Музей богов

Она тихо рассмеялась и уточнила:

– Значит, пришлось бы поработать еще и за себя, и за того парня, которого сократили. А ты не хотел, но все-таки ушел? Только из-за такой вот ерунды?

– Нет, конечно. Не только из-за этого. Там было еще много чего разного. Работать… поработать – это всегда хорошо, – кивнул я. – Только вот надоело горбатиться на какого-то постороннего дядю. Делаешь-делаешь что-то, и никакого потом толку. Да и платили так себе. Кстати, через полгода фирма все-таки разорилась, несмотря на сокращения. А может, и благодаря им.

– Есть одна такая известная притча о работе. Знаешь?

– Нет, кажется… а может, и знаю. Их, наверное, много разных таких притч. Расскажи.

Если честно, слушать притчи совсем не хотелось, тем более от такой собеседницы, но надо было проявлять активный интерес для поддержания беседы.

– Слышал, скорее всего, – кивнула она. – Ну там так. Некий мужик собирается устраиваться дворником в крупную преуспевающую компьютерную корпорацию. Хай-тек, высокие технологии, все дела. Приносит резюме, проходит собеседование, стресс-тест, все как положено. Наконец в отделе кадров ему радостно сообщают: «Поздравляем, вы приняты! Только вот оставьте нам свой мобильный номер, емейл и адрес в социальной сети для обмена фотографиями. Задания о графике работы будете получать посредством электронной почты, а результаты своей профессиональной деятельности будете снимать на смартфон и выкладывайте в Сеть. На смартфон также будете принимать экстренные указания администрации». – «Знаете, – сознается мужик, – но электронной почты-то у меня и нет. Компьютер тоже отсутствует. Не говоря уж о смартфонах и всем прочем. Даже мобильник давно устарел: я просто не могу позволить себе новый». – «Извините, – отвечают ему в отделе кадров, – но в таком случае мы не можем вас трудоустроить! К нашему великому сожалению, вас не существует виртуально, а оперативная связь с сотрудниками реализуется у нас посредством гаджетов. Координирование эффективной работы – один из наших ключевых принципов». Делать нечего, несостоявшийся дворник уходит и принимается тяжко думать, как бы заработать на компьютер и смартфон. В кармане всего тридцать баксов. Тогда на ближайшем рынке мужик, потратив последние деньги, покупает десять фунтов орехов, выходит на оживленный проспект и, пока его еще не прогнал полицейский, распродает «вкусный, полезный, экологически чистый продукт, не содержащий ГМО». За пару часов стартовый капитал вырастает у него раза в два, а к вечеру – раз в десять. Тут мужик соображает, что с подобными темпами можно жить не только без компьютера, но и без всей этой компьютерной компании, да и вообще без работодателя. Долго ли, коротко ли – проходит время. Мужик покупает машину, нанимает сотрудников, открывает ларек, затем маленький магазин, а лет через пять становится владельцем крупной торговой сети. И вот заключает он с поставщиком очередной контракт, а партнер просит его оставить e-mail для новых выгодных предложений. Мужик, как и прежде, говорит, что ни электронной почты, ни компьютера у него нет. «Поразительно! – удивляется поставщик, – такой солидный бизнес, а у вас даже персонального компьютера нет! Чего бы вы достигли, если б он у вас имелся?!» – «Чего бы достиг? – весело переспрашивает бизнесмен. – Наверное, работал бы сейчас дворником в компьютерной корпорации…»

