Проклятие ДНК

В комнате повисла зловещая тишина. Потом мать, набрав в легкие побольше воздуха, проговорила:

– Знаешь, дочь, ты права в одном: я ненавижу нищету! Ваш с Элей папаша, если помнишь, бросил нас, когда вы еще под стол пешком ходили, оставив вам громкую фамилию Медведь, а мне – кучу отвратительных воспоминаний!

– Мам…

– Не мамкай! – рявкнула Галина Федоровна. – Я тебя выслушала, и ты послушай! Так вот, я вырастила вас одна, мне никто не помогал. Я десять раз могла выйти замуж, но боялась, что отчим будет плохо к вам относиться, да и вообще – опасно впускать к малолетним детям чужого мужика, время-то неспокойное! Я много работала и – да, я принимала подарки от мужчин, желавших общения со мной. Можешь меня презирать, но в нашем положении выбирать не приходилось. Мне везло на неплохих людей: они не требовали многого и были рады, что я не претендую на статус законной жены! Так, я дала вам обеим блестящее образование – полагаю, с этим спорить не станешь даже ты… Между прочим, ты живешь в квартире, подаренной одним из моих поклонников!

– Мам…

– Я действительно мечтала о лучшей доле для вас, и когда Эле повезло встретить Арамаиса, я была счастлива: отныне ей не придется думать о хлебе насущном! Но ты, Лера, всегда была для меня головной болью: твой независимый характер отпугивает мужчин, а твоя прямолинейность убивает все живое в радиусе километра! И все же я продолжаю надеяться, что рано или поздно найдется тот, кто сумеет тебя приручить.

– По-моему, ты путаешь меня с лошадью!

– Каждой женщине предназначен свой мужчина, – продолжала гнуть свою линию мать. – Я, по крайней мере, пытаюсь сделать так, чтобы у тебя была возможность общаться с кем-то, кто не носит оружия, не пьет, не ругается матом и не убивает людей!

– Так вот чем, по-твоему, мы занимаемся?! – оскорбилась Лера.

– Чем вы занимаетесь, значения не имеет, для меня главное – счастье и благополучие моих дочерей! Что бы ты там себе ни думала, своих попыток я не оставлю: я найду человека, который тебя не испугается, и ты еще скажешь мне спасибо, неблагодарная!

Лера слишком утомилась, чтобы продолжать этот бессмысленный спор. Кроме того, она чувствовала себя виноватой: ну как матери всегда удается заставить ее сожалеть о своих словах, сказанных в запале?! В конце концов, Галина Федоровна права: если бы не ее сила воли и целеустремленность, жизнь ее дочерей, скорее всего, сложилась бы гораздо хуже! Поэтому Лера опустилась на диван рядом с матерью и обняла ее за плечи.

– Прости, мам, я устала, вот и несу чепуху, – примирительно сказала она. Мать не стала ломаться и сразу же приняла протянутую дочерью оливковую ветвь.

– У тебя в холодильнике мышь повесилась, – сообщила она очевидный факт. – Я забила его полезными продуктами – будь любезна есть их, а не пиццу и лапшу, которую ты заказываешь в непонятных забегаловках! Я даже нарезала овощи – все, что необходимо сделать, это смешать их вместе и залить соусом… Соус тоже в холодильнике. Еще там есть мясо, рыба, сыр… Короче, все, что необходимо молодому организму для подержания сил. Рыба потрошеная, так что просто заверни ее в фольгу и сунь в духовку на полчаса. Ну, я пойду – тебе надо поесть и выспаться, а то вон круги под глазами, как у лемура!

Клюнув дочь в щеку, Галина Федоровна грациозно поднялась и прошествовала в прихожую. Лера поплелась следом, чтобы проводить мать, хоть в этом и не было необходимости, ведь у той были ключи, да и дверь просто захлопывалась.

