Холодные рассветы

– Боже, Влад, прости, – проанализировав своё поведение в квартире, пролепетала она.

– Всё в порядке, – ответил он, бережно взяв её за руку.

На метро, возле которого её высадил Виктор, она добралась до института, забежала внутрь ровно за семь минут до начала приема, сняла верхнюю одежду в раздевалке, затем отправилась в аудиторию.

– Ну, что новенького? – Ника оживленно посмотрела на подругу.

– Да ничего, – соврала Ермолаева, пока они обе стояли у длинной студенческой очереди к заведующей кафедрой.

Телефон нервно прогудел. На экране высветилось сообщение от Оксаны, сестры Влада.

«Какие идеи на счёт платья?» – писала она.

Лена стремительно выключила уведомление, чтобы никто не обратил внимания на странные послания.

Попрощавшись с подругой, она вышла из института и по дороге к метро позвонила родственнице Никольского и сообщила, что хочет надеть свадебный наряд матери. Та не возражала, мягко согласившись на условия девушки.

Спустившись в подземку, Лена поехала на студию, поскольку ключ-карта от квартиры ещё не была готова.

Снежинки густой сетью ложились на Москву, посыпая тротуары, утонувшие в мерзкой слякоти.

Ермолаева поднялась на второй этаж небольшого здания, сняла куртку в коридоре, оставив на себе из верхней одежды шапку и шарф, постучала в кабинет хозяина.

– Я занят! – раздался голос Влада.

– И для меня? – приоткрыв дверь, уточнила она.

– Для тебя я всегда свободен! – поднимаясь со своего места, ответил он.

Повесив её куртку на вешалку, хозяин студии вернулся за стол.

– Виктор забрал твою карту из башни. Если хочешь, можешь поехать домой, – сообщил он.

– К нам сегодня твой сын придет, – напомнила она.

– Да, я знаю.

– Неловко как-то получается, – призналась девушка, опустив взгляд.

– Всё в порядке, – успокоил он.

– Ладно, – заключила она, – я поехала домой, заскочу по дороге в магазин, куплю что-нибудь к ужину…

– На, – он достал из кармана банковскую карту и протянул ей.

– Эмм, – смутилась она. – Зачем?

– Ну, ты же будешь покупать продукты…

– И что? Я живу в твоей квартире… Могу я хотя бы что-то купить за свои деньги? – она постаралась сказать это как можно мягче, но всё равно получилось несколько категорично.

– Послушай, люди не заводят котов, чтобы те платили за еду, аренду и ЖКХ. Они их заводят, чтобы те дарили им тепло.

– То есть, я для тебя – кот? – усмехнулась Лена.

– Я этого не говорил. Просто привел пример.

– Хорошо, можно я хотя бы мяукать не буду? – уточнила она как можно доброжелательнее, но в её интонации прослеживалось раздражение.

– Договорились, – с улыбкой постарался он снять напряжение, возникшее в воздухе.

– Так, ладно, я поехала.

– Возьмешь? – ещё раз спросил он, держа карточку над столом.

– Возьму, – смирилась она.

Он сказал ей пинкод, который она прошептала ещё три раза, чтобы лучше запомнить.

– Забудешь, звони, – заботливо произнес он, помогая ей надеть куртку.

– Хорошо, – сдалась она, покидая его кабинет.

В коридоре она положила пластиковый «кошелек» во внутренний карман и направилась к выходу. Спустя сорок минут она зашла в магазин на территории комплекса, в котором располагалась квартира Никольского, зажала в руке телефон и свою сумку.

«Так, чтобы знать, что купить, нужно знать, что придётся готовить…» – подумала Лена, зажигая экран своего смартфона.

В интернете, наскоро изучив результаты поиска по запросу: «Что приготовить на ужин?», она составила примерный список покупок.

Потом она проследовала к стеллажам и холодильникам, набирая все необходимые для своего кулинарного произведения компоненты: шампиньоны, лук, сметану, пачку макарон и куриную грудку. Заглянув в винный отдел, Лена выбрала легкий напиток вроде «Апсны», а после прошла на кассу, где у неё попросили паспорт, за которым пришлось лезть вот внутренний карман ручной клади.

Зайдя в квартиру, она разулась, сняла верхнюю одежду, разобрала покупки, глянув на часы, показывавшие «17:22». Через сорок минут должен прийти Данил на занятие, поэтому времени оставалось мало.

