Хроника Свайн-Эберской войны

– Катер, – он встал на цыпочки, – такой кусок мяса надо бить в особые точки. В затылок там, в солнечное сплетение…

– Если найду, – сказал Катер. – Точки эти…

– Ну, ты понял! Homo perpetua33.

– Да, не дурак, – адмирал отошёл.

Вокруг площади начинала собираться толпа в зелёных тогах. Противники встали друг напротив друга. Катер оглядел толпу. И увидел как адмирал, где-то в последних рядах, поднимает доску с надписью, написанную углём: «Катер – боевой perpetum mobile»34. Катер снял свой китель и бросил его на землю, берет последовал следом. Он снова оглядел толпу. Адмирала уже били, видимо, фанаты прошлогоднего чемпиона, а доску забросили на крышу одного из домов. Один монах ушел в храм и тут же из храма прозвучал бой колокола. Раз «бом» и два «бом». Монах перевёл: «К бою».

Ну, подумал Катер. Один раз живём. Хотя они и считают, что два… во всяком случае не больше семи…

Он запрыгал перед чемпионом. Начал его пугать и показывать фокусы с лицом. Противник стоял недвижим.

А теперь в солнечное сплетение, подумал Катер. Сплетение, сплетение, где ты? А вот. На тебе, тушканчик. Быдла. Мерзавец. Возьми ещё. Стоишь? А по голове. Ай-ай. Голова крепкая, однако. Возьми, получи.

Чемпион молча стоял, иногда лишь шумно вздыхая и эти вздохи пугали генерала пуще всего. Тогда Катер резко прыгнул вверх и приземлился на голову чемпиона. Тот сначала начал мотать ею, стараясь стряхнуть генерала.

А как насчёт под ушами, подумал Катер.

Катер надавил на болевые точки. Чемпион обмяк и рухнул на землю. Генерал спрыгнул с этой падающей оглобли. Показал знаками толпе, что победил. Затем схватил с земли одежду, рванулся, как кошка, к камню, схватил «Золотого Тушканчика», пробежал сквозь расступившуюся толпу и нашёл там избитого адмирала Вазерфалла. Он лежал на земле без сознания. Генерал схватил и его в охапку и побежал к лестнице. По дороге адмирал пришёл в себя.

– Не надо меня бить, – говорил он в бреду. – Я хороший, я pacifistus35.

– Это я.

– А, Катер… Ты его победил?

– Да, почти.

– Убил? – адмирал всё не раскрывал глаз.

– Нет, нажал на кое-какие точки. Шесть минут будет в отключке, кабан жирный, – за спиной зашумели люди. – Ну, может пять…

Они (лучше сказать он) уже добежали (добежал) до лестницы. Катер опустил адмирала на землю и приказал двигаться вверх. Сам же начал разрушать ступени. Разрушив пять ступенек, он схватил «Тушканчика» и одежду, подпрыгнул и побежал вверх по лестнице.

Они поднялись по лестнице и побежали к морю. Шли долго по тропинке, затем услышали шум моря и направились к нему напрямую через лес, ломая кустарники и царапая ноги-руки.

Даорасисты отремонтировали лестницу, взяли луки, стрелы, копья, кистени (Откуда они их только взяли?), карабины, даже выкатили небольшую гаубицу и отправились в погоню за доблестными хазляндцами.

Катер и Вазерфалл тем временем уже бежали по побережью. Они долго бродили пока не увидели дым труб «Циприта». Свои бегущие стопы они и направили к суперлинкору.

Даорасисты же направились к морю через пещеры.

За поворотом перед генералом и адмиралом предстал «Циприт». Правый бок его уже залатали и покрасили в серый и чёрный цвета. Он стоял в море. На берегу оставался лишь мостик. Они подбежали к мостику и услышали шум. Прямо из леса вышли даорасисты. Они устремились к кораблю. Адмирал и генерал взошли (вбежали) на палубу, и мостик сразу же убрали матросы. Катер и Вазерфалл поднялись на капитанский мостик, где их уже ждал Дерман.

– Пошли, – скомандовал адмирал. В рубке сразу же зазвенел машинный телеграф, а на корме заработали винты, корабль начал разворачиваться.

