Давай перевернём Вселенную

Однако полтора года назад её сбил с толку этот отвязный Кир, хайбольный болельщик-тифози, задира и нейр – любитель прыгнуть с каждой высокой башни на облако из своего распылителя. Да ещё и сын главного веятеля, отъявленного хама и подлеца, который идёт на любые ухищрения, лишь бы ослабить позиции ваятелей в Высшем Совете. Конечно же, Навудон-шу тоже не в восторге от выбора сынули, запретил ему и нос совать в Сектор Ваятелей; но Кир-то разве послушает?!

Они встали в хвост очереди перед огромным диском Восточного шлюза.

Внутрь заплывало разом два десятка гондол, прозрачный люк отсекал их от ледяной атмосферы планеты, и открывался другой, впускавший в уютный мир, влажный и тёплый, полный лодочных свистков, света и рекламы на каждой поверхности. Реклама покрывала всё. С виду-то завитки и ягодки, но стоит включить считывание на челноке, как орнамент начнёт впихивать тебе «моднейшие башмаки» и «острейшие пеперони».

– Зачем нам идти на глубинные уровни? – Тина задрала фамильный нос и возразила: – Я три года как мастер, и не на последнем месте в Академии Ваятелей. Меня не ставят в программу на выдачу квартиры только потому, что живу с одиноким отцом.

– Ты – да, не на последнем, – грустно усмехнулся Тиралик. – А Кир на каком? Не говоря о том, что союз представителей разных каст против природы, от него может родиться бездарность или слабоумный…

– Прекрати! – Тина вскочила, норовя выпасть через открытое окно прямиком на зубцы Дома Городской стражи. – Наш союз освятили Повелители Времени, чего вам, старым идиотам, ещё надо?!

Она повела челноком вокруг бёдер, испаряя юбку прямо на себе.

Тиралик собрался уже обрушить гневную отповедь, но замер, боясь вздохнуть: одно неверное движение дочери, и она станет калекой. Учёные утверждают – рекогерировать(3) обычную материю нельзя. Однако те, кто пробовал провести лучом по ноге, оставались потом с кровавой кашей вместо мышц.

Почему так? Скорее всего, кормители врут насчёт «безопасных продуктов, выращенных без использования связанной материи». Связанные частицы повсюду – в воде, в воздухе. Они каждое мгновение попадают в лёгкие с пылью; скрываясь среди обычных атомов, переходят в организм из пищи, встраиваются в ткани.

Может, сторонники дешёвой сгенерированной еды правы – зачем возиться с летучими фермами и морскими плантациями? Соткал пиццу – и ешь, хуже не будет.

_____________________________________________________________________________________

(3) Декогеренцией называют создание вещей «из ничего», рекогеренцией – уничтожение этих вещей. Каким образом? Ведь даже песчинку «из ничего» не сделаешь? Попробуем докопаться до сути. Небесные Палаты наполняет квантовый газ – активированные частицы тёмной материи, которые находятся на границе перехода в материю нормальную. Если к такой частице приложить большую энергию, она «проявляется» как обычная. Но откуда берётся столько энергии? Энергию даёт звезда Лампаданос. Возле него вращается иллинойская станция «Янусия», которая держит в магнитном поле рой подобных частиц – это альфа-частицы, они квантово запутаны с бета-частицами, находящимися в Небесных Палатах. Если альфа-частицу перевести в разряд несуществующих, – тогда здесь, на Неклиде, её «подруга» проявится и начнёт существовать в качестве кирпичика нормальной материи. И наоборот: проявляя частицы там, мы уничтожаем что-либо здесь.

_____________________________________________________________________________________

Оставшись в легинсах, возмутительно обтянувших бёдра, Тина выскользнула через окно на бортик.

– Куда ты? – только и успел выкрикнуть Тиралик.

