Музей богов

Довольно скоро выяснилось, что у меня абсолютное алиби, исключающее непосредственное исполнение возможного преступления. К отелю подъехал на такси, водителя нашли по телефону, что я сразу же дал, а дальше помогли видеозаписи. Время до такси я тоже провел в большой компании, очевидцев хоть отбавляй. Конечно, не исключалось косвенное участие, но тут вроде бы никаких поводов к задержанию не возникало. Поэтому меня отпустили, записав паспортные данные, попросив никуда не уезжать и пообещав вызвать, когда понадоблюсь.

Вот ведь как оно… а все так хорошо начиналось и удачно складывалось последнее время. Или я опять забыл нечто важное и пропустил что-то главное?

Глава 3, где главный герой длинно, но честно рассказывает о себе любимом

Если вы со мной уже встречались или хоть немного знакомы, то пропустите эту главу и спокойно переходите к следующей. В противном случае потерпите немного. Любое знакомство должно начинаться с представления. Не в цирковом значении этого слова, а в том смысле, что рассказчик обязан кому-то представиться. Но если просто сказать: «Драсти, я – такой-то», – получится банально и скучно. Поэтому лучше проговорить о своих занятиях. К примеру, так: «Сейчас я старый алкоголик, собираю бутылки, а раньше…» Или так: «Сейчас я циничный частный сыщик, собираю доказательства за деньги, а раньше…» Такое обычно запомнится если не надолго, то хотя бы до конца чтения. При этом желательно быть хоть немного честным, причем кратким и с юмором. Если же знакомство (тем более с читателем) не ограничено строгими рамками, можно весело рассказывать о себе, причем далеко не всегда истину. Почему бы не попробовать рассмешить, немного пофантазировав? Придумать байку о себе любимом, которая байка будет похожа или не похожа на правду, но обязательно развлечет. В шутливом варианте выдать несколько фраз или даже поведать целую историю, возможно, не совсем приличную. Так или почти так учат многочисленные пособия по литературному мастерству. Однако это не мой путь, я так не умею. Расскажу, как было, причем в том субъективном виде, что запомнился мне. Как я вдруг возненавидел свой рабочий день и особенно – рабочее утро. Когда просыпался и понимал, что не хочу, не могу заставить себя идти на эту каторгу.

В один из таких тяжелых дней я решил все бросить.

И бросил.

Углубившись в историю, вспоминаю, как однажды подвернулся шанс зарабатывать на жизнь тем, что нравится делать для души. Просто повезло: любимое дело позволяло не просиживать штаны в скучном офисе зря, а действительно работать. Поначалу очень это занятие любил. Работать в смысле. Дело было трудным и интересным, задавало быстрый темп и повышало настроение. Зато люди вокруг оказались ужасно унылыми, причем зачастую просто не могли понять, ради чего я рву задницу. За годы такой работы через мои руки прошло огромное количество интересных задач, иногда даже чересчур увлекательных и затягивающих похлеще компьютерных игр. А вокруг царило агрессивное непонимание. Коллеги во главе с начальником в нетерпении и трепете ждали пятницу. Они с тоской провожали вечер воскресения в тягостном предчувствии очередной рабочей недели. В моем же случае понедельников бояться не приходилось, так как я занимался увлекательным делом и было приятно осознавать, что выбрал ту профессию, что по душе.

В те героические времена трудился я сначала в госбюджетной организации, а потом, после ухода оттуда (денег мало платили), в некрупной, но вполне коммерческой структуре. В те годы распался мой брак. Я до сих пор не знаю, отдавал ли тогда себе отчет в том, что стал гораздо печальнее и, как мне хочется теперь думать, чуточку мудрее. Циничнее – это уж точно. Работал инженером информационно-технической группы, а по факту айтишником, сисадмином, программистом, веб-мастером и сетевым инженером единовременно. Другие два сотрудника нашей группы писали отчеты, заключали договора, осуществляли закупки железа и софта, вели реестр документации и занимались прочей бумажно-информационной деятельностью, от которой меня просто тошнило. А я в свое свободное время мог сделать сайт другу, другу друга или другу друга этого друга. Срывал с этого кайф. Приходилось часто знакомиться с новыми людьми, встречаться, общаться с разного рода субъектами, звонить по телефону… Когда же знакомство переходило на более высокий уровень, а время не поджимало, я интересовался, как мой знакомый относится к неоплачиваемому труду в выходные, отпускные и праздничные дни. Большинство обычно реагировало негативно. Работать в выходной? В отпуск? Ты что, сдурел? Выглядело так, словно я заставлю своего собеседника делать нечто постыдное, причем вот прямо здесь и сейчас. Более того, у каждого находились различные высокопарные объяснения, почему нельзя вкалывать в нерабочее или послерабочее время. А я делал то, что надо, и тогда, когда было возможно, не глядя на часы и календарь. Этого никто не ценил в моем окружении, даже, наоборот, крутили пальцем у виска, пребывая в недопонимании происходящего.

Трудиться в выходные, конечно, не всегда в кайф. С этой работой я даже с друзьями видеться перестал, круг общения ограничился лишь коллегами, которые то приходили, то уходили – постоянных связей уже почти не осталось. Все-таки личную жизнь никто не отменял, потом разнообразные хобби и прочие приятные занятия, но главное – вкалывать сверхурочно стоит лишь тогда, когда за это платят и когда хочется самому, а не по шефскому велению. В силу интересности задач, ежедневный восьмичасовой рабочий день пролетал практически незаметно и годы в офисе промелькнули, словно две недели. Платили мне столько, что хватало только на жизнь, шмотки и машину. Еще мог проесть какую-то сумму в ресторанчиках и кафешках рядом с работой да по пятницам с девушкой где-нибудь… Что еще я мог себе позволить? В те годы я вообще никуда не выезжал, только в Питер один-два раза в год. Отпуск? Какой там… Что мне делать в этом отпуске? Дома сидеть? А хочется же и под солнышком позагорать на пляжике. Зато я считал, что могу рисковать, решать проблемы и создавать нечто, чего до этого не было. Просто не существовало. У меня, как я тогда думал, была свобода выбора, право на риск и неудачу, право на ответственность. Как же я ошибался! Но потом… потом как-то вдруг и внезапно наступила смена приоритетов и случилось страшное. Переоценка реальности настала после очередного удачного трудового дня, когда я уже собирался ехать домой. Удачного потому, что сделал самую объемную часть работы под определенный проект. Выиграл время. То, что надлежало закончить через три дня, завершил уже сегодня. Причем в пустом офисе никто мне не мешал сосредоточиться, никто не отвлекал, не дергал, поэтому и пошел на опережение. Оказалось, что начальство не только не ценит эти усилия, но сам стиль такого поведения жутко раздражает и прямо-таки бесит руководство. Оно, руководство, смотрело на меня подозрительно и странно и начало интересоваться в отделе кадров, а нельзя ли как-нибудь законно и без особого скандала избавиться от меня. Начались нелепые придирки, помноженные на банальную некомпетентность тогдашнего моего руководства. Совсем не понимая ситуации, я по инерции продолжал в том же духе. Брал проекты домой. Работал дополнительно и в выходные. И мне вовсе не казалось, что я перегружен, потому как сам труд доставлял наслаждение. Работа еще продолжала нравиться, но уже не осталось той страсти, что была в начале. Вдобавок я осознал, что какой бы интересной не была работа компьютерщика, рано или поздно она неизбежно превращается в рутину. Наступило, как теперь модно говорить, профессиональное выгорание. Исчезло всякое удовольствие от прежней работы.

Остерегаясь пропустить оставшиеся годы, я решил срочно что-то менять. «Что за дерьмо, черт побери?» – самая частая мысль, что меня тогда посещала. Перерабатывать перестал. А когда становилось тошно, не делал ничего и валялся на диване в обнимку с каким-нибудь бестселлером.

Параллельно с основной работой иногда фрилансил для дополнительного заработка. Быстро появилась идея на некоторое время полностью перейти на фриланс, стать свободным, временно нанимаемым исполнителем чужих желаний. Я начал искать информацию за деньги для тех, кто мог за это заплатить. Информацию о людях, событиях, фактах. А также обо всем, что клиент пожелает.

Но это теперь я нечто вроде сыщика-надомника, а началось с того, что как-то раз, спускаясь по лестнице, подвернул ногу. Наступил на апельсиновую корку и поскользнулся, будто герой комиксов. Глупая и нелепая бытовая травма. Существует в природе такая неприятная болезнь, как привычный вывих голеностопа. Медики меня поправят и объяснят, как эта хворь по-научному называется, но суть явления состоит в том, что из-за старых травм некогда поврежденные связки недостаточно крепко зажили, сформировалась нестабильность сустава, причем в самый неподходящий момент стопа подворачивается и резкая боль пронзает конечность. Между приступами проходит столько времени, что вообще удается забыть о наличии такого вывиха в собственном организме, пока не напомнит случайная оплошность при ходьбе. В результате дня три-четыре, иногда гораздо дольше, нормально передвигаться практически невозможно. И вот как-то раз перед длинными праздничными выходными нога меня подвела в очередной раз и четыре дня пришлось проваляться дома. Грустно и тоскливо. Разве что иногда приползать на кухню с целью пожрать и до сортира доковылять, понятно, с какой целью. Что можно делать в такой ситуации? Только читать, писать и по интернету иногда шарить. Да смотреть телевизор, но это уже по настроению.

Так вот, после этих длинных праздничных выходных выяснилось, что наступить на ногу я по-прежнему не могу. Вызванный за отдельные деньги врач-хирург подтвердил: нога моя пока еще не вполне в норме, более того, будет вне нормы как минимум недели две, а то и месяц или два, и посему полный покой обязателен. Пришлось звонить шефу – директору фирмы, где я работал, и объяснять ситуацию. В ответ босс раздраженным голосом заявил, что если я «вот прям щаз» не прибуду на службу, то могу считать себя уволенным по собственному желанию. Нет желания? Машину водить не в состоянии и приехать не могу? Не его дело, такси на что? Ходить больно? Врач не велел? Тогда – больничный, а потом увольнение по несоответствию должности физическому состоянию.

Кто-то как-то мудро заметил, что тараканы в голове – это друзья, которые в беде никогда не бросят. Не знаю, как с тараканами шефа, а в моем случае не все так однозначно. Это только потом я вдруг понял, что такие приятели мне необыкновенно нравятся, а вначале имелись определенные сомнения. Ну какой, скажите на милость, нормально мыслящий человек бросит стабильную (как тогда думалось) работу и уйдет в неизвестность? Без четкого плана, без устойчивых проектов, с одними неясными перспективами?

В дальнейшем, к удивлению немногочисленных друзей, все как-то устроилось. Я нахамил шефу, уволился и на службу больше не ходил. Стал зарабатывать исключительно выполнением отдельных заказов. Уединенная жизнь опять же способствовала, а те, кого я прежде называл друзьями, вдруг в большинстве своем куда-то исчезли. Словно коллективно передохли. Верно говорят, что тот, кто старается осчастливить других, в конце концов сам часто остается в одиночестве. Как-то постепенно пришлось уяснить для себя, что я давно уже вполне сложившийся социофоб и мизантроп в одном флаконе. Почти сразу пришло осознание, что отправиться в какое-нибудь пустынное место заниматься натуральным сельским хозяйством не светит по идейным соображениям. Возникли вопросы, как жить дальше, а главное – на что? Как выжить, по возможности не покидая жилища? Далеко не всем социофобам случается отыскать спокойный и комфортный уголок вдали от цивилизации. В первую очередь приходилось думать о пропитании. Любой уважающий себя социофоб просто обязан привыкнуть приобретать что-либо посредством Сети. Причем в случае такой покупки нужно тут же проверять содержимое привезенной коробки, срок годности и состояние всех вложений. А если возникли претензии к качеству, всегда есть право отказа. Кроме того, следует регулярно платить за коммуналку и за интернет. Покупать воду, одежду, медицинские надобности и услуги. Разумеется, чтобы оплачивать такие расходы, необходимы средства. Идеальным выходом было бы сдавать свой подмосковный дом, а деньги получать на карточку Сбербанка. Но где такой дом взять? Хорошо, если есть лишняя жилплощадь в ближнем Подмосковье, но у меня таковой не было, вот и довелось осваивать одну из тех профессий, что позволяют зарабатывать, не выходя из квартиры. В наше время фрилансеры иногда все-таки востребованы. Рерайтеры – авторы диссертаций и книг для ленивых начальников и коррумпированных чиновников. Художники, дизайнеры, копирайтеры, программисты, контент-менеджеры. Модераторы и переводчики. Все они, как правило, только так и работают. А еще бывают сыщики-домоседы, идейные последователи Ниро Вульфа. Сведения о вакансиях и сами заказы легко найти в Сети, а при хорошей занятости такая работа дает до полутора тысяч долларов ежемесячно. На жизнь хватает. Впрочем, склонность к уединению вовсе не означает, что я квартиру не покидаю и никуда не хожу. Хожу, конечно. Но редко. Стараюсь избегать по мере сил. Как вроде бы когда-то сказал ныне покойный Бхагван Шри Раджниш: «Человек, который умеет быть один, никогда не страдает от одиночества».