Она забросила макароны в воду, почистила и порезала лук, потом то же самое проделала с грибами. Оставив это всё в миске, приступила к куриному филе, разделила его на небольшие кусочки, затем смешала всё приготовленное и перешла к тушению, после чего залила сметаной и, когда сварился гарнир, оставила всё на плите.

Ей пришлось спуститься вниз на первый раз, чтобы встретить мальчика. Они вместе вошли в прихожую. Ученик снял верхнюю одежду, а потом Лена проводила его в гостиную, где, открыв свой ноутбук, начала занятие.

Через полчаса пришел Влад, бросив ключ на комод возле входа, разулся, снял пальто.

– Как у нас вкусно пахнет, – протянул он, заходя в комнату, обнаружив своего сына.

– Папа? – удивился подросток.

– О, Даня, привет. Вы ещё не закончили? – уточнил Никольский.

– Так Лена теперь у тебя живет? – догадался ученик.

– Как видишь, – улыбнулся отец, уходя в спальню, чтобы переодеться.

Мальчик с некоторой грустью посмотрел на девушку.

– Вы вместе? – предположил он.

– Ох, даже не знаю, что тебе ответить… – призналась она.

– Правду, если можно.

– Думаю, что, да. Вместе.

– И как мне теперь тебя называть?

– Как и раньше. Леной.

– Только маме не говори. Ей не нужно это знать, – попросил Влад, выходя из соседней комнаты, на ходу натягивая белую футболку на свой торс.

Ермолаева на секунду замерла, разглядывая его тело, хоть оно и не обладало особым атлетическим сложением, но было довольно притягательным.

Владислав отдал новую карту своему сыну, чтобы тот впредь сам поднимался и спускался в башне.

Когда занятие закончилось, девушка проводила подростка в прихожую, после чего, одевшись, Данил покинул квартиру. Она же отправилась в кухню, поставила тарелки на стол.

– Извини, что помешал занятию, – раздался голос Никольского над её плечом, пока она наполняла посуду едой.

Он коснулся её шеи, бережно наклоняя рукой её голову в противоположную сторону, обняв за талию, прижимая к себе.

– Ты голоден? – уточнила она, пытаясь контролировать своё самообладание.

– Очень, – прошептал он, явно имея ввиду совершенно другое.

– Ужин остывает, – напомнила она.

Он повернул её к себе, оставив свои теплые ладони на её теле. Внутри неё всё трепетало и, казалось, сердце выскакивало наружу, с силой пульсируя в средостенье. Его губы были так близки, что их дыхание сливалось воедино, оставляя недосказанные фразы, обладающие лишь одним смыслом, который теперь они оба не в силах были скрыть.

– Я хочу знать всё, – не выпуская её из объятий, усыплял он своими словами.

– Что всё? – продолжая пребывать в своих мыслях, спросила она.

– Всё, что тебя тревожит, всё, чего ты боишься, всё, о чем ты думаешь, что так страстно желаешь…

Она немного отстранилась назад, вернувшись в реальность из сладкой страны призрачных мечтаний.

– Сейчас, больше всего на свете, я желаю, чтобы макароны не слиплись, а курица оказалась настолько мягкой, насколько я это планировала, – улыбнулась она, хоть её слегка колотило изнутри.

– Извини, – он отпустил её. – Я, действительно, не хочу, чтобы твои старания прошли зря.

– Не пройдут, садись за стол.

После завершения приема пищи, девушка отправилась в комнату. Некоторые преподаватели задали им задание на каникулы, что-то вроде написать подробный конспект той или иной темы. Лена начала готовиться к новому семестру уже сейчас, пока шла сессия. Никольский же собрал посудомоечную машину, пришел в гостиную, сел на диван и, включив телевизор, заложил руки за голову.

Ермолаева разложила на письменном столе, что находился в углу комнаты, учебники и тетради с лекциями, но телефонный звонок не позволил ей начать работу.

* Как у вас дела? – сразу спросила мама, как только девушка ответила на входящий вызов.

– Всё хорошо. А у вас? – она зажгла настольную лампу, открывая книгу, на которой было название "Грамматика немецкого языка".

* Благополучно. Как обстоит ваша совместная жизнь?

– Да никак. Ничего нового. Спим в разных комнатах, видимся за завтраком и за ужином… Я на учёбе, он на работе. А что?

* Просто интересуюсь.

– Мамочка, не переживай. Всё в порядке.