Оставшись одна, она пошла на кухню, распахнула створки огромного холодильника (подарок сестрицы, которая почему-то считала размеры рефрижератора показателем финансовой состоятельности его владельца) и обозрела ломившиеся от всевозможной снеди полки. Да, мама превзошла саму себя – такое количество продуктов Лере не осилить и за неделю! И чем, собственно, плохи пицца и лапша? Быстро, вкусно и недорого!

* * *

Войдя в кабинет Олега Куделина, Лера застала его за завтраком – перед ним в картонной коробке лежала разрезанная пицца, половину которой эксперт по информационной безопасности уже успел умять. Принимая во внимание его габариты, удивляться не приходилось: Олег, сибарит и гурман, весил центнер с лишком, причем совершенно не парился по этому поводу, полагая, что хорошего человека должно быть много. Помимо веса, у Куделина имелась еще одна черта, выделявшая его из любой толпы, – ярко-рыжие от природы, вьющиеся мелким бесом густые и жесткие волосы. Он был похож на китайскую игрушку-тролля со стоящей дыбом яркой шевелюрой – каждый раз, глядя на эксперта, Лера вспоминала об этом и с трудом заставляла себя сохранять серьезность. Однако, несмотря на наличие чувства юмора, Олег вовсе не был тем, над кем можно смеяться: его мозг и несравненные технические навыки ценили «на самом верху», и если бы начальство пронюхало, что Лера порой использует Куделина не по назначению, отвлекая от основной работы, ее бы по головке не погладили! Лера была, пожалуй, единственным человеком в Управлении, кто мог вламываться к Олегу без предупреждения и требовать помощи без серьезных последствий для себя, – так уж повелось с самого начала их знакомства. Неизвестно, по какой причине высокая, нескладная девушка со вспыльчивым характером и аналитическим умом вызвала в приземистом, толстом и желчном Куделине симпатию, не имеющую, впрочем, ничего общего с сексуальным влечением: воистину пример притяжения противоположностей!

– Привет, рыжий! – поздоровалась она, бахнув увесистый бумажный пакет на стол перед экспертом.

– И тебе привет, дылда! – ответствовал тот и потянул носом, принюхиваясь к волшебному запаху, исходящему от дышащего жаром и исходящего жиром пакета. – Что там?

– Твои любимые блинчики.

– Из «Теремка»? – плотоядно осклабился Олег и презрительно отпихнул от себя коробку с остатками остывшей пиццы. – С чем?

– Как ты любишь, – усмехнулась Лера. – С красной рыбой, с бужениной и парочка с яблоками.

– Класс!

Пухлая рука эксперта залезла внутрь пакета и извлекла сразу два блина в маслянистой упаковке.

– Чай будешь? – поинтересовался он у Леры. Она с сомнением оглядела стол, заваленный какими-то железками, из-под которых едва виднелся носик электрического чайника.

– Нет, спасибо. Лучше расскажи, удалось ли тебе что-то нарыть по убиенному Карлу Вагнеру?

– Обижаешь! – скривился Олег и засунул блин с семгой в рот целиком. Лере пришлось подождать, пока он прожует. – Вкуснотищ-ща-а-а… Так вот, о Вагнере твоем. Короче, мужик был реально богат!

– Да ну? – недоверчиво изогнула бровь Лера. – Почему же я ничего о нем не слышала?

– Ой, будто бы ты много слышала о Рокфеллерах или Ротшильдах! – фыркнул эксперт.

– Так все слышали…

– Нет, ты мне скажи, как зовут хотя бы одного из них, чем он владеет, где обретается, – видишь, нечего сказать-то! По-настоящему богатые люди, знаешь ли, не выкладывают в «Тик-Ток» свои фотки в обнимку с золотыми унитазами, они живут тихо, и когда мимо тебя на улице аккуратненько, не нарушая скоростного режима, проедет какой-нибудь «Майбах» с затемненными стеклами, тебе и в голову не придет задуматься о том, кто за ними скрывается!

