Хроника Свайн-Эберской войны

Мимо них пролетали большие красные двери. Когда кто-нибудь выходил из таких дверей, то сразу отдавал честь велосипедистам. Будь это инженер или солдат. Пара человек так уронила папки с бумагами, один портфель, в котором что-то зазвенело. Несмотря на физическую тренировку, маршал периодически отставал от директора. Что ни говори, а Курбервелле крутил педали ежедневно. Всё время директору приходилось останавливаться и ждать маршала. Гробуч же всё время видел его спину.

Минут за пять они добрались до полигона, где поставили велосипеды на стоянку, и пошли к большой металлической двери. Там директор набрал код, и что-то заскрежетало, дверь начала раздвигаться. В их глаза ударил свет сотен ламп. Они оказались в большом подземном зале, по которому катались на велосипедах люди в белых халатах. Под потолком висел большой кран. А посередине стояли танки разных размеров и цветов. Люди в белых халатах что-то считали, вымеряли, отрезали, шлифовали и полировали.

– Впечатляет? – спросил директор.

– Очень, – только и выдавил из себя маршал. – Много у вас изменилось со времени моего последнего посещения этого завода.

Дверь за их спинами закрылась. Они пошли к танкам.

– Вот, – сказал директор, указывая на танки, – это наши последние модели. Каудервельш! – крикнул директор.

– Я, – откликнулся очкарик в белом халате.

– Расскажи нам про танки, – инженер подошёл к директору и маршалу.

– С удовольствием, герр директор. Итак, – Каудервельш достал из кармана ручку и указал ею на первый неказистый танк. Какой-то железный параллелепипед с цилиндром на крыше и гусеницами по бокам. – Это модель ZX-900-Pn-140, средний танк. Скорость его порядка восемнадцати узлов. Вооружён танк пулеметом тридцатого калибра и пушкой сто сорокового калибра. Лобовая броня около полудюйма. Он довольно хорош для южных широт и юга Пуссляндии, однако неприспособлен для средней части острова Пусс. Дальше, – инженер подошёл ко второму высокому танку с большим дорожным просветом, он имел очень мало люков, но маленькую башенку с компактной пушкой. – Эта модель называется ZZ-12-980-Pn-100W. Танк плавающий. Вооружён пушкой сотого калибра и маленьким пулёмётом «Вульф» пятнадцатого калибра. Танк приспособлен для перехода водных пространств и болот. Танк лёгок, но вооружение слабое – иначе утонет. Следующее произведение, – инженер указал на ещё один танк, невысокий, с отличной башней, прочным корпусом формы усеченной шестиугольной пирамиды, средних размеров гусеницами и ёмкими баками, – это танк VX-12-44-55-Pn-134, танк хороший во всех отношениях. Вооружение составляет одна пушка сто тридцать четвёртого калибра и пулемёт сорок второго. Он способен двигаться по болотистой местности, тундры и тайги для этого есть дополнительный трек. Экипаж три человека…

– На этом я и остановлюсь, – оборвал его Гробуч.

– Но мы ещё не просмотрели все танки!

– Война задержек не терпит. Мне подходит этот танк.

– Но может, мы бы выбрали нужный танк, для той территории, для которой они вам нужны. Мы бы выбрали лучший танк. Может кое-что из уже прошедшего полные испытания. Куда вам нужны танки?

– Это пока военная тайна. Проводите свои испытания и мне нужно три части. Через две недели.

– Сто восемьдесят танков? – спросил директор.

– Но пока это тайна.

– Но, понимаете, Гейнц Рудольфович, нам придётся работать не уставая. Только неделя уйдёт на испытания, ещё пять дней на утверждение…

– Что у вас тут за бюрократия? – маршал снял очки и стал трясти ими перед носом у директора. – Что это за очковтирательство, я вас спрашиваю? Война не терпит задержек. Пока всё это пройдёт, о танках узнает враг!

– Хорошо, – директор развернулся и крикнул: – позовите Унтернабена!

Через полминуты к ним подошёл высокий человек в очках, в руках у него был блокнот и карандаш.

– Слушаю, – сказал он и отдал честь Гробучу.

– Посчитай-ка, Унтернабен. Ускоренное утверждение проекта, – тот начал тут же записывать в блокноте буквы и соответствующие им цифры, – плюс, ускоренная поставка на производство, плюс производство семисот двадцати штук танков VX-12-44-55-Pn-134.

– И ещё тесты, до сорока процентов, – добавил инженер.

– Посчитал.

– Ага, – Унтернабен кивнул, – всего восемнадцать дней.

– Ну, идём смотреть готовое? – довольно спросил Курбелвелле, он чувствовал себя победителем в этой небольшой, но очень важной для себя битве.

– Нет, – ответил маршал. – Ускоряйте, как хотите. Вводите кадры, работайте хоть по двадцать семь часов в сутки, но уложитесь в полторы недели.

– Ну что ж. Унтернабен, посчитай всё это с учётом ускоренного производства.

– Всего десять дней, – кивнул Унтернабен.

– Ну, вот десять бессонных ночей мне обеспечено.

– Игра стоит свеч, – сказал Гробуч.

– Как бы зазор в ваших свечах не засорился.

– Разговорчики. Ладно, мне пора на самолёт и дальше по Рейху. Итак, с вами много времени потерял.

– Пойдёмте.

Маршал и директор вышли с полигона, до лифта они ехали молча. Курбервелле молча поставил велосипеды на место и молча отправил Гробуча к лифту. Капитана в лифте уже не было, на его месте стоял страшного вида старший лейтенант. Небритый, с татуировкой прямо на щеке (на ней крот разрывал Земной шар на части). Как только таких берут на работу на важные военные объекты? Куда только министр военной промышленности смотрит?

Они доехали до верхнего этажа, где Гробуч и вылез. Он постучал особым образом в железную дверь, и ему открыл директор банка (полковник), маршал молча вылез из сейфа, надел очки, что всё время сжимал в руке, и вышел из банка. Он быстро добрался до леса, самое интересное, что маршала никто не остановил и даже не крикнул: «Гейнц, друг!» В лесу стоял его личный аэроплан. За штурвалом сидел адъютант.

– Ну, как? – спросил он. – Узнали вас.

– Да, люди без совести. Уже нет никакого уважения перед маршалом. Хоть бы притворились, что не знакомы. Все поголовно! Все, до единого, понимаешь. Даже детей сюда вплели. Даже школьницы автографы брали… Жуть, – ответил маршал и залез в самолёт.

– Куда теперь? – адъютант вылез из самолета и начал заводить двигатель.

– В Шряубечен. Горючего хватит? – двигатель завёлся.

– Туда – да! – стараясь перекричать двигатель, сообщил адъютант. – Но там заправимся!

– Хорошо!

Адъютант сел на своё место и закрыл дверь. Затем он надавил на педаль, и самолёт понёсся по полю. Адъютант поднял штурвал и самолёт взлетел…

Глава третья, Бог троицу любит

А буквально в это время в Министерстве Околопуссляндских Дел (город Бигбридж) заработал телеграф. Оператор оторвал ленту, когда аппарат затих, прочитал телеграмму и тут же выпрямившись понёс её полковнику Спаю (он с должной ответственностью отнёсся к этому важному мероприятию). Полковник как обычно качался на своём стуле и слушал граммофон. Это была опера «Рональд и Люсиль».

– Сэр полковник, – сразу же сказал телеграфист.

– Великолепная вещь, – ответил Спай.

– Нет, телеграмма.

– Что? – Спай перестал качаться, встал и подошёл к телеграфисту. – Читай.

– «СЕКРЕТНО»…

– Подожди, – Спай подошёл к граммофону, поднял иглу, музыка всё продолжала играть. Спай взял ленту у телеграфиста. Закрыл дверь на ключ, опустил шторы, вентиляцию закрыл бумагой. – Давай, – полковник взял ленту. – Ага. «СЕКРЕТНО ТЧК АГЕНТ ТРИБЛ ПОЛКОВНИКУ СПАЮ ТЧК ДОВОЖУ ДО ВАШЕГО СВЕДЕНИЯ ЗПТ ЧТО МАРШАЛ И ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСК ХАЗЛЯНДИИ ГЕЙНЦ РУДОЛЬФ ФОН ГРОБУЧ ЛЕТАЕТ ПО ПРОМЫШЛЕННЫМ УЗЛАМ ХАЗЛЯНДИИ ТЧК УЖЕ ПОСЕТИЛ КАПИТАЛЕСБУРГ ЗПТ СЕЙЧАС ЛЕТИТ В ШРЯУБЕЧЕН ТЧК В ПИЛОТЫ ВЗЯТ ЛИЧНЫЙ АДЪЮТАНТ ГРЕГОР АУСФАЛЛ ТЧК АГЕНТ ТРИБЛ НОМЕР 000008». Так. Вы свободны, – не отрываясь от ленты Спай, открыл дверь ключом и выпустил телеграфиста, после чего снова закрыл. – Интересно.

Полковник подошёл к карте Хазляндии. Он снял карту, под ней висела точно такая же, но с другими обозначениями. В правом верхнем углу значилось: «Карта секретных объектов Хазляндии». Спай проглядел карту и нашёл Капиталесбург, рядом с городом красовался красный танк и надпись: «Гробуч». Спай посмотрел на обозначения.

– Так и есть, – шёпотом сказал полковник, – там воспитывался Гробуч, но также там и завод по производству средних танков. Так, а дальше, – полковник нашёл Шряубечен. Рядом «взлетал» красный самолёт. Но подписи не было. Полковник посмотрел на обозначения. – Самолёты. Что это с Гробучем? Значит, по родственникам он не ездит. Или ездит по секретным объектам. Проверяет, – полковник достал курвиметр и измерил путь из Капиталесбурга в Шряубечен. – Семьдесят миль. Так, – Спай измерил расстояние от Шванбурга до Капиталесбурга. – Ещё сто тридцать, – полковник повесил на место карту-обманку, сел в кресло. – Летит он на однопилотном лёгком аэроплане. У его адъютанта пилотные, то есть пилотские, права на аэропланы… – полковник как фокусник достал откуда-то маленький кусок бумаги, посмотрел на него. – На самолёты H-2, H-3, K-2 и L-34. Лёгкий аэроплан – это L-34. Интересно. Дальность таких аэропланов порядка двухсот миль, ну это если они куда-нибудь не влезут. Как раз двести. Интересно. Значит, они должны заправиться в Шряубечене, но где? Где? Вот именно, на аэродроме. А аэродром там только на полигоне! Так, – полковник достал зажигалку, взял ленту и сжёг её. – Что это с Гробучем?..

Глава четвёртая, дважды два, это надо помнить

– Аусфалл, – сказал маршал Гробуч, – что это? Почему двигатель заглох?!

– Бензин закончился, – ответил адъютант.

– Почему? Ты сказал, что должно хватить.

– Ну…

– Только без «ну»!

– L-34 засчитаны на двести миль полёта, но мы приземлялись, а весь путь и был эти двести миль. Но был ещё маленький придаток, это двадцать пять миль. Но эти двадцать пять миль, вылетели, так сказать, в трубу.

– Что это значит?

– Ну, L-34 рассчитаны на стооктановый бензин. Но сейчас война, стооктанового не достанешь. Заправили девяносто восьмым. Все пятьсот пинт.

– Что? Это выходит, десять пинт сгорело просто так! Сколько миль до Шряубечена?

– Около трёх. Но мы летим с северо-запада, а на северо-западе, если верить карте, распложены большие поля.

– И на том спасибо.

– Будем садиться на поле?

– Да!

А внизу уже жёлто-зелёными заплатками «растянулись» злаки. Адъютант потянул штурвал на себя и самолёт начал снижение. А на горизонте уже возник городок Шряубечен. Небольшой, старинный. С церковью, кирхой и ратушей. Как только самолёт опустился на высоту трех сотен футов, уже различались улицы и домики.

