Два босса для меня

– Настоящая?

– А то! Сейчас как цапнет! – Гном клацнул зубами, получилось громко и пугающе.

Я послушно испугалась, вовремя вспомнив, что я тут пленница и ничего не слышала в машине. Спала же, да.

– Завязывай, – коротко приказал хмурый Саня, проходя в кухню и начиная открывать все шкафчики подряд. В одном из них нашел кофе, зарядил кофемашину.

Понятненько.

Ну, собственно, я же и не ждала, что они меня в свой дом притащат? Значит, съемная хата.

И зачем я им?

Неужели, деньги будут трясти с Коврова? Тогда у меня плохи дела, конечно.

Как и в случае, если начнут мстить давнему врагу через его дочь…

Вспомнилось тут же, как они смотрели на меня в полумраке машины, распаленные возможной вседозволенностью. Какими жадными были их взгляды…

Непроизвольно вздрогнув от напряжения и неожиданно посетивших мою дурную развратную голову горячих картинок, я, сделав круглые от страха глаза, тихонько уселась на шкуру медведя, с наслаждением зарываясь ступнями в густой искусственный мех.

Надо изо всех сил изображать невинную няшу, вот что. Это – правильное решение. Судя по всему, Деды Морозы – не отморозки совсем (хороший каламбур), и потому девушку, которая выглядит совсем ребенком, трогать и обижать не будут… Главное, выбраться отсюда… Без потерь.

– Ты чего, кофе делаешь? Ебанулся? – спросил у Сани Гном, – Новый Год через два часа, какой кофе!

– Отвали, – Саня выглядел злым, смотрел в окно сосредоточенно, – мы в жопе. Какой Новый Год? Тебе что, пять лет?

– Не пять, – спокойно ответил Гном, – и чего теперь? Мы уже сделали все, что могли. Ну, не получилось… Хер с ним. Будем по-другому пробовать… Слышь, Лика, малышка, – развернулся он ко мне, уставившись неожиданно напряженным, серьезным взглядом, – как ты думаешь, папаша твой тебя сильно любит?

– Не-е-е… – очень натурально умудрилась проблеять я, а Саня, поморщившись, прервал уже готовый вырваться бред.

– Ковер на островах. Его сейчас дернут, конечно, но…

Тут он глянул на меня, вполне успешно изображавшую куклу с круглыми глазами, и мотнул головой Гному, приглашая его, я так поняла, на приват.

Тот кивнул, подмигнул мне:

– Лика, дверь не откроешь, даже не пробуй. Этаж – пятый. Сиди на жопке ровно.

И, дождавшись моего мелкого нервного кивания, направился с Саней в другую комнату.

Ну а я что?

Я тут же рванула к входной, само собой. И через полминуты с огорчением убедилась, что быстро открыть ее в самом деле нереально. Нужна отмычка или ключ. Отмычки у меня нет, ключ у кого-то из Дедов Морозов…

Ладно…

Тогда придется ждать.

На цыпочках пробежала обратно, к двери в другую комнату, прислушалась, готовая в любой момент рвануть обратно, на шкуру.

– Я не понимаю твоего кипиша, Сань, – голос Гнома звучал лениво, расслабленно, – Ковер на островах, вернется, конечно, ему сообщат о взломе… Но когда? Камеры по всему дому отключены, по периметру – тоже… Морд наших никто не видел…

– Кроме нее.

– Кроме нее. Но с ней… Решим. Будет страховкой нашей, если Ковер все же на нас выйдет.

– Он не дурак. Выйдет сразу.

– Пусть сколько угодно выходит. Сам знаешь, что будет. К тому же, девка у нас.

– Зона…

– И до этого – зона. Ты знал, на что шел. Назад хочешь отмотать?

– Я? – Гном, судя по голосу, усмехнулся, – за собой следи лучше.

– Ладно, – помолчав, ответил Саня, – ладно. Прости.