– А чем конкретно этот великий человек занимался? – поинтересовалась Лера, решив, что слова Олега, пожалуй, справедливы.

– Ой, да чем только… Ну вот, к примеру, золотом.

– Торговал им?

– И добывал, и торговал: ему принадлежала золотодобывающая компания, алмазный рудничок в Якутии, сеть ювелирных салонов «Малахитовая шкатулка»…

– Что-то не припомню такого бренда!

– Это как с Ротшильдами: только они и им подобные – то бишь толстосумы – знают про эти магазины. В смысле, они не засекречены, и вывески на них имеются, однако простые смертные туда вряд ли зайдут.

– Почему?

– Да потому, голуба моя, что понимают: в таком месте купить они смогут разве что ручку от двери, которую перед ними откроет швейцар в ливрее! Ну кому, скажи на милость, понравится чувствовать себя бедным родственником в месте, где даже ценников на украшениях нет?

– Н-да… – протянула Лера, на мгновение задумавшись, каково это – владеть таким богатством? Нет, пожалуй, ей не хотелось бы такой жизни, замкнутой на узком круге людей, объединенных лишь одним – деньгами!

– Еще Вагнер активно занимался благотворительностью, – продолжал между тем Куделин.

– Больные дети?

– Старики.

– Старики?

– Ну да, он создал нечто вроде домов для пожилых людей, какие есть в Японии…

– Дома престарелых, что ли?

– Темнота! Нет, ничего общего. ДПЛ – обычные дома, но проживают в них только пожилые люди. Свои квартиры они отдают его благотворительному фонду, получая комфортабельное жилье соответствующего метража в доме, где есть собственная бесплатная медицинская служба, бесплатное питание… Санаторий, короче говоря, только живешь самостоятельной жизнью, как и раньше. После смерти старика квартира остается в собственности фонда и передается следующему жильцу.

– Какая-то хитрая мошенническая схема?

Олег только плечами пожал.

– Мне кажется, – сказал он, – у Вагнера не было нужны надувать пенсионеров – он был настолько богат, что мог для сугреву жечь бабки в камине холодными зимними ночами! Ты вообще не веришь, что кто-то может творить добро без личной выгоды?

Лера скорчила рожицу.

– Может, я чересчур цинична, но… Нет, не верю! С другой стороны, я бы очень хотела ошибиться… Ладно, кончай философствовать и расскажи, как убили Вагнера.

– А ты разве не говорила со следаком?

– Представь себе, не получилось! Этот Лурье от меня бегает: я не смогла застать его ни вчера, ни сегодня, прикинь? Трубку он не снимает – видимо, здорово обиделся, что расследование у него увели прямо из-под носа!

– Так он что, до сих пор дело тебе не передал?

– Не-а. Возможно, Лурье пытается вернуть его себе и ищет того, кто ему поможет? Но ты не сомневайся, я его выцарапаю, даже вместе с его печенью!

– Да я никогда и не сомневался в твоей кровожадности! Значит, ты и с младшим Вагнером встретиться не сумела?

– С ним-то сумела, только вот толку – ноль.

– Почему?

– Ну, видишь ли, он утверждает, что ничегошеньки не помнит!

– А ты ему не веришь?

– Даже не знаю! Если он грохнул папашу, тогда это – неплохая тактика, а если нет… Ну давай, выкладывай, что нарыл по убийству!

– Пришлось поковыряться в соцсетях и даже связаться с одной приятельницей с питерского ТВ. Информации мало, семья отказывается что-либо комментировать, но кое-что все же удалось выудить то тут, то там.

– Ну же! – нетерпеливо воскликнула Лера.

– Короче, так. Несколько дней назад жена Вагнера-старшего, вернувшись из театра, обнаружила его мертвым на полу в собственном кабинете.

– Застрелили?

– Не поверишь – проткнули шпагой!

– Что-о?!