– Садиться будем на пшеницу.

– Да садись уже!

– Есть!

Аусфалл опустил штурвал, и самолёт пролетел над пшеницей, а затем и сел на землю. По кабине пронёсся шорох, будто тысячи мышей шуршали, а в окна прыгали колоски. Аусфалл надавил на тормоза и самолёт остановился.

– Всё.

– И, слава Богу, – маршал вылез из самолёта.

Навстречу ему бежал сторож поля (если можно так выразиться). Бородатый старик с ружьём.

– Нашли где сесть, ёрш твой овёс! – кричал он. – Что другого места не нашли, ячмень вам в колос?! Тут всего тысяча футов до аэродрома! – он уже подбежал к маршалу и кричал ему прямо в ухо. – Да вы знаете, сколько вы загубили пшеницы, сорняки поганые?! Сейчас как врежу. Будете знать, как промазывать мимо аэродрома, чтоб вас саранча поела!!

– Успокойтесь, – спокойно ответил Гробуч, – военное ведомство всё заплатит.

– А вы там кто? Полотёры, пшено недожаренное?!

– Я маршал Гробуч, а это мой адъютант Аусфалл.

– В костюме и очках?! Да герр-герр генерал Гробуч никогда не надевает очков, человек из народа, наш колос! И волосы у него длиннее, колосятся.

– Я подстригся.

– А где мундир с маршальскими погонами?

– Я его снял.

– Ага, ячменное зерно.

– Да Гробуч я!

– А я генерал Катер, тоже овсянница. Сейчас как пальну солью в мягкие места, сразу во всём сознаешься, чтоб каша твоя замёрзла! За подделку личности ещё и срок схлопочешь, будешь знать, пахарь борошующий! А по закону военного времени и расстреляют!

– Аусфалл!

– Чего? – спросил адъютант из кабины.

– Документы.

– Есть, – Аусфалл вылез из самолёта.

– Итак, – маршал взял документы и начал читать. – «Гейнц Рудольф фон Гробуч», – маршал снял очки и протянул документы сторожу. Сторож посмотрел на фотографию и сразу же упал на колени.

– Не признал, батюшка, хлеб хлебов, – сказал он. – Прости, если можешь, прости овсянника.

– Ну, хватит. Военное ведомство заплатит. Придёт комиссия оценит ущерб и заплатит, чтоб тебя колосом об борону… Хм… Чего это я?.. А пока вставайте, – сторож поднялся и протянул документы Аусфаллу. Адъютант положил их на место. – Я пойду. А вы, Аусфалл, и вы, – он указал на сторожа. – Как вас кстати?

– Гемьюз Грегор, – ответил сторож.

– Вот. Отгоните самолёт на аэродром. И, Аусфалл, заправьте хотя бы девяносто девятый.

– Постараюсь, – ответил адъютант.

– Ну и хорошо. А я пойду по своим делам, – маршал надел очки и пошёл к аэродрому.

Гробуч нашел аэропорт, прошёлся по полосе и вошёл в одноэтажное здание. Оно предназначалось для того, чтобы никто не украл или сфотографировал самолёты в ангарах. Там находился телефон, а также капитан-вахтёр, пропускавший на завод людей с допуском категории «М» (Ме). А он мирно и спокойно спал.

– Это ещё что такое! – сказал маршал. – Что же ты спишь! Родин у тебя несколько, что одну и проспать не грех?

Капитан устало открыл глаза.

– У вас есть допуск категории «М»? – спросил спокойно он.

– Есть ли у меня допуск? Да ты, скотина, не узнаёшь меня!

– А что? – капитан поворочался и перевернулся на правый бок. – Я весь Шряубечен знать не обязан. Я вам не справочная.

– Да меня вся армия знает!

– А меня пол-Шряубечена. Если вы во второй половине, – он зевнул, – я уже сказал…

– Да я самый главный в армии.

– Ага.

