Басни дедушки Феди

Бароном стал буквально за недельку.

Приватизировав дворцы и кабинеты,

На свалку выбросил знамена и портреты.

Богует властно Таракан на небосводе:

Он стал хозяином на шахте и заводе.

У черных муравьев работы нет в помине,

А он борзеет, как «пахан» в «малине».

Мразь перелетная, он шустренький такой:

Успел сродниться с «забугорной» саранчой.

Он в Вашингтоне – лорд, маркиз – в Париже.

Он выживает всех, кто этажами ниже.

Перерожденец-буржуа – советской знати цвет.

Из лапотных он кулаков! И енто не секрет.

Для Молота с Серпом – он черная угроза:

В нем больше мерзкой гнили, чем навоза.

Свинья и розы

Красота спасет мир

Ф.Достоевский

Жираф в Свинью влюбился не на шутку

И переплюнул местных женихов:

В день Ангела, чтоб ублажить Машутку,

Ей преподнес букет живых цветов.

Колючка розы Машу уколола.

Визг подняла невеста на весь свет!

Свинья рассвирепела от укола,

На землю грубо бросила букет;

И ну топтать неистово ногами

Цветы Жирафа и его любовь.

Жених влюбленный с горькими слезами

Откланялся Свинье и был таков…

Как жрица молодая Афродиты,

За желудей мешок (без лишних слов)

Со старым Кабаном, всегда сердитым,

Свинья венчалась без живых цветов!

Мир прекрасен в божественной сини,

В росных зорях, в сияньи мечты.

Красота мир спасет, если свиньи…

Не затопчут ее, как цветы.

Синица и Кукушка

Неправдою суд стоит

пословица

Бездомная Кукушка-вертихвостка

Яйцо подкинула в синичкино гнездо;

Учла, что голенькому не до лоска,

В дупле ж ему уютно, и тепло.

Подкидыш наделен был скверной хваткой:

Едва проклюнувшись, братишек разбросал.

Но приходилось и ему не сладко,

Когда вдруг нависала смертная коса.

С трудом Синичка Кукушонка сохранила,

Ему здоровье отдала и материнское тепло.

Слегла…Уж думала, что ждет ее могила,

Ан, выкормыш подставил ей крыло.

Кукушку зависть чуть не задавила:

Всю жизнь кли-кликала, моталась там и тут;

Беспомощная старость опостыла,

И на Синичку подала Кукушка в суд.

Горой встал Кукушонок за Синичку:

«Кормилицу в обиду я не дам!

Кукушка мне не мать – чужая птичка.

Знать не желаю я кукушек-мам!»

Спокойно Ворон мантию поправил

И приговор прокаркал в духе правил:

– Поскольку Кукушонок – вылитая мать,

Ребенка матери отдать!

На то и суд, чтоб был неправый- прав,

А правый не имел и птичьих прав

Слон на троне

Преступный мир победил

пословица

Людьми взращенный в зоопарке Слон

Негаданно – нежданно сел на трон.

За ломку политических платформ

Он враз прослыл сторонником реформ.

Чтоб ясно было даже и глупцу,

Слон объявил в лесу по «брехунцу»:

«Любую социальную проблему

Решать чрез монетарную систему!

Казну по частным банкам рассовать,

Любить копейку, как родную мать.

Общенародное круши, удешевляй,

Затем – приватизируй. Не зевай!

Смутьянов за крамольные идеи

Немедля за ворота гнать в три шеи.

Общинников-толстовцев не приемлю,

А потому пущу в продажу землю.

Ту армию, что с чернью и толпой,

Я сокращу: контрактник – наш ковбой!»

Как в заморозки увядают розы,

Зачахли вмиг заводы и совхозы.

Нет и следа скопления зверей:

Опоры в массах нет для бунтарей.

Болезни. Распри. Голод больно крут.

Куда ни глянь, покойников несут…

Слонам таким не надо резать глотку:

Их надо возвращать в зверинец – за решетку.