– У Вагнера обширная коллекция холодного оружия, в основном антикварного. Его убили шпагой времен Наполеоновских войн – страшно представить, сколько такая может стоить!

– Ограбление?

– В том-то и дело, что нет: из дома ничего не пропало!

– Значит, кто-то из своих… Или, может, чья-то месть? Уж больно экзотический способ убийства!

– Или этот кто-то не планировал ничего такого, просто так вышло, – добавил Олег. – Может, поругались, повздорили…

– Верно, – согласилась Лера. – Есть предположения, почему подозрение пало именно на Романа Вагнера?

Эксперт покачал головой.

– Думаю, тебе нужно пообщаться с семейством убиенного, это ведь можно сделать и до того, как ты наконец поймаешь Лурье.

– Можешь вкратце рассказать, с кем мне предстоит общаться?

– Во-первых, вдова, Луиза Вагнер.

– Та, что обнаружила тело?

– Да. Есть еще внуки…

– А дети?

– У Карла Вагнера был еще сын, Георгий, но он погиб в автокатастрофе несколько лет назад. Мужик был женат шесть раз…

– Шесть?!

– И это – только официально! Так вот, от двух браков есть дети. Старшему, Эдуарду, тридцать четыре года, и он активно участвует в бизнесе деда.

– А другие? Ты сказал, есть еще внуки?

– Близнецы от последней жены, Антон и Эльза. Они еще мелкие, старшеклассники. Эльза – активная блогерша, между прочим, у нее куча подписчиков.

– А Антон?

– Его странички в социальных сетях не показались мне интересными – так, обычные пацанские приколы, дурачества… Вот, собственно, и все.

– А что известно о матери покойного сына Вагнера?

– Она вроде умерла давно… Зато имеются Ольга Вагнер, вдова Георгия, а также еще пять экс-супруг!

– Никто из них, насколько я понимаю, не может претендовать на наследство? – уточнила Лера.

– По закону – нет. Ну, если только мамаша Эдуарда, да и та – только через сынка…

– Большое семейство!

– Тебе «подфартило» – кучу народу придется допросить, работы непочатый край! Но ты ведь это любишь, да?

Лера только ухмыльнулась в ответ: она и впрямь это любила. Ей нравилось, когда подозреваемых много, – это заставляло напрячь мозги и поупражняться в решении сложных задач.

– Кстати, а как насчет матери подозреваемого? – вдруг спохватилась она.

– А вот это интересно, – ответил Олег. – О ней ничего найти не удалось!

– То есть она не была женой Карла?

– Ну что тут скажешь – понятия не имею! С первой супругой Вагнер прожил тридцать лет с гаком, но она умерла, и через некоторое время он женился на Луизе – вот и все, что известно. От нее у него детей нет, а вот от кого Роман – неизвестно!

– Ты меня заинтриговал!

– Это – мое хобби, ты же в курсе, – осклабился Олег и, схватив блин с бужениной, ловко закинул его себе в рот и вытер жирные пальцы салфеткой, предусмотрительно уложенной в пакет вместе с едой.

* * *

Лере все же удалось подкараулить Лурье. Пришлось посидеть в засаде, чтобы его перехватить и поставить перед фактом: дело передано ей, и у него нет ни малейших шансов его вернуть. Она все спрашивала себя, почему ее коллега так расстроился, когда ему пришлось отдать дело, – не может быть, что проблема только в уязвленном самолюбии! Какой во всем этом его интерес? А в том, что он имеется, Лера не сомневалась.