Паршивка прокинула нить на двадцать локтей, до пневмотранспортника слева, захлестнув прозрачную трубу тремя кольцами. Обмотала свой конец нити вокруг корсета – и сиганула прочь из «утюга» под истошный визг: мимо проплывала гондола, две юные донны смотрели, распахнув глаза – и, конечно же, тут же выкладывали невероятный прыжок в соцсеть.

Приземлившись на чужой балкон, Тина без зазрения совести рекогерировала дверь, юркнула внутрь.

Ну ничего себе! А отцу потом оправдывайся, оплачивай ремонт и моральные издержки жильцам?! Вот же связалась с этим нейром, Кир без головы, ещё и приличную девушку сманил…

Полторы сотни флоринов, не меньше. Тиралик облетал здание, надеясь отловить дочь на сорок пятом этаже, где общий балкон – наверняка следующий кульбит намечен с него…

И тут по секретному каналу сообщили: на Корсетной аллее, в том же самом месте, где и в прошлый раз, появился корабль Повелителей Времени, замаскированный под синюю будку.

Тиралик чуть не уронил весло. Затем воткнул его в пол, «утюг» завис возле панорамного окна, за которым толстенькая донна в коротком пеньюаре завизжала и дёрнула занавеску, пряча свои сдобные ляжки.

На висках выступил пот. Зачем они прилетели?! Неужели опять?.. Невольно вспомнился тревожный сон.

Оставив порождение проклятой богини Иштаиры скакать по балконам, Тиралик развернул лодку к западу и включил максимальную скорость.

Глава 3.

Вселенная Древа, келья Винтераксиса

Инга дёрнулась на кресле: усики держали, покрытые мелкими колючими волосками, впивались под коленками и в пиджак на груди. Приближалась стена с древесными узорами, словно сделанная из отполированного дуба.

– Эй, стой! – закричала Инга. – А как же «последнее испытание», закидывание в чумную зону какую-нибудь и всё такое? Вдруг я ещё чего-то не знаю, не готова?

– У тебя истекло время, – пояснил Винтераксис. Подошёл и ласково погладил по щеке. – Его совсем не осталось на подо-обные развлечения. Ты слишком затянула прохождение Пути, ещё осенью могла сохрани-иться. Вот-вот начнётся линия другой судьбы. Теперь мне и поговорить-то будет не с кем…

Он отвернулся, сгорбился. Из стены полезли корни, обвили лодыжки Инги, другие поползли к запястьям.

– Пур-рр, если бы чаю попила, успоко-оилась, легче и прошло.

– Что прошло-то?! – она рвалась, но усики затягивались крепче и крепче. – Обещал же в Москву вернуть, ну ты и гад. Я не собираюсь уходить! Кто без меня препарат до ума доведёт, мать в поликлинику проводит? Кто Лёшку из очередной проруби вытащит?

Лось тяжело вздохнул:

– У все-ех остаются незаконченные дела, родные, любимые. Но тво-ой отрезок таймлайна истрачен, пойми.

Инга зажмурилась.

Пусть эта комната пропитана силой Винтераксиса. Но всё равно же тут – Древо?

Вокруг словно был натянут пузырь из слабости. Воздух шептал: успокойся, уже ничего не сделаешь.

Инга напряглась. Где-то вне ведь пульсируют соки, неужели мощь гигантского организма не прорвёт это болото?! Вон они, тёмные и серебристые струи, их как бы скрыла занавесь, но потоки журчат, слышно. Потянулась к ним, раздвигая липкую пелену. Давайте, идите сюда, дорогие, миленькие…

Посреди комнаты вспух пол; стол, стулья и лось разлетелись в разные стороны. Неудержимой струёй снизу прорвался ствол в три обхвата, обдавая всё вокруг фонтаном из щепок, он ушёл в потолок, и не останавливался ещё минуты три.

Из ствола полезли гибкие зелёные отростки, нащупали связанную Ингу, разорвали путы.

