он зарезать кого-то или нет!

– Ну-ну, – усмехнулся. Виктор. – Ладно, давай сюда список: попробуем отловить всех поодиночке!

– Тут еще несколько имен, – добавила Лера. – Адвоката я тоже опрошу сама, а вот партнеры и работники офиса Вагнера – на вас, ОК?

– К чему нам его партнеры? – пожал плечами опер. – Разве не очевидно, что дело это – сугубо семейное?

– Признаться, я тоже склоняюсь к такому выводу, но для очистки совести мы должны рассмотреть и эту версию. Кроме того, кто-нибудь из этих людей может что-то знать об истинном характере отношений Карла с родственниками: вдруг они вспомнят какие-то случаи, свидетелями которых они стали, или, скажем, сам Вагнер что-то рассказывал… Короче, список я дала – работайте: необходимо закончить с допросами до похорон, чтобы иметь более или менее ясную картину!

* * *

На доклад к Сурковой Лера шла неохотно: ей не о чем было доложить. Кое-что, конечно, выяснить удалось, но все же недостаточно, чтобы хвалиться хорошо проделанной работой. Однако у Леры создалось впечатление, что начальнице и самой есть что ей сообщить, так как не в ее правилах без нужды подгонять подчиненных.

– Ну, удалось что-нибудь узнать за то малое время, какое у вас было? – поинтересовалась Суркова.

– Я поговорила с вдовой, и она дала кое-какие наводки, – ответила Лера. – Опера побежали по адресам, а я прямо сегодня собираюсь наведаться в частную психиатрическую лечебницу, где лечится Роман Вагнер.

– О… так он, выходит, психиатрический больной?

– Получается, так. Честно говоря, я удивилась. Правда, мне всего дважды удалось с ним пообщаться, но он не производит впечатления душевнобольного!

– Ну, мы же с вами в курсе, что диагнозы бывают разные… Не думаю, что вам много удастся вытянуть из работников лечебницы, тем более негосударственной, однако попробуйте… Вы беседовали с адвокатом Вагнера?

– Нет, а что?

– Мне стало известно – даже не спрашивайте откуда, – что адвокат семьи Вагнеров убеждает Романа сознаться в убийстве.

– Правда?

– Похоже, семейство пребывает в убеждении, что он и есть убийца, поэтому и адвокат, работающий на них, подталкивает подозреваемого к этой мысли. Что-то не любят они своего родственника, вам не кажется?

– Ой, Алла Гурьевна, вы же не знаете главного: Роман – не родной сын Карла Вагнера, покойный его усыновил!

– Ах вот в чем дело… Что ж, это многое объясняет!

– Причем, заметьте, Карл сделал это, когда парню исполнилось шестнадцать: нечасто детей забирают в таком возрасте!

– Тут я с вами соглашусь, – кивнула Суркова. – Мне приходилось сталкиваться с органами опеки, и я пришла к выводу, что самый популярный возраст усыновления – до двух лет, следующий – до шести, а после десяти уже практически нет шансов, если только не в профессиональную приемную семью… А Роман усыновлен или взят под опеку?

– Вдова утверждает, что усыновлен: она просила Карла не торопиться и сначала оформить опекунство, но тот уперся.

– Занятно… С одной стороны, понять можно, ведь он потерял сына, но с другой – не проще ли взять мальчика помладше?

– Я тоже так считаю, но, видно, у Карла были свои причины!

– Похоже на то. Так вот, возвращаясь к адвокату: Роман, насколько я знаю, отказывается признать вину и продолжает твердить, что ничего не помнит о дне убийства, однако мне кажется, семейный адвокат вряд ли настроен его защищать.

– Предложить ему общественного?

– Дело слишком запутанное, а вы ведь понимаете, что у общественника не будет времени вникнуть в ситуацию. Попробуйте предложить ему Марину Бондаренко!

– Бондаренко?! – изумилась Лера. – Но ведь она дорого стоит, да и вряд ли станет…

– Станет, – перебила девушку Суркова. – Если Роман согласен, я ей позвоню. Но это еще не все. Сегодня утром он загремел в лазарет.

– Что случилось? – встрепенулась Лера и покраснела: ей стало стыдно за то, что Суркова, не имеющая непосредственного отношения к Вагнеру, знает о нем больше, чем она, следователь по делу!

– Похоже, случилась потасовка в камере, где он сидит. Подробностей, извините, не знаю.

– Я прямо сейчас поеду!

– Отличная мысль! И держите меня в курсе, ладно?

* * *

Логинов не стал откладывать дело в долгий ящик и, распределив возможных свидетелей между всеми, отправился к Ольге Вагнер. Она проживала в доме сталинской постройки в районе Смольного – там, где располагается так называемая номенклатурная недвижимость, недавно подвергшаяся капремонту, а потому выглядевшая гораздо привлекательнее депрессивных «сталинок», выстроенных когда-то вблизи заводов и фабрик. В таких домах предусматривались лифт и индивидуальные мусоропроводы на кухнях, а также кабинеты, библиотеки, детские и даже комнаты для прислуги. Потолки в квартире, куда Виктора впустила молодая женщина, работавшая у Ольги горничной, превышали три метра, а в гостиной, куда она его проводила, находился отреставрированный камин, выложенный сине-белыми изразцами – неработающий, но дающий представление о том, как выглядело помещение до того, как топку дровами в черте города запретили законом.

Ольга заставила себя ждать, появившись из смежной комнаты лишь через пятнадцать минут. На ней красовался расписной японский халат – видимо, она не сочла оперативного сотрудника СК достаточно важной персоной для того, чтобы переодеться. Однако, судя по изменившемуся выражению ее лица, можно было предположить, что женщина пожалела об этом при виде симпатичного, неплохо одетого мужчины.

– О чем вы хотели поговорить? – томно взмахнув наращенными ресницами, спросила Ольга, усевшись в мягкое кресло и грациозным жестом указав гостю на соседнее.

– Об убийстве вашего бывшего свекра.

– А-а-а… Ну да, слышала, слышала.

Интересная реакция, подумал Логинов. С другой стороны, Ольга ведь снова вышла замуж, а значит, покойный свекор, если судить по закону, больше не приходится ей родственником!

– А вы слышали, кого подозревают в убийстве?

– Приемного сына Карла?

Значит, Ольга все же следит не только за новостями, но и за жизнью семьи, быть частью которой она давно перестала.

– Верно, – подтвердил опер. – Что вы можете о нем рассказать?

– О Романе? Да ничего! Карл усыновил его, когда Георгий уже погиб, так что…

В этот момент в коридоре раздались какие-то звуки, тихий разговор, после чего в комнату стремительным шагом вошла девушка. Вернее, даже, пожалуй, девочка: она выглядела очень молоденькой и миниатюрной в школьной форме в красную и коричневую клетку, длинных белых гольфах и черных лаковых туфлях. Волосы ее были завязаны в «конский хвост» и туго стянуты на затылке. На вид Виктор дал бы ей не больше пятнадцати, но если это дочь Ольги Эльза, то ей уже стукнуло семнадцать. Значит, она все-таки заходит к матери, хоть и живет у деда?

– Ма, мне нужны мои учебники по китайскому… – начала было она, но, заметив Логинова, осеклась.

– Они в твоей комнате, – ответила мать. – Ты бы хоть позвонила, если собиралась прийти!

Занятные отношения: дочке, выходит, без предупреждения нельзя появиться в собственном доме?

– Я не собираюсь оставаться! – огрызнулась девица и с интересом окинула опера взглядом. – Вы кто? – спросила она, ничуть не стесняясь.