– Не паясничайте!.. – Гробуч смерился и приготовился к грядущему возмездию. – Ну что ж, позовите кого-нибудь.

– Кого-нибудь нет, тут только я.

– А я вам говорю: позовите!

– Сейчас, нос в кровь разбил, как к вам бежал, просьбу вашу дурацкую выполнять.

– Позовите, – маршал снял очки, – если что, я отвечу.

– Хорошо, – капитан встал, подошёл к столу и снял телефонную трубку. – Эй, – он несколько раз нажал на рычаг. – Эй, это Кнопф? Эй, Кнопф, тут какой-то идиот тебя требует. Да нет, его моя компания не устраивает… А чёрт его знает… Так что, сержант, давайте-ка сюда…

– Эй, сержант меня не устроит, – ответил маршал.

– Чего?

– Давайте кого-нибудь повыше.

– Лейтенанта?

– Нет, повыше вас.

– Полковника?

– Да.

– Под вашу ответственность?

– Я же вам сказал.

– Ладно, вам на губе сидеть. Кнопф, отменяется. Зови полковника. А какой там есть? Шиебстанд? Давай его, – капитан положил трубку. – Он скоро будет. Только зря вы это затеяли. Полковник Шиебстанд – зверь!

– Как бы вас не покалечило.

– Не покалечит, – капитан снова разлёгся на кресле. – Жалко мне вас.

– Посмотрим.

Минут через пять в здание вошёл седой человек среднего телосложения и с бакенбардами.

– Герр-герр генерал?.. То есть, маршал, – сказал он.

– Кто? – капитан резко встал и отдал честь Гробучу.

– Ну, наконец-то! Я думал, меня уже здесь никто не узнает, – вздохнул Гробуч.

– А кто вас не узнал? – спросил Шиебстанд.

– Вот этот, – маршал указал на капитана.

– Это что такое? Капитан Парагей!

– Я, господин полковник, – виновато ответил тот.

– Я спрашиваю: что это такое?

– Виноват, не узнал.

– Капитан Парагей, три наряда вне очереди.

– Он ещё обозвал меня идиотом, – вставил Гробуч.

– Ещё семь. А теперь стойте тут на одной ноге.

– Он ещё спал, когда я вошёл.

– Ещё три. Начинаете с завтрашнего дня.

– Так точно, герр полковник, – только и ответил капитан.

– А вас милости прошу на завод, – шёпотом сказал полковник.

– Пойдёмте.

Они вошли в ангар, прошли его, оказались в будке непонятного назначения. Полковник открыл люк в полу и влез в него.

– Давайте сюда, – послышался голос Шиебстанда с многочисленным эхом.

– Иду, – маршал спустился вниз. Когда полковник закрыл люк, внизу стало совсем темно. – У вас, что лифта нет?

– Заводу всего два года, какой может быть лифт? – что-то щелкнуло, и появился жёлтый круг на полу. Полковник просто включил фонарь. – Идёмте.

Они прошли этим длинным коридором футов в сто и подошли к большой жёлто-чёрной двери. Шиебстанд открыл дверь ключом, за дверью оказалась лестница, они спустились. И вышли в ещё один коридор, в конце которого ещё одна дверь с замком, а за ней яркий (маршал аж зажмурился) полный военных коридор с голубыми дверьми.

– Вам куда? – спросил полковник.

– К директору.

– Прошу.

Полковник провёл до безымянной двери директора и ушёл. Маршал вежливо постучался.

– Войдите, – сказали из-за двери.

Гробуч вошёл в кабинет средних размеров, везде на стапелях стояли модели самолётов, ещё висели под потолком и стояли на столах и полках. В углу стояла вешалка с белым шарфом и кожаной курткой. Посреди кабинета стоял стол, за которым сидел человек в сером свитере, кожаных штанах и что-то клеил с языком навыпуск. Рядом лежали ножницы, клей и бумага. Для приличия маршал пару раз кашлянул. Никакого внимания.

– Здравствуйте, – поздоровался Гробуч.