Я вежливо и невесело рассмеялся. С некоторым запозданием мне сделалось страшно. Психологи уверяют, что, если совершать разные пугающие вещи, вы станете счастливее от этого. Сомневаюсь что-то. По-моему, как раз наоборот. Не раз убеждался. Вдруг поехала крыша? Ну не живут в наших краях такие волшебно-красивые женщины. Не бывают. Нет, не совсем так. Бывают, конечно, но где-нибудь там, на страницах глянцевых гламурных журналов, в лимузинах, на подиумах, в дорогущих ресторанах и на шикарных приемах в компании олигархов. Обработанные персональными визажистами, отредактированные личными косметологами и вылизанные фотошопом, они обитают в ином – параллельном мире, куда вход таким, как я, заказан. А здесь? Во вполне заурядном московском кабаке? Да еще за одним со мной столиком? Точно расстройство психики. Причем – у меня персонально. Конечно, я отлично понимал, что мозг любит играть с порождаемым им самим сознанием в странные игры. Более того, я прекрасно знал, как это иногда случается – имел несчастье лично наблюдать таких людей. Даже пытался дружить с ними, наивно полагая, что теплые отношения помогут успокоить ушедшее вразнос сознание. Какая глупость. Если верить Википедии, психоз – «явное нарушение психической деятельности, при котором психические реакции грубо противоречат реальности, что отражается в расстройстве восприятия этого мира и дезорганизации поведения». Я читал разные книги и солидные труды на эти темы. Одна беда – ни одна из энциклопедий, книг и статей так и не поясняла, что делать самому больному. Как быть? Тем более что все в один голос уверяют: пациент железобетонно убежден в своей правоте. Как отличить галлюцинацию от действительности? Не надавливать же на один глаз, как это пытался делать персонаж одной из повестей братьев Стругацких. Так что, идти сдаваться психиатрам? Это я когда-то уже проходил, причем зря: ничего интересного для себя врачи не обнаружили. Не обращать внимания на все странное и необычное, априори считая всякое видимое мною проявлением болезни? Проще сказать, чем сделать. Главный герой американского кино A Beautiful Mind: The Life of Mathematical Genius and Nobel Laureate John Nash, реальный прототип которого и в самом деле существовал на земле, научился усилием воли и собственного интеллекта подавлять свою шизофрению, «просто» перестав обращать внимание на проявление болезни. Это, пожалуй, единственное, что роднит фильм с действительной биографией Джона Форбса Нэша-младшего, блестящего математика-шизофреника, имя которого было использовано авторами фильма. Наверное, только прекрасный ум Джона Нэша сумел справиться с этой болезнью. Скорее всего, то был единственный случай среди обладателей нобелевских премий. На то он и гений. А я – так, погулять вышел. Одно лишь успокаивало: если верить многочисленным воспоминаниям психически двинутых, а также мемуарам добрых докторов-психиатров, все умственно больные уверены в истинности происходящего. Не сомневаются в реальности собственных галлюцинаций. Да как можно сомневаться, если вот он – черт, рядом сидит! Еще и ухмыляется, паразит, а вы говорите – привиделось! А я вот что-то усомнился в своей адекватности. Надо бы проверить материальность этой чернокожей красотки, но как? Проблема, скажем, философского свойства. Если это мне только видится, то и проверка будет такой же недостоверной. Об этом казусе много где писали и говорили, но надежного рецепта так, по-моему, и не придумали. Я, во всяком случае, такого не знаю. Разве что принять какой-нибудь препарат, гарантированно отключающий галлюцинации. Кстати – вариант, и даже знаю, кажется, у кого можно достать… правда, голова станет как ватная. Некоторое время плохо соображать будет. Зато внутренняя моя действительность придет в соответствие с реальностью объективной. Да, еще есть простой способ. Пригласить настоящего, хорошо проверенного свидетеля, и если подтвердит…

В результате этих дум я взял мобильник и сказал своей собеседнице:

– Извини, пожалуйста, надо срочно позвонить. Это недолго, а то никогда потом себе не прощу.

Конечно, можно было притвориться, что приспичило в туалет, и позвонить оттуда, но я предпочитаю не врать без особо острой на то необходимости.

– Звони, – махнула рукой девушка, – время у нас пока имеется.

Я встал из-за столика, отошел в сторонку и воспользовался одним из надежных и проверенных контактов.

– Стелла? – вопросительно сказал я, когда там ответили. – Это я, привет.

– Привет! Как дела? – шаблонно ответила Стелла.

– Говорить можешь? У тебя время сейчас есть?

– Смотря сколько, для чего и для кого, – предупредительно уточнила бывшая подруга. – Но говорить могу.

– Только не сердись. Мне помощь твоя нужна. Очень!

– Да? Опять? Кто бы сомневался. Вот опять… Только и звонишь, когда помощь нужна. Нет чтобы так – просто. В ресторан по-дружески пригласить, в кино, в театр, на выставку… ты мне, кстати, много чего задолжал.

– У тебя, вообще-то, муж есть, по театрам и выставкам путешествовать. А вот в кафе…

– Так чего тебе от меня надо? – резко переспросила Стелла. Ее интонация изменилась, а речь стала вызывающей, конкретной и обстоятельной. Упоминание о муже произвело нехороший эффект.