– Где вы были? – спросил Дерман.

– А вот у этих баранов в гостях, – ответил генерал и указал на толпу даорасистов, стрелявших с берега в «Циприта», а некоторые смельчаки пытались добраться вплавь с копьями в зубах. – Мирные на редкость ребятишки.

– А это что? – капитан указал на «Золотого Тушканчика».

– Это кубок. За победу хитрости над жирностью, – сказал с гордостью Катер. – Будет что внукам рассказать, – затем он снова взглянул на толпу даорасистов. – Хоть бы к нам эта лажа не добралась.

– Она к нам не придёт, – пояснил Вазерфалл, рассматривая толпу в бинокль. – У нас нравы не те, homo vitiosus36 мы.

– Откуда ты знаешь?

Даорасисты уже выбились из сил, порасстреляли все патроны и сквозь слёзы кричали что-то на семи языках длинному генералу, короткому адмиралу и всей команде «громадной железной чашки» (как они назвали суперлинкор). А «Циприт» уходил всё дальше на восток, где лежал фрегат «Козерог».

Сандзюния. Монио. 18 ро 692 года 12:23

Порт Монио пауком обвивал Монийский залив и ограждал город от солёных брызг и жестокого ветра. Справа располагался шумный Монио, а слева тихий Спокойный океан. Пребывающее в зените солнце отражалось в море, колышущемся рыжим пятном, и возникало зайчиками на стенах. В гавани стояло множество кораблей с различными флагами и бегали матросы разных национальностей в надежде выменять что-то у «туземцев».

В доке под номером «4—4» не стояли корабли, но возле дока, на мостике, находился адмирал Обкусаки. Он держал в своих миниатюрных ручках белый конверт с императорским штемпелем и веточку сакуры. Последняя цветущая веточка в этом году, из личной оранжереи императора. Адмирал всё посматривал на часы. Он ждал эту подлодку уже неделю. Время шло. Обкусаки переминался с ноги на ногу, поправлял уже завядшую и высохшую сакуру, подбирал осыпавшиеся с неё лепестки.

Вода возле дока забурлила и медленно начал подниматься из воды перископ. Сначала обычный, затем зенитный, затем появился перископ второстепенной рубки. Появились и сами рубки, окрашенные в чёрный цвет. На боку их красовался символ Сандзюнии – красный полукруг и красный иероглиф «Сандзю»37 внутри, белый номер «Е-44» и название написанное пламерицей «Bucefal». Когда подлодка прекратила свои вертикальные движения, адмирал вприпрыжку подбежал к ней, спрыгнул на корпус, ловко вскарабкался по скобам на верхнюю часть главной рубки и сел у люка. На его крышке завертелась кремальера, люк открылся, и возникла голова капитана Подлодкасана. Адмирал одним движением закинул конверт с заданием и сакуру в шахту, а сам начал закрывать люк. Капитан же наоборот противостоял этому. Мыслимое ли дело, срочно дойти до столицы после таких опасностей, да ещё и теперь не выпускают на волю.

– Какой дурак там люк мешает открыть? – спросил, наконец, капитан, так как обладал адмирал весом немалым, явно не по росту.

– Это я! – ответил адмирал. Капитан узнал его голос и сразу же отпустил свою кремальеру. Так что адмирал рухнул на обнимаемый люк и ударился локтями о металл. – Адмирал-сан, докладывает капитан «Буцефала» Подлодкасан…

– Отставить.

– Хорошо, не буду. А почему вы не хотите выпустить меня?

– Задание важное, – адмирал начал закручивать кремальеру. – Срочное к тому же.

– А какое?

– В конверте.

Послышалось как скобы сверху вниз одна за другой звякнули, потом запонкой вспороли конверт, зашелестели перебираемые листы и прогудел металлический пол от удара массивного тела, фунтов этак на сто двадцать.

– Чтоб меня! – наконец воскликнул капитан. – «Козерог»?

– Да.

– Когда уходим?

– Прямо сейчас. Срочное погружение.

– Есть!

Адмирал спустился с рубки и спрыгнул на мостик. Вокруг «Буцефала» забурлила вода – лодка начала погружение.