– Не кипишуй, бывает. Разберемся. Сегодня ночью сидим здесь. Чисто ушли, я тебе говорю. Я смотрел же. А завтра с утра будем смотреть по ситуации…

– Ну тогда ее в комнате закрываем? Или в кладовке? Тут есть кладовка?

– Да хер его знает, что тут есть…

Судя по голосам, они начали двигаться к выходу, и я мгновенно перелетела обратно на шкуру. Сжалась, стараясь выглядеть максимально беспомощно и безопасно.

И встретила два устремленных на меня внимательных взгляда наивным и испуганным хлопаньем ресниц.

– Ну что, Лика, нарезку нам соорудишь? – Гном опять подмигнул, оскалился белыми ровными зубами. Это, наверняка, должно было означать улыбку, но вот нифига.

Насторожило только.

– Я… – тут я скромно и испуганно потупилась, – не умею…

– А ты, я смотрю, успокоилась, – Саня не сводил с меня внимательных глаз, и я мысленно чертыхнулась про себя. Ну надо же, блин! Вышла из образа! Надо исправляться…

– Я просто… – тут я прижала пальцы к уголкам глаз и аккуратно заплакала, – я не знаю… Я растерялась… И не понимаю…

– Ну хватит уже девочку пугать, – Гном с пугающей готовностью пришел мне на защиту, сел на шкуру, положил тяжеленную лапу на плечо. Я тут же перестала рыдать и испуганно сжалась, вытаращив глаза на Саню. Инстинктивно выбирая лидера на роль защитника сирых и обездоленных.

– Это ты ее сейчас пугаешь, изврат, – рыкнул тут же Саня, полностью оправдывая мои ожидания, – отойди. А ты, – тут он смерил меня тяжелым взглядом, от которого я поежилась и подумала, что, может, зря рассчитываю на его благоразумие? Такие мужики все держат в себе, но потом взрываются мгновенно… – топай на кухню, найди в холодильнике жратву и организуй нам стол.

Приказной тон какой, ух! Можно было бы, конечно, поиграть чуть-чуть, я же дочь богатого папочки, не умею нож в руках держать… Но что-то подсказывало, что не стоит сейчас. Не в том настроении мужчины.

Буду слишком выделываться, и в самом деле, в чулане запрут, прогрызай потом себе путь на свободу, словно граф Монте Кристо…

Потому я выкрутилась из-под тяжелой руки Гнома, вскочила и скоренько потопала в сторону кухни.

Мужчины, проводив меня внимательными взглядами, уселись у искусственного камина, который, к чести изготовителей, выглядел практически настоящим.

У Гнома в руках оказалась круглобокая бутылка с темной жидкостью, забулькало в низкие бокалы спиртное. Мне только на руку. Пусть пьют. Потом я их обшарю, найду ключи… И смотаю отсюда.

Ох, как там Варька? По всем расчетам я же должна была уже…

Наверно, на стену лезет…

Я раздумывала о судьбе своей горькой, машинально работая руками. В холодильнике нашлись контейнеры с готовой едой, причем, не из самой плохой харчевни, судя по ароматам и изысканным сочетаниям ингредиентов.

А воришки-то – ребята со вкусом. И деньгами. Интересно, зачем на преступление пошли? Неужели?..

Но это было бы чересчур шоколадно для меня. Хотя…

Размышляя, я накрыла низкий столик на колесиках и покатила к двум Дедам Морозам, спокойно попивающим не самый дерьмовый коньяк. Они вольготно расположились на широченном диване, и, практически не переговариваясь, смотрели на искусственное пламя. Морды у обоих были сложные. Похоже, переживали свою неудачу.

Я молча поставила столик в зоне досягаемости и тихонько отступила в сторону, рассчитывая отсидеться где-нибудь в уголке, пока мужчины будут надираться с горя. Может, вообще про меня забудут?

Это было бы шикарно…

Но не тут-то было!

– Иди сюда, Лика, – махнул мне Гном, – садись, поешь. Ноги как, отошли?