– Заведение «Тихий омут» знаешь? – спросил я, стараясь говорить как можно более спокойным голосом.

– Знаю, и что с того? Хочешь меня туда пригласить?

– Не совсем… – замялся я. – Вернее, так: не могла бы ты туда приехать прямо сейчас и подойти к столику, где я буду сидеть? Я в дальнем углу около окна. Подойдешь, мы перебросимся парой слов, и ты сразу же уйдешь. Я потом отработаю или возмещу убытки, в общем – что скажешь, то и сделаю.

– Ты что, охренел? Но, похоже, тебя действительно приперло… Заинтриговал даже. Мне сейчас, конечно, неудобно, но ехать недалеко… ладно, уговорил, – как-то подозрительно быстро и на удивление легко согласилась Стелла. – Интересно же, чего ты там в этот раз удумал. Но потом ты будешь мне еще и за это должен!

– Естественно, я же обещал.

– Ладно, жди. Дальний столик, говоришь? Скоро буду. Что я должна сказать?

– Да что угодно, всего пару слов! Главное – приезжай.

Стелла отключилась, а я вернулся за столик. Моя прекрасная чернокожая собеседница будто бы даже и не обратила внимания на короткую отлучку. Мы взяли еще пива, на сей раз хорошего, темного, сваренного, как было написано в меню, «по одной из старинных рецептур». Каких именно рецептур, я так и не удосужился выяснить, но то, что нам принесли, оказалось отменного качества. Резковатое, слегка горькое, сладковатое, но с вяжущим привкусом превосходное немецкое пиво. Волшебный напиток. Вот только подобные напитки недолго действуют и имеют весьма неприятный побочный эффект…

– Вообще, – как ни в чем не бывало продолжила она, – последнее время все чаще думаю: а вот если у кого-то из смертных чего-либо нет, то, может, оно им и не нужно?

– Это ты о чем? – спросил я. Поскольку она обратилась ко мне на «ты», я отвечал тем же.

– Да так – просто. Обстановка к мыслям располагает.

– Ты не знаешь, где научиться гадать на картах? – вдруг неожиданно для самого себя брякнул я, чтобы сбить с толку таким вопросом, а главное – потянуть время до появления Стеллы. – Почему-то кажется, что ты умеешь. А то никто не соглашается. Профессиональным гадателем становиться не собираюсь, только бы сам принцип понять.

– Принцип прост. Раскладываешь, смотришь и толкуешь. У каждой карты есть значение, кроме того, некоторые сочетания имеют отдельные смыслы. Еще важна очередность карты, какой по счету из колоды ее вынул. Если у тебя Таро, то существенно само положение – прямое или перевернутое. Естественно, надо знать толкования и роли всех карт и их сочетаний. Если не знаешь классических толкований, придумай собственные, запомни и потом неукоснительно эти свои правила соблюдай. Почитай руководства, тоже полезно. Их много разных написали. Все.

– Это я более-менее понимаю. Но все в один голос уверяют, что учиться картам по книжкам бесполезно. Надо, чтобы тренировал мастер. Причем не на словах, а на деле.

– Никогда подобными глупостями не занималась. Для чего тебе?

– Надо. Для дела. Я пишу одну книжку, и там второстепенным персонажем проходит некая гадалка. Чтобы верно все отразить и осмыслить, хочу научиться сам. Сколько раз уже пробовал, – бесполезно. Не везло с учителями, хоть ты тресни.

– Ты писатель? – зачем-то спросила она.

– Да ну, какой из меня писатель…

– Самокритично! Но все-таки не каждый способен написать хотя бы один законченный и удобоваримый роман. А у тебя напечатано больше десятка…

«Все мы лицемеры, хоть и стараемся это скрыть, а гордыня – наш любимый грех», – подумал я, а вслух спросил:

– Ты меня знаешь?

– Нашлись люди, просветили. У тебя действительно особо извращенная форма гордыни, и лицемерие тут совершенно ни при чем. Зачем тебе оно надо?

– Ну так, чтобы было… – обалдело сказал я, гадая, как это ей удалось прочитать мои мысли. – Издали несколько книжек, пишу что-то понемногу… но мне это занятие важно для благополучия собственного сознания, и вообще…

– Сейчас делаешь что-нибудь этакое? Что-нибудь пишешь?