Солдат и Гады

Воевать – так не горевать,

а горевать – так не воевать

пословица

В Москве проспал свободу римский Гусь:

Вельможи притеснили бедноту,

Хоть к топору зовите Русь:

Жить дальше так невмоготу!

Хоть мудрецов в народе многовато,

Одна надежда на защитника – Солдата.

Пришел к царю служивый на поклон,

Взглянул на трон, а там – Дракон!

Дела-а! Солдат в Генштаб стрелой,

А там – Горыныч молодой.

Он- к сталеварам прямиком.

Беда! Удав зажал стачком.

Махнул на фабрику в профком,

А там – Гремучая торчком!

Солдат в село подался, семеня,

А в сельсовете – подколодная Змея!

Солдат – народа верный щит,

Готов идти на смерть, на баррикады.

Но он сражаться не спешит:

Везде в штабах засели гады…

Стандарт мировой

Лев не ударил в грязь лицом,

Стал править, как за морем правит Львица.

Лев повелел: – Ни ночью, и ни днем

В лесу никто не должен пням молиться.

Всем чтить покорно мировой стандарт,

Предать забвению пуды и версты, мили;

Певца звать уличного чтимо «бард»,

Чтоб все в почете, как за морем были.

Конверты новые ввести, чтоб по уму

/Мышленье по старинке уж не модно/:

Сначала – от кого, затем – кому.

Пора и нам жить чинно, благородно.

Дворцовой свите почести создать,

Пожаловать всем «мерседесы», виллы;

Телохранителей приставить рать

И памятники ставить на могилы.

Книг вверх кореньями заморских не читать,

До новых веников знать аглицкий нормально;

Придворной Стрекозе вновь пенсию поднять,

А Муравьишке – хватит минимальной!

У Льва проблем заморских – за глаза!

Он так вошел в реформенный азарт,

Что в хлопотах забыл поднять низам

Их жизненный – не мировой стандарт.

Шарманщик

Вот тебе грош за красную ложь

пословица

«Красавица! Дай ручку, погадаю,

А ты мою ладонь позолоти!» –

Стоит цыганка, юбку раздувая,

У девушки смущенной на пути.

А рядом под стеною у собора

Кричит Шарманщик: «Счастье угадай!»

Билет счастливый из колоды споро

Вытягивает клювом Попугай.

Хрипит шарманка, жалобно рыдая,

Прохожий денюжки в кармане теребит;

Косится Батюшка святой на Попугая,

А нищий на Шарманщика глядит.

Из нас кто не мечтал про жизнь иную?

Как мимо счастья своего пройдешь?

Брось в кружечку монетку трудовую,

И получай взамен надежды – ложь!

Как часто мы у «ясновидящих» гадая,

Глядим на жуликов с надеждою в глазах!

Но разве счастье в клюве Попугая,

А не в натруженных, униженных руках?

Бурёнка

Не одного в свет вывела телёнка,

Сумела на ноги поставить деток рать;

Щенка бездомного и блудного котёнка

Жалела, как родная мать.

Парное молочко, творог, сметанку, –

Всё отдавала малым деткам;

Делилася последним спозаранку,

Поддерживала старую соседку.

Но засуха и голод подкосили

Ведёрницу, заботливую мать.

Слегла Бурёнка. Встать нет силы,

Но детки плачут… Надо их спасать!

Из кожи лезла вон, бедняга,

Когда сдох Мерин, запряглася в плуг:

Чуть ли не кровью наполняла флягу,

И чудом сохранила тёлок двух.

Всю жизнь Бурёнка и доилась, и пахала,

Как на себя, надеялась на двойню;

На старости не ждала, не гадала

Что детки кровные сдадут её на бойню.

Гувернантка и Соловей

Ушёл из жизни старый Царь,

Всё царство в трауре глубоком.

Придворный этикет все чтили встарь,

Лили притворных слёз потоки.