Теперь, наверное, со множеством поправок и оговорок меня все-таки можно назвать частным детективом, если забыть, что настоящие частные сыщики все как один бывшие менты, следователи или гэбисты. Но, с другой стороны, истории с моим участием не имеют никакого отношения к чисто детективным сюжетам, и если бы кто-то из книжных сыщиков вынырнул бы в мой мир, то, наверное, удавился бы от скуки. Или стал бы вот таким же, как и я. Душевно покалеченным неудачником-одиночкой. Мизантропом без стабильной личной жизни, но с ворохом переменчивых приятелей и непостоянных любовниц.

Несимпатичный сложился портретик, верно? Но мне, знаете ли, по фигу.

Ладно, отвлекся я. Пора уже спать, поздно, завтра тяжелый день. А со стороны улицы доносился гул дорожных работ. Понимаю, что дороги положено ремонтировать, но почему это надобно делать каждый год, без выходных, шумно, круглосуточно и всякий раз где-то недалеко от моего дома? Уже совсем засыпая, вдруг подумалось про объявления об исчезновении людей. Наверное, все видели такие. Если кто не замечал, то увидите, никуда не денетесь. А что, если эти исчезнувшие пропадают по своей собственной воле? Не все, пусть некоторые из них? Они годами готовятся втихомолку и вдруг, как дикие гуси, улетают отсюда в другие страны? Где живут потом долго, спокойно и счастливо? Временами самому хочется улететь от всего этого сюрреализма, постмодернизма и экзистенциализма, никому и ничего не сказав. Пропасть из этого мира. Возможно, скоро так и поступлю.

Глава 4, в которой главный герой начинает разговор в баре

Вообще-то, если излагать события в хронологическом порядке, придется вернуться на пару суток назад и переместиться в один из кафе-ресторанов столицы. В этом месте я оказался преднамеренно, но помимо желания. Было назначено деловое свидание с неясными перспективами на будущее. Ничего иного не оставалось, как выбраться в такое вот милое заведение. Но идти не хотелось. Слишком подозрительным казался потенциальный заказчик, а с некоторых пор я отказывался от сомнительных дел. Себе дороже. Мы долго переписывались с возможным нанимателем, и он меня все-таки уломал: заинтриговал загадочностью заказа и обещаниями хорошего гонорара. Окончательно так и не договорились, поэтому решили встретиться лично.

Я немного нервничал. Говорят, лишь при личной встрече можно много узнать о характере человека хотя бы по тому, как тот обращается к официанту, как делает заказ, как разговаривает. Возможно, так и бывает, но не всегда. И не у всех. Да и способность ощущать состояние другого дана не каждому. Люди, у которых сильно развито чувство вины, очень хорошо различают чужие эмоции, а прочие… те и не заметят ничего. Разговорчивость опять же влияет. Это у малообщительных людей развито искусство рассказывать о себе кратко. Причем так, будто кажется, что уже хорошо знаешь собеседника.

Ресторан именовался креативно – «Тихий омут». Прошел час, вероятный наниматель так и не появился, пора было уходить. Встреча почему-то сорвалась, и я с разочарованием озирал зал. Давно тут не был. С тех самых времен, как заделался отшельником, бар претерпел разительные перемены. Когда-то здесь стояли огромные аквариумы с крупными экзотическими обитателями, оправдывающими водяное имя заведения. Было тесновато, грязновато, но удивительно уютно. Теперь все это давно в прошлом, осталось одно название. Зал расширили, сменился антураж, характеры посетителей, персонал, ассортимент блюд, напитков и даже сам подход к клиентам. Аквариумы исчезли. В настоящее время тут собиралась какая-то богема и представители разных нетрадиционных для нашей страны религий, о чем свидетельствовал небольшой плакат с изображением Кришны, приклеенный прямо к стене. Весь зал выглядел вычищенным до блеска, привлекая некоей успокаивающей традиционностью интерьера. Везде блестело полированное дерево, сверкали медные поверхности и гладкая, лоснящаяся кожа. Благодаря вращающимся светильникам зал заполняло мерцание причудливых форм и мелькали тени листьев искусственных растений. Звуковым фоном служили электронные версии классических композиций. Угадывались переделки Бетховена, Брамса, Гайдна… Всюду виднелись неумело развешанные украшения. По углам торчали штурвалы несуществующих яхт, с потолка кое-где свисали модели судов, а на стенах скучали копии старинных карт. В углу тосковало настоящее деревянное пианино: по пятницам в этом месте устраивали вечера живой музыки.