* Ладно, раз уж ты так спокойна, то чего мне волноваться? Верно?

– Ну, конечно!

* Спать собираешься?

– Пока нет. Нужно кое-что написать в тетради.

* Хорошо, но тогда заранее – спокойной ночи.

– И вам с папой, – улыбнулась Лена и отключила телефон.

Следующие полтора часа она провела за конспектированием новой темы, которую, по всей вероятности, преподаватель будет спрашивать на первом же практическом занятии после каникул.

Влад осторожно постучал в комнату. Она пригласила его внутрь.

– Ты ещё не спишь? – удивился он, посмотрев на часы, на которых ярко горели цифры «22:17».

– Нет, – на мгновение оторвавшись от тетради, ответила она.

– Может чай попьешь, отдохнёшь немного?

– Мне немного осталось, – стараясь поскорее вернуться к учёбе, заметила она.

– Ладно, – он вернулся в гостиную, переключил канал.

Через пятнадцать минут она сама вышла к нему, сложив все книги на полке в стеллаже.

– Извини, если обидела. Просто… – начала она, сев рядом.

– Всё в порядке, – успокоил он. – Я всё прекрасно понимаю.

Он осторожно обнял её, прижав к своей груди, на которой она и уснула под приглушённые голоса в новостях и бледный свет экрана телепередач.

Никольский осторожно подхватил её на руки и отнёс в спальню, укрыв одеялом. Она сжалась в крохотный комочек так, словно сильно замёрзла. Он посмотрел на её бессознательные попытки согреть саму себя, но, поняв, что всё это бесполезно, лёг рядом, задернув шторы на окне. Мужчина, обхватив рукой этот запутавшийся в постельном белье клубок, придвинул его немного к себе. Она тихонько что-то промычала и уткнулась носом в его, украшенную татуированным узором, ключицу. В этот миг он наконец осознал, что такое счастье.

Глава 7

Чем больше проходило времени и, чем ближе становился день свадьбы, тем сильнее Лена желала убежать на край света, закрыться за семью замками и не отвечать на чьи-либо звонки.

Закончилась сессия, потом прошли и каникулы. В понедельник началась обычная учеба – за день до знаменательного события она как обычно отправилась на занятия в институт. В голове творилось что-то невразумительное. Она не могла сосредоточиться на лекциях.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Ника, видя отсутствующий взгляд подруги.

– Дома проблемы, – пояснила Ермолаева, стараясь не вдаваться в подробности.

– Родители?

Она не стала отвечать на вопрос.

– Слушай, сможешь прикрыть меня? Я уеду на два дня, по семейным обстоятельствам… – предупредила Лена.

– Только вроде начали учиться… А так… Да, конечно.

После занятий Лена сразу поехала домой. В квартире Никольского она металась, как загнанный зверь. Единственное, на что ей хватило самообладания, так это позвонить своим ученикам и отменить занятия на ближайшие пару дней.

Решив заняться домашними делами, она скрывала тревогу, что пульсировала в её сердце. В голову то и дело лезли мысли о том, что, возможно, стоило отказать ему, но сомнения перед свадьбой тревожат многих невест, поэтому она просто включила телевизор, оставив ужин на плите, и уснула под голоса дикторов на новостном канале.

Проснулась она посреди ночи, будучи бережно укрытой одеялом, лёжа на кровати в спальне. Влад был рядом. Он всегда оказывался поблизости, когда ей нужна была поддержка.

Несколько секунд посмотрев в темный потолок, она вылезла из его объятий, встала босиком на теплый пол, уложенный паркетом, прошла к панорамному окну в гостиной и, отстранив штору, остановилась возле стекла.

Вид с семьдесят четвертого этажа открывался на добрую половину города. Вся Москва лежала у её ног со своими огнями, шумом и бешеным ритмом даже в столь поздний час.

Ермолаева села на пол, оставив замёрзшие пальцы на ледяной поверхности прозрачного стекла. Она была слишком погружена в свои мысли, не заметив, как Никольский опустился рядом с ней.

– Лена? – тихо окликнул он её.

Она не повернулась, но решила сказать ему хоть что-то.

– Влад, я знаю, это глупо, но… – начала она, страшась признался самой себе. – На самом деле я очень боюсь.

– Чего? – удивился он.

– Брака. Меня пугает неизвестность. Да и отношения в целом. Предполагается же, что мне придется провести остаток своих дней с одним человеком, – она обратила на него взгляд. – Не обижайся, конечно, ты заслуживаешь другого. Точно не меня. Девочка с такими заморочками… Зачем она тебе?

– Мне кажется, что мы уже говорили об этом, – напомнил он. – Но я повторюсь. Ты приносишь в мою жизнь свет. Разве этого мало, чтобы любить?

– Ты просто разочарован в своей бывшей жене? Признайся честно. Давай же, – взмолилась она, – пустись в откровения хотя бы раз. Мне этого будет достаточно. В конце концов, я же должна знать, почему я говорю «да».

Он встал, ушёл на кухню. Вернувшись через пару минут к оставленной в недопонимании Лене, поставил два бокала на пол, открыл пробку на бутылке с вином, которую держал в руках, налил кроваво-алой жидкости в стеклянные сосуды и протянул один из них своей собеседнице.

– Я не хочу, чтобы ты думала, будто я святой. Всё не так и, как правило, гораздо сложнее, – начал он, сделав глоток алкоголя. – Когда я женился на Алле… Это был минутный порыв. Обычно, про такое говорят «по молодости». Да, так оно и было. Она изначально не была «моим человеком». Мы долго привыкали друг к другу, и, казалось бы, всё у нас шло идеально, разумеется, были и ссоры, и угрозы развестись, но потом всё заканчивалось довольно миролюбиво. Только в какой-то момент понимаешь, что впустую тратишь время с тем, кто не предназначен для тебя. Годы уходят в никуда, в какую-то бездну, но при этом ты ничего не получаешь взамен.

– Хочешь сказать, что я – «твой человек»? – вмешалась Лена в его монолог.

– Помнишь, когда мы впервые увиделись? – спросил он с лёгкой улыбкой. – Ты тогда проехала свою остановку в метро.

– Да, конечно, – согласилась она, решив оставить при себе воспоминания об их по-настоящему первой встрече, когда она бежала за таинственным незнакомцем с подругой по станции, чтобы взглянуть на него ещё раз.

– В тот день я ехал с конференции. Студию собирались закрыть, персонал уволить, поэтому настроение у меня было ни к чёрту. Потом появилась ты. Такая живая, лучезарная… Даже не знаю. Внутри как будто что-то щёлкнуло, а потом мне стало плевать на всё. Уже не мог думать о проблемах, поскольку воспоминания о тебе вызывали улыбку. Конечно, в ближайшие дни я уладил конфликты с комиссиями, всё вернулось на круги своя, но именно в тот момент, когда я почти умер морально, в мою жизнь ворвалась ты… Не могу представить, с чем можно сравнить твоё появление. Наверное, с порывом свежего весеннего ветра…

– По-моему, ты переоцениваешь мой вклад в твои заслуги, – засомневалась Лена, выпив почти половину бокала.

– Знаешь, я никогда не думал, что могу так зависеть от чего-то, а тем более от человека. Так почему бы не дать наркоману его дозу? – усмехнулся Влад.

– Потому что это убьёт его, – ответила она, лишая второго смысла его высказывания.

– Хорошо, а если это не наркоман, а больной раком, которому нужно болеутоляющее?

– Зачем ты это говоришь? Мог бы и прямо всё сказать.

– Я пытался объяснить всё, как есть, но люди чаще лучше понимают метафоры, нежели прямые фразы.

Ермолаева залпом допила вино и поставила пустой сосуд возле себя.

– Пойдём спать. У нас завтра трудный день, – предложила она, отходя от окна.

– Конечно, – согласился он.

Утро нагрянуло пасмурным светом и тяжёлыми снеговыми тучами сквозь стёкла в спальню.

Лена недовольно поежилась от угнетающего звука будильника, потом спустила ноги на пол, откинув одеяло, прошла на кухню, тихо включив музыку, приготовила завтрак. Умывшись, она вернулась в комнату, разбудила Никольского. Через полтора часа они уже ехали в ЗАГС, где их ждали лишь её родители и Оксана со своим мужем.

В маленьком зале, не отличавшемся особой роскошью собрались только самые близкие люди, хоть для этой крохотной церемонии их присутствие было и необязательным. Отпустив все свои сомнения, окончательно отправив свою жизнь по неизвестному маршруту, Лена дала положительный ответ на вопрос регистратора, ровно, как и Влад, уверенно осознававший весь груз ответственности, которая свалилась на его плечи в этот миг.

Никакого торжественного празднования этого события не было, а после официальной части все разъехались по домам. Молодожены, хоть их половина и состояла из представителя сильного пола в довольно зрелых летах, прибыли в квартиру Никольского. Ермолаева захотела побыть одной и смыть с себя всю сутолоку сегодняшнего дня, полностью погрузившись в теплую ванну.

Она закрыла кран, когда вода приблизилась к краю бортика, потом прислонилась спиной к холодной задней стенке и растерянно посмотрела вокруг. На безымянном пальце правой руки красовалось кольцо. Обычное. Без камней и украшений, как она сама попросила теперь уже своего мужа.

Через пару мгновений, прячась от собственных мыслей, она с головой ушла под воду, оставив глаза открытыми, хоть жидкость и раздражала их слизистую. Пусть её мир, который уже нёсся в туманную бездну в одних лохмотьях, будет окончательно затерян в закоулках её спонтанных и совершенно неоправданных решений. Она давно потеряла смысл жизни. Вот только в памяти до сих пор была та минута, когда она бежала за таинственным незнакомцем, который так запал ей в душу, по переходам метро, чтобы ещё раз взглянуть на него, отпечатав его образ в своём сознании.

Влад осторожно постучал в дверь ванной комнаты. Лена вздрогнула и спустилась чуть ниже, прячась за стенку.

– Да! – крикнула она.

Он осторожно заглянул внутрь.

– Тебе Ника звонит уже третий раз, – предупредил он. – Принести телефон?

– Напиши ей смс-ку. Скажи, что позже перезвоню, – попросила она.

– Хорошо, – согласился он, покинув её.

Закончив водные процедуры, Ермолаева вышла в гостиную, одевшись сразу после душа в пижаму и замотав полотенце на голове. Она связалась со своей подругой, которая посчитала необходимым рассказать ей о своих успехах на личном фронте. Лене же приходилось терпеливо выслушивать истории о похождениях Ники, умалчивая при этом о том, что сама она сегодня вышла замуж, как бы нелепо это не звучало.

Никольский не пришел ночевать в спальню: то ли боялся сорваться, то ли не хотел нарушать её покой. Казалось, будто с каждым часом их отношения приобретают всё более сложный характер. Их обоих не устраивала эта ситуация, но поделать они ничего не могли.

На рассвете, а солнце в феврале встаёт не так уж и рано, они поехали в подмосковную церковь, что находилась на окраине небольшой деревни, окружённой густым лесом. Туда приехали и родители Лены. Вообще всё это мероприятие, даже можно сказать вылазка, напоминало тайное венчание: так мало родственников, отсутствие свидетелей, далёкий приход православного священника, двое певчих на скромном клиросе и один алтарник. Тихо. Спокойно. Даже немного уныло, но именно это радовало Ермолову больше всего, ведь многим девушкам нравится чувствовать себя по-особенному несчастными.

Обряд был проведён, кольца освящены и возвращены на законные места. Теперь их венчанный брак был закреплён не только на земле, но и на небесах, что добавляло ещё один аргумент в пользу надвигающейся депрессии Лены.

Всё развивалось слишком быстро? Разве достаточно подобной фразы, чтобы описать всё её отчаяние в подобной ситуации? Она добровольно пошла на персональный эшафот, решив пустить всю свою жизнь на волю судьбы, перестав сопротивляться. Да и был ли смысл в этом сопротивлении, если она сама не знала, чего хотела получить в конечном итоге?

Она злилась на саму себя за то, что полностью погрузилась в уныние и наслаждалась этим самоуничтожением.

Вечером ничего не изменилось. Лишь горечь, копившаяся столько времени, сильнее сдавила грудь. Лена снова легла спать в полном одиночестве, обменявшись за весь день лишь парой фраз со своим мужем. Он не требовал от неё ничего, прекрасно понимая, что ей сейчас приходится нелегко, ровно, как и ему, но он был мужчиной, к тому же, женившимся во второй раз, а значит все его переживания сводились к одному – к той, что сейчас не может найти себе место в его доме, хоть уже стала его хозяйкой.

* Милая, привет. Как у вас дела? – заботливый голос мамы обволакивал встревоженное и раздражённое сознание Лены.

– Нормально, – сухо заметила девушка, посмотрев прямо перед собой, а после, спустившись с кровати и сев на пол возле окна, за которым поблескивали огни города.

* Волнуешься? – предположила Галина Владимировна.

– О чем ты? – откровенно отсутствующий тон дал понять женщине, что её дочь даже не думает ни о чем сверхъестественном на грядущую ночь.

* Ну как о чем? Ты же меня должна понять…

– Ах, – вздохнула Лена, – ты об этом… Ничего не будет, мам. Ближайшие несколько дней. Я не хочу… Боюсь… Не готова…

* Но теперь-то он твой законный муж, – напомнила собеседница на том конце провода.

– Давай не будем об этом, – попросила Ермолаева.

* Слышу по голосу, что настроение неважное.

– Да… Есть немного… – снова воздух забился в лёгких и распирал их изнутри, словно страстно желал вырываться наружу, но диафрагма не разделяла этих стремлений. – Знаешь, – вдруг начала она, – мне иногда кажется, будто у меня в запасе ещё несколько жизней. Вот я могу прожить эту, как черновик, а потом обязательно будет другая, которую я смогу "переиграть" по-новому… Я отказываюсь от того, что хотела бы получить, предпочитая делать других людей счастливыми, забывая о себе…

* Давно пора понять, что жизнь только одна и не нужно тратить её на то, чего ты не желаешь.

– Так легко говорить подобным образом…

* А чего бы тебе сейчас хотелось? Как бы ты хотела прожить свою "чистовую" жизнь?

Наступило молчание. Лена бездумно смотрела на кружащиеся за окном снежинки, что опускались белыми вихрями на землю где-то ниже на семь десятков этажей; на свет окон соседних башен, которые разбавляли темноту московской ночи хотя бы на долю оттенков, но это не спасало от уныния и отчаяния, что щемили её сердце.

– Я не знаю, мам, – честно призналась девушка. – Я не люблю Влада, но уважаю и ценю за его любовь ко мне… Это эгоистично, я понимаю, присвоить себе того, кого ты не заслуживаешь, но… Быть может, со временем, когда я осознаю то, какое счастье мне выпало – быть его женой, я смогу испытать это глубокое чувство, а пока… Боже, как мне тошно…

* Никольский – хороший человек, и, я уверена, с каждым днём ты будешь ценить его всё больше и больше, пока не познаешь весь объем своей удачи, когда ты встретила его.

– Спасибо, мам, – через силу улыбнулась Лена, – ты дала мне долю светлой надежды, но я не уверена, что она избавит меня сегодня от слёз.

* Доброй ночи, милая. Тебе нужно поплакать, ведь так тебе будет проще принять своё новое положение, которое, поверь мне, не такое незавидное, как ты себя убедила в этом. Просто позволь ему стать тем, кем, как он считает, ты хочешь видеть его.

– Спокойной ночи, мамочка, – прошептала девушка и выключила телефон, а после, прижавшись щекой к ледяному стеклу окна, горько заплакала от нависшей над ней суровой реальности, которая теперь стала далеко не смутным сном, а вполне себе настоящей жизнью, что предстоит провести с человеком, боготворящим её, но недостаточно любимым ею.

Тихий стук в дверь спустя час её одинокого мучения разбудил сознание, прервав тревожные мысли.

– К тебе можно? – Влад осторожно заглянул в комнату.

Лена мгновенным движением смахнула слёзы и улыбнулась через силу, повернувшись к нему.

– Конечно, это же твоя квартира…спальня, – зачем-то напомнила она.

Из гостиной по полу расползался тусклый синеватый свет экрана телевизора. В полумраке видны были лишь очертания, а мимика казалась слишком недоступной в темноте.

– Как ты? – Никольский сделал шаг внутрь, с трудом различая её силуэт на фоне московских огней.

– В порядке, – стараясь произносить как можно меньше слов, чтобы не выдать своих переживаний, ответила Лена. – А ты? – лишь для приличия уточнила она.

– Беспокоюсь за тебя, – честно признался он.

Она судорожно покрутила обручальное кольцо на безымянном пальце, теряясь в догадках по поводу того, зачем он пришел к ней в столь поздний час.

Ему же не хватало умения обращаться с девушкой, что сама не «вешалась» ему на шею. Он игнорировал тех, кто не давал ему прохода, презирал развратниц, что приходили в его кабинет, надев юбку, что едва ли прикрывала ягодицы. Однако, сложившаяся ситуация представлялась абсолютно иной: его молодая жена, что согласилась вступить с ним в брак лишь при условии венчания, не желает видеть его в супружеской спальни в первую брачную ночь. Или же она недостаточно любит его, если это чувство вообще имеет место быть в её сердце?