Потом безвольно шлёпнулись, повиснув на стволе. Казалось, посреди помещения стоит рождественская ёлка, только вместо игрушек её украсили пуфиком и подстаканниками. Ошмётки усов разметало в разные стороны, как от взрыва.

– Ну ты и си-ильная! – ошалело протянул Винтераксис, вставая. С перекошенной мордой оглядел «ёлку» снизу доверху. – Пойми-и, если сейчас не позволишь мне сделать то, что я должен, случится Разрыв. И чем его затыкать? Когда Полотно Судеб начинает рваться, всё может полететь. Это конец для нас, гибель.

– Ну и что? – вскинулась Инга. – Я не понимаю, зачем оно вообще нужно, ваше Древо! Зачем бесконечный марафон по накоплению знаний, если нельзя с их помощью людям помочь?

Лось поджал губу, помял шишку в руках. И вздохнул:

– Вот знал, что когда-нибудь так и случится, – он принялся отряхиваться от щепок, затем выпрямился. – Ну ладно, я даже рад. Надоело уже. Стара-айся, наводи тут порядок без сна и обе-еда, а спасибо-то никто и не скажет.

Винтераксис подошёл, отодвинул замершую Ингу от стены. Потом провёл по себе шишкой – проступили светящиеся линии, сеткой покрывавшие его с головы до ног; сетка втянулась в прибор.

– Да ты тоже прошёл свой Путь?

– Давным-давно, – отозвался лось, прислонившись к древесному узору и откидывая голову.

Из стены проклюнулись корни, удлинились, ветвясь. Они наткнулись на расслабленную мохнатую кисть, обвились. Коричневые щупальца, казалось, с удивлением ощупывают потёртости на ладони, растянутый рукав, а другие прорвали пол рядом с копытами, опутали их и поползли выше.

Что он делает?!

– Но подожди! – вскричала Инга. – Если ты уйдёшь сейчас вместо меня, кто тут будет со всякими гусеницами бороться, варгов прогонять?

– Ты, – спокойно отвечал лось, поднимая морду и позволяя отросткам окутать шею. – Ты теперь друид, Инга. Ищи ответы на свои вопросы, раз они насто-олько важны. Но не забывай делать профилактику!

– Я тут вообще ни в чём не разбираюсь, – в панике заоглядывалась она. – Я не смогу!

– Откроешь фонарь и возьмёшь мои знания, – петли корней затянулись, Винтераксиса так плотно прижало к стене, что он крякнул. – Ох, старые кости! Надо было пораньше уходить, всё страх, – голос уже звучал сдавленно, через силу. – Только после обязательно поставь блокиро-овку, это знания тайные, если кто посторо-онний получит, не справишься с ним. Воткни сверху шишку, фонарь уйдёт в стену. А-аай… Запечатай его и забудь дорогу сюда. Поняла?

– Витёк, погоди! – со слезами кинулась к нему Инга.

– И пожалуйста, девочка, – карие глаза поглядели строго, – листики не трогай.

Тело полностью засосало, стена разгладилась. Из неё выступил фонарь и зажёгся.

Инга дрожащей рукой открыла крышку, пошарила в ещё тёплых проводах. Они шевелились, путались. Как же взять навыки?..

Омерзительно. Инга захлопнула последнее пристанище друида и задумалась, прикрыв глаза от яркого света. Потом сжала полусферу в ладонях. Фонарь погас.

В её комнате у лабораторного стола возник Винтераксис. Он быстро глянул в одну, в другую сторону, заметил стол – и отшатнулся. Обхватил себя за плечи:

– Зачем ты со мной так? Я же просил, как дру-уга просил, без листиков! Вот делай людям добро, помогай, а они тебя потом…

Ноги его согнулись, и лось опустился на пол, прижав уши. Он резко вдыхал, раздувал круглые ноздри.

– Мне же без твоей помощи не разобраться, – сказала Инга, подходя. Тронула за плечо…

Тот вздрогнул, сгорбился. Чем же всегда спокойный админ так напуган?