– Что? – директор явно узнал маршала. Он быстренько сложил всё в кучку, которую и свалил в верхний ящик стола. После чего поднял голову. – Здравствуйте, Гейнц Рудольфович.

– Здравствуйте, Киел.

– Для вас я просто Август.

– Ну что ж, Август, чем порадуете?

– А что вам нужно?

– Ваш последний самолёт, неизвестный никому.

– Есть такой. Его не знают даже все работники завода, точнее знают не все. Точнее не все работники. А инженеры в КБ даже не знают, начали ли его производить или нет.

– Он должен быть неприхотлив.

– Это именно он.

– Иметь автоматическое зажигание.

– Естественно.

– Летать в диапазоне от минус сорока до плюс сорока градусов.

– Вам куда нужно-то?

– Секрет.

– Тогда это он и есть.

– И ещё, с ним мог бы обращаться полный идиот, – последнее слово маршал сказал как-то странно. Для чего ему нужно было это требование? Непонятно.

– Это он и есть.

– Тогда покажите его, Август.

– Идёмте, – директор встал, стряс со свитера кусочки бумаги, извлёк из кармана ключи. – Герр-герр генерал, полигон не в моём кабинете.

– Конечно, – Гробуч вышел из кабинета. Август тоже вышел из кабинета и запер его на ключ.

– Идёмте, – Киел показал в конец коридора.

– А долго?

– Тут около тысячи футов.

– А велосипедов у вас нет?

– У нас молодой завод. Я думаю электромобилями обзавестись.

– Поговорю в министерстве…

– Могли бы и трамвай пустить, но для этого придётся потолки поднимать…

И они пошли вперёд по огромному пустому коридору.

– Кстати, – прервал, наконец, долгое молчание Август Киел, – как там поживает дядя Мартин?

– Генерал Флиегер?

– Он самый.

– Дядя ваш живёт хорошо. Операцию он мою одобрил…

– Какую операцию?

– Это так… По вырезанию гланд.

– Хм. Вазерфалл – филолог, Спион – доктор математики, дядя мой – учитель, а вы выходит ещё и хирург!

– Нет, не такую операцию.

– Военную.

– Я этого не говорил.

– А понятно, тайна, как директор молодого, но уже секретного завода – я могила… – Киел указал направо. – Нам туда, – они свернули. – А если всё-таки, зачем вам такой самолёт? Уж не хотите ли вы брать Белодолию всю без остатка и сразу? Или может быть север Пуссляндии? Хотя вам нужны «не засвеченные» агрегаты. Значит операция сверхсекретная…

– Август, может, не будем об этом?

– Всё ясно. Не будем, так не будем. Но всё же, зачем вам такие самолёты?

– Я что сказал?

– Хорошо, я всё понимаю. Я не дурак, хоть кажется и наоборот. Но ведь чтобы преодолеть путь на север Пуссляндии, нужен сверхвыносливый самолёт. То есть он должен лететь на большой высоте, чтобы его не сбили. Бомбардировщик ведь вам не нужен…

– Успокойтесь, а то на ваше место поставлю полковника Шиебстанда.

– Ну что ж, – на какие-то три секунды директор замолчал. – Только Грегор Шиебстанд не полковник, он майор.

– А почему же у него тогда три звезды?

– В этом Подземелье один полковник – я!

Слово «Подземелье» было так и сказано, с большой буквы, отчего повеяло чем-то фантасмагорическим.

– А почему же у него тогда полковничий мундир?

– Шиебстанд майор и мой денщик. У нас с ним один размер, поэтому он иногда носит мой мундир.

– Зачем?

– Чтобы лучше выполнялись мои распоряжения. Завод-то у нас молодой. Никто друг друга в лицо не знает, поэтому приходится так действовать. Все смотрят не звёздочки, а не на лицо, потому что про звёздочки все помнят, а в лицо мало кто запоминает.

– С одной стороны это хорошо, а вот с другой я вас обоих посажу на губу?

– Надолго? А то у меня через три дня у дочки день рождения. Неудобно получится.

– Недельку.

– На двоих?

– Каждому!