Спокойный океан. Территориальные воды Белодолии. 21 ро 692 года 15:56

Первым на место затопления «Козерога» пришёл «Альтаир». Он встал на якорь и начал искать фрегат. После двухчасовых поисков нашли знак «Козерога» – блестящий значок «Общества борьбы за трезвость». По номеру значка определили и его хозяина – капитана «Козерога» Макса Застелипостельмана. В отчёте капитана За…, ну вы поняли о ком я, значилось что значок оторван от мундира и кинут вслед за фрегатом. Учитывая течения, время года, температуру, время дня, лунную фазу, интеллект рыб и степень трезвости капитана За…, короче капитана «Козерога», нашли приблизительное расположение фрегата. Сотни исписанных листов пришлись кстати. «Альтаир» снялся с якоря и направился к месту, указанному на карте буквой Х (хэ). Началось самое важное: решать, кто же из водолазов полезет в пучину.

Четыре водолаза стояли на палубе «Альтаира» кружочком. Все чуть сгорбились и шептались:

– Ну, кто полезет?

– Гильер!

– От Гильера слышу!

– Может, кто самый старший?

– Вот ты, Вильер, и полезешь!

– Тогда младший.

– Дильер?

– Может быть…

– Сами лезьте в этот холод кошачий!

– Успокойся!

– Сам успокойся.

– Может, монетку кинем?

– Но нас же четверо.

– Тогда две.

– Тогда будет двадцать четыре варианта! Не пойдёт.

– Кинем ботинок в море.

– Зачем?

– По его всплытию и определим.

– Может пуанты?

– Найди здесь балерину! Хотя такая девочка нам сейчас не помешает… Чего-нибудь поесть сварить.

– Может, спички?

– Точно! Кто будет отрывать? То есть отламывать.

– Я!

– Давай, Дильер.

Дильер вытащил из кармана коробок спичек и извлек четыре. Когда всё жребийное приготовление закончилось, он повернулся к коллегам с протянутыми руками, выставляя спички напоказ.

– Так тяни ты, Жан Батист, – сказал Дильер Гильеру.

– Ура! Я не опускаюсь.

– Жан Луи, – Вильер взял спичку.

– Слава Господу!

– Я, – Дильер взял спичку. – И мне повезло. Ну, Жан Жак, – спичку взял Бильер.

– Дильер, – сказал он. – Ты спички отламывал?

– Н-ну, – задумчиво протянул Дильер.

– Понятно. Может всё-таки монеты?

– Или бумажки с шапкой?

– Или в жмурки?

– Или в салки, догонялки, прятки… Что? Ещё лучше в детство вернёмся? Нам под воду лезть, а мы маразмом будем заниматься!

– Может…

– Я придумал.

– Что? – спросили все четверо разом (даже придумавший).

– Давайте по фантам. Снимем ботинки и все дела.

– Ура! Фанты! Фанты, фанты, фанты.

Все посмотрели на свои одинаковые ботинки: одного покроя, одной фирмы, одного цвета и даже одного размера.

– М-да, – сказал «генератор идей», – неудачный пример.

– А может по кителям? Они все подписанные, – предложил Гильер.

– Точно, – сказали все четверо.

– К борту! – строго скомандовал Гильер, все подошли к борту и отвернулись к морю. – Кители! – Гильер снял свой китель и положил на палубу. Туда же полетели кители остальных. – Мешать будем по очереди. С закрытыми глазами, – Гильер отошёл к борту, и сам встал к морю. Сначала подошёл Бильер и помешал, потом Вильер, Дильер и, наконец, Гильер. Он запустил руку в кучу кителей и вытащил один. Затем открыл глаза и взял китель за нагрудный карман. – А под воду сегодня у нас идёт, – лицо Гильера стало грустным. Он показал всем китель, на нагрудном кармане была вышита надпись: «Ж Б. Гильер». – Я… – просипел еле слышно он.