– Я не хочу есть, спасибо, – пролепетала я, на всякий случай отходя еще на шаг.

– Сюда иди, – тихо обронил Саня, даже не глядя на меня, но таким тоном, что волей-неволей послушаешься.

Подошла, замялась, не зная, куда присесть. Гном лапнул меня за руку и уронил аккурат между ними.

Ох, как плохо-то!

Я замерла, стараясь лишний раз не шевелиться и очень остро ощущая жар от двоих Дедов Морозов, сидящих так близко по обе стороны от меня! Неправильные Деды Морозы! От нормальных – холодом тянуть должно! А эти – как печки.

В руки мне сунули круглобокий бокал на низкой ножке.

– Пей, – все так же мрачно приказал Саня.

И я выпила.

Коньяк оказался обжигающим. Он волной прокатился по пищеводу и мягко упал в желудок, даря мгновенное расслабление.

Ну что же… Может, это и неплохо? В конце концов, чуть-чуть согреться… Главное, не налегать… Подожду, пока мужчины захмелеют, потом выползу от них. И затаюсь. Заснут – утащу ключи и выберусь.

Как там Варька? Черт…

Закусив горьким шоколадом, я немного выдохнула и неловко попыталась сесть так, чтоб не касаться ни одного из Дедов Морозов.

– Да не егози, Лика, – Гном мягко обнял за плечи и притиснул к своему горяченному телу. Я замерла тут же, словно мышь под веником. Глянула на Саню, но тот мрачно пил до дна и, казалось, не смотрел на нас.

Поняв, что в этот раз поддержки ждать неоткуда, я смирилась. Пусть. Главное, чтоб надрались побыстрее. А, судя по скорости обмеления бутылки, ждать этого недолго.

– Давай, Лика, проводим старый год, – разлил по новой Гном, – говорят, что с как Новый встретишь, так и проведешь? Веришь в приметы, Лика?

– Да заебись, примета… Еще один год на твою харю смотреть, – буркнул Саня, откидываясь на спинку дивана и скользнув взглядом по моим напряженным коленкам. Нехорошо… Ох, нехорошо…

Я была в черных скинни, плотно облепляющих ноги и зад. Удобные, тянущиеся, немаркие… И абсолютно ничего не скрывающие.

Нервно дернув бедрами, я постаралась сделать вид, что ничего не замечаю. И вообще, вся такая напуганная дурочка.

– Так ты и без того сколько лет смотришь…

– Вот и думаю, чего это уже блевать тянет…

– А вы давно друг друга знаете? – неожиданно для себя задала я вопрос. И тут же заткнулась, ругаясь на чем свет стоит! Какого фига? Чего полезла?

– Да с детдома, малышка, с детдома, – рассмеялся Гном, – там и познакомились… Кстати, давай познакомимся, да? Меня зовут Гоша, можно Гога, можно Жора. Знаешь такое кино?

– Нет…

– Вот блядь, – выругался Гном, – чего вы вообще знаете сейчас, мелкие? Тебе сколько лет?

– Двадцать… – с напряга я позабыла все вводные данные и ляпнула правду.

– Двадцать… – Саня развернулся, задумчиво оглядел меня, и что-то такое черное, тягучее зашевелилось на дне его холодных глаз… – А смотришься на пятнадцать, мелкая совсем… В кого такая? Папаша-то у тебя – слоняра.

– В маму…

– Слышь, Лика, – лапа Гнома легла на мое плечо, чуть сжала, да так и осталась лежать, нервируя. От его пальцев шел жар, не хуже, чем от него самого, горячего такого, мощного, – а ты какого хрена все же не поехала со своими? М?

– Я… – так, срочно, срочно легенду! – Я хотела с парнем встретить! Сказала отцу, что в Прагу поеду, к подружке… Он парня не одобряет…

– А чего? – жарко дыхнул мне коньяком в шею Гном. Саня молча отпил еще коньяк, рассматривая меня пристально и недобро, – плохой мальчик?