– А, жаль… Нам налево, – они свернули налево. – У нас такой торт в планах…

– И ещё капитана этого, как его… Парагелий, точно.

– Может Парагей?

– Он самый.

– Только он не капитан.

– А кто?

– Он – старший сержант.

– Почему же он носит форму капитана?

– Он денщик капитана…

– Ясно всё с вами. Весь завод на губу!

– Спасибо, только как мы будем выполнять ваш заказ?

– И то верно. Значит после заказа.

– Всё, пришли, – маршал и директор остановились у большой синей двери с кодовым замком. Но директор не стал крутить барабан с цифрами. Он просто постучал. И не как обычно, а в особом ритме. Маршал узнал мелодию «Roll Over Ldorving», пуссляндской группы «Shedding Whiskey».

– Вы что здесь слушаете пуссляндский рок-н-ролл?

– А что прикажете делать?

За дверью что-то заскрипело, застучало, забулькало и она стала медленно открываться. И снова что-то забулькало, заскрипело и остановилось. Перед маршалом стоял, хоть и хвостом вперёд, одномоторный биплан с наставленным дулом пулемёта, от этого чисто инстинктивно захотелось поднять руки. Биплан раскрасили в белый цвет, с двумя красными параллелограммами на крыльях – эмблема Хазляндии.

– Ну, как? – спросил Киел.

– Не знаю, я мало что смыслю авиации. Покажите-ка его лучше в деле.

– Хорошо, – Киел подошёл к самолёту. Он огляделся. – Эй, – крикнул он куда-то наверх, – Клюге, где пилот?

– Сейчас будет, – ответили сверху.

– Проходите, – сказал директор маршалу. Гробуч прошёл, осмотрел самолёт.

– А как мы попадём на поверхность? – спросил, наконец, маршал.

– Что? Мы уже на поверхности, – Киел указал на большую дверь за самолётом. – Там уже взлётно-посадочная полоса! Клюге!

– Что? – ответили сверху.

– Дверь открой.

– Есть, – вновь что-то заскрежетало, забулькало и заскрипело. Дверь в коридор закрылась, зато открылась дверь ангара. Справа возвышалось здание аэропорта, где сидел капитан-денщик-старший-сержант. В дверь из коридора кто-то постучался, она открылась со звуковыми эффектами. На пороге стоял человек в пилотской куртке, пилотской шапке и кожаных штанах.

– Старший лейтенант Аустер прибыл, – отчеканил он.

– Садитесь в самолёт и покажите его.

– Есть, – профессиональным движением Аустер прошёлся вокруг самолёта, быстренько залез на место пилота и крикнул: – Я готов!

– Нам лучше выйти, – сказал Август Гейнцу.

Снаружи оказалось довольно-таки мило. Цвели цветы, пахли и зеленели травы, стоял лес, Аусфалл и Гемьюз тащили самолёт. Как маршал такую красоту упустил сперва?

– Что это ваш адъютант с майором делает? – спросил Киел, указывая на самолёт и тащащую его парочку.

– Это сторож! – ответил маршал.

– Да какой к чёрту сторож?! У него наряд по сторожению, то есть охране. Объект-то охранять надо…

– Надо, ячмень тебе в овёс.

– И всё это надо чтобы тайно, чтобы ни одна собака не пронюхала, что под землёй делают.

– Конечно, ёрш твою кочерыжку.

– Ну и ладненько, вот так народ воспитываем и без охраны не остаёмся.

А в ангаре в это время заработал двигатель самолёта. Маршал и директор посмотрели, как белый биплан пробежал мимо них, поднялся в воздух и начал летать.

– Клюге! – крикнул Киел, – несите рацию.

Через полминуты из ангара вышел бородатый человек в белом халате с рюкзаком на спине.

– Какая у него волна? – спросил Киел, протягивая руку.

– Третья, – ответил Клюге и вытащил из рюкзака чёрный микрофон.

– Почему третья? – директор взял микрофон, переключил на передачу. – Это же переговорный. Нас ползавода слышит.