Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга

То, что начинается как драки за игрушки на детской площадке, перерастает потом в грандиозные сражения взрослой жизни. Мы привыкли думать о деньгах и власти как об основных мотивирующих факторах жизни. Но на самом деле это символы, которые мы используем, чтобы измерять статус. Согласно исследованиям, в отличие от статуса, жажда власти не является базовой потребностью людей[69]. От нее не так сильно, как от статуса, зависит наше благополучие. Более того, в отличие от жажды статуса, жажду власти можно преодолеть. «Обретя незначительную власть, большинство людей теряют мотивацию добиваться большего, – считает социолог профессор Сесилия Риджуэй. – Со статусом же дело обстоит иначе»[70].

Аналогично не является основополагающим мотивом жажда богатства[71]. Статус – первичная твердая валюта, наделенная определяющим значением. Исследование показало, что большинство работников готовы согласиться скорее на более статусную должность, чем на повышение зарплаты. Опрос 1500 сотрудников одной британской компании показал, что 70 % предпочитают статус деньгам, при этом представители творческих профессий хотели бы себе должность «креативный директор», а те, кто работает с документооборотом, хотели быть «специалистами по хранению данных». Эти самые специалисты по хранению данных о чем-то догадывались. Если вы не умираете с голоду, то повышение статуса, похоже, сделает вас счастливее, чем просто наличные.

К этому выводу приходили много раз. Согласно анализу данных, полученных от 12 тысяч взрослых респондентов из Великобритании, «должностной ранг предопределяет общую удовлетворенность жизнью, в то время как абсолютные и контрольные суммы дохода такого действия не оказывают»[72]. В ходе другого исследования экономисты обнаружили, что люди чувствуют себя менее счастливыми, если соседи зарабатывают больше их[73]. Особенно сильно это проявляется у тех, кто проводит много времени, общаясь с соседями. Эффект впечатляющий: «Повышение доходов соседей ощущается примерно так же, как аналогичное по сумме снижение собственных».

Это согласуется с нашим пониманием того, как работает мозг. Ему приходится оценивать наш статус относительно статуса каждого, только так он способен его зафиксировать. Для нейропсихолога профессора Софи Скотт «у восприятия нет точки отсчета. Не существует абсолютной истины о мире, единой меры вещей, это все относительно». А значит, система распознавания статуса работает в режиме соревнования. Исследователи считают, что наши системы поощрения активируются чаще всего, когда мы получаем относительную, а не абсолютную награду[74]; человек устроен так, что лучше себя чувствует, достигая не просто многого, но больше, чем окружающие.

Некоторые считают, что это правило действует и на уровне государств. Отмечается, что средний уровень счастья не растет пропорционально среднему росту заработков. Это вполне соответствует логике игры: если все одновременно становятся богаче, лишние деньги не приносят вам повышения статуса. Рассматриваемое утверждение, однако, противоречиво. Отчасти потому, что государства сложно устроены и трудно выделить в чистом виде связь между экономическим ростом и удовлетворенностью населения. Судя по данным из разных стран, рост национального дохода все-таки коррелирует с ростом уровня счастья населения[75]. Но, по мнению психолога, исследователя счастья Кристофера Бойса[76], последний растет не слишком интенсивно. «По цифрам видно, что экономический рост коррелирует (хотя и весьма незначительно и без причинной взаимосвязи) с повышением уровня удовлетворенности. Статистически как на уровне разных стран, так и среди людей, живущих в одной стране, рост благосостояния почти всегда в какой-то степени влияет на уровень счастья. Но в незначительной. То есть, хотя деньгами и можно купить счастье, чаще всего этого не происходит или же эффект оказывается пренебрежительно малым». Между тем ученые из Центра исследования благополучия Оксфордского университета обнаружили[77], что, как вы могли догадываться, жители менее богатых стран действительно становятся счастливее, когда общий уровень жизни подрастает. При этом для стран, где уровень благосостояния уже был на высоте, в долгосрочной перспективе деньги имеют на удивление небольшое значение. В период с 1965 по 1990 год экономика США демонстрировала рост на крепкие 1,7 % в год[78], в то время как экономика Японии ежегодно росла впечатляющими скачками в 4,1 %. При этом уровень удовлетворенности жизнью в обеих странах изменился очень незначительно.

Деньги – символ статуса, власть – символ статуса, равно как и размер логотипа на дамской сумочке или уровень апельсинового сока в стакане. Это что-то вроде бонусов, которые собирает Пакман[79], но в игре человеческой жизни. Люди – существа с удивительно богатым воображением, способным превратить в символы статуса практически что угодно. В 1948 году антрополог профессор Уильям Бэском опубликовал анализ статусной игры[80] обитателей одного из островов Микронезии – Понпеи, для которой использовался ямс[81]. Жизнь на острове была, как и везде, стратифицирована по уровням статуса. На верхней ступени стояли вожди, а те, кто находился ниже, ранжировались по наследственной и политической линиям. Продвинуться на более высокий уровень было трудно, но существовал один быстрый способ. Люди, приносившие плоды ямса на праздники, которые устраивали вожди, могли завоевать высокий статус. Но для этого нужен был крупный ямс. «Нельзя завоевать престиж, принеся на праздник много мелких клубней», – отмечал Бэском. Владельца самого крупного ямса на празднике соперники публично объявляли «номером один», а вождь награждал его за щедрость.

Бэском обнаружил, что жители Понпеи находятся в состоянии символической войны, потому что все они соревновались за статус «номера один». Каждый выращивал около 50 клубней ямса в год исключительно для праздников, причем выращивал их в секрете, где-нибудь подальше, в глухих уголках, поднимался в два часа ночи, чтобы тайно ухаживать за ямсом, до рассвета наполнял вырытые ямы почвой и удобрениями. На выращивание одного клубня могло уйти до десяти лет, он достигал длины более четырех метров, весил свыше 90 килограммов, и, чтобы отнести его на праздник на специальных носилках, требовалось 12 человек. «В том, что жители Понпеи способны выращивать ямс грандиозных размеров, не может быть никаких сомнений, – утверждает Бэском. – Информация об этом дошла по крайней мере до жителей островов Трук, в жизни которых ямс не играл значительной роли».

Вокруг этих «ямсовых войн» стала складываться тонкая система этикета. «Невежливо смотреть на ямс другого человека, и всякий, кого за этим застали, познает стыд, став объектом насмешек и сплетен», – писал Бэском.

Понпеане дошли до того, что «притворялись, будто не замечают даже ямс, растущий около дома», который рос там просто для употребления в пищу. Получив на празднике титул «номера один», «победитель не должен был вести себя горделиво или открыто хвастаться своим достижением. Когда другие обсуждают достоинства его ямса, он должен делать вид, что не слышит». Этадемонстрация скромности является частью игровой стратегии. «Тот, кого признали „номером один“, не смеет подшучивать или смеяться над тем, кто вырастил второй по величине ямс, и даже над тем, кто принес самый мелкий, из страха, что на следующий праздник они могут принести плоды, которые окажутся больше, чем у победителя <…> и если они не принесут самый большой ямс, их тоже могут подвергнуть публичному унижению».

4

Воображаемый мир правил

Жизнь не то, чем кажется. Нейробиолог профессор Крис Фрит считает, что «наше восприятие мира – фантазия, конфликтующая с реальностью»[82]. Мир иллюзий, в котором мы существуем, основывается на объективной истине: мы живем на планете Земля и дышим воздухом под небесами. Но на этом фундаменте мы строим бесконечное количество воображаемых игр. Люди собираются вместе, договариваются, какие символы они будут использовать для обозначения «статуса», а затем стремятся их получить. Символы могут принимать форму денег, или власти, или пластикового самосвала из коробки с игрушками в детском саду. Это может быть логотип люксового бренда, сексуально выглядящие кубики на животе, награда за научные достижения или гигантский ямс. Создавая иллюзии, разум придает этим символам ценность – настолько высокую, что мы готовы за них сражаться и умирать. Нам рассказывают историю, в которой все это представляется необычайно важным: будто наши боги реальны, а их поиск священен. Это заставляет нас чувствовать себя не игроками, а героями, путешествующими к чудесной цели. Мы верим этой истории. Она вплетается в наше восприятие реальности. Она ощущается не менее реальной, чем почва, воздух и небо. Но правда человеческой жизни в том, что она представляет собой набор галлюцинаторных игр, строящихся вокруг символов. Эти игры – продукт коллективного воображения. Они возникают в нейронных мирах тех, с кем мы выбрали играть вместе, – наших родственников, соплеменников, нашего народа. Эти люди по-настоящему понимают нас, они выцарапывают на стенах мира те же смыслы, что и мы.

И все же это описание остается неполным. Если бы наша жизнь состояла только из групп людей, бездумно набрасывающихся на призы, цивилизация не смогла бы функционировать. При игре в «Монополию» используют символические деньги, места на игровой доске, пластиковые дома и отели. Но их невозможно просто захватить. Игроки должны четко придерживаться правил поведения. В статусных играх все точно так же. Чтобы играть в них, требуются правила, на которые согласны все участники. И наряду с умением обрабатывать статусные символы мозг обладает экстраординарной способностью запоминать правила и следовать им.

Количество правил, по которым мы играем в своей жизни, невозможно сосчитать. Чаще всего мы даже не осознаем, что следуем им: мы просто делаем вещи, которые запомнили как правильные, и судим себя и других – оцениваем, присваиваем и отбираем статусы – исходя из того, насколько хорошо мы следуем правилам. Эти правила изобрели наши предки, как недавние, так и древние. Мы знаем, как сегодня прожить успешную жизнь, потому что инструкции достались нам в наследство от тех, кто жил до нас. Их правила диктуют нам, что мы должны делать и кем быть, чтобы победить. Они хранятся в двух отдельных местах – антрополог Роберт Пол считает, что «в человеческой жизни работают два канала наследования»[83]. В каждом канале – свой комплект инструкций. Первый комплект заложили наши предки, которые миллионы лет жили кочевыми племенами. Это эпоха, на которую приходится бóльшая часть эволюции человеческого мозга. И все живущие сегодня по-прежнему закодированы играть в игры охотников и собирателей. Эти правила хранятся в нашей ДНК.

Правила игр охотников и собирателей были предназначены для конкретной цели – помочь нашим племенам быть эффективными, а их членам – мирно и хорошо работать вместе. Была создана игра, стимулировавшая просоциальное поведение, благоприятное для группы. Грубо говоря, чем чаще человек ставил интересы племени выше собственных, тем более высокий статус он зарабатывал и тем лучше становились условия его жизни. Эти правила были жизненно важны, потому что люди часто бывают жадными, нечестными и агрессивными. Исследование 60 обществ, существовавших до Нового времени[84], выявило семь общих правил игры, которые считаются универсальными: помогать своей семье, помогать своему сообществу, платить добром за добро, быть храбрым, подчиняться вышестоящим, правильно распределять ресурсы, уважать чужую собственность. Эти элементарные правила диктуют те методы, с помощью которых люди поддерживают работоспособность племени. Эти правила определяют основы нашей игры: подчиняться вышестоящим означает «проявлять почтение, уважение, лояльность и послушание в отношении тех, кто выше вас в иерархии, используя соответствующие формы обращения и этикета»; платить добром за добро значит «возвращать долги, прощать людей, когда они извиняются»; распределять ресурсы значит в том числе «стремиться к переговорам и компромиссу».

Эти встроенные в ДНК правила формируют поведение людей. Они – базовые инструкции для жизни; общие для всех, они демонстрируют коллективную человеческую сущность. Вот почему, если поместить гимнастку из Эритреи, шамана-эскимоса и шахматного гроссмейстера из Словакии в номер нью-йоркского отеля, они смогут наладить сотрудничество на элементарном уровне и через какое-то время у них, скорее всего, сама по себе сформируется некая нестабильная иерархия, в которой кто-то один окажется наверху, а остальные займут места ниже. Так происходит, когда людей объединяют в группы. Игра возникает самопроизвольно.

Второй комплект правил достался нам от людей, которые жили не так давно. Они закодированы в культуре. В каждой культуре имеется набор четко выраженных правил, по которым надо жить тем, кто к ней принадлежит. Люди судят о нас, и мы сами судим о себе по тому, насколько хорошо мы играем по этим правилам. Как и древние нормы, встроенные в ДНК, эти правила так крепко укореняются в нашем восприятии, чтобы мы почти не знали об их существовании до тех пор, пока кто-нибудь их не нарушит.

Поговорим о пабах. Большинство англичан ходят в паб развлечься, не слишком задумываясь о том, что происходит в процессе. Но в пабах действует великое множество скрытых правил. Профессор-антрополог Кейт Фокс выделила некоторые из них[85]. Она пишет, например, что «в Англии стойка бара в пабе – одно из немногих мест, где непредосудительно вступать в разговор, то есть устанавливать социальный контакт, с абсолютно незнакомым вам человеком»[86]. Это «правило общительности» применимо «в ограниченном виде» около мишени для игры в дартс и бильярдного стола, «но только в отношении тех, кто стоит рядом с игроками: находящиеся поблизости столики считаются „неприкосновенными“». Еще несколько правил, очевидных для англичан, но не для иностранцев: «в любой компании из двух и более человек кто-то должен купить напитки для всей группы»; в баре существует «невидимая очередь, и все – и бармены, и посетители – соблюдают эту очередь»; существует «строгий этикет касательно того, как следует привлекать внимание бармена: это дóлжно делать без слов, не поднимая шума и не прибегая к вульгарной жестикуляции»; постоянным посетителям разрешается нарушать это правило, но только в шутливой форме; необходимо благодарить барменов и «дружелюбно приветствовать улыбкой», «когда вам подали напитки и, позже, когда вернули сдачу»; «первая заповедь» диалогов в пабе: «ничего не воспринимай слишком серьезно <…> даже монолог на одну и ту же тему в течение пяти минут иногда может быть расценен как признак излишней серьезности». И так далее.

Правила статусных игр в разных странах мира могут различаться весьма существенно. Их разница может предопределять радикальные различия типов личности, поскольку мозг формируется с учетом местных правил. Лучше всего изучены различия между Востоком и Западом. Жители Запада имеют тенденцию рассматривать стремление к обретению статуса главным образом как работу отдельной личности. Это формирует их стратегии игры. Психологи выявили, что западные люди, как правило, любят выделяться, чувствовать себя уникальными, демонстрируют самодовольство[87] и считают, что их показатели выше средних по всем статьям, в том числе когда речь идет о здоровых привычках[88], непредвзятости[89] и навыках вождения автомобиля[90]. В ходе одного из исследований 86 % австралийцев оценили эффективность своей работы «выше среднего»[91]; 96 % американцев – участников другого исследования считали себя «особенными»[92]. Игры, характерные для Восточной Азии, отличает бóльшая коллективная направленность[93]. В таких странах, как Япония и Китай, стремление к статусу чаще всего считается зоной ответственности группы.

Там люди чаще чувствуют, что поднялись на более высокий уровень, когда служат коллективу; они завоевывают статус, стараясь казаться незаметными, за счет конформизма и самопожертвования. На Востоке статус группы зачастую ставят превыше всего. Такой план игры может показаться стоящим и даже завораживающим, пока не задумаешься о его последствиях для прав каждого отдельного человека.

Он также может привести к напряженности при столкновении культур. Путешествуя по разным континентам, мы порой испытываем так называемый культурный шок, когда поведение, которое, как нас учили, должно встречать принятие и помогать обретению статуса, не срабатывает. Жители Запада, у которых принято гордиться своей прямотой, высокими достижениями и уникальностью, могут показаться незрелыми и невоспитанными жителям Азии, для которых жизненно важным элементом статусной игры является «лицо»[94]. Социолог профессор Давид Яу Фай Хо определил три способа потерять лицо: когда «человек не соответствует ожиданиям, связанным с его/ее социальным статусом», когда «с человеком не обращаются с тем уважением, которого заслуживает его/ее лицо», и когда «члены его группы (например, члены семьи, родственники, непосредственные подчиненные) не выполняют свои социальные роли». Выстроенная вокруг групп азиатская игра может кардинально отличаться от игры, в которую играют на Западе. Например, если работника выделят похвалой, его команда может переживать это как потерю лица. Работник, которого похвалили, будет испытывать не воодушевление, а стыд и стремление снизить эффективность своей работы, будет намеренно делать свою работу хуже, чтобы восстановить гармонию и лицо группы.

Правила меняются не только по мере перемещения в пространстве, но и по мере перемещения во времени: в различные эпохи люди играли в совершенно разные игры. Многообразие этих игр можно наблюдать в популярных книгах об этикете. В 1486 году госпожа Джулиана Бернерс описала[95], какие виды птиц надлежит использовать для охоты людям разного статусного ранга: йоменам предназначался тетеревятник, для леди подходил соколок, для графа – сапсан, для принца – сокол, для короля – кречет, для императора – орел. В 1558 году писавший об этикете флорентиец Джованни делла Каса наставлял[96] тех, кто делит постель с посторонним, что «это не благородная привычка, обнаружив на простыне что-то неприятное, как иногда случается, тут же поворачиваться к тому, с кем делите постель, и указывать ему на это. Еще менее уместно протягивать что-то дурное пахнущее тем, кто не учуял запаха, поднося неприятно пахнущую вещь им к носу и говоря: „Хотелось бы мне знать, что это так воняет“». В «Китайской книге этикета и правил поведения для женщин и девочек»[97], которая впервые была опубликована на Западе в 1900 году, а написана на много веков раньше, утверждалось:

     Уважай своего свекра;     Не выказывай перед ним ни радости, ни горя.     Пусть на лице твоем будет сила.     Не смей даже ходить позади него,     Не стой перед ним, когда говоришь,     Но стой сбоку от него.     Спеши исполнить каждое его приказание.     Когда твоя свекровь сидит,     Тебе следует стоять, демонстрируя уважение;     Быстро подчиняйся ее командам.

Таковы были справочники с правилами игры жизни. И правила, зашифрованные на их страницах, казались такими же реальными и истинными, как и те, которых мы придерживаемся теперь. Конечно, вам никогда не следовало проходить позади своего свекра; разумеется, йомен не мог охотиться с ястребом, естественно, вам нельзя заговаривать с незнакомцами за столиками в английских пабах. Знание этих правил и следование им сигнализировали о вашем положении человека с высоким статусом, а их несоблюдение свидетельствовало, что ваш статус низок.

Мозг начинает усваивать эти правила в младенчестве. В двухлетнем возрасте у нас имеется около ста триллионов связей между клетками мозга[98], вдвое больше, чем у взрослых. Это потому, что при рождении мы еще не знаем, где

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Брайан Бойд пишет: Boyd B. On the Origin of Stories. Harvard University Press, 2010. С. 109.

2

Англ. gammon – букв. «окорок», речь идет о куске ветчины красного оттенка, в британском сленге используется как пейоратив для обозначения простоватых ура-патриотов. В Великобритании так часто называли сторонников Брекзита. – Здесь и далее, если не указано иное, примечания редактора.

3

То есть цисгендеры – люди, чья гендерная идентичность совпадает с приписанным при рождении полом.

4

В оригинале – бро. Бро в американском слэнге – студент колледжа, который состоит в «братстве» (студенческой организации, живущей в одном доме). Часто в поп-культуре «бро» изображают как белых, маскулинных, не слишком умных парней, которые любят вечеринки, пиво и спорт, а также пренебрежительно относятся к женщинам.

5

Карен – это уничижительный термин, который используется для описания чересчур требовательной белой женщины.

6

Сокращенно от «трансэксклюзивные радикальные феминистки» (trans-exclusionary radical feminist, TERF) – пейоративный термин, под которым объединяют представительниц феминизма, выступающих против права трансженщин посещать женские общественные туалеты и в более широком ключе отрицающих идентичность трансженщин.

7

Англ. mansplainer (образовано от комбинации слов man – «мужчина» и explain – «объяснять») – мужчина, который снисходительно объясняет что-либо женщине, поскольку убежден, что она не может быть компетентной в данном вопросе в силу своего пола.

8

Англ. manspreader – мужчина, который сидит в общественном транспорте, широко раздвинув ноги.

9

В Великобритании – номер вызова экстренных служб.

10

Whitworth D. A life spent at Her Majesty’s Pleasure // The Times. 2010. 8 декабря.

11

Anderson C., Hildreth J. A. D., Howland L. Is the Desire for Status a Fundamental Human Motive? A Review of the Empirical Literature // Psychological Bulletin. 2015.16 марта.

12

Там же.

13

https://australian.museum/learn/science/ human-evolution/humans-are-apes-great-apes (недоступно)

14

T. Kuran. Private Truths, Public Lies // Harvard University Press, 1995. С. 40.

15

Buss D. Evolutionary Psychology // Routledge. 2015. C. 11.

16

Cruwys T., Dingle G. A., Haslam C. и др. Social group memberships protect against future depression, alleviate depression symptoms and prevent depression relapse // Social Science and Medicine. 2013. 98. C. 179–186.

17

Cruwys T., Dingle G. A., Haslam C. и др. Feeling connected again // Journal of Affective Disorders. 2014. 159. C. 139–146.

18

Pinker S. The Village Effect. Penguin Random House, 2014. C. 25.

19

Cacioppo J. T, Patrick W. Loneliness. W. W. Norton & Company. 2008. C. 30.

20

Там же. C. 6.

21

Baumeister R. F., DeWall C. N., Ciarocco N. J. и др. Twenge. Social exclusion impairs self-regulation // Journal of Personality and Social Psychology. 2005. 88. C. 589–604.

22

Cacioppo J. T, Patrick W. Loneliness. C. 61.

23

McAdams D. P. The Redemptive Self. Oxford University Press, 2013. C. 29.

24

Marmot M. The Status Syndrome. Bloomsbury, 2004. Kindle location 793.

25

Там же. Kindle location 681.

26

Там же. Kindle location 757.

27

Там же. Kindle location 1472.

28

Интервью автору: Storr W. All by myself: is loneliness bad for you? // The Guardian. 2014. 15 марта. URL: https://theguardian.com/lifeandstyle/2014/mar/15/all-by-myself-is-loneliness-bad-for-you

29

Wetherall K., Robb K. A., O’Connor R. C. Social rank theory of depression: A systematic review of self-perceptions of social rank and their relationship with depressive symptoms and suicide risk // Journal of Affective Disorders. 2019. 246. C. 300–319.