– Витёк, ты чего? – спросила Инга участливо.

Села рядом, попыталась взять за руку – однако Винтераксис отдёрнул её и лишь сильнее сжался.

– Ну, прости. Я боялась, что не то возьму и провода перепутаю. И вообще не представляю, справлюсь ли с твоей работой. Знаешь же, не очень люблю технику.

Он покосился подозрительно:

– Блондинка забы-ыла как из фонаря напрямую брать навыки?

– Да ты когда объяснял, я не очень поняла.

Большие тёмные зрачки метались, словно лось пытался вычленить в её словах ложь. Видимо, не найдя, он усмехнулся нервно, поднялся и проблеял:

– Хорошо-о, помогу. Если поклянёшься сделать то, о чём попрошу.

– Витёк, да конечно…

– Поклянись. Матерью поклянись, любовью своей, что сделаешь. Клянёшься?

– Клянусь.

Инга не представляла, зачем подобные церемонии. Она очень уважала Винтераксиса, несмотря на его обман, и выполнила бы любую просьбу без всяких клятв. Сколько гусениц вместе переловили! Админ хоть и ворчал, но помогал всегда, подсказывал. Ну, пытался в Древо упрятать – но ведь работа у него такая, сам-то человек… лось то есть, вполне хороший.

Вон вместо неё в хранилище пошёл, залатал своим отрезком судьбы намечающуюся прореху таймлайна. Теперь отправится маленькой девочкой на какую-нибудь чужую планету, начнёт новый Путь. А Инга, получается, освободилась от этой обязанности, свою память не потеряет, и о маме, и об Алексее сможет позаботиться, разве не здорово?

Клятвы тут – совершенно лишнее.

Винтераксис явно приободрился. Сознание его выглядело совсем так же, как тело, только под свитером выдавался большой пухлый живот. Лось залез в карман штанов и выудил пригоршню флешек в виде розовых пони, радуг, пончиков и молний.

– Пур-рр, вот план Древа, вот систе-емы защиты, вот навыки определения судьбы-ы.

Торжественно вручив знания Инге, пошарил в другом кармане, достал телефон с треснувшим экраном, старые диски, кассеты для видеомагнитофона.

Инга беспомощно оглянулась на свой компьютер:

– А… Ты уверен, это у меня пойдёт?

– Пойдё-ёт. У нас основа разума одина-аковая. Перестрой немного интерфейс, покопайся в железе.

– Я не умею, я медик!

– Ты теперь – друид.

Последней вынул чёрную затёртую дискету, повертел перед носом, разломил надвое и со словами «это – личное» упрятал половину в карман, а другую положил на кучу хлама, которую еле держала Инга.

Она отнесла наследство на компьютерный стол, не представляя, как будет разбираться. Карманы-то у Витька бездонные, оказывается! Тот похлопал себя по свитеру, вытащил кусок скипетра с набалдашником-изумрудом:

– От предше-ественника осталось, мне не пригодилось, но лучше возьми. Вроде, всё.

Инга наскоро распихивала кассеты по углам. Фу, беспорядок какой в разуме, нормально и не прибралась после защиты, а тут ещё валяются повсюду хрустальные шарики-воспоминания с жуком, водопадами, усиками. Она выудила из-под лабораторного стола дохлую препарированную мышь, поскорее отнесла к шкафу и сунула в шредер. Неудобно-то как перед гостем…

Винтераксис вытянул шею и следил за каждым её шагом. На шредер косился, словно оттуда вот-вот вылезет волкодлак или армия зомби. Откашлялся:

– Теперь сделай, что обеща-ала.

– Вернуть тебя обратно? – Хозяйка вылезла из-под кровати, счищая с волос паутину.

Лось снова выглядел потерянным, уши сникли. Пробормотал:

– Нет, я только что сохрани-ился, не получится. Тебе придётся стереть меня вручную.

– Как это? – У Инги пачка дисков выпала из пальцев. – Почему не получится?!