На недвижного от шока Гильера надели тяжёлый водолазный костюм и начали затягивать все винты. Хотя чего быть таким недвижимым – непонятно. Просто человеку не хотелось. Да и риск небольшой был. Пока его одевали Дильер и Вильер, Бильер объяснял ситуацию:

– Учти! Ты попадёшь на глубину в тысячу футов. Будь осторожен! Давление там, в восемьдесят тысяч четыреста сорок фунтов на квадратный фут. Не плюй в стекло! Может треснуть. Как доберёшься на место, дернешь два раза, – на Гильера надели шлем. Переднее стекло оставили открытым. – Два! Запомни, – Бильер показал два пальца положением «победа». – Понял? Кивни, – Гильер кивнул. – Дальше. Контейнер с золотом подцепишь к крюку. Три раза дернешь. Три, – Бильер показал три пальца. – Затем поднимаешься! Четыре раза. Четыре, – Бильер показал четыре пальца. – Устройство баллона спасения тебе знакомо. Напряжение верёвки спадает, срабатывает механизм, отцепляются ботинки, и заполняется пузырь сзади. Дышишь из водолазного колокола. Он будет на глубине в восемьсот футов. Если что не в порядке, ты дергаешь, пять раз. Пять, – Бильер показал раскрытую ладонь. – Затягивайте.

На шлеме включили фонарь, закрыли последнее окошко, закрутили все винты. Проверили всё ещё раз. Прицепили тяжелые ботинки. Дали в руки водолазный колокол.

– Иди, – сказал Бильер и указал на корму. Гильер пошёл медленно, на своих свинцовых ногах. – Эй, не туда! Корма в другой стороне!

Гильер развернулся и пошёл к корме, прокладывая за собой шланг от колокола и трос. Он дошёл до края кормы сделал шаг вперёд, опёрся на воздух и рухнул в воду. Волны залили всю корму и облили Дильера, Бильера и Вильера по очереди.

Множество пузырьков устремилось на Гильера. Они пролетали мимо, устремляясь вверх, к солнцу. Огромные рыбы неповоротливо и величественно уходили от человека засунутого в железную банку витиеватой формы. Гильер медленно опускался на дно океана. Там среди рыб, моллюсков, раков-отшельников и кораллов покоился он – фрегат «Козерог». Гильер опускался, а за ним тащился, как парашют, водолазный колокол.

Падение в бездну прекратилось весьма скоро, водолаз даже до двадцати восьми нервно не досчитал. Гильер дёрнул два раза трос, а затем пошёл на поиски. Впрочем, они были недолгими. Над жёлтым океанским песком возвышался чёрно-зелёный корпус «Козерога». Он лежал на боку и безучастно смотрел на Гильера, ну а тот, соответственно, на него. Водолаз, двигая ногами и руками, приблизился к кораблю. Он нашёл нос корабля и залез на него. Нашёл некоторые выросты и расчистил их, разгоняя поселившихся здесь многочисленных рыб и моллюсков. Это были золотые буквы и знак похожий на блин. Там рельефно изобразили зодиакального козерога, то есть наполовину козла с длинными рогами, а на вторую хвостовую половину – рыба неизвестного вида. Всё скручено так, что голова и хвост соприкасались. Буквы же значили «Steinbock» – «Козерог». Гильер слез с корабля и пошёл по дну к корме. Из-за спины достал топорик и начал дробить мягкое старое мокрое просоленное изъеденное дерево. Пропитанные океанской солью за сто тридцать семь лет доски легко разламывались, и водолаз с лёгкостью выбрасывал целые куски, разгоняя орды моллюсков и членистоногих. Контейнер занимал почти всю корму. Гильер нашёл на нём железную петлю и сел ждать. Отправленный с поверхности, ещё при приземлении Гильера на дно, крюк должен был уже прийти. Водолаз ждал. Крюк пришёл минут через шесть, рухнул на дно, подняв подводное облако ила. Гильер схватил крюк и прицепил к петле, затем дёрнул три раза. Трос натянулся, и контейнер начал подниматься, освобождаясь от мягкого деревянного корпуса «Козерога». Водолаз наблюдал за всем этим поистине чудесным действом.

А тем временем Бильер и Дильер держали трос, на конце которого прикрепился Гильер.