– Пока идет предпечатная подготовка уже законченной книги, начал новый литературный проект. Хочу, знаешь ли, поведать о вещах, которые хорошо известны мне, но мало кому еще. А кое-что из того, о чем намереваюсь рассказать, не знает никто. Но вообще, по-моему, с «литературой» пора завязывать. Совсем с работой закрутился, а это вредно – возникает некий творческий застой, что может привести ко всяким нехорошим последствиям. В результате эту новую книжку только до половины дописал. Идея нравится, и будет жалко, если уйдет в помойку. Сколько раз уже было: что-то не так заладится – и в мусор. Если на одном дыхании не пишется, лучше вообще ничего не делать. Или правкой заниматься, когда есть что править. Говорят, что существуют девять вещей, что следует держать в тайне: собственный возраст, личное состояние, проблемы в семье, исповедуемую религию, состав принимаемых лекарств, любовные связи, подарки, почет и бесчестье. Я бы еще добавил – «и свои увлечения». Никакой потом от них пользы, лишь послевкусие, как от некачественного пива…

– Путано излагаешь. Сумбурно.

– Погоди, – спросил я, – а для чего тебе вообще понадобилось что-то там про меня узнавать?

– Скоро объясню, если не поймешь к тому времени.

И тут я, сам того не ожидая, вдруг задал обычный для любого не очень удачливого литератора вопрос:

– А ты что-нибудь мое читала?

– Читала, представь себе. Причем все, что ты написал, – криво усмехнувшись, кивнула она. – Но не в восторге, если честно. Рецепт приготовления твоих книг прост. Берем холостого или разведенного мужчину. Не красавца, но в общем симпатичного, без вредных привычек и особо пагубных пристрастий. Одинокого героя с душевными терзаниями, поиском гармонии между собой и окружающим миром. Человека, в судьбе которого непременно была какая-то тайна. Добавляем к нему женщину, что всегда готова ему помочь. Прибавляем немного музыки, книг, городских кафе, хороших напитков и домашних обедов с описаниями их приготовления. Еще приправим все это сценами секса, весьма опрятными, но при этом очень реалистичными. Подольем немного насилия по вкусу. Украсим мемуарами прошлого и воспоминаниями второстепенных персонажей. Еще не помешает пары бокалов хереса для общего настроения, и вот – книга готова. Но это – рецепт не только твоей книги. Я еще много таких знаю и здесь, и за рубежом.

Некоторое время я промолчал, потрясенный столь точной и безжалостной оценкой своих творений. Поскольку встретились мы только что, никто из нас дальнейшего продолжения знакомства вроде бы не предполагал. А там – кто его знает, мало ли что… надо быть готовым ко всему, как сказал глава Генштаба Киргизии. Моя собеседница, казалось, пребывала в рассеянном состоянии сознания. Возможно, она о чем-то напряженно думала, а болтовню со мной использовала в качестве некоего фона для своих мыслей. Ее украшения хорошо сочетались с темной кожей, с необычным лицом, а жесткие черные волосы торчали в разные стороны, словно иглы морского ежа. Вероятно, она в действительности была музыкантом, а сейчас просто отдыхала. В результате у нас возник один из тех ничего не значащих и ни к чему не обязывающих пивных разговоров, при которых случайные собеседники убеждены – больше никогда не увидятся и последствий беседа не возымеет.

– Чего-то не понимаю… Чем вызван такой интерес в моей личности? – наконец-то спросил я. Давно уже надо было, да все тянул и тянул.

– Сейчас поймешь… – Повисла длинная пауза.

– Ну и?.. – не выдержав, снова спросил я, рассчитывая на убедительные объяснения. – Как, интересно, я должен что-то понять? Не телепат.

– Видишь ли… Клиентов сейчас у тебя нет, без работы ты долго не протянешь, на свои литературные гонорары особо не рассчитывай. Разговоры о работе отставь. Я хочу предложить не работу, а дело. Для тебя очень выгодное и важное, кстати.

– Важное дело? – удивился я, сделав хороший глоток пива. – Какое?

– Тебе придется оживить свои старые контакты в мире коллекционеров, галеристов и музейщиков, – пояснила моя чернокожая собеседница. – Перед нами стоят две цели: один эксцентричный коллекционер с его коллекцией и Музей Богов. В музее нужно ликвидировать одну фигуру. Разбить на мелкие кусочки. Как это осуществить, – сам придумай. Про коллекционера и его коллекцию я тебе потом расскажу, а вот Музей Богов…

Глава 5, в которой главный герой узнает, что в Тихом омуте черти водятся

– Музей Богов, говоришь? – невежливо перебил я.

Музей Богов, он же «Эстакмис»… вот ведь как оно бывает. Сегодня утром я о нем уже вспоминал после прочтения коротенькой заметки на каком-то новостном сайте: «В ближайшую субботу исполняется ровно год, как открыт уникальный музей – „Эстакмис“: коллекционное собрание ушедшего от нас полтора года назад А. В. Эргадова, известного бизнесмена и мецената. Основу музея составила личная коллекция, что Александр Викторович собирал практически всю свою сознательную жизнь. Адрес музея: Нижний Золотильный переулок, дом 7». Год назад я даже не подозревал о таком. Только недавно узнал его историю, неотделимую от биографии основателя. Узнал случайно, да и то в общих чертах.

Вообще-то предложение выгодного дела упало на подготовленную почву. К тому моменту уже окончательно надоело, что по мере роста курса доллара личные доходы у меня вообще не растут. Наоборот – сокращаются. Я стал беднее в два раза, по сравнению со временем до всем известных событий, вот и решил: пора что-то предпринять. Два дня потратил на поиск дополнительного заработка в интернете без вложений, но не нашел ничего полезного. Везде сплошной лохотрон и разнообразные семинары на темы «как быстро заработать много денег». Занятия, разумеется, платные. Тоже лохотрон, лишь слегка замаскированный. В жизни чего-то перестало хватать. Чувство полноты в мироощущении всякого современного человека весьма значимая составляющая. Достичь ее можно путями разными, начиная с полетов в небе и дальних странствий и заканчивая постоянной покупкой карнавальных масок, маскарадных костюмов и аксессуаров к ним. В частности, последний из перечисленных способов является изящным методом украшения будней и устранения скучности бытия. Кому интересно, тому понравится. Мне не очень.

– Музей Богов, говоришь? А это дело твое… оно очень важное?

– Для кого? – занудно начал уточнять я. – Тут недавно задали вопрос, что, мол, для тебя самое важное? Задумался почему-то. Начал мысленно перебирать, что же это такое могло быть. К своему ужасу, осознал, что ничего. Меня это откровенно подкосило и выбило из колеи. Может, просто загоняюсь и не вижу чего-то? Но мысль действительно пугает. У меня за душой нет ничего.

– О, привет! – послышался знакомый голос. Рядом с нашим столиком стояла Стелла. Одета она была в темно-серые, почти черные штаны-облипушки и какую-то воздушную кофточку стального цвета с мелкими блестящими искорками. – И ты тут?

– Стелла! – с искренней радостью воскликнул я, поскольку перестал надеяться, что она когда-нибудь придет. Моя прежняя любовь добиралась сюда минут двадцать. – Ты здесь как? – на сей раз уже фальшиво удивился я.

– А так. Ехала вот мимо и заскочила барменше долг вернуть. Увидела тебя и решила поздороваться. Ладно, мне бежать надо, извини. Машина в неположенном месте припаркована, оштрафуют еще. Позвони как-нибудь потом.

Стелла стремительно ушла, а я задумался. Она никак не отреагировала на присутствие экзотической красотки. Даже не взглянула. Дурной признак. Очень дурной.

Тем временем работа в баре кипела, барменша крутилась как заведенная. Гости приходили и уходили, подвыпившие клиенты сталкивались друг с другом за стойкой и, не сойдясь характерами, грозили нарушить нормальную работу кабака. Как я уже говорил, вечер и не думал заканчиваться – просто в момент моего тут появления все выглядело именно так, будто скоро закрытие. Но – нет. Постепенно народу прибавилось, все столики оказались заняты и в зале образовался характерный звуковой фон, вызванный смешением массы голосов.

Тут поступила эсэмэска от Стеллы: «Выйди, я тут, перед входом».

Я извинился перед своей собеседницей, встал из-за столика, подошел к выходу, дал охраннику в залог свои водительские права и вылез на крылечко. Стелла ждала.

– Слушай, – сразу напустилась бывшая подруга, – где ты эту топ-модель подцепил?

«Ну, слава богам, – подумал я, – значит, никакая не галлюцинация».

– Это совсем не то, что ты думаешь, – как идиот стал мямлить я. – Здесь чисто деловое знакомство.

– Ага, я так и поняла, – осклабилась Стелла. – Ты там поаккуратнее, смотри, с такими деловыми знакомствами. От меня-то чего хотел?

– Что думаешь об этой девушке?

– Я что думаю?! Да ничего! Сам думай, ты уже большой мальчик. А лучше всего – ничего не думай, а беги от нее как можно дальше. Со всех ног, мало ли что. Это я так думаю. Ладно, смотри у меня! За это ты мне будешь должен один вечер в ресторане. Пойду, действительно некогда. Удачи!

И она убежала уже окончательно, а я вернулся в зал.

Будучи под впечатлением от короткого, но эмоционального разговора со Стеллой, чуть не забыл у охранника свой документ, но бдительный страж порядка сам возвратил карточку. Только я сел за столик и начал собираться с мыслями, как вдруг гомон в зале пропал будто по волшебству. Все стихло, и зазвучал рояль. За инструментом оказался лысый упитанный мужчина с пухлыми руками, заросшими редкой черной шерстью. Я и забыл совсем, что сегодня пятница и положен вечер живой музыки. На маленькой угловой сцене появилась очень молодая худенькая исполнительница в майке и линялых джинсах с аккуратными прорехами на коленках. Выдержав паузу, девушка проникновенно запела хрипловатым негромким голосом.

Стихи были хорошие, давно знакомые, музыка тоже, но меня вдруг неудержимо потянуло в сон: не то от песни, не то от общей усталости. «А девочка-то симпатичная, – подумал я засыпающим мозгом. – Ну и что, что поет на чужие стихи? Так все делают. Может, специальное разрешение имеется?»

– Э! Ты еще здесь? – возвратила в реальность моя собеседница. – Не спи, замерзнешь!

– Что? А, да, по поводу нашего разговора, – наконец завершил я начатую ранее глубокую мысль, как только песня закончилась. – Понимаешь, у меня за душой нет ничего такого, чем можно было бы дорожить.

– Полагаю, что здесь ты не вполне прав, – возразила чернокожая девушка. – Ты просто плохо подумал. Если в данный момент ты один, то не потому, что никому не нужен, а потому, что тебе все равно, кто рядом с тобой. Сделай лицо попроще и поразмысли хорошенько. Тихо и не торопясь, тогда все придет к ясности. Что подумаешь, если тебя на две недели запрут в четырех стенах, причем без всякой гарантии на освобождение в живом виде? Или как тебе понравится, если твоему приятелю кто-то перережет японским мечом горло, а тебя же потом и обвинят в его убийстве? Что, перекосило? Дурные воспоминания полезли? Тогда еще о самочувствии. О твоем. Вспомни ощущения нормального человека, находящегося в отделении психиатрической клиники среди разных дебилов, алкоголиков, наркоманов и сумасшедших? Вспомнил? Так что не говори, что нечего терять. Не надо. Тебе нужен здоровый организм, физически и психически. А еще важно отсутствие юридических проблем, чтобы не было долгов: как материальных, так и моральных, как внешних, так и внутренних.

Крыть было нечем, спорить бессмысленно, и я кивнул:

– Ну, если на все это посмотреть так…

– Именно так! – перебила она меня. – Я уже и не говорю о твоем собственном самочувствии, тут и так все понятно.

– Ну да. И воды испить, и в сортир вовремя сходить тоже весьма важно, – пояснил я свою мысль. – И коммуналку лучше оплачивать, долги в срок отдавать. Я просто хочу сказать, что у меня нет крутой работы, делать которую было бы удовольствие, а не жизненная необходимость. Нет увлечения, ради которого не пожалел бы целого отпуска, нет человека, для которого стоило бы жить. Я не содержу семью. У меня сейчас нет постоянной девушки. Ни жены, ни детей. Нет и вряд ли когда будут. Причем главная беда состоит в том, что я сам давно уже не хочу ничего из вышеперечисленного.

– То есть ты можешь прямо так сразу сменить обстановку, образ существования или перебраться туда, где тебе все покажется новым и интересным?

Вот опять. Почему-то все мои знакомые и малознакомые крепко убеждены, что я любопытен до крайности, легок на подъем и жаден до всего нового, удивительного и необычного. Ладно, не будем разрушать сей устоявшийся стереотип. Однако в реальности я консерватор, каких мало. Собственным существованием доволен. Будь моя воля, навсегда сохранял бы жизнь такой, какая она есть.