– В Древе есть уже слепок личности. Ты взяла копию, которая ещё не набрала доста-аточно впечатлений, чтобы сохраняться повторно.

– А когда же наберёт?

– Где-то дней во-осемь надо. Тогда можно пересохраняться.

Инга вздохнула с облегчением:

– Отлично, побудешь недельку у меня…

Раздалось отрывистое кхеканье. Не сразу удалось понять, кашляет Винтераксис или смеётся. Закончив, проскрипел:

– Опыт с Тосико ничему не научи-ил? Я – не наивная японская девочка. Стоит тебе задремать, легко-о переделаю тут всё под себя, тогда избавиться от бывшей хозяйки будет не сло-ожно. А, изобража-аешь, словно не знала этого. Инга, не строй из себя блонди-инку, хватит. Исполни клятву. Стирай.

Она попятилась, ткнулась спиной в компьютерное кресло. А ведь действительно, отвернёшься от этого технического гения – такого наломает… Как жаль, что нельзя сейчас же передать его в Древо!

За окном на полированной дубовой стене проглядывала серая полусфера. Инга воскликнула:

– Погоди, когда я тебя взяла – фонарь погас. Почему?

– Чтобы избежа-ать конфликта копий. Пока я тут, мои знания никому не доступны. Как только сотрёшь, фонарь загорится.

Он нервно побил сзади по уху, словно блох гонял. Спросил недовольно:

– Тянуть долго бу-удешь? Или мне захватить разум, чтобы ты узнала, какого это – стоять и ждать, когда тебя сотрут?

Засунуть Винтераксиса в шредер? После всего?..

Тело её нерешительно топталось в разгромленной пещерке с «ёлкой» посередине. «Я его не убью, просто удалю копию из своей головы», – напомнила сама себе Инга.

– Ладно, хорошо! – сдалась она.

Медленно подошла к шкафу, откинула все крышки, включила прибор на четвёртую скорость. Лось неотрывно смотрел на вертящиеся зубастые валики. Ноздри снова раздулись.

Приземлившись за компьютер, открыла программу…

А если Винтераксису это и надо – отвлечь хозяйку, чтобы захватить управление?

Она крутанулась в кресле: тот сидел на полу по-собачьи, низко опустив голову. Горло сжималось на него глядеть.

Инга, закусив губу, провела рукой перед экраном. Огромная ладонь в нарисованной комнате сгребла согбенную фигурку. Сзади раздался вскрик – жалкий, надтреснутый.

На ощупь лось был плюшевый и тёплый, через тонкую ткань чувствовалось, как бьётся маленькое сердечко. Инга качнула руку к шредеру, где три ряда мощных валиков крутятся, засасывают всё, что положишь, перемалывают…

Живое существо запросто сжуют, как мышь, как диаграмму. Только не мгновенно, масса-то большая, и шкура у Витька… Он трепыхнулся в горсти, замер.

Инга поставила фигурку на пол. Та упала.

Решительно повернувшись в кресле, встала и бросилась к Винтераксису. Клятвы? Доводы? Да пусть засунет себе под хвост!

Однако лось, похоже, испугался ещё больше: отползал на согнутых ногах, широко раскрыв рот и силясь произнести что–то. Упёршись в полку с книгами, заскулил:

– Не надо, прошу! Не рви щупальцами. Мы же совреме-енные люди? Давай сделаем всё цивилизо-овано.

Инга остановилась в замешательстве: о чём он?

Лось кивнул, цепляясь за корешки томов и роняя их, поднялся. Сунул пальцы за приборчик на поясе, выудил загнутый кожаный чехол и достал из него тонкий серп с растительным узором по лезвию.

Инга отпрянула: как примется этот сумасшедший махать своей железякой, и до компьютера не успеешь добежать. Но Винтераксис протянул оружие деревянной рукоятью вперёд. По ней вились руны.

– Пур-рр, возьми.

Когда Инга осторожно приняла оружие, кивнул с облегчением и поднял ладони:

– Погоди, не хватай «рукой». Я сам.

Процокал к лабораторному столу, улёгся на него.

– Так и знал, что догада-аешься. У-умная. А я уже надеялся, что пронесло.

Он закатал свитер, стал тыкать в свой пухлый живот:

– Здесь – математическая гениальность, вот тут, – показал себе под рёбра, – мгновенное принятие решений и сверхинтуиция. Самооблада-ание в черепной коробке, пилишь обратной стороной серпа. Системное мышление возьми, отли-ичная вещь. Совесть и сострадание не советую, боля-ят очень.

Инга ошалело смотрела на лежащего и вдруг поняла, куда он клонит. Не сводя глаз с полоумного, дошла до компьютерного стола, подняла треснутый телефон и включила.

Загнанная в угол девочка кричит, закрываясь рукавом. И ещё одна, и ещё…

В галерее оказались десятки видео, от которых обед настойчиво просился наружу.

– Ты их… резал? Специально брал из Древа копии девочек, извлекал знания, таланты, нужные тебе органы – и что оставалось, стирал?

Лось закашлялся.

– Инга, Инга, опять строишь из себя невинную блондинку. Как бы я иначе созда-ал механизм передачи навыков через фонарь? Ещё бы тала-анты и склонности научиться безболезненно передавать, но увы… Не успел. Тебе-е придётся дальше искать.

– Чудовищно. Зачем ты их кромсал живьём?

Её передёрнуло.

Винтераксис опять невесело закхекал.

– А ты видела когда-нибудь мёртвое сознание? Здесь даже анестезии не сде-елаешь. – Указал на манекен в углу: – Твои предше-ественники, земные медики, как строение тела изучи-или? Загорали на солнышке?

Полка с книгами рухнула. По полу раскатились пыльные шарики, прятавшиеся за томами: Герофил, основатель анатомии, вскрывает кричащих преступников. Марион Симс учится зашивать влагалищные свищи на рабынях, делая новые и новые надрезы, а потом сшивая их. Подполковник японской императорской армии Эгути засушивает десятки пленных, в течение долгих часов превращая в мумии, чтобы человек узнал: на 78 % он состоит из воды…

– Холодно на металле лежать, – заметил Винтераксис. – И жёстко.

– Не терпится похвастаться коллекцией? – тихо спросила Инга. – А если я даже не собираюсь резать?

– Пур-рр. Если бы ты отказалась, тебе пришло-ось наживать всё самой. Много-много грязной работы, неудачные поиски, напрасно загубленные ко-опии. Блондинка, я просеял песок и даю тебе гору золотых слитков, вот они, возьми!

Он хлопнул себя по пупку.

– Поэтический дар у тебя тоже имеется?

– Разве что случа-айно затесался. Пожалей старика, прекрати тянуть. Действительно страшно тут лежать. Быстро возьми, что смо-ожешь принять, и стирай. Не издевайся.

Инга молча смотрела на своё инопланетное воплощение, которое, сжав кулаки, уткнуло морду в грудь. Пухлый живот, покрытый коричневой шкурой, часто вздымался и опадал.

Серп удобно лежал в ладони: лезвие тонкое, остро заточенное, без следа ржавчины. Наружная сторона с зубчиками, пилить кости. Препарировать таким не должно быть сложнее, чем скальпелем. Сможет ли она обойтись без способностей старого друида? Освоить кучу неземной техники, временные технологии, нюансы работы с судьбами? Сможет бороться против разнообразных врагов в одиночку, не имея права на поражение?

Если не справится – Древо погибнет, и погибнут все девочки, включая её саму. Кто тогда поможет маме, Лёше? Винтераксис сохранился, он не умрёт и не запомнит этого. Сам понимает, что операцию придётся проводить, хоть и пытался отделаться флешками. Только связать бы его надо, не выдержит боли…

Инга отбросила серп. Древний инструмент ещё что-то шептал, но она не слушала. Подбежала к лосю, заставила его сесть, оправила свитер. Кинула в упор:

– Хватит. Никакой вивисекции. Недельку без сна, подумаешь! Однажды перед экзаменом три ночи зубрила, нормально. Лучше я немного поживу с маньяком в голове, чем сама им стану.