Прочтя материалы по убийству, она заметила, что Лурье не слишком усердствовал, сразу уверовав в виновность Романа Вагнера и даже не попытавшись проверить другие версии: в конце концов, старший Вагнер являлся богатым человеком, у которого наверняка полно врагов или как минимум конкурентов, которые желали бы от него избавиться! Протоколы допросов членов семьи оказались до странности лаконичными и лишенными деталей, и Лера удивилась, не обнаружив в деле показаний служащих бизнесмена, которые пролили бы свет и на его личность, и на то, кому он мог насолить. Единственным, что имело хоть какую-то ценность, стали довольно подробные отчеты патологоанатома и судмедэксперта, которые она изучила с особым тщанием. Нельзя сказать, чтобы они ее удовлетворили, так как почти полностью совпадали с информацией, которую ей сообщил Олег Куделин. Правда, кое-что все-таки отчеты проясняли. Во-первых, рядом с телом убитого была найдена шпага времен Наполеоновских войн с эфесом, украшенным золотой инкрустацией. На шпаге присутствовали отпечатки пальцев Романа Вагнера, однако не слишком четкие, что вызвало у судмедэксперта недоумение. Если бы их пытались стереть, то почему сделали это настолько небрежно? Другое холодное оружие из коллекции Вагнера в его кабинете также было проверено на предмет наличия «пальчиков», и выяснилось, что Роман прикасался не только к орудию убийства. В сущности, это неудивительно: в конце концов, Карл Вагнер приходился ему отцом, и сын вполне мог временами захаживать в кабинет и брать в руки все эти сабли, шпаги и ятаганы! Патолог написал, что Вагнеру-старшему нанесли три ранения, однако умер он, скорее всего, от первого же удара в яремную вену. Выходило, что убийца был очень зол на свою жертву, иначе зачем бы ему продолжать колоть труп! Занятно, что Карл не оказал сопротивления – знал убийцу, доверял ему? Значит, скорее всего, это что-то личное… Больше ничего полезного Лера в отчетах не нашла. На вопрос, как именно он получил информацию о том, что Роман Вагнер находится в больнице, Лурье лишь буркнул что-то насчет «умения работать со свидетелями», и все.

Убиенный проживал в особняке с колоннами из розового гранита. Лере всегда казалось, что подобные сооружения безвкусны, однако тут ей пришлось скрепя сердце признать, что чего-чего, а чувства стиля у Карла Вагнера было не отнять: здание смотрелось величественно и нисколько не напоминало те, какие ей доводилось посещать до сего момента – там жили нувориши, понятия не имеющие, что по-настоящему красивый дом не обязательно должен быть украшен множеством башенок и витражей! Ворота оказались под стать особняку: тяжелые фигурные решетки позволяли разглядеть участок, на котором в это время года произрастало множество цветов и декоративных кустарников. За садом, несомненно, хорошо ухаживали. На звонок ответил не охранник в униформе какого-нибудь ЧОПа, а пожилой мужчина в резиновых сапогах и длинном фартуке, испачканном землей. Узнав, кто Лера такая, он позвонил в переговорное устройство, расположенное на внутренней стороне ворот, и получил разрешение впустить визитершу.

С любопытством озираясь по сторонам, она двинулась в сторону главного входа, успев заметить, что задняя часть дома выходит к лесу, а высокий забор увит каким-то вьющимся растением, полностью скрывающим кирпичную кладку. Поднявшись на крыльцо, украшенное стоящими в высоких каменных вазах и висящими на длинных рейках кашпо с цветами, Лера потянулось было к ручке, но отпрянула от неожиданности, так как дверь распахнулась и на пороге нарисовалась молодая женщина, судя по ярко выраженной восточной внешности, уроженка Киргизии или Казахстана.

– Вы из Следственного комитета? – скорее констатировала, чем спросила она и, не дожидаясь ответа, посторонилась, пропуская Леру в прихожую.

– Хозяйка вас примет в гостиной, – добавила она. – Идите прямо и упретесь прямо в нее.