– Жан Жак, – спросил Дильер Бильера. – У тебя глаза молодые. Глянь туда, – он указал в сторону берега. – Что там идёт?

– Рыбоохрана, – изумлённо ответил Бильер. – Это к нам.

Катер рыбоохраны с белодольским флагом на борту подошел к «Альтаиру». Он несколько раз прошёл кругом, а затем приблизился. С палубы катера на палубу спрыгнул инспектор в форме зелёного цвета.

– Riboohrana Belodolii38, – представился он.

– Salut riboohrane39, – сказал капитан с мостика.

– Davno sdes’?40

– Vtoroy den41.

– Mnogo nalovili?42

– Istcho i ne nachinali.43

– Kogo sobiraetes lovit?44

– … Osetra!45

– Da? – белодолец подошёл к Бильеру и Дильеру. – Shto vi zdes delaete?46

– Что он сказал? – спросил Дильер Бильера.

– Не знаю. Я не знаю белодольского, – ответил Бильер Дильеру.

– Может, у капитана спросим?

– Давай.

– Мсье кэп, – крикнул Дильер капитану. – Что он сказал?

– Будьте осторожней. По белодольским законам все рыбаки, ловящие рыбу в их территориальных водах, обязаны знать белодольский дальше уровня «здравствуйте-спасибо-пока-пошёл-вон». Он спросил: «что вы здесь делаете?»

– Как ему сказать: «ничего»?

– Nichego!47

– Спасибо, – он повернулся к белодольцу, уже уставшему ждать ответа. – Nichego!

– A shto u vas v rukah?48 – спросил тот.

– Он спрашивает: «Что у вас в руках»? – рефлекторно перевёл капитан.

Дильера прошиб пот, но, наконец, он принял решение и сказал:

– Nichego! – и оба, как по команде, выпустили трос.

После этих слов белодолец снова вернулся к капитану.

– — Vashe sudno nazivaetsa «Altair»?49

– — Da!50 – ответил капитан.

– — Spasibo51, – после этих слов белодолец вернулся на катер, тот быстро набрал обороты и ушёл к берегу, оставив после себя белую полосу в кильватере.

Бильер и Дильер сразу посмотрели на воду. Там уже всплыл большой воздушный пузырь и остатки жёлтой резины.

– Погиб парень, – сказал Бильер и снял свою красную вязаную шапочку.

– Разгерметизировало, – констатировал Дильер и тоже опростоволосился.

Как только «Голиаф» поднял контейнер с золотом, им загрузили трюм до отвала и «Альтаир» начал разогревать двигатели для похода домой. После похорон Гильера (они просто его помянули, потому что никто не хотел спускаться за тяжёлым скафандром на глубину, к тому же могла появится ещё один катер рыбоохраны) «Альтаир» должен был направиться на восток. Однако…

Белодолия. Триград. Тайная кафедра. 22 ро 692 года 4:00

Сонный полковник Мартынов вошёл в свой кабинет. Он еле передвигал свои ноги, сонные и не разогретые даже двумя чашками кофе по-алябски. Он взглянул на свой хронометр и сверил его с большими часами, стоявшими у стены. Хронометр опаздывал на два дня ровно, потому полковник перевёл его, посмотрел на болтающийся маятник и бросил взгляд сонных глаз на свой стол с наваленными на него разными бумагами и канцелярскими принадлежностями под висящим на стене большим портретом императора Михаила MIII Кроткого. Полковник сел за стол и уснул, но ненадолго. Сразу вбежал капитан Макаревич.

– Dobroe utro, polkovnik52, – бодро воскликнул он, отчего полковник проснулся.

– Dobroy nochi, – грустно поздоровался Мартынов – Makarevich, ti zachem menya razbudil v takuyu rannyu poru? Istcho petuhi ne propeli.53

– Delo gosudarstvennoy vazhnosti, – капитан посмотрел на портрет императора. – Vo imya imperatora!54

– Vikladivay, – сказал полковник и уснул. Но затем проснулся. – No esli ya usnu, ti davay srazu po uhu! Tak luchshe budet.55

– Delo naschet situacii na vostoke. Strannaya tam situacia, Igor Semenovich. V Spokoynom okeane, v nashih territorialnih vodah zaselo srazu chetire korablya, raznih sred i takih zhe derzhav… av… av…56 – капитан посмотрел на полковника, тот сидел с закрытыми глазами. Макаревич на цыпочках подошёл к Мартынову, размахнулся для удара по уху и услышал:

– Ne nado. Ya istcho ne usnul. Davay dalshe, Vadim, to est, Maxim57, – Макаревич опустил руку.

