Обман развития

Никита Чирков

Обман развития

МЕГАПОЛИС

Желая быть спрятанным среди людей Мегаполиса, Бенджамин Хилл зачесал порядком отросшие темные волосы назад и плотно надел черную бейсболку. Напор событий последних лет все дальше отводил его от прямого контакта с общественностью, благодаря чему еще и густая борода, отросшая за последний месяц, искажала лицо достаточно, дабы стать менее заметным. Найдя неприглядную кофейню, Бенджамин слепо выбрал название напитка. Поначалу у него получалось удерживать комфортное удовольствие от своей позиции стороннего наблюдателя, позволяя суете Мегаполиса скрывать его под теплым одеялом бурлящей жизни. Но, пока он с удовольствием подмечал редкий блеск в глазах влюбленных, необъятную энергию молодых и вдумчивость взрослых, внутри распространилось гнетущее тягостное отравление. Может ли быть этот инородный сгусток связан со смертью Майи – женщины, которую он любил? Вполне возможно, но несправедливость настигла ее несколько лет назад – боль успела поутихнуть, а разум с переменным успехом осаждало горе. Но что же тогда его мучает в это красивое утро? Возбужденная интуиция сформировала твердый вывод: прятки в толпе не помогают угомонить дискомфорт, а зная, где ему вскоре надо оказаться, он уже ненавидит этот день больше других.

Головоломка окончательно зажила своей жизнью, напомнив ему недавно открытую истину: он знает о существовании проблемы, но не знает, как ее исправить. И вот он не успел заметить, как перестал подмечать приятные детали, – все поблекло, потеряв резкость и глубину. Слабая воля кое-как позволяет цеплять внимание на морозном воздухе и первом снегопаде – пусть и мелочь, но среди небоскребов и сотен разнообразных форм и размеров вывесок создавалась удивительная по своей красоте картина. Подталкиваемый ветром, Бенджамин решился пройтись до ближайшего перекрестка, аккуратно огибая людей, задирая голову, завороженно вглядывался в масштаб Мегаполиса: монорельсы, внешние лифты, обзорные точки, изощренные, выдуманные на чей-то спор строения. Все изящество творческой архитектуры удивительным образом контрастировало со многими минималистичными строениями, походившими на опору небес. Красота, да и только! Красота, которую он так редко замечал за свою жизнь, а сейчас хочет в ней забыться. Отвлечься в такой момент густого смятения хоть на что-то, пусть то и вовсе пустяк, – сродни настоящему обезболивающему, думал он про себя прямо перед тем, как ему пришло сообщение на коммуникатор: «Мы начинаем, где тебя носит?»

На ближайшем перекрестке, рядом с залом старых игровых автоматов, куда часто ходила молодежь, несколько ребят смотрели на планшете репортаж в прямом эфире. Бенджамин и внимания бы не обратил, если бы они не включили звук на полную. Голос журналистки был отлично ему знаком. Не привлекая внимания, выкинув в мусорный бак пустой стаканчик разочарования, он подошел ближе, желая послушать то, к чему, как с сожалением признается, он был причастен.

«Меня зовут Ильза Этвуд, и я с прямым включением из двадцатимиллионного города Колкол. Он и так переживал трудные времена, связанные с продовольствием, инфраструктурой и преступностью. Но последней каплей для начала восстания послужило резкое падение рождаемости за последние пять лет, из-за чего незамедлительно появились радикальные группировки, открыто обвиняющие в этой проблеме не только собственную власть, но и Мегаполис, веря в искусственное вмешательство в репродуктивные функции женщин посредством добавок в еде или же излучений от специальных технологий. Точка невозврата случилась неделю назад, когда было свергнуто правительство, что поставило вопрос безопасности жизни граждан Колкола и Мегаполиса на первый план. По итогу впервые в истории для подавления вооруженных антиправительственных сил ради безопасности граждан Колкола Мегаполис ввел роботизированные войска, закупленные Министерством обороны у Центра развития технологий. Не прошло и суток, как Колкол был отбит у противника с минимальными жертвами среди граждан. Ни один военный Мегаполиса не пострадал».

Автопилот вез Бенджамина по прямой, дальше от центра Мегаполиса, туда, где вопреки прогрессу все еще присутствует понятие «неблагоприятный район». Бронированные стекла автотранспорта отлично изолировали шум, а если закрыть глаза – что он и сделал в первые минуты дороги, – то легко можно поверить в отсутствие мира как такового, будто бы попал на спрятанный от всех остров. Смена декораций проявила себя во всей красе, лишь когда до окончания трехчасового пути оставалось минут двадцать: дома стали ниже, неприлично проще и плотнее друг к другу, а цветовая палитра будто бы решила найти некую нейтральность, боясь бурной реакции на излишнюю яркость. С другой стороны, подметил он про себя, во всем этом странном минимализме крылось нечто приятное. Минимум отвлекающих фигур, некое единое направление в архитектуре – и вот напросился определенный уют, где, увидев парочку дворов, считай, видел почти все. Такая скупость на оригинал позволяла лучше разглядеть жителей, словно проектировщики специально, благодаря уникальному сочетанию цвета и геометрии, направляли внимание именно на людей.

Местные жители вместе с журналистами заполонили подъезд многоквартирного дома и идущую мимо дорогу, стоя спиной к остальному городу. В пяти метрах над головами летали дроны, в режиме онлайн снимая все и всех, причем если взрослые поглядывали из окон вниз, утоляя любопытство и сплетничая с соседями, то дети пытались привлечь внимание летательных аппаратов, махая руками и кидаясь бумажными самолетиками. Видя это, Бенджамин лишний раз нахмурился от уже набившего оскомину чувства не то стыда, не то презрения.

Проезд для служебного транспорта был справа, куда автопилот плавно доставил Бенджамина, а полицейские проконтролировали толпу, стоящую за внушительным решетчатым ограждением с мигающей виртуальной лентой предостережения. Только движение остановилось, как через левое окно он увидел Ксению Конлон. Чуть ли не с минуту просидев внутри, слушая интенсивные и грубые постукивания Ксении по стеклу его двери, он наконец-то вышел, оставив бейсболку внутри.

Ударивший шум оказался громче ожидаемого: люди возмущались, полиция предупреждала, а сам район будто бы соревновался со всем Мегаполисом по нраву, доказывая: дыхалки хватает сполна.

– Ты опоздал.

Ксения смотрела на него неотступно.

– Нет. Просто не хотел тут быть.

– Классно. Супер. Отличное сотрудничество. Спасибо!

На этот выпад Бенджамин не среагировал.

– А вы что тут делаете?! – громко, мешая злость и отчаяние, прокричала невзрачная женщина лет пятидесяти, после чего люди сбавили тон, дав продолжить эмоциональный порыв: – Эти частные клиