Философия духовной военной мысли. Том 2

Комментарий к введению в наши Вооруженных Силах не традиционных должностей, излишний – очередной эксперимент может привести к ослаблению боевой готовности и упадку морального духа наших воинских коллективов.

Любопытно, и этого Минобороны не скрывает, что в сфере реформы военного образования нет четкой программы, расписанной по годам и рассчитанной по деньгам, нет бизнес-плана. И вообще генерал Панков предлагает не употреблять слово "реформирование", а говорить о планомерной спокойной модернизации. Якобы без ломки и потрясений. При этом генерал признал, что проводимые в армии реформы вызывают критику в обществе. В частности, для Минобороны стали неожиданностью демонстрации в Иркутске, связанные с передислокацией Военного авиационного технического училища в Воронеж. При этом замминистра обороны не смог ответить на вопрос, почему Министерство внутренних дел, имеющее 90 вузов, даже не ведет речи об их реформировании? [41]

Важность духовно-патриотической подготовки воинов обязывает вернуться к размышлению о чести и служении Отечеству. Русский офицер обязан был чтить законы государства и воинские уставы. В понятие воинской чести в России входила исключительная верность военнослужащих престолу и отечеству и уважение к законам государства.

Кодекс офицерской чести также призывал "ведать законы государственные и уставы воинские", быть "благородным гражданином и патриотом", сохранять верность Присяге и Знамени, "ни при каких обстоятельствах не допускать измены и предательства" и всецело следовать принципу "честь дороже жизни".

Понятие офицерской чести включало в себя безусловное уважение противника, кем бы он ни был. Рыцарские качества русского офицерства требовали от войска гуманного способа ведения войны, традиционного соблюдения ее законов, когда упор делался на уничтожение вооруженной силы противника и победу, а не на истребление его как нации и разорение страны.

Кодекс чести предписывал: "Предпочитать честный бой; соблюдать кодекс военной морали, законы и обычаи войны, руководствоваться военной необходимостью; проявлять человеколюбие и гуманность, милосердие к побежденному противнику, военнопленным, гражданскому населению; не допускать неоправданного и чрезмерного насилия, мародерства, грабежей" [42].

Прославленный полководец А.В. Суворов учил поражать противника не только оружием, но и человеколюбием, великодушием и говорил по этому поводу: "Никогда не презирайте вашего неприятеля, каков бы он ни был". В своих военных заветах он призывал строго соблюдать законы войны – проводить наступательные действия с целью разгрома прежде всего живой силы противника: "стремиться только поражать неприятеля.... весьма щадить жен, детей и обывателей"; проявлять гуманность в отношении мирного населения: "обывателям обид, разорения не чинить, так и безденежно ничего не брать, опасаясь строгого по силе закона взыскания"; не допускать мародерства в армии: "В стояниях и на походах мародеров не терпеть и наказывать оных жестоко тотчас на месте".. [43] Русские офицеры носили военную форму на службе, вне службы, дома, в отпуске. И это постоянное пребывание в мундире было непрестанным напоминанием офицеру, что он находится на службе Его Величества. Офицер всегда был при оружии, что свидетельствовало о немедленной готовности обнажить его для утверждения чести и славы Родины.

Носителем воинской чести является, прежде всего, конкретный человек, офицер. Но в отличие от понятия чести вообще существует и коллективное понятие воинской чести офицерского корпуса, когда ею обладает не один человек, а коллектив – армия. Русские офицеры свято чтили такие понятия, как честь полка, честь батареи, честь роты. Зачастую, даже единичные случаи недостойного поведения отдельных лиц могли бросить тень на честь всего воинского коллектива.

В период правления Екатерины II основные положения обучения и воспитания войск были изложены в "Инструкции пехотного (конного) полка полковнику. "Инструкции" указывали, что главной обязанностью полкового командира является "честь и право полка своего весьма удерживать". Его первый долг и забота должны были быть "о пользе, службе, чести и сохранении полка" [44]. Исторически сложилось так, что для российского офицера честь играла главенствующую роль не только в военной карьере, но и во всей его жизни даже после завершения службы.

Бесценным материалом, через который передается духовное наследие старших поколений, являются традиции. Традиции наших Вооруженных Сил созидались в условиях упорной борьбы за целостность, самостоятельность и независимость Родины. "Да не посрамим земли Русской!" – эти слова киевского князя Святослава могут быть лейтмотивом всей славной боевой истории Российской армии. Героизм, стойкость в бою, способность к самопожертвованию, верность присяге, воинскому долгу, беззаветная любовь к Отечеству – все это должно лежать в основе воспитания современных воинов, наследников славы Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова, Ушакова, Скобелева, Жукова и многих других.

Таким образом, духовными основами воинского воспитания являются те идеи, верования, устойчивые взгляды и настроения, традиции, нормы, отношения, цельные теоретические системы, которые неразрывно связаны с духовной культурой общества и способствуют оптимальному функционированию творчества и активности в решении задач, стоящих перед воинскими коллективами.

Важнейшим средством формирования офицерской чести является закрепление традиций, обычаев, правил этикета русского офицерского корпуса. Традиции всегда выступали, как система символического утверждения в офицерской корпорации основных нравственных ценностей и норм. Лучшие многовековые традиции нашли свое воплощение в кодексах чести русского офицерства, которые выступали сводом моральных норм и требований этикета. Воинская честь выступала стержневым нравственным качеством всех известных кодексов. Она имела целый ряд критериев, которые необходимо учитывать и современным воспитателям, в поисках путей феномена офицерской чести [45].

Воспитание на воинских традициях – представляет собой устойчивые, исторически сложившиеся, передаваемые из поколения в поколение специфические формы отношений в военной организации общества в виде порядка, правил и норм поведения личного состава, его духовных ценностей, нравственных установок и обычаев, связанных с выполнением учебно-боевых задач, организацией военной и других видов государственной службы и быта. Важнейшими воинскими традициями, оказывающими наибольшее воспитательное воздействие на личный состав, являются: верность военной присяге, Боевому Знамени и Военно-Морскому Флагу, служение интересам народа, а не отдельным политическим партиям и их лидерам; самоотверженность и самопожертвование в бою ради достижения общей победы; массовый героизм и мужество в период, когда решается судьба независимости Отечества; воинская доблесть, умение стойко переносить трудности военной службы; демократизм взаимоотношений между военнослужащими и взаимное доверие; гуманное отношение к поверженному врагу, населению зарубежных стран и пленным.

Воспитание на традициях включает: активное изучение героического пути, боевых традиций отечественных прославленных полков и дивизий с акцентом на примерах воинской доблести и героизма воинов; участие ветеранов войны, участников боевых действий в Афганистане, горячих точках России в основных мероприятиях военно-патриотического воспитания; возрождение и обеспечение преемственности в создании и разработке образцов военной формы одежды, знаков воинской и иной символики и геральдики Вооруженных Сил РФ, других войск, воинских формирований и органов; насыщение воинских ритуалов чувством гордости за принадлежность к Вооруженным Силам РФ, другим войскам, своему виду, роду войск, соединению, части и т.д.

Все эти направления органически взаимосвязаны между собой, объединены в единый процесс практической деятельности.

Реализация их предполагает большую и напряженную работу. Необходимо сделать все возможное для того, чтобы становление и развитие каждого воина как гражданина и патриота России обеспечивалось гармонично взаимодействующими в достижении данной цели условиями, факторами. Только в этом случае можно рассчитывать на успешное решение одной из наиболее важных проблем российского общества и его военной организации, значение которой в сложный и противоречивый период их развития трудно переоценить.

Таким образом, духовное обеспечение деятельности Вооруженных Сил России – это непрерывный системный процесс и определенный комплекс мероприятий, проводимых органами военного управления и должностными лицами во взаимодействии с государственными структурами и традиционными для России религиозными конфессиями по поддержанию высокого духовного – морально-нравственного, душевного, психологического состояния военнослужащих, позволяющего им успешно решать служебные, боевые задачи в современных условиях в интересах военной безопасности государства и национальной безопасности в целом.

Никогда врагам нашей Родины не удавалось и не удастся впредь добиться реализации своих планов в отношении порабощения России – ни в духовной, ни в материальной сферах; и победа в ведущейся против нашего народа и в настоящее время в идеологической и информационной войне будет за нашим великим народом с его возрожденной духовностью.

Завершить изложение материала хочется строками уникального документа – "Проекта Основного закона Российской Империи", подготовленного философом-правоведом Иваном Ильиным. Этот документ прекрасно иллюстрирует традиционные представления о духовности российского воинства: "Солдатом именуется всякий военнослужащий – от рядового до старшего генерала. Российский солдат есть звание высокое и почетное. Он представляет всероссийское народное единство, русскую государственную военную силу и честь. Армия есть кость от кости народа, кровь от крови его, дух от его духа. Служащий в Российской армии постоянно или временно осуществляет правоверное за Отечество стояние и приобщается к национальной славе. Воинское знамя есть священная хоругвь всего народа, а военный инвалид есть почетное лицо в государстве" [46]. Ильин был ярким русским патриотом, верным до смерти России, русскому народу и русской культуре. Он любовно обозревал, знал и ценил прошлое, и твердо верил в светлое будущее. Его труды – настольная книга воинов государства Российского.

Баргилевич Олег Антонович, аспирант кафедры философии и культурологии Российского государственного профессионально-педагогического университета (Югорск)

Литература.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ВОЙНА И ВОИН.

Глава XV. О взаимной подчинённости Полководчества. Политика и Стратегия.

Становление духовных и боевых качеств военного человека.

Изложенные соотношения Духовной Божественной (Бога)-реальности и субъективной (Эго)-реальности в достаточной степени позволяют судить нам о взаимоотношении и взаимной подчинённости элементов Полководчества, Политики и Стратегии. Реакция Эго-ума на богопознание и принятие Решения.

Человеческий Эго-ум сопротивляется процессу Богопознания с помощью четырёх своих свойств: гордости, лени, потакания страстям и невежества.

В войне бездуховный человек управляется Эго-умом (Антихристом – Аф-тором Эго-реальности). Аф-тор изо всех сил старается извлечь из войны максимум чёрной энергии, исходящей от гибнущих людей. Потеряв Духовное государство, мы, подвластные Эго-реальности, проявляем нерешительность, рассудительность и логику именно в тех вопросах, в которых их нужно отставить в сторону, т. е. в вопросах ведения войны и познания Бога. Но в борьбе со своими страстями, где рассудительность действительно необходима, мы под руководством нашего субъективного мира (Эго) её как раз и теряем. И те, кто не верит в Бога, верят в неразрушимость и ментальную самостоятельность своей Эго-личности; избавиться от этого могут люди по мере того, как в нашей жизни становится всё меньше и меньше нас самих, а в ней чудесным образом становится всё больше и больше Бога. Иными словами, процесс богопознания – это одновременно процесс формирования в человеке его нового Я, которое является новым именно потому, что видит окружающий мир по-иному. Эго-личность (или «ветхий человек», созданный советской властью, как называется этот феномен в христианстве) – это мираж, который рано или поздно растает, хотя поверить в это бывает совершенно невозможно, находясь в начале Пути.

Человеческий Эго-ум не может проявить свою природу в Боге, но и Бог не может полностью проявить свою природу в человеческом Эго-уме, т. к. проявиться – это значит стать. Бог не может стать иллюзией, а Эго-ум не может стать реальностью и не может в неё поверить. Став реальностью, Эго-ум просто исчезает. Иными словами, поверить в существование реальности для Эго-ума означает поверить в своё отсутствие и самоликвидироваться.

Таким образом, и мир, и война, и люди в их текущем состоянии сознания друг для друга как бы частично недоступны. В этом также заключается сложность понимания реальности людьми. Выражаясь библейским языком, людские умы «изгнаны» из мира Бога, а сами люди пребывают умом и телом в разных мирах. Поэтому-то тело и ум человеческие находятся в постоянном конфликте друг с другом. Они просто видят реальность неодинаково.

Как уже было сказано выше, затемнённый ум сопротивляется нашим духовным поискам реальности четырьмя способами или их сочетаниями. Вначале скажем о гордых умах, т. е. о тех, кто во всём сомневается или всё отрицает. Одни утверждают, что мир войн непознаваем. Но если мы познали о мире, что он непознаваем, то тем самым мы начали его познавать, ведь суждение о непознаваемости мира происходит из познания этой самой непознаваемости. Зачем же останавливаться в самом начале процесса познания?

Другие утверждают, что часть мира познаваема, а часть – нет. Но если мы в состоянии чётко разделить мир на две части и отличить одну от другой, разве не есть это демонстрация нашей способности к познанию этих отличий? А если нашего познания хватает на часть, то почему бы не переключиться на целое?

Третьи сомневаются потому, что им не нравится война. Она проявляет жестокость, отправляя на погибель людей, и несправедливость к побеждённым, не находя в них взаимопонимания и потому расстреливая их. Вот и Бог также постоянно упоминал «геенну огненную» и «скрежет зубов». Бог же для людей должен быть добрым, логичным и таким, каким они сами хотят Его видеть, Он для них своеобразный Бэтмен. На самом деле, они не стремятся познать Бога и войну и то, что Бог хотел сказать. Они просто желают, чтобы Бог был именно таким, каким они хотят Его видеть, чтобы Бог говорил и делал то, что они хотят, чтобы Он делал и говорил, или чтобы Его вообще не существовало, ибо процесс богопознания для них, как и войны, – просто процесс подтверждения правильности их собственных логических конструкций и суждений.

Но так как люди эти сплошь и рядом ошибаются (как, впрочем, и все остальные), то процесс познания для них неминуемо превращается в процесс осознания ложности своих идей. Для их Эго-ума это открытие даётся весьма болезненно. Поэтому всегда проще закрыться и объявить мир непознаваемым, коль скоро сам процесс познания доставляет такую жгучую боль. Такие умы зациклены на своём интеллекте, и он для них дороже самого процесса познания. Они отказываются верить в то, что постигать мир войн нужно Божественным умом, а точнее, нужно вне ума, но вне ума для них просто ничего нет. Отвергая разумное начало во Вселенной, сами они изо всех сил цепляются за свой разум.

Следующий тип сопротивления миропознанию (богопознанию) демонстрируют те ленивые умы, которые используют сомнение как повод ничего не предпринимать – иными словами, скрывают за ним элементарную душевную лень. Если вы сомневаетесь в том, будет война или нет, примите ли вы превентивные меры для избежания войны? Если вероятность войны для вас 50 %, т. е. либо грянет, либо не грянет, разве не предпримете вы какие-то действия для сохранности своей страны? Если вероятность существования всего того, о чём повествует Евангелие, для вас 50 % (либо существует, либо нет), разве это не повод что-то предпринять для спасения своей души? Однако Эго-умы этого типа ничего не предпринимают. Их позиция по отношению к духовному пути – это скорее внешняя дань моде или желание сохранить идейный нейтралитет. Внутренне же они в повседневной жизни используют её как повод ничего ни в себе, ни в обществе не менять, ибо им лень. Конечно, в чём-то они правы: нельзя достичь цели, которую считаешь недостижимой или несуществующей.

Другая группа – это люди, потакающие страстям, т. е. те, которые отказываются что-то предпринимать, ибо слишком погружены и влюблены в своё тело. Гордые умы считают всё не познаваемое интеллектом как бы несуществующим, а окружающий их мир – не познанной ими, а значит, и неразумной случайностью. Те же, кто любит своё тело, любят и все связанные с ним пороки: власть, деньги, обжорство, алкоголь и беспорядочный секс. Ну, а так как Бог в Священном Писании всего этого не одобряет, то такой Бог им попросту не нужен, и они отказываются в Него верить. Ведь для таковых познать Бога означает познать и возненавидеть самих себя и свои тайные или явные пороки.

Как правило, в дискуссиях на тему богопознания такие люди полны скептицизма. Они говорят о Боге и религии с ухмылкой, как бы свысока. Такая линия поведения является защитной реакцией ЭГО-ума и его тайной верой в то, что все люди вокруг – пройдохи и такие же грешники, как и он сам, просто они скрывают свои грехи под внешней религиозностью, а он (конкретный ЭГО-ум) правдив и честен. Иными словами, неверие для такого ума – это разновидность тайного самооправдания и тайного страха быть разоблачённым.

Последний тип умов – это те, кто видит то, чего нет, или невежественные умы. Они, будучи интеллектуально податливыми, верят в Бога, но воспринимают всё сказанное в священных текстах буквально, т. е. думают, что вся Вселенная устроена ровно так, как это написано в Библии. Они считают, что Господь обладает таким же житейским рассудком и такой же отдельной сущностью, как и они сами, и что Он их видит такими же, какими они видят сами себя. Для них соблюдение ритуалов и есть процесс богопознания, а сам Бог – это в буквальном смысле строгий Отец, которого они боятся, как когда-то боялись своего отца.

Они предпочитают жить суевериями, штампами и не понимают абстрактных формулировок. Их вера в Бога отчасти похожа на веру маленьких детей в Деда Мороза, ибо вера эта по силе превосходит их разум и способность к самопознанию. Исходя из сказанного, можно выделить Воинские добродетели, можно разделить их на две категории: качества, вообще необходимые воину, чтоб с честью носить своё звание при всяких обстоятельствах, и качества, необходимые ему при выполнении определённых его обязанностей, как в мирное время, так и на войне. Иными словами – качества основные, общие и качества вытекающие, специальные.

Основных воинских добродетели три: Дисциплина, Призвание и Прямодушие. Храбрость, которую иные ошибочно полагают главной воинской добродетелью, – только производная этих основных, главных качеств. Она заключена в каждом из них. Воинская часть и люди, сохраняющие дисциплину под огнём, тем самым уже храбрая часть, храбрые люди. Солдат по призванию, твёрдо и пламенно верящий в это своё призвание, уже не может быть трусом. Наконец, прямодушие – открытое исповедание своей веры, своих взглядов, своих убеждений, – откровенность и прямота – гораздо выше храбрости уже по той причине, что это – храбрость, возведённая в квадрат. Храбрость «сама по себе» – так сказать, «голая храбрость» – малоценна, коль скоро она не соединяется с одной из этих трёх основных воинских добродетелей, которые и рассмотрим по порядку: экзерциция, дисциплина – победа, слава, слава, слава…

Субординация, Бессмертные слова бессмертной «Науки Побеждать».

Изложенные соотношения Духовной Божественной (Бога)-реальности и субъективной (Эго)-реальности в достаточной степени позволяют судить нам о взаимоотношении и взаимной подчинённости элементов Полководчества, Политики и Стратегии. Реакция Эго-ума на богопознание и принятие Решения.

Суворов даёт пять понятий в их гениальной простоте и гениальной последовательности. Сперва субординация – альфа и омега всего Воинского естества. Потом экзерциция – упражнение, развитие, закалка. Это даёт нам дисциплину, слагающуюся из элементов субординации и экзерциции – чинопочитания и совместного учения. Дисциплина даёт победу. Победа сберегает жизнь, жизнь рождает славу.

Мы различаем по форме – дисциплину наружную и дисциплину внутреннюю, по естеству – дисциплину автоматическую и дисциплину осмысленную. По форме дисциплина всех организованных армий сходственна, по естеству же – глубоко различна. По форме – наружная дисциплина заключает в себе внешние признаки чинопочитания, внутренняя – степень прочности этой дисциплины. Естество дисциплины различно, смотря по армиям, народам и степени духовности этих народов. Мало того, различным историческим эпохам соответствует различная дисциплина. Русской Армии соответствует дисциплина, осмысленная по существу, но жестокая по форме. Для сохранения драгоценного содержания стенки сосуда не мешает иметь сколь можно более твёрдыми. Для сохранения качества дисциплины необходима известная доза автоматизма.

Отношение автоматизма к осмысленности – то же, что науки к искусству, лигатуры к благородному металлу.

Жёлтый оттенок для благородного металла натурален. В таких соединениях используется лигатура – медь или серебро. Лиловые украшения получаются в результате добавления в материал 750-й пробы алюминия. Что касается второй воинской добродетели – пламенной веры в своё призвание, – то, в отличие от дисциплины – добродетели благоприобретаемой, – она является врождённой. Пусть молодой человек, колеблющийся в выборе карьеры, посмотрит на растерзанные полотнища знамён. Он сможет разобрать или угадать славянскую вязь: «За отбитие знамён у французских войск на горах Альпийских»… «За подвиг при Шенграбене, в сражении отряда из пяти тысяч с корпусом из тридцати тысяч состоявшим»… «За отличие при поражении и изгнании врага из пределов России в 1812 году»… «За Шипку и двукратный переход через Балканы»… «За взятие Берлина», наконец! Но нет такой надписи на русских знамёнах. Интересный факт – вначале на знамени не было надписи. Когда стало известно, что его ждут на Параде Победы в Москве, на нём сделали надпись «150 стр. ордена Кутузова II ст. Идриц. Див.», а также «79 Ск» и «3 УА 1 БФ». Если слова эти не покажутся ему райской музыкой, если он своим «внутренним оком» не увидит тут же рядом с собой штурмующих рейхстаг, шенграбенских гусар, бородинских егерей, не почувствует себя в строю, бегущим в атаку на фашистов в Сталинграде, – тогда, значит, военного призвания у него нет, и в Армию ему идти нечего. Если же он увидел кровавый снег Панфиловцев под Москвой или гибель русских кораблей в Цусимском сражении, истекающих кровью защитников Москвы, если он услышал «ура» последних защитников Брестской крепости, если он почувствовал смерть Александра Матросова – тогда это значит, что священный огонёк ярко вспыхнул в его груди. Тогда он – наш.

Любить военное дело мало. Надо быть ещё в него влюблённым. Эта любовь – самая бескорыстная. Военная профессия – единственная, не приносящая дохода. Она требует всё, а даёт очень мало. Конечно, в материальном отношении: в моральном это «малое» – огромно. Оно вырастает из того признания и уважения общества, которое этим обществом востребовано. Если воинская служба обществом не востребована, то и влюблённости в военное дело недостаточно. Тогда трудно верить в своё будущее, даже если верить в своё призвание, даже если каждую минуту ощущать в тяжёлом ранце фельдмаршальский жезл, – быть убеждённым, что именно тебе, вверенным тебе роте, полку, корпусу, флоту надлежит сыграть главную роль, произвести перелом в критическую минуту, – уподобиться Ушакову при Чесме или Жукову при взятии Берлина, пусть даже и заплатить за это тою же ценой.

Третья воинская добродетель – Прямодушие. Подобно второй – Призванию, – она природная, и её можно испортить превратным толкованием первой воинской добродетели – Дисциплины. Если Начальник – деспот, грубо, не по-офицерски обращающийся с подчинёнными, терроризирующий их безмерно взысканиями и разносами, он может погубить эту добродетель в своих подчинённых.

Угодничанье (в сильной степени – подхалимство) – худший из всех пороков военного человека, единственно непоправимый – тот отрицательный сомножитель, что обращает в отрицательные величины все остальные достоинства и качества. Казнокрад и трус терпимее подхалима. Те бесчестят лишь самих себя – этот же бесчестит всех окружающих, особенно же того, пред кем пресмыкается. Но воровство и трусость вообще не могут быть возведены в систему в сколько-нибудь организованной армии. Подхалимство и его неизбежное следствие – очковтирательство – могут. И тогда – горе армии, горе стране! Не бывало и не может быть случая, чтобы они смогли опереться на гнущиеся спины.