Лера подумала, что слово «упретесь» меньше всего соответствовало размерам дома: снаружи он казался меньше, а внутри оказалось столько места, что можно оборудовать каток олимпийских размеров только в одном фойе! Коридор был широким, а по обе стороны от него располагались двери в комнаты – резные, тяжелые, видимо, из ценных пород дерева, хотя Лера плохо разбиралась в таких вещах. Широкая арка открывала замечательный вид в гостиную – комнату поистине гигантских размеров, оформленную в желто-коричневых тонах. Лере почему-то пришло в голову, как трудно, должно быть, производить уборку в столь обширном помещении, даже при том, что в нем стояла только мягкая мебель! Ковры с густым ворсом казались небрежно брошенными на пол, однако впечатление было обманчивым: они лежали в строгом порядке и составляли отлично подобранную гамму – от молочного и светло-желтого до шоколадного. Обычно Леру раздражало, когда гостиную называют залом: особенно забавно это звучит, когда так именуют простенькую комнату в деревенском доме или какой-нибудь хрущевке, однако сейчас она впервые осознала значение понятия «зал», которое в полной мере соответствовало обстановке. В массивном кресле восседала женщина средних лет в элегантном сером костюме и с шелковым шарфиком, повязанным вокруг шеи в качестве украшения. Впрочем, не единственного: на ухоженном указательном пальчике правой руки зловеще-насмешливо посверкивал при тусклом искусственном освещении огромный бриллиант. На первый взгляд хозяйка дома показалась Лере чересчур моложавой для своих лет, однако при ближайшем рассмотрении стали видны мелкие морщинки вокруг глаз, которые не удалишь никакой пластикой. Но главным указанием на возраст были выражение лица и взгляд, присущий только умудренным жизненным опытом людям – пронзительный и оценивающий. Лера решила, что Луиза Вагнер скорее некрасива – уж больно длинное у нее лицо с тяжелым подбородком, а нос чересчур крупный и тоже длинноват. Лера поздоровалась, Луиза лишь слегка наклонила голову. Такое сухое приветствие можно было объяснить как проявлением горя от потери любимого супруга, так и высокомерием, присущим большинству состоятельных людей.

– Я уже говорила со следователем, – без обиняков начала вдовица, едва скрывая раздражение. – Мне представлялось, он остался доволен моими показаниями!

– Дело передано мне, – пояснила Лера. – Так что, боюсь, вам придется еще раз рассказать мне то, что вы поведали моему коллеге, Луиза Марковна.

– Вам? – переспросила та, разглядывая гостью со смесью изумления и недоверия. – Сколько вам лет?

– Двадцать восемь. Это важно?

Луиза не ответила, но по ее лицу можно было прочесть: неужели во всем СК не нашлось кого-то постарше и покомпетентнее?! Однако вслух она этого не произнесла, сказав вместо этого:

– Ну, так что именно вы хотите узнать?

– Опишите вечер убийства, пожалуйста.

– Вы не понимаете, как…

– Я отлично понимаю, как вам тяжело, но разве вы не хотите узнать правду о том, кто убил вашего мужа? – перебила Лера.

– Но мы же знаем кто! – гневно воскликнула Луиза. – И, насколько я понимаю, он арестован!

– Пока что – только задержан.

– Но разве не все очевидно? Следователь, как его… Лурье, кажется, убедил меня в том, что все очевидно!

– А теперь и я хотела бы в этом убедиться, если не возражаете. Давайте вернемся к вечеру убийства, хорошо? Вы были в театре… Кстати, в каком и что давали?

– Это имеет значение? – удивилась вдова.

– Вы должны понимать, что это – ваше алиби.

– Я что, подозреваемая?!

– Под подозрением все, пока все факты не проверены. Так что…

– Я слушала «Волшебную флейту» в Мариинке.

– Одна?

– Да.

– Вы часто ходите в театр одна?

– Я люблю искусство, видите ли, а мой муж… покойный муж, он не разделял моей увлеченности. Его интересовал только бизнес, поэтому я посещала выставки, представления и киносеансы либо одна, либо в сопровождении подруг. Так вышло, что в тот злополучный вечер я не нашла спутницу, вот и пришлось… Подумать только, ведь, останься я дома, Карл был бы жив!