Заказчика все не было. За барной стойкой крепко сбитая крашеная блондинка в тельняшке и в черной бандане с профессиональной ловкостью обслуживала посетителей. Она была симпатична, весела и улыбчива. Я с трудом понимал, как можно выказывать подобное настроение при такой напряженной работе. На вид ей чуть перевалило за двадцать, говорила она с мягким южнорусским акцентом.

Так и не дождавшись нанимателя, я решил основательно поужинать. Нормально питаться во время деловых переговоров у меня никогда не получалось: некогда, да и разговоры мешают. Заказал себе морской салат, мяса с картошкой, высокую кружку светлого пива с сушеными кальмарами, пересел за освободившийся в углу столик и начал разглядывать окружающих. Как поначалу показалось, близилось закрытие, но в зале еще оставались многочисленные посетители – в основном пары, но имелись и явно приезжие одиночки, те, кому приспичило скоротать пустой вечерок. Изредка доносился смех: люди мало общались, зато много пили. Как скоро выяснилось, я сильно ошибался – до закрытия оставалось ой как далеко, более того – все самое интересное было еще впереди.

Одна из одиночных девушек резко выделялась из общей массы посетителей. Когда я пришел, она была уже тут и тихо сидела за столом в противоположном углу, откуда лучше всего просматривался зал. Выглядела незнакомка экзотически. Почти совсем черная кожа, удивительной красоты лицо и царственная грация. За такое, как у нее, тело не жаль продать душу какому-нибудь заезжему дьяволу. Было оно подарком генетики, результатом пластических операций или же итогом регулярных тренировок, я знать не мог, да и не хотел. Значение имел лишь результат. Подтянутая темнокожая красавица, будто выточенная из эбенового дерева, была одета в рваные линялые дизайнерские джинсы и вульгарную, плотно сидящую майку под шкуру леопарда. Тем не менее ей это шло! Она смотрелась потрясающе. Леопардовая майка выгодно подчеркивала превосходную грудь: бюстгальтером девушка пренебрегала.

Время встречи давно прошло, пиво было так себе, салат закончился, кальмары тоже, никто не появился, и я уже подумывал уходить. Ждал лишь удобного момента, чтобы попросить счет. Вот тут-то ко мне и подсела эта чернокожая красотка. Вблизи оказалось, что ростом она всего сантиметров на пять ниже меня. Изящную шейку украшало колье из маленьких золотых черепушек, причем два самых крупных (средних) казались не больше лесного ореха, а по мере удаления от центра черепа уменьшались и крайние (те, к которым крепилась тонкая цепочка) выглядели маленькими золотыми шариками величиной со спичечные головки.

Пока допивал остатки скверного пива, наблюдал за ней краем глаза и ждал первого хода. Она помолчала еще с минуту, а потом вдруг спросила мелодичным голосом:

– Привет. Хороший вечер, не находишь? Чего такой грустный? О чем задумался столь круто?

«Ух ты!» – подумал я, а вслух сказал:

– Привет. Да ни о чем не задумался, сижу вот просто.

Сначала я принял ее за профессионалку в древнейшем ремесле и лишь потом отмел столь неуместные подозрения. По-русски она изъяснялась чисто, без каких-либо намеков на акцент. Вероятно, уже долго жила в нашей стране или даже родилась здесь. Мало ли? Если не считать пухлых губ, у нее были тонкие, вполне европейские черты лица, и черная, почти отдающая синевой кожа. Огромные, широко расставленные глаза, белые, чуть голубоватые склеры и практически черная радужка. Высокие скулы, стройная шея, маленькие, прижатые к голове ушки и торчащие в разные стороны угольно-черные, абсолютно прямые короткие волосы. Очень красивые руки с узкими ладонями и длинными пальцами, украшенными ровными изящными ногтями, а темные губы складывались в манящую полуулыбку. На вид – лет двадцать пять, может, меньше. Когда она улыбалась, обнажались ослепительно-белые, идеальной формы зубы.