«И ты, несчастный, не поёшь», –

Сказала Гувернантка Соловью.

«Полжизни отсидел я ни за грош, –

Ответил тот. – Я в клетке не пою.

Владык не жалко мне, поверьте!

По мне, пусть передохнут все цари,

Лишь только б после царской смерти

Была амнистия! А там хоть мир гори!»

Достоин трижды сожаленья тот,

Чьей смерти с нетерпеньем ждёт

народ

Детская льгота

Орлу высокого полёта

Лев повелел дать предложения свои

По разным там звериным льготам,

Расчёт представить в управление Свиньи.

Орёл увидел с высоты

Малюсеньких слонов и бегемотов,

Их маленькие животы

Не наводили даже мысль на льготы.

Известно, что придворная контора

Указы и законы пишет,

В срок выполнит без срыва и затора

Всё, что начальство скажет свыше.

Слону, детёнышу войны,

Надбавку льготную назначила Свинья:

Процент на пенсии Вола или Коня,

А самого худого Муравья.

С тех пор прошло немало лет,

А большей половины льготы нет.

«Дать льготу полную!» – решил звериный

суд –

Когда зверюшки малость подрастут»…

Дети войны хлебнули слёз немало,

Свиного рыла им лишь не хватало.

Правда в рифму

Мы – дети сожженного сада,

Цветы опалённой весны.

Мы – дети героя-солдата,

Мы – дети священной войны.

* * * * *

Сединой убелённые дети войны

Родителям властным совсем не

нужны.

* * * * *

Канцелярские чинуши

Бьют по-прежнему баклуши:

– Ладушки, ладушки

Нету льгот вам, бабушки!

И, чем меньше детям льгот, –

Меньше папенькам забот.

Ладушки, ладушки,

Как живёте, бабушки?!

Древняя наука

Наука древняя про царство паразитов

Под грифами секретности сокрыта.

Хотя анализов сдаём мы очень много,

Глисты кишат в кишечнике больного.

Сосут они людскую кровь и соки,

Объединяясь в паразитоблоки.

Так нынче партии, как на подбор,

Паразитируют, крича, что Васька – вор.

Власть демократов – власть доходных

мест,

Не потому ли Васька слушает, да ест?!

Прекрасен двоевластия бедлам:

Он выгоден властям и нам…

Жертвенная Импала

Рёв Льва саванну сотрясал на утренней заре.

У кафрских буйволов ершил мороз по коже.

Слонихи прятали слонят, Царя узрев:

Даже слонам шутить со Львом негоже.

Величьем окружён Царь при дворе,

Склоняют гривы перед ним все львы;

Там-там владыку славит на горе,

Хотя трон царский весь в крови.

Лев жить не мог без полевых цветов.

Их Светлость ещё нежатся в постели,

А росные цветы под гимн хоров

Приносят на заре закланные газели.

Когда Импалы наступил черёд

Ко Льву хвалебные цветы нести,

Журавлик Венценосный наперёд

Предупредил её про терний на пути.

Импала с другом встретила рассвет,

Придумала сюрприз в отместку сообща:

Дала Льву лавры и божественный букет,

А в нём – смертельного Клеща.

Цветочный Клещ залез под шкуру Льва,

И рухнул трон, – гласит молва.

Импала принесла жизнь на алтарь Свободы

И стала Героинею народа.

На фоне солнца с боевым копьём

Красуется Импала с Журавлём.

Возмездия мятежного полны,

Они сияют на златом Гербе Страны.

О! Львы, жирующие на людских костях!

Не забывайте про клещей в цветах.

Заклятые друзья

Колотит муж свою жену,

Злой ревностью горя,

Порой – за мнимую вину,

Порою – не за зря.

Прилюдно Жучка и Барбос –

заклятые враги.

Был дружелюбным раньше Пёс,

Но стал, как зверь, другим.

Когда стемнеет над землёй,

Безлюдно на дворе,

Они из миски жрут одной,

Спят вместе в конуре.

Вражда их – на показ игра

Для дураков и дур:

Они из общего двора

Воруют ночью кур.

* * * * *

На людях партии и кланы –

Непримиримых змей клубок,

А за кулисами – обманный

Друзей закоренелых блок.

Камбала

Когда-то Камбала была иной, –

Рыбёшкой жирненькой, речной.

Попав случайно в море,

Она хлебнула вдоволь горя.

Пришлось бедняге в глубине

Искать еду на самом дне.

Ей нравилась вода морская,

Но извела боль головная.

На Камбале тонометр новый

Решил проверить Участковый.

«Ты рождена с давленьем для

морей:

Ныряй поглубже! Не робей!» –

Сказал ей Окунь, Врач морской

И взял у Камбалы подарок дорогой.

Нырнула Камбала под слой глубин

И оказалась сплюснутой, как блин.

От головы до самого хвоста

Исчезла рыбья красота:

Исчезли груди, вид вальяжный,

Не рыбья плоть, а лист бумажный.

* * * * *

Больным я дать совет хочу:

«Не верьте всякому врачу!»

Кот Тишка и Кошка Муська

Кот Тишка на исходе сил

Жил одиноко на своём подворье.

Он радостью чужою жил,

Душевно разделял чужое горе.

Его все знали, стар и мал.

Бедняга овдовел так рано,

Подагрой и отдышкою страдал:

Себя давали знать сквозные раны.

Больной, беспомощный, он силы находил,

Чтобы помочь в лихой беде,

Последнее с несчастными делил,

Себе отказывал в лекарстве и еде.

Соседке Муське приглянулся Кот,

Сойтися с ним она была бы рада.

Еще бы! Мастер, честный и не пьёт,

Как говорят, жених, что надо.

Кот Тишка знал её и вдоль, и поперёк,

Недаром «барынькою» в шутку называл.

А потому открыто ей изрёк,

Что друга в ней не увидал:

– Ты мне, голубушка не пара,

Живёшь лишь для родни своей,

Добра не делаешь задаром,

А я живу среди друзей.

Шли годы. Раннею весною

Соседка умерла, а вскоре – Кот за ней.

Её могилка заросла травою,

А у его Креста – цветочки от людей.

Кроличья нора

Нора надёжна, но тесна,

Порой от храпа не до сна…

Расширить нору жизнь велит,

Но чёртов камень, как гранит.

Купить бы недострой в глуши,

Да, за какие, Господи, шиши?

Как-то Крольчиха душу излила Кролю:

За дочь я Небо день и ночь молю.

Что делать? Дочка взрослой стала…

Повсюду рыщут лисы и шакалы.

В округе нашей каменной горы

Все женихи без собственной норы.

Сдержав обиду, стыд и боль,

Как повелось на лапотной Руси,

Нору оставил молча Кроль

И тут же стал добычею Лисы.

Крольчиха кроликам – родная мать,

Природой создана, род продолжать;

Родящей плоти повивальный рок

И вечный для кролей урок.

Лесной телецентр

«В лес тёмный наконец придёт

Давно обещанный рассвет,

Растает вековечный лёд» –

Петух прокукарекал на весь свет.

Как и положено, под гром фанфар

Открыт был Телецентр в лесу.

Воочию увидел мал и стар –

Вновь ахинею власти им несут.

Курятник! Что таить греха?

Нет для ансамблей сцены,

Экран – куриное «Ха-ха!»,

В редакционной – хоть повесь полено!

С утра на голубом экране

Солисточки лобзают микрофон,

Грач каркает, что денег нет в кармане,

Индюк долдонит про лесной закон…

«Солистки все, как на подбор,

Ворчит у телевизоров народ –

Когда услышим мы народный хор,

Когда увидим развесёлый хоровод?»

* * *

Духовность прозябает под забором,

Коль места нет для Соловья и хора.

Где власть подслеповата и глуха,

Там телецентр – насест для Петуха.

Лесные реформы

Раньше били дубьём, а теперь – рублём

(пословица)

Лев молодой сумел бразды прибрать

И наводить стал новые порядки.

В лесу дремучем тишь да благодать,

Комар не пискнет без оглядки.

Лев высочайше повелел Лисе

В наёмники зачислить молодых,

Скостить бюджетные расходы все

И волокитою добить седых.

– Пенсионеры – те же осы,

Казну опустошающая рать.

Нахлебникам ответы на запросы

С мудреными ошибками давать.

В бумажных дебрях пусть разыщут,

Кто сколько заработал и когда.

А то, как минимум, давай им тыщу!

Морить старье измором – не беда!

Сокрыть архивы справок льготных:

Вода течёт уже в другой реке.

Не принимать от птиц залётных

Бумаг на птичьем языке.

Менять названья учреждений и районов,

Стаж непрерывный умно прерывать,

Укоротить все старые погоны,

Заслуги боевые не считать!

Законы джунглей царствуют в лесу,

Все меньше остается стариков.

Все проклинают старую Лису,

Иные вспоминают старых львов.

Мы – люди! Всем чертям назло

Нам в жизни круто повезло.

Нас не мордуют, как зверей дубьём;

Мы в государстве, не в лесу живём…

Мошка

Наполеона помнят и в Европе, и в Китае,

А кто такой Кутузов – мир не знает.

– Ну, Мошка, ты даёшь! –

Сказал садовник Ёж. –

Глаголят, обошла ты славой Соловья

И посрамила даже Муравья;

Трудягу Пчёлку довела до слёз

И Долгоносику утёрла нос!

Даются диву все ежи,

Как удалось тебе, скажи,

Добиться милости Царя,

Ведь Крест Златой дают не зря?!

– За жизнь свою я только у ослов

Не заслужила добрых слов.

Поверь! Тебе всю правду расскажу, –

Сказала Мошка любопытному Ежу. –

Весною при луне прекрасен Соловей,

Но в клетке золотой молчит, хоть ты убей!

Рабочий Муравей трудолюбив, как Крот,

Но он для муравейника живёт.

Акаций майский чудодейный мёд

Веками ест и хвалит весь народ,

Но Пчёлке, хоть целебное, но жало

Жить при Дворе всегда мешало.

Не ко двору пришёлся Долгоносик:

Суёт свой нос, куда не просят.

Лишь я одна открыто жизнь веду

У Господа и свиты на виду.

Во мне души не чает Львица:

Я умиления слёзу с щеки Царицы

Воздушным крылышком как бы нечаянно

Смахнула как-то на поляне театральной.

Я лестные слова в глаза Царю

О доброте его безмерной говорю,

Хулителей-смутьянов назову,

Его порочащих во сне и наяву.

* * * * *

Не только Мошка любит лезть в глаза,

Об этом знают Ёжик и Коза.

Музыкальная тайна

Осёл – придворное светило,

Звезда божественных искусств.

О музыке он рассуждает мило,

И задевает струны нежных чувств.

Он – председатель конкурсных жюри,

Судья вельможно строгий.

Не применёт талант он пожурить,

Коль тот не поклонился в ноги.

За жизнь не написав ни ноты,

Даёт он композиторам разнос.

Осёл – любитель отбивать охоту

И доводить людей до слёз.

Ждёт терпеливо музыкальный мир,

Когда Сам сочинять начнёт Кумир;

Когда напишет Сам произведенья,

Достойные любви и преклоненья…

Однажды как-то на банкете,

Узрев Медведя на портрете,

Хмельной Осёл Медведю погрозил:

Тот, когда Осликом он был,

Ему на ухо наступил.

* * * * *

Порою тайна личная проста,

Как заповедь распятого Христа.

Невиданный зверь

Кошатницы последнюю копейку

Расходуют на кошек и котят.

И те, не то, что канарейку, –

Поймать мышонка не хотят.

В одном подвале бывшей мастерской

Гнездились крысы много тёмных лет,

Но бомжи рухлядь выгребли долой

И зубы крысам показал незнамый свет.

Весь выводок в колодце водосточном

Угробил ливень с наступленьем холодов,

И лишь один крысёнок, как нарочно,

Остался жив средь дворовых котов.

Не испугался злобных морд крысёнок:

Слепой, он попросту не видел их…

Коты опешили, они с пелёнок

Не видывали крыс живых.

Зверь странный, раз не убегает

Перед лицом пружинистых прыжков;

Видать зубаст и силу свою знает.

А вдруг он ядовит ильжрёт котов?

Коты поймали Ариадны нить,

Решенье приняв мудрое, простое:

Невиданного зверя не дразнить,

Оставить лучше до весны в покое.

* * * * *

Мы в окруженьи нищих и бродяг

Забыли, кто наш друг, кто враг.

А может нет уже у нас врагов

И надо крыс любить, а не котов?!

Обезьяна и Крестьянин

по мотиву африканской сказки

Была на сносях Обезьяна.

Недельным голодом гонима,

Без шума лишнего, незримо

Проникла на плантацию бананов.

Не заморила толком червячка,

Как ветер вопль донёс издалека:

Крестьянин с криком к ней бежал,

В одной руке – копьё, в другой – кинжал.

Бедняге тут не до еды:

Дай, Боже, ноги – избежать беды!

Но молодой Крестьянин был быстрей, –

И вот уж он с копьём над ней!

На спину пала Обезьяна

И выпятила свой живот:

«Смотри, мол, нет нигде кармана,

Ни сумки, ни мешка, – один лишь рот!

Взяла я только то, что съела,

Чтоб поддержать в утробе малыша;

До воровских групп нет мне дела,

С собой не унесла я ни шиша!

Сюда пришла я светлым днём,

Чтоб обо мне ты плохо не сказал.

Коль порешил меня сгубить живьём,

То посмотри сначала мне в глаза!»

* * * * *

Бесспорно, без цензуры жить вольней,

Но под финансово-налоговым копьём

Со светлой головой, распухшей от идей,

Сатира чахнет с каждым днём.

Ода и Песня

Хвалебная, заслуженная Ода

Повздорила с народной Песней:

«Ты, хоровая, новой власти

неугодна:

Жечь фимиам вождям, куда

полезней!

Случайно ль нотные исчезли

магазины,

А Ода – модна?..

В честь любой скотины.

Случайно ли из песен хоровых

Всё реже слышно пенье удалых;

С эстрад летит истошный крик

Иль заунывное, как замерзал

ямщик?

Знай, на страницах большинства

газет

Есть место одам, песням – места

нет!»

«Да, Ода! Ты права: меня почти

забыли,

Покрылся песенник архивным

слоем пыли.

Меня уж не поют, как раньше до

зари:

Все думают про хлеб и сухари».

Сбылась народа раболепная мечта:

Духовным миром правит нищета…

Петух-пенсионер

У Петуха нет ни кола, и ни двора,

Но он хохлится, петушится.

Ему бы образумиться пора,

Но лысый бес живёт в столице.

Трёт шею пенсия бедняге, как хомут:

Ждут получения её хохлатки молодые,

Звонят и день, и ночь, гулянки ждут.

Их не смущают петухи седые.

И лишь влюблённая Цесарочка одна

Бессребряна в плену интима:

Горячих, страстных чувств полна,

Страдает, ревностью гонима:

– Когда дождуся твоей ласки?

Мне Селезень шепнул, ты ходишь к Утке.

Она умеет строить глазки,

От мысли, что ты с ней, мне жутко.

Любимый! Я тебе по-прежнему верна

И без тебя не в силах жить.

Оставь её! Зачем тебе она?

Стирать портки и борщ варить?!

Но бес в ребро! Петух за пару дней

Всю пенсию с малявкой прогуляет,

Затем, как бомж, до пенсии своей