– Папе не понравился, – уклончиво ответила я, стараясь не реагировать на мурашки по всему телу от его горячего дыхания.

– Ну да, папам плохие мальчики не нравятся, – рассмеялся Гном, невзначай навалившись на меня сильнее, – а вот девочкам – отличницам – очень даже. Ты – отличница, Лика?

– Да…

Разговор определенно приобретал нехороший оборот. Я облизнула губы, попыталась пошевелиться, отодвинуться чуть-чуть, но Гном словно не заметил моих попыток. От него одуряюще пахло свежим парфюмом, вперемешку с коньячным запахом и еще чем-то, сложно уловимым, но определенно приятным. Даже, я бы сказала, завлекательным.

Я отогнала предательскую и вообще ни в какие ворота не лезущую мысль, что, встреться мы в других обстоятельствах, я бы возможно… И с Саней, кстати, тоже. Было в нем что-то притягательное. В этой его мрачности, командном тоне. Ему было бы прикольно подчиняться… В постели… Если Гном определенно был таким массовиком-затейником в сексе, с которым не придется скучать, то Саня, со своей брутальной холодностью, привлекал именно отстранённостью, за которой ярко проявлялась огненная, обжигающая натура человека, умеющего сдерживать себя. До поры, до времени.

Ох…

Сильнее сжала бедра, стараясь делать это незаметно.

– И почему ты, хорошая девочка Лика, не осталась у своего парня, а пришла в новогоднюю ночь домой? – спросил Саня, одним махом опрокидывая в себя коньяк.

Глаза его блеснули в приглушенном свете камина, и отблески эти показались дьявольскими.

Черт, а похоже, я набралась. Незаметно для себя, потихоньку, полегоньку… С утра ничего не ела, а хороший коньяк – вещь коварная… Надо тормозить.

– Я… С ним поругалась. Поссорилась. И решила встретить Новый год одна.

– А чего поругалась?

– Неважно… – на дальнейшую легенду у меня уже не хватало сил и фантазии.

– Ну, в принципе, да, – кивнул Гном, выпил еще коньяк, настойчиво обновил всем, и мне тоже, хотя я убирала бокал, – давай-давай, хорошая девочка Лика… Старый год провожаем. Надо его так проводить, чтоб он, сука, не повторялся!

– Это да… – выдохнул Саня, уставившись в огонь задумчиво. И такое в его голосе прозвучало напряжение, что я опять ляпнула, не подумав:

– Что-то плохое в этом году случилось?

Саня перевел взгляд на меня, помолчал, а затем обронил тяжело:

– Не только в этом году, Лика… Не только… Но теперь… Теперь все будет хорошо, да.

– Да, – поддержал его Гном, – обязательно.

– Ты же принесешь нам удачу, Лика? – спросил Саня, глядя на меня пристально и серьезно. Так, словно мой ответ мог что-то изменить. Что-то улучшить.

– Да… – выдохнула я, не в силах оторвать взгляда от его глаз.

– Хорошо, – кивнул он, а затем… Затем молча потянул на себя за руку, извлекая из-под горячего тела Гнома, приподнял за подбородок, медленно, не торопясь, словно ожидая от меня реакции. Которой не было.

Я смотрела в его потемневшие серьезные глаза и слушала, как стучит, жестко и громко, сердце.

На тот момент я уже понимала, не основным, так сказать, составом мозга, но какой-то его частью, той самой, которая была в любой ситуации трезвой и здравомыслящей, что происходит, и куда это все ведет.

Верней, к чему это все ведет.

И понимала, что не заторможу.

Даже не потому, что не позволят, а… вот так. Год заканчивался так же бешено и безумно, как и начался.

Наверно, это закономерно?

В конце концов… Если бы я каждого из них встретила в другое время… Ага, и в другой жизни, чего уж там…

За окном начали взрываться салюты, президент, наверняка, говорил по телевизору о прошедшем трудном годе, я видела мрачные отблески огней в глазах Сани, жутко злого, жутко брутального в своей вечной холодности, за которой прячется ядерный взрыв, сметающий все вокруг, и жутко заводящего Деда Мороза.

«А ничего так, новогодний подарочек», – успела подумать я перед тем, как он поцеловал меня.

Как и все его поведение до этого момента, поцелуй был холодным, завораживающим. Он обжег безумием, тщательно скрывавшемся в этом человеке, и я закрыла глаза, слабо выдыхая свое согласие в его губы.

Кажется, сзади что-то сказал Гном, но я не слышала. Салют в небе над Москвой так хорошо и правильно совпадал с салютом в моей голове, что на другие звуки просто не было возможности, да и желания, реагировать.

А вот на прикосновения – очень даже.

Я ощущала, как широкие, по-богатырски крепкие ладони оглаживали меня по спине, потом опустились на талию и легко сомкнули ее в кольцо.

– Тонкая какая, дочка магната… Как бы не сломать… – сказал хрипло Гном, а Саня, оторвавшись от моих губ уже, практически, когда дыхания не осталось и голова закружилась, ответил, спокойно и жестко глядя мне в глаза:

– Не сломаем. Есть такое ощущение… И оно верное, да, Лика Коврова, дочь Гриши Ковра?

Я не стала ничего говорить. Кивнула только и тут же, застонав, откинулась назад, на горячую грудь Гнома, подобравшегося невероятно близко и умудрившегося расстегнуть на мне кофту и впиться в беззащитную шею обжигающими губами.

Холод Сани отстранился, но ровно на длину моих ног, с которых он, не сводя своего темного взгляда с нас с Гномом, как-то очень быстро, ловко стянул сковывающие скинни вместе с бельем. И от его обжигающе-холодных глаз стало жарче, чем от горячих губ Гнома.

Они действовали на удивление слаженно. Словно не в первый раз проворачивали такое… Впрочем, что я о них знала? Ничего. Может, и проворачивали…

– Красивая такая, – шептал в перерывах между поцелуями Гном, стягивая с меня кофту и расстегивая лифчик.

Когда он, флагом сдавшегося государства, слетел с плеч, обнажая грудь, Саня замер и резко втянул воздух сквозь зубы.

Гном тут же положил обе своих здоровенных лопаты на ноющую от желания прикосновений плоть, я застонала, прикрывая ресницы, не в силах терпеть эту муку, а разговорчивый горячий Мороз зашептал:

– Во-о-от… Я сразу понял, сразу… Такая жопа не может быть единственным достоинством… Ты глянь, какая, Сань… Глянь…

Его грубые пальцы так умело наминали соски, что меня начало трясти от удовольствия. Я обхватила Гнома за шею обеими руками, прогнулась, давая больше доступа огненным губам и жестким ладоням.

Саня, холодный, ледяной просто, не делал к нам ни одного движения, только смотрел, как Гном ласкает меня.

Он вообще, кроме того, первого безумного поцелуя, предопределившего события сегодняшней ночи, ничего не делал. Сидел и смотрел, переводил морозный взгляд с моих бесстыдно раздвинутых ног, с уже поджавшимися от удовольствия пальцами, до груди, полностью утонувшей в широких лапах Гнома, и выше – до раскрытых в стоне, жаждущих губ и безумных глаз, полуприкрытых ресницами.

Он смотрел и словно ждал чего-то… Или просто сдерживал себя изо всех сил. Сдерживал внутреннего ледяного зверя.

Одна из здоровенных лап Гнома скользнула ниже и опытно накрыла промежность… Влажную, конечно же. Попробуй тут остаться сухой, когда такое!

– Сань, – прохрипел он, словно удивившись этому обстоятельству, – она мокрая, Сань! Пиздец же…

Взгляд Сани переместился с моего лица на пальцы Гнома, уже отчетливо влажные, темнота во взгляде стала гуще, чернее…

И в этот момент ледяная глыба треснула.

Он молча положил ладони на мои колени, потянул к себе из рук Гнома, и тот безропотно отпустил, позволил выскользнуть из объятий.

Я оказалась полностью под Саней, даже не подумавшим раздеться, не таким широким, как Гном, но почему-то невероятно тяжелым.

Он смотрел в мои глаза, внимательно, жутко даже, а затем провел ладонью по щеке, пальцами по губам, раскрывая и заставляя впустить внутрь.

– Соси, – приказал он, жестко и холодно. И я… подчинилась.

Покорно обхватила губами его пальцы, скользнула языком по подушечкам, втянула с хлюпом в рот.

– Ох, бля… – тут же высказал свое отношение к происходящему Гном. Он, кстати, времени зря не терял, я слышала шуршание одежды, шевеление по дивану, потом рядом с нами упала лента презервативов. Это все было настолько поземному, настолько контрастировало с тем, что происходило сейчас с Саней, что меня на этом контрасте опять вынесло в нетерпении, затрясло от возбуждения. Я обхватила ледяного Мороза ногами, потёрлась о его оттопыренную ширинку мокрой промежностью.

– Хочешь, да, дочка Ковра? Хочешь? – тихо спросил Саня, проталкивая пальцы глубже в рот и, естественно, лишая возможности ответить. Только моргнуть удалось. Мокрые от моей слюны пальцы выскользнули из губ, прошлись по подбородку и жестко легли на горло.

Другой рукой Саня молча рванул ремень и молнию на черных джинсах.

Подхватил блестящую упаковку презерватива, разодрал ее, помогая себе зубами…

А в следующую секунду я закричала от вторжения. Такого необходимого в тот момент и все же неожиданного.

– Тихо-тихо, Лика, – зашептал Гном, садясь ближе и кладя мою ладонь на свой стояк, – не кричи… Пока.

Саня ничего не говорил больше, просто переводил взгляд с моих раскрытых губ и безумного взгляда на место соединения наших тел, на ладонь, крепко обхватившую жесткий член Гнома…

И тут его холодные глаза наконец-то вспыхнули. Это было одновременно жутко и красиво.

Он вышел практически полностью и тут же врубился обратно. И это ощутилось еще сильнее, чем первое вторжение.

Я снова вскрикнула, прогибаясь, запрокидывая голову. Саня легко закинул мои ноги себе на плечи, крепко взял за бедра, не давая возможности шевелиться, и сразу сорвался на жесткий, размеренный ритм, не позволяя даже лишний раз вздохнуть. Я вскрикивала на каждом движении, настолько это было остро и правильно. А горячий, на контрасте с холодом Сани, голос Гнома, его крепкий большой член в руке, добавляли в происходящее необходимой остроты, безумия.

Если бы мы были вдвоем с Саней, то было бы не так. Вполне возможно, что у нас вообще бы ничего не было…

Но Гном, словно катализатор афродизиака в крови, постоянно подбавлял градус, то шепча что-то горячее и невероятно пошлое, то наклоняясь, чтоб поцеловать, закрыть жадным ртом мои беспомощные губы, то чтоб укусить легко и волнующе за сосок… Он ласкал, находя все новые и новые эрогенные зоны, в то время, как Саня, жесткий, словно молот, равномерно врубался в мое тело, изучая происходящее своим ледяным и в то же время обжигающим взглядом.

Он и кончил так же, неожиданно и практически безэмоционально. Резко наклонился ко мне, укусил в шею, захрипел сдавленно…

Я не успела ничего понять, как оказалась коленями на полу, грудью на диване.

Гном, мягко поцеловав в шею, легко проник сзади, заставляя застонать от горячей наполненности.

После обжигающего льда Сани, Гном во мне ощущался раскаленным железом. Двигался он по-другому, более мягко, плавно, постоянно целуя спину, обрисовывая языком каждый позвонок, шепча что-то без остановки…

И тело, не успевшее остыть после Сани, наполнилось мягкой, томной сладостью, мне показалось, что меня не трахают, а танцуют, нежно и изысканно…

Я повернулась, приподнимаясь на руках, тут же была поймана в плен горячими губами, послушно раскрыла рот, впуская жадный язык…

А назад вернулась уже к Сане.

Он сидел на диване, поглаживал себя и смотрел на нас.

И в глазах его загорались и потухали салюты.

А затем холодная ладонь приподняла за подбородок, он заглянул мне в лицо, наклонился поцеловать и сполз с дивана, тоже становясь на колени передо мной.

Его член, освобождённый от презерватива, оказался так близко… Я раскрыла рот и лизнула его.

Почему-то мне казалось, что он будет на вкус холодным, как мятный леденец. Но оказалось, что он – горячий тоже.

Скользнул мне в рот легко-легко, наполняя до упора и упираясь в небо.

– Расслабь горло, – скомандовал Саня, и я послушалась.

Он положил ладонь мне на горло, контролируя проникновение, и начал двигаться, неторопливо, медленно, ощущалось, что он больше для процесса это делает, для кайфа своего, для желания наблюдать, как двигается его член в моем горле…

– Ох, круто, Сань, круто… – захрипел Гном, которого эта сцена совершенно очевидно завела, задвигался сильнее во мне, от чего глаза начали слезиться и закатываться, – ты сейчас кончишь, малыш, поняла?

Я ничего уже не понимала.

Я находилась словно между двух стихий: вечно ледяного севера и сладко обжигающего юга, эти два Мороза, каждый по-своему, сводили меня с ума, дополняя друг друга.

Острый контраст ощущений сводил с ума, заставлял умирать от противоречивости и порочности происходящего…

И я не уверена была, что способна в таких обстоятельствах кончить. Скорее, умереть от удовольствия.

Горло немного саднило от вторжения, в глазах стояли слезы, холодный взгляд Сани не отпускал ни на секунду, тело обжигали горячие ласки Гнома, его огненный шепот, его сильные, глубокие движения во мне… А затем Саня замер, немного сжав горло, словно пытаясь нащупать свою плоть во мне, а Гном, наоборот, двинулся сильнее и жестче, немного изменив угол проникновения…

И я кончила. Содрогаясь от безумного, выматывающего удовольствия.

А фейерверки в моих глазах в тот момент могли запросто перебить по яркости те, что запускались на Красной Площади.

Когда мои Морозы освободили меня, я не смогла удержаться на коленях и руках.

Упала на пушистую искусственную шкуру, сжавшись, в попытке спрятаться, укрыться от произошедшего безумия.

Но Гном не позволил этому произойти.

Подхватил меня на руки, понес куда-то.

Следующее, что я помню, это мягкость постели под спиной и нежность одеяла сверху.

– Поспи, малыш, тебе силы еще понадобятся, – прохрипел он, поцеловал напоследок в губы, огладил по груди, выдохнул… И вышел.

А я…

Черт, да, я позволила себе поспать. Всякому, даже железному, механизму требуется перезагрузка. Особенно, когда попала в ситуацию эррора.

Проще говоря, меня вынесло в подпространство, без всяких снов и ощущений.

Реально, перезагрузка.

Проснулась я в полутьме.

По привычке, не шевелясь и не выдавая своего бодрствования, начала сканировать обстановку.

Так, по-прежнему в кровати, в съемной хате Морозов, не так давно сладко трахавших меня прямо в гостиной на искусственной медвежьей шкуре.

В приоткрытую дверь виднелся слабый отблеск камина. И слышались тихие голоса.

Морозы обсуждали ситуацию.

Очень вовремя я проснулась.

– Смотри, через неделю будет большая выставка, сам знаешь, кто приедет… – голос Гнома звучал тихо, немного хрипловато. Сексуально. Он вообще, очень сексуальный мужик, с этими его грязными словечками и горячими губами. М-м-м… Словно пряный глинтвейн на языке… Ох, что это я? Не хватило, что ли? Непроизвольно напряглись мышцы бедер… Определенно не хватило… – и там можно встретиться с Окуневым.