– Tak vot, v odnu tochku, diametrom okolo vosmi mil, prishli srazu chetire korabla. S zapada letit pusslandskii «Biowulf», idet superlinkor «Ciprit» s yugo-zapada, c vostoka po zapadnomu puti prishel «Altair», a s yuga superpodlodka Sandzunii «Bucefal».58

– A v shom problema?59 – спросил полковник, не открывая глаз.

– V «Altaire»! «Altair» – issledivatelskoe sudno Akademii Nauk Famledii. Ego perekrasili pod ribackiy, a on specializiruetsa na pod’eme so dna obektov ogromnih razmerov: korabley, bolshih conteinerov et caetera. Nash inspektor zapisal nazvanie i nomer. Eto «Altair» i nikto drugoy.60

– Shego im tam delat?61 – полковник всё не открывал глаз.

– Ne znau…62 – вот тут-то в кабинет вбежал ещё один капитан. И с порога крикнул полковнику:

– Zdravia zhelau, gospodin polkovnik!63 – от этих слов Мартынов вздрогнул и открыл глаза.

– Kozlov?64

– Tak tochno, gospodin polkovnik!65

– Kozlov, ti istch nikomu infarkta ne sdelal?66

– A shto eto?!67

– Nu, kogdа s serdcem hughe, chem u tebya s golovoy. Znaesh, Kozlov, glyadya na tebya ya nachinayu verit v govoryaghie familii, – он повернулся к Макаревичу. – A ti poedesh v Spokoyniy okean i tam razuznaesh vse. Polnomochiya Taynoy Kafedri.68

– Ponyal. Razreshite idti?69 – ответил Макаревич и вышел.

– Idi. A ti, Kozlov, istcho raz tak sdelaesh – v turmu syadesh! Ponyal?70

– Da71, – спокойно ответил Козлов и тоже вышел.

– Ey, – крикнул ему полковник вслед, – ti zachem prihodil?72

Западная Федерация. Крайстон. Федеративное Разведывательное Бюро. 22 ро 692 года 8:00

Полковник Спайоникс вошёл в свой кабинет и посмотрел на портрет первого президента Западной Федерации Крайстона. Достал специальный платочек и протёр пыльную раму, после чего платочек полетел в мусорное ведро. Он сел за свой стол, заваленный множеством оргтехники и телеграфным аппаратом, и крутанул гироскоп, четыре кольца которого закрутились как по команде. Он тронул свою печатную машинку «Рузвельтик», протёр её специальным платочком и выкинул его в мусорное ведро. Потрогал свои ручки фирмы «Тичер», протёр их, и очередной платочек полетел в мусорное ведро. Достал маленький карандашик, поточил его механической точилкой и выбросил его в мусорное ведро. Специальным столовым пылесосом собрал мусор от точилки. Взял другой карандашик из стаканчика с ручками и карандашами фирмы «Верре». Посмотрел в окно на Марсово поле и вздохнул.

Всю эту девственную тишину нарушил телеграфный аппарат. Он включился, и узкая бумажная лента полетела на стол, вся испещренная точками и тире. Лента остановилась, Спайоникс машинально оторвал её и таким же механическими движениями стал читать, проматывая точку за тире. Также механически он начал переводить код:

– «ПОЛКОВНИКУ СПАЙОНИКСУ АГЕНТ ЭЛЬБЕРТ ТЧК СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ НА ЮГО-ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ БЕЛОДОЛИИ ТЧК НАПРАВЛЕННЫ СИЛЫ ЧЕТЫРЁХ СТРАН ДВ ТЧК ФАМЛЁДИИ ЗПТ ХАЗЛЯНДИИ ЗПТ ПУССЛЯНДИИ И САНДЗЮНИИ ТЧК СИЛЫ ОТБОРНЫЕ ТЧК ЧТО ДЕЛАТЬ ВОПР ЗН АГЕНТ ЭЛЬБЕРТ».

Спайоникс чуть-чуть (совсем чуть-чуть) подумал, затем выбросил ленту в мусорное ведро, но спохватился и достал оттуда. Аккуратно положил её в папку с надписью: «Дела Старого Мира». Затем переключил телеграф на «передачу» и начал машинально передавать:

– «АГЕНТУ ЭЛЬБЕРТУ ПОКЛОВНИК СПАЙОНИКС ТЧК НИЧЕГО НЕ ЗПТ В ДЕЛА СТАРОГО МИРА НЕ ЛЕЗТЬ ТЧК НАБЛЮДАТЬ ЗПТ КАК ЗАВЕЩАЛ НАМ НАШ ПРЕЗИДЕНТ КРАЙСТОН ВОСКЛ ЗН ПОЛКОВНИК СПАЙОНИКС».

Спайоникс переключил аппарат на «приём» и посмотрел в мусорное ведро.

– Да, – сказал он с удивлением и покачал головой, – что-то я стал много мусорить.

Спокойный океан. Побережье Белодолии. 22 ро 692 года 9:00

Стоял Спокойный океан. Волна накатывалась, волна откатывалась. Шумел прибой. Кричали чайки, хватали рыбу прямо с воды и, не помыв крылья, ели. По побережью ползали крабы и черепахи. На камнях устало лежали устрицы и грелись на солнышке многочисленные птицы. Нетронутый уголок белодольской природы, пока.

И всё это великолепие нарушил небольшой белый бурун. Он поднялся из воды. За ним появился фонарь водолазного шлема, а под ним по-фамлёдски обозначалось: «Ж. Б. ГИЛЬЕР». Вот поднялся шлем, а за ним и весь блестящий медью скафандр. Это был Гильер. Он шёл медленными усталыми шагами, а за ним из пучины поднимался резиновый шланг и трос. Как только Гильер добрался до берега, нервными движениями он открутил винт переднего стекла и открыл его. Часто задышал. Он наслаждался этим свежим воздухом.

Затем он открутил несколько винтов и снял шлем. Быстрым движением Гильер вырвал трос и шланг, оторвал остатки жёлтого спасательного пузыря. Затем тяжело вздохнул и повалился на траву… (какую траву?) песок.

Когда Гильер проснулся, ему захотелось есть. Он встал и осмотрелся. Только море, только скалы и песок – распростерлись перед ним. Он сориентировался и пошёл от моря. Поднялся через какую-то тропинку на скалу, огляделся. Впереди открывался вид на многочисленные сопки и лощины, лишь изредка на глаза попадались серые дороги, где не ступала шина автомобиля, и клубы дыма.

Кто пробовал хоть раз ходить в тяжёлом водолазном костюме – тот поймёт сейчас Гильера, остальным же остаётся только воображать. Ноги его еле сгибались, да и тяжёлый костюм не давал ему прыгать в нужный момент. Водолаз уже подумал снять его, но вспомнил, что костюм не снимешь в одиночку. Тут нужен ключ, отвёртка, а кое-где теперь и горелка. А потому бедному водолазу пришлось тащить теперь эту ношу весом с приличного сандзюндца, а подмышкой нести шлем, вдруг пригодится.

Минут через двадцать он вышел на серую и сырую дорогу. По ней было опасно ходить даже в скафандре. Гильер посмотрел направо и налево. Дорога была пуста. Он встал на обочину и пошёл в сторону от моря.

Дорога петляла. То заходила вверх, то вниз, то шла вообще к морю. На очередном подъёме водолаз увидел его…

Он шёл одетый по пояс (одежда была снизу), загорелый, в коротких штанах по колено, лёгких плетёных башмаках и в соломенной шляпе. Головной убор был такой старый, что даже вся солома на нём свисала с полей бахромой. В правой руке он держал корзину с разными житейскими мелочами, укрытыми хорошей суконной рубахой. На лице росла солидная седая борода, которой даже фамлёдский водолаз позавидовал.