– Не стоит себя винить, – произнесла Лера дежурную фразу: на самом деле она не испытывала особого сочувствия к женщине, которая только что призналась, что не имела с мужем ничего общего. Лера не могла принять таких отношений: зачем жить вместе, если не о чем говорить, нечем делиться, нечего обсуждать? И все же ей приходилось сохранять видимость приязни, чтобы наладить контакт с женщиной, которая не являлась легким собеседником.

– Если бы вы никуда не пошли, то вполне могли бы тоже стать жертвой убийцы, – добавила она. – А кто еще находился в доме в момент совершения преступления?

– Никого не было.

– Как это? – удивилась Лера. – В таком большом доме – и никого?

– Это был вечер пятницы, чтобы вы понимали, – со вздохом ответила Луиза, раздраженная тем, что приходится объяснять очевидные для нее самой вещи. – Обычно мы отпускаем прислугу в пятницу днем до утра субботы.

– А другие члены семьи?

– Внуки Карла, Эльза и Антон, где-то развлекались с друзьями и явились лишь на следующий день!

– А Эдуард?

– Так он же с нами не живет! Эдик – взрослый мальчик, у него есть девушка. Муж подарил старшему внуку шикарную квартиру, как только ему стукнуло восемнадцать, – там они и обретаются. Кстати, обнаружив мужа мертвым, я страшно испугалась и растерялась, поэтому сразу после звонка в полицию связалась с Эдиком. Он очень быстро приехал, я даже удивилась… Адвокату я тоже позвонила: не знаю, что бы я без него делала, ведь полиция шарила по всему дому, а у меня совершенно не было сил, чтобы за ними присматривать!

– А Роман Вагнер проживает в этом доме?

– Нет.

– С матерью?

– Да я понятия не имею, кто его мать! Карл и ему купил жилье… Вернее, отдал свою городскую квартиру. Я была против, ведь молодому парню ни к чему огромные хоромы в центре города, но муж меня не слушал! Если бы он не избаловал мальчишку, тот не сотворил бы того…

Луиза замолчала, и Лера видела, что ее прямо-таки душит гнев. На Романа или на покойного супруга? Очевидно, первый не относился к числу любимцев вдовы!

– Вы сказали, что не знакомы с матерью Романа, – сказала Лера, потому что Луиза продолжала хранить молчание. – Она что, умерла?

– Да откуда мне знать! – передернула плечами собеседница. – Если хотите знать, усыновление Романа было самой большой ошибкой, какую совершил в своей жизни мой муж!

– Так он что, не родной сын? – встрепенулась Лера.

– Нет, конечно! Вы не знали?

Олег либо забыл упомянуть об этом немаловажном факте, либо просто не знал: в конце концов, где можно добыть столь личную информацию – явно же не в глобальной Сети! Поэтому Лера только покачала головой.

– Что ж, если вам интересно… Карл усыновил Романа, когда тому было лет шестнадцать.

– Так поздно?

– Я тоже удивилась. От меня требовалось согласие на усыновление, ведь мы были женаты. Я не ожидала такого финта: выходя замуж за Карла, я поставила его в известность, что не хочу детей, и он согласился с моим выбором, ведь у него уже были сын и внуки! Поняв, что он настроен серьезно, я предложила для начала оформить опекунство, ведь неизвестно, что за наклонности у парня, а перевоспитывать его в случае чего будет поздно, но Карл остался непреклонен и, можно сказать, не оставил мне выбора – пришлось подписать бумаги. Муж пообещал, что мне не придется общаться с Романом, так как он поселит его в своей городской квартире и мы даже не будем пересекаться. Слово он сдержал, только вот я не могу понять, зачем было отдавать ему такую роскошную недвижимость – почему не купить что-нибудь попроще?! Однако Карл никогда не позволял кому-то диктовать ему условия или оспаривать его мнение!