Тут подошел официант и что-то тихо сказал на ухо моей собеседнице. Похоже, они были хорошо знакомы. Я не расслышал ни слова. Тогда девушка грациозно протянула свою эбеновую руку и элегантно отсыпала в карман официанту горстку монет. Золотых, судя по звону и цвету. Готов поклясться, что за мгновение до этого ничего такого, никаких денег в ее руке не было. Ловкая манипуляция, ничего не скажешь. Только вот для чего ей это? Привлечь внимание? Заинтересовать? Но зачем? И так уже заинтригован до крайности. Только тут я заметил золотое кольцо на ее пальце. Оно выглядело как миниатюрное сплетение отрубленных человеческих рук.

– А чего взгляд такой кислый? – не отставала она, провоцируя меня на откровенность. – Просто затрахался, жизнь затюкала или работы много?

– Теперь, когда сам себе хозяин, уже не очень много, а там – всякое может случиться… Возможно, скоро вообще без работы останусь. Да и надоело все…

– Что так? Не рановато тебе?

– Не, в самый раз. Постоянный идиотизм везде, достают не по делу, вечная неразбериха во всем, – сам не зная почему, разговорился я: ее манера общения удивительным образом провоцировала на чистосердечные признания. – Знаешь, почему уволился из хорошего, спокойного места? Надоело ощущение всеобщего слабоумия. А там еще и сокращение началось в той нашей организации. Меня-то, скорее всего, не тронули бы, а вот других полезных ребят повыгоняли на фиг. Иногда – очень даже полезных. Так существовал у нас ранее такой специальный инженер по снабжению. Человек практически ничего не делал, только зарплату получал, по коридору слонялся и дурным голосом что-то громко и немелодично напевал. Обычно он тупо сидел в своем кабинете. Из оборудования в том кабинете были: телефон семидесятых годов, светильник на потолке, стол и стул. Все. Да, совсем забыл – еще огнетушитель у двери. Ни компьютеров, ни мобильников не существовало там в принципе – этими устройствами данный персонаж пользоваться просто не умел. Закупки, договора, да и вообще все действия по приобретению чего бы то ни было осуществлял конкурсный управляющий в тесном сотрудничестве с тем или иным заинтересованным лицом. Теперь снабженца уволили, ибо начальство сочло его лишней деталью в сложном механизме нашей фирмы. Естественно, у мужика не все были дома, что, кстати, и послужило одной из причин к сокращению. В период кризиса, как известно, не до благотворительности. А зря, напрасно его тогда выгнали! Дело в том, что я регулярно использовал его как нуль-девайс, а иногда – в качестве пустого оператора. Как известно из практики программирования, пустой оператор используется в случаях, если записать какую-либо команду нам требуется, но по логике программы мы не собираемся что-либо выполнять. Нуль-девайс занимается чем-то похожим, это такая занятная фишка в некоторых операционных системах, когда надо, чтобы программы считали, будто выводят информацию на некое реальное устройство, а на самом деле посылали сигнал в никуда. Так вот, если в приемную нашей администрации звонили извне и настойчиво говорили что-то про компьютеры, интернет и программное обеспечение, секретарша генерального директора сразу же и без лишних слов переводила стрелки на меня. И начиналось. Хорошо поставленными голосами навязывали что-нибудь купить, предлагали что-либо заказать или приехать лично, дабы обсудить дальнейшее сотрудничество. «Это отнимет у вас не более пяти минут», – уверяли они всегда. «Мы подъедем в любое удобное для вас время», – говорили они мне. Объяснять про особенности нашего бизнеса и про устоявшийся список проверенных поставщиков было абсолютно бессмысленно. Надоело неимоверно, тем более что поставщиков я всегда выбирал сам и в чужих рекомендациях как-то не нуждался. Поэтому в подобных случаях говорил, что проблемы такие не решаю, не уполномочен и не имею на то достаточных прав. После чего давал имя-отчество, должность и телефон этого самого снабженца. Больше уже навязчивый продавец не звонил – видимо, одного разговора с «инженером по снабжению» вполне хватало. Незаменимый был человек! Второй причиной, почему мне так его не хватает, было регулярное приставание сотрудников, чтобы я им «купил новый компьютер». Хорошим людям всегда шел навстречу, а вот плохих… таких посылал. К снабженцу. А потом посылать стало некуда, нуль-девайс исчез… а жаль.