И принялась раскладывать кассеты по тематическим полочкам, между книгами.

Лось с недоверием следил за хозяйкой: та подбирала тома, ставила на место. Пыталась отколупать от дискет наклейки, изображавшие пегасиков.

Вдруг со стороны стола послышались странные прерывистые звуки. Она обернулась… И оторопела.

Винтераксис плакал.

«Опять трюк какой-нибудь. Где у него хитрость? Не показал ведь, – подумала Инга. – Подманит, да и порежет, как тех девочек. Сам свежим телом обзаведётся, и вперёд».

А потом решила: «Да ладно, что мы, не люди?!»

Подошла – и обняла старого друида. Тот осторожно прислонился к ней мокрой колючей мордой.

***

– А ещё у меня «Глория дей» бутоны набрала, розочка прелесть полная, жёлтая серединка, по бокам лепесточки розовые, и каёмочка, знаете, марганцовистая.

Любовь Николаевна прервалась, чтобы глотнуть водички, но бледная вобла, завлаборатории Лечебного Дела, воспользовалась этой слабостью и ускользнула. Даже не дослушала, что сегодня дедок с «Авито» обещал встретиться в метро, передать куст «Ясмины». Корневая там закрытая, если не врёт дедок, до завтра, до дачи, долежит.

Быстрее бы банкет провести, раз уж обещала помочь, а то и на встречу опоздаешь. Куда же Инга подевалась с ножом? Рассеянная стала, страсть. Про план работ, экселевскую табличку, раз десять напомнишь, и то забудет.

А, вот и она, жёлтое каре в рекреации светится, не спутаешь.

– Инга, мы вас заждались… – начала Любовь Николаевна и замолчала.

Наряд девушки оказался весьма экстравагантным: длинная зелёная хламида в пол, да расшитая вся серебряными завиточками, и стекляшки под изумруд, и жемчуг на натуральный похож. На волосах повязка, тоже блестит, вся из «камней». Какие деньги молодёжь тратит, чтобы пару дней по лесам с мечом поноситься! Нет бы родителям помочь, или на квартиру отложить.

– Вы знаете, Инга, – деликатно приблизилась Любовь Николаевна, – мне кажется, хотя в нашей академии и довольно свободный дресс-код, но для такого серьёзного мероприятия костюм королевишны… Или это у вас жреческое одеяние?

Симпатичное личико вытянулось, карие глаза стали ещё больше. Девушка похлопала по длинной фляжке на поясе, извинилась – и вылетела из аудитории. Появилась она через минуту – где переоделась-то? Костюм, как утром, только местами выцветший и будто его корова пожевала.

– Повязка вам больше шла, чем эти взлохмаченные волосы, – заметила Любовь Николаевна. – Я понимаю, современный модный тренд…

Инга снова схватилась за фляжку, двинулась на выход – но передумала и спряталась за стеллажом с папками. Странная она, небось, перенервничала на защите.

Заглянул Полиневич, спросил:

– Не знаете, банкет-то сегодня будет?

Любовь Николаевна не успела ответить: из-за стеллажа вышла Инга в ослепительно жёлтом костюме. Тот погладила? Вряд ли. Или у неё их два? А макияж когда успела сделать, да профессионально, и глазки подвела, и кожа идеальной кажется…

Девушка прошептала:

– Пожалуйста, скажите, как я выгляжу?

На протянутое зеркальце умоляюще помотала головой, снова спросила:

– Как вы меня видите?

– Отлично смотритесь, хоть на симпозиум.

Она благодарно улыбнулась, скользнула к профессору, приглашающе отодвинула стул и проворковала: