Геункаон: Гроб Хрустальный

«Их молчаливый союз непримиримых врагов – крепче любой дружбы», – подумал Мориц, и в голове тут же всплыли строчки из песни:

«Мой враг, что стал мне ближе

любимых и друзей.

Как меч из моих ножен,

и как ночная тень.

Обоим нам не светит      

            смиренье и покой.

Меня он понимает

так, как никто другой…»

– Охотники уничтожили ещё нескольких бойцов, которых она тренировала, – слова Иллиана едва долетали до острого слуха Морица. – Семьдесят четыре – за последние три месяца… из тех, о ком известно. Шестнадцать из них тренировалось в Восточном ковенкорде.

– Уверен, мой сопровождающий сможет развлечь Юи спаррингом… чуть позже. Не желаете сделать ставку? – при этих словах Мориц почувствовал оживление в зале, вызванное появлением Себастиана.

– Дам десять минут, если он вполовину так же хорош, как Константин, – ответил Иллиан, бросив в сторону Чаба Юи вопросительный взгляд.

– Принимаю! – отозвалась та и поспешила занять место за столом.

Эвредика, как и ожидалось, появилась в тот момент, когда Мэй Буревестник, тихушник Иму Возул29 и Себастиан уже заняли свои места. Это шумное светловолосое существо вызывало у Морица ощущение дурноты. Он не понимал её образа вечной невесты, как и привычку – водить за собой толпу бесполезных, как и она сама, девиц.

Отбросив неприятные мысли, старейшина попытался абстрагироваться от происходящего, ища взглядом Богдана. Тот стоял с безучастным видом, облокотившись на выступающий из стены край скульптурной композиции. Глядя на него, Мориц невольно вспомнил, с каким интересом Константин рассматривал эти барельефы, как иронизировал над символикой ковенкордов, над рунописями, которые украшали спинки кресел, стоящих вокруг краеугольного камня.

«Это место – кривое отражение бессмертного мира с окаменевшим сердцем мертвеца», – так однажды сказал Константин, указывая на глыбу синего мрамора, имеющую вид перевёрнутой усечённой пирамиды с гранями по количеству ковенкордов. Её установили в центре зала, разделив тем самым пространство на восемь частей. И старейшины, не сговариваясь, держались в пределах своего сектора, словно искали поддержку в барельефах. Причиной тому были высеченные в камне сцены, рассказывающие о сущности каждого из них. Не зря же Константин обратил внимание Морица на этот элемент декора. Сейчас, сидя в кресле северного старейшины, он прекрасно видел их, убеждаясь в правоте своего воспитанника.

Первый по левую руку, Северо-Восточный ковенкорд – поставщик суррогата плазмы и кормилец всех бессмертных. Его барельеф – каскад водопадов. Все вместе они создают облик горящей синим пламенем голубки – символ, которым так гордится Мэй Буревестник. При детальном рассмотрении можно увидеть зверьё. Высеченные в камни дикие твари рвали в клочья вопящих людишек. А кровавые ручейки добавляли оттенки красного в и без того мрачную композицию. Казалось бы, ничего примечательного, но однажды Константин предостерёг Морица: «Среди жертв на барельефе не изображено ни одной женщины. Думаю, мягкой улыбкой и напевной речью старейшина Бэйл маскирует злобу на всех мужчин. Точно так же, как эта голубка скрывает в себе звериную бойню».

За Северо-Восточными водопадами следовал барельеф с батальной сценой, где огненная птица сражалась против людей. Каждый человек в этой композиции олицетворял отдельное боевое искусство, и нередко бессмертные спорили о том, кто бы мог здесь победить и каким образом. Чаба Юи с азартом принимала ставки, а после устраивала спарринг, наглядно показывая слабые места в стиле противника.

«Бессмертным вроде Богдана нравятся подобные темы», – подумал Мориц. Сейчас он видел, как скульптурные фигурки людей складываются в силуэт феникса, а огненная птица в центре всё больше напоминает покрытое чешуёй яйцо дракона. Картина во всём подобна официальной символике Восточного ковенкорда.

Рядом со столь яркой композицией серый замок Юго-Востока попросту терялся. Казалось, будто его нарочно спрятали в тени феникса. А то, что каждый фрагмент барельефа имеет вид брони или оружия, которые ни разу не повторяются, Морицу рассказал Константин. Если смотреть на замок под острым углом, то можно разглядеть перекрещенные зеркала на орлиных лапках. Это официальная символика Юго-Восточного ковенкорда, отвечающего за безопасность бессмертных как вида.

Мориц подружился со стариком Иллианом, да и с другими старейшинами наладил связь, лишь благодаря воспитаннику. Без него же он чувствовал себя слепым, глухим, хоть и с развязанными руками.

Сердце – это уникальное хранилище бесценных нематериальных ценностей, а разум – набор отмычек, чтобы открыть его. Каждый стать взломщиком. Кто-то более умелым, кто-то менее. Константин же, по мнению Морица, обладал универсальным мастер-ключом. Казалось, будто тот заглядывает в саму душу, внимательно изучая содержимое, запоминая каждую мелочь, чтобы после незаметно воспользоваться.

Демонический кот с барельефа Западного ковенкорда зловеще оскалил зубы, словно прочёл мысли Морица. По сути, он представлял собой головоломку в виде лабиринта. Но если верить Константину, загадок в скульптурной композиции было больше, чем казалось. По крайней мере, он нашёл лишь несколько из них, чем заслужил уважение Себастиана Орроси.

Мориц перевёл взгляд на скульптурную композицию Северо-Западного ковенкорда, лидера в робототехнике и монополиста в изготовлении моно-скелетов для низших форм нежити. Из всех барельефов он отличался простотой и откровенной вульгарностью содержания. На белом фоне полуобнажённые женщины в окружении механических существ собирали окровавленные сердца в золотую чашу на львиных лапах. При этом тела их выгибались, принимая позы, которые в паре с механойдами смотрелись крайне двусмысленно. Какого-то подтекста или скрытого смысла барельеф не имел, так же как Эвредика не имела ни стыда, ни совести.

Что же касается скульптурного бреда в Юго-Западном секторе, то Мориц придерживался мнения большинства старейшин. Лишённая элементарного вкуса гипертрофированная пародия на сцены других барельефов служила неприкрытой провокацией и поводом для большинства ссор. На нём вместо замка Юго-Востока на скале возвышалась мрачная темница с обвалившейся стеной. Решившиеся на побег узники с искажёнными от удивления лицами падали в пропасть, где их ждал фонтан, кишащий горящими в синем пламени крысами. В борьбе за жизнь твари вгрызались в тела сородичей, а сбежавшие прокладывали путь наверх своей кровью и плотью, образуя силуэт в виде дохлой кошки. На поляне рядом с темницей весёлая компания трёх смертей Южного ковенкорда плясала над телом мёртвого судьи с барельефа Севера. И всё безобразие творилось вокруг гигантской курицы, жареной на вертеле многорукими мусорными баками, которые подкидывали в огонь сердца безголовых девиц, чьи тела валялись рядом в непристойных позах.

Погружённый в раздумья, Мориц внезапно почувствовал чей-то ядовитый взгляд. Гадкий старик с надменным видом стоял в Юго-Западном секторе, прекрасно дополняя всю ту пакость на барельефе.

«Посмотрел, как в душу плюнул», – Мориц злобно глянул в сторону Франциска Юбена. Привезти с собой на совет этого старого мерзкого сноба было уж слишком. Крис Мальтис не входил в свиту ни одного из старейшин, а потому права находиться в Зале Совета у него нет. Мало кто знал его лично. И ещё меньше тех, кто относился к нему без презрения или гадливости.

Старый сноб Кристиану Мальтис, или попросту Крис Мальтис был сам по себе, потому что ни один из ковенов не признавал его. Старик всем видом старался производить впечатление успешного аристократа, достойного кресла старейшины. Немалые суммы уходили на поддержание этой иллюзии. Притом никто не знал его прошлого, а высокомерное поведение и чрезмерная надменность отбивали у других бессмертных желание общаться с ним. Однако все знали о страсти старика к чужим секретам и вечным тайнам.

Информация – его излюбленное блюдо, рецептом которого Мальтис ни с кем не делился, но великодушно угощал крошками страждущих, заставляя ползать в ногах. Источник доходов старого проныры оставался крайне туманен. Предполагалось, что он связан с контрабандистами, торгующими нежитью разной степени свежести. Подобные слухи не прибавляли ему популярности среди бессмертных, скорее, наоборот. Сравнительно недавно, около тысячелетия назад, Крис Мальтис стоял перед судом прежних старейшин по подозрению в убийстве Алессандро Крейценга, основателя некогда сильного ковена. Многие считали, что старик сделал состояние, продав кровь и ядовитую железу Крейценга, ведь фелисифин30 уже тогда пользовался спросом в определённых кругах. Однако причастность старика Мальтиса не удалось доказать.

– Сумерки, пожалуй, самое мистическое время суток, господа? – с театральным придыханием проговорил Крис Мальтис, скрывая глаза в насмешливом прищуре. – Может, приступим?

– Я знаю, кто ты! Крыса! Когда есть чем поживиться, пролезешь даже в крохотную щель. Ничем не брезгуешь! Кого в этот раз пришёл продать? – тут же отозвался Мориц, не желая и минуты слушать голос старого мерзавца.

В тишине зала послышалось: «пф!». Бесконечные излияния желчи на старика Мальтиса уже порядком надоели всем членам совета, вынуждая пропускать сказанное мимо ушей. При этом все делали вид, что обсуждение ради которого все собрались крайне важно для каждого из них.

Даже сидя, северный старейшина возвышался над окружающими благодаря всё тому же крупному телосложению. Его синие глаза горели на смуглом лице, словно ледяное пламя, а чёрные, словно вороново крыло, волосы украшали несколько серебристых прядей. Будучи одним из древнейших бессмертных, Мориц мало кого боялся. Ведь он утверждал, что является отпрыском рода Баториев, князей Трансильвании, и никто не смел высказывать в этом сомнений.

– Спокойно, друг мой, я пришёл, чтобы поделиться информацией, которая, как мне кажется, будет всем нам полезна, – казалось, Мальтис наслаждался моментом, широко скалясь улыбкой чеширского кота. – Как распорядиться услышанным… хм! Вам решать.

Он достал небольшой свёрток и неторопливо развернул его содержимое: несколько бумаг, книга и какие-то древние картинки.

– Новый орден охотников стал очень силён. Почти каждый их боец не уступает нам, а порой даже превосходит. Они быстрее и сильнее обычных смертных. Их тела способны исцеляться от несмертельных ран. Такое уже происходило раньше. Здесь есть записи… – Крис Мальтис передал Себастиану старую книгу, распахнутую на нужной странице, и обвёл присутствующих хищным взглядом. – Во времена крестовых походов рыцари выпивали снадобье из крови ангела и становились непобедимы. Одна капля такой крови способна залечить раны или избавить от тяжёлого недуга. Но… что же случалось с теми, кто злоупотреблял снадобьем? Может, Мориц расскажет? Батори ведь хранили когда-то кровь ангела для своих нужд, не так ли? – он вопросительно приподнял бровь, обращаясь к северному старейшине.

– Влад… Дракула, – буркнул Мориц, раздражённый тем, что ему пришлось ответить.

– Продолжим, – Крис Мальтис усмехнулся. – В этом свитке есть упоминание о саркофаге, в котором хранятся кровоточащие мощи настоящего ангела. Саркофаг запечатан. Никто из смертных не способен открыть его.

– В таком случае, откуда у этих охотников ангельская кровь? –  поставленное контральто Мэй Буревестник прозвучало дивной мелодией, улетающей под своды Зала Совета.

«И почему природа так благосклонна к тем, кто этого не заслуживает?» – подумал Мориц, чувствуя, как очарование музыкального таланта этой женщины находит отклик в его душе.

– В саркофаге есть углубление, в котором собирается кровь. Капля за каплей, – на короткий миг лицо Мальтиса стало серьёзным, брови сдвинулись, образовав глубокую складку над переносицей. Вздох, и снисходительная улыбка на его лице заиграла с ещё большим усердием. – Теперь вам известен источник силы вашего нового противника. Что же намерены предпринять?

– Так я и сказал. Твои слова стоит проверить. Дважды, а то и трижды, – Мориц не понимал, почему остальные так серьёзно слушают Мальтиса. Им ведь известно, что доверять словам снобистской крысы нельзя ни при каких условиях. Так к чему всё это?

– Что ж, у меня нет желания задерживаться дольше необходимого. Книгу, свитки и прочее пришлите, когда закончите проверять трижды мои слова, – театрально поклонившись, Крис Мальтис направился к каменной площадке, чтобы подняться в базилику над Залом Совета.

– Au revoir, mon ami!31 – махнув рукой на прощанье, старик Мальтис почти мгновенно исчез. Его будто вышвырнуло прочь сквозь убегающие ввысь своды величественного зала Совета. Воцарилась тишина, в которой все выжидающе смотрели на Морица.

– Что?! –  на мгновенье, глаза северного старейшины вспыхнули гневом, и он хлопнул ладонью по столу. – Хорошо! У меня тоже есть кое-что. До этого момента я считал это вымыслом, легендой, сказкой. Но теперь в нём больше правды, чем во всём нашем существовании.

Мориц сделал знак, и Богдан положил на стол тубус.

– Константин нашёл одну занятную летопись много лет назад. В ней описывается, как люди истребили бессмертных в эпоху древних войн, – откашлявшись, он процитировал: – «Древние Боги спустились на Землю в лунных лучах, чтобы жить среди людей, как смертные». Летопись называет их жителями некоего Геункаона – геункамане. Эти боги дали смертным свою кровь, которая исцеляла любой недуг. Однако часть исцелённых превратилась в крылатых демонов, пьющих кровь живых и боящихся света дня. Их назвали дракулитами из-за схожести с драконами. Люди восстали против них, но победить не смогли. Каждый погибший пополнял ряды врага. Тогда смертные обманули их, заключив ложный союз и заставив сражаться друг с другом. Геункамане уничтожили всех дракулитов вместе со свитой из низшей нежити. После же люди заточили богов в кровоточащие саркофаги, чтобы обречь их на долгую смерть, обеспечивая себя целительной кровью на многие поколения. Когда саркофаг переставал кровоточить, его уничтожали в вулканической лаве. Во времена инквизиции все саркофаги и запасы крови уничтожили фанатики, посчитавшие, что пить кровь ангелов ли, демонов – это кощунство.

– Значит, не все уничтожены, – тихий голос Иллиана прозвучал твёрдо, с металлическим звоном. – И сколько же их в действительности уцелело?

– Неизвестно, – ответил Мориц, с угрюмым видом переворачивая свиток. – Но меня беспокоит надпись на оборотной стороне: …«Maltis est proditor32».

Зал совета наполнился гулом.

– Какой ещё Мальтис?

– Сноб Мальтис – предатель? О, Боже не надо снова.

– Мальтисов этих в прошлые века поди было, как звёзд на небе.

– Крис Мальтис – предатель? Пф… тоже мне новость.

– Кого предал? Это похоже на паранойю.

– Может, это ловушка?!

– А может, нет никакого саркофага?!

Тук… тук… тук… тук… тук… тук…

Монотонный стук Себастиана по синему мрамору обратил на себя внимание, и в зале воцарилась тишина.

– Если саркофаг существует, мы его найдём. Другой вопрос: как нам с ним поступить? – задумчиво резюмировал старейшина Западного ковенкорда. – Некоторые символы на свитке и самом саркофаге мне кажутся знакомыми. А вы что скажете?

Зал снова наполнился шумом, теперь уже оживлённого обсуждения различных интерпретаций рунописей. Морица же вся эта возня уже не интересовала. Ему казалось, что недолгое пребывание Мальтиса в Зале Советов заразило воздух чем-то гадким и липким. Воспоминания о том, что случилось в обители Крейценга, накатывали волнами. Он видел этого мерзкого старика в беснующихся всполохах огня и навсегда запомнил выражение блаженного удовлетворения на его лице. Орден Крейценга был полностью уничтожен, и только Морицу удалось избежать гибели. С тех пор он пристально следил за всем, что касалось этого гадкого старикашки. И пришёл к выводу, что Крис Мальтис – отрава, опасная для всех, кто ненароком оказывался рядом.

Пока Мориц разбрасывался мыслями по длинной галерее воспоминаний, обсуждение в Зале Совета зашло в тупик. Но все сошлись в одном, саркофаг надо открыть, а уж после разбираться с его содержимым. Расшифрованные рунописи сводились к одному и тому же: чтобы распечатать саркофаг, необходимо пробудить спящее в нём создание. Для этого следует смешать в одной чаше кровь бессмертного, прожившего дольше отпущенного человеку, с кровью смертного. А затем наполнить ею специальное углубление в саркофаге. Если человеческая жертва не вызывала вопросов, то с выбором бессмертного возник спор.

– Сколько отпущено человеку?

– Каков возраст? Пятьдесят? Сто лет? Больше?

– Возможно, речь идёт о старейшине?

Мориц смотрел на Себастиана, завидуя его способности так манипулировать окружающими. Худощавый моложавый брюнет в сером костюме и лавандовой сорочке – самый опасный из восьми старейшин и, наверное, самый старший из присутствующих. Он всегда оставался непричастным, выстраивая головоломные ловушки и наблюдая, как выбранные им жертвы справляются с поставленной задачей. Мориц был уверен, что Крис Мальтис появился на совете с его подачи и никак иначе. Участвовать в его играх, в качестве марионетки, совсем не хотелось. А значит, оставалось лишь одно – предложить кандидатуру, с которой никто не станет спорить, и закрыть тему.

– Довольно! Если так случится, что Крис Мальтис окажется прав, в чём я сомневаюсь, то пожертвую Константином. Даю слово! – голос Морица гремел, как прибой в шторм.

«Так даже лучше, – подумал он, видя в жертвенной гибели воспитанника чудесную альтернативу его нынешнего существования. Так Мориц не только отомстит женщине, посмевшей испоганить жизнь Константина, но и спасёт его от жалкой участи, на которую тот себя обрёк благодаря ей. – Всё зло от женщин. Что б им гореть в вечном пламени».

В воздухе смешались сожаление и облегчение. Многие считали, что Константин способен занять кресло старейшины, если в этом будет нужда. И сейчас наверняка хотели, чтобы так и было, видя в качестве жертвы одного из действующих членов Совета. Что ж, продолжать обсуждение стало бессмысленно, поэтому зал в мгновение ока опустел, оставив Морица наедине со своими мыслями.

Старейшина Северного ковенкорда смотрел на кресла вокруг мраморного стола и думал. Думал об особом значении восьмиконечной звезды33.

«Бог создавал мир шесть дней, после чего настал Седьмой день Господень, который длился вплоть до Страшного суда. А после Страшного суда настала Жизнь Вечная. Она и есть Восьмой день, а восьмиконечная звезда – её символ. Кому, как ни бессмертным владеть им? Так почему же они всё умирают? – Мориц взглянул на мерцающую на столе интерактивную карту мира и переключил её в режим кинеграфического изображения. Тут же в воздухе появилась вращающаяся модель планеты с яркой точкой в Инайском океане, возникшем после смешения Индийского и части Тихого. Здесь, на перешейке между Имером и Бодзаном исходная точка всех координат, место, где нулевой меридиан пересекает экватор, где сходятся начало и конец, как жизнь и смерть.

«…– Если убрать префикс «Вер`», означающий «кровопийца», из названий городов, то из первых букв столиц можно составить руну, которая может состоять из двух частей: «секретное место» и «затянувшаяся рана». Прямо-таки «Тайник шрамов»… забавно… – Константин указал на руны, украшающие спинки кресел. – Похоже, кто-то хотел назвать Совет Старейшин сборищем калек. Это совпадение?

– Я не верю в совпадения, но отрицать такую вероятность не буду. Я не знаю, – признался Мориц, в глубине души гордясь воспитанником.

– Кто принимал решение о создании столиц и выбирал старейшин во время объединения ковенов34?

– Совет. Правда, на тот момент нас было не восемь, а трое: Себастиан, Юи и я. Ещё в совете участвовали вожаки кланов.

– Чистокровные? Зачем?

– Нам потребовалась их поддержка. Ковены и кланы бесконтрольно множились. Это доставляло много проблем. Мы не могли сами всё уладить.

– А-а-а… решили натравить людей и проредить?

– Лишь вооружили и позволили захватить несколько городов. Кланы поступили так же, уступив часть спорных территорий. В конце концов, старым знакомым легче найти понимание. – Мориц рассмеялся и указал на карту. – Красиво получилось. Похоже на венецианское кружево.

Он водил пальцем от столицы к столице, образуя некое подобие круга. Стоило лишь коснуться названия города, как вокруг вспыхивала россыпь городов поменьше, словно скопления звёзд. Мориц часто находил отражение вселенной в окружающих предметах и событиях, считая себя в некотором роде космогонистом. Но это не кружево, а скорее октаграмма, лучи которой украшали столицы ковенкордов.

– Без Себастиана не обошлось, поэтому Бодзатан`Вер… – Константин не окончил фразу. – Похоже, я проспал нечто весьма интересное…»

Образ воспитанника так и стоял перед мысленным взором Морица. Он слышал его голос, видел интерес в глазах. Не то, что Богдан со своим наплевательским отношением ко всему и вечной ухмылкой. Вот и сейчас гадёныш уставился угольными глазёнками в безликую пустоту.

«Ну что ты смотришь? Небось, рад избавиться от Константина? Ничего, я ещё остужу твою радость!» – настроение старейшины стало совсем скверным. Благо вспомнилась договорённость о спарринге со старейшиной Юи. Вряд ли она или Иллиан забыли о своих ставках. А значит, осталось подтвердить участие Богдана и наблюдать, как дерзкая девчонка разделывает его, как тушку лосося.

«Что ж, спарринг так спарринг», – подумал Мориц, покидая Зал Совета.

Всем известно, что Чаба Юи мастер кусаригамадзюцу35. Её любимое оружие – драконий хвост рюй-тейл36, который можно сравнить с китайским верёвочным копьём37 или японским летающим мечом38, только во много раз совершенней. Гибридная помесь хлыста и меча прямо в бою по желанию Юи трансформируется из одной формы в другую с безумной скоростью. Своей непредсказуемостью, она ломает ход сражения, сбивая противника с привычного ритма, после чего с лёгкостью убивает растерявшуюся жертву.

На площадке перед базиликой уже ждали шоу. Богдан, выслушав слова старейшины, принялся готовиться к бою. Мориц бросил на него оценивающий взгляд. Раздеваться по пояс не было нужды, потому обнажённый торс Богдана выглядел бессмысленным красованием. От черепа до пояса позвоночник украшал симметричный рисунок из чёрного металла. Использовать собственное тело под оружейное хранилище – практично, а учитывая последние технологии, ещё и удобно.

Мориц вспомнил, что Константин пользовался мимикрирующим покрытием, считая, что по расположению крепежа и форме скобы активации можно заранее определить основной тип оружия, а значит просчитать тактику боя. Умно. Чего не сказать о Богдане, на шее и плечах которого хорошо видны скобы, которые так и кричат, что он пользуется в основном парным оружием. А когда тот после короткой разминки обнажил полуторные мечи и с довольной ухмылкой синхронно прокрутил их в руках, то даже Берт Иллиан скривил лицо.

Секундная готовность – и понеслось! Старейшина Юи не атаковала, а лишь уворачивалась от ударов, оценивая технику противника. Но это длилось не больше пары минут.

С характерным звуком драконий хвост рассёк воздух. На этом бой должен был закончиться, но Богдану удалось преобразовать один из мечей в баклер и по касательной отразить смертельный удар в сторону. Стало интересней. Рюй-тейл старейшины заметался молнией по площадке перед базиликой, не оставляя жертве места для манёвра. Атакующая тактика Богдана сменилась оборонительной, если не сказать отступательно-уклонительной. Превосходство Чаба Юи оставалось бесспорным.

Удар! Вскрик! В образовавшейся тишине звук выпавшего из рук Богдана оружия прозвучал как финальный гонг. Мориц не без досады взглянул на него. Рассечённое на три части тело лежало на вымощенной камнем площади. Тёмная кровь бессмертного лениво вытекала, образуя бесформенные лужицы.

Спокойствие и удовлетворение так внезапно нахлынули на Морица, что поздравление старейшины Юи с победой прозвучало искренне и от всего сердца.

– Вам спасибо, – ответила Чаба Юи и показала на разорванную футболку. – Ваш подопечный не прост. Нанёс царапину, которую придётся серьёзно лечить.

– Тех, кто разбирается в рунописях и может использовать их в бою, совсем немного. Теперь я понимаю, почему вы взяли его в качестве сопровождающего, – сказал Берт Иллиан, явно довольный таким финалом. – Но Константину он всё равно уступает в мастерстве.

– Это поправимо, – в глазах Юи появился блеск новой идеи. – Позвольте мне позаботиться о нём. Обещаю вернуть, как только найдётся злосчастный саркофаг.

Мориц кивнул, удивляясь в душе, как проигрыш Богдана сыграл ему на руку. Но вентогам теперь придётся вести самому, по крайней мере, на перешейке. Да и над океаном стоило быть весьма осторожным и внимательным.

Лишь добравшись до материка, Мориц доверился автопилоту и откинулся на спинку кресла, позволяя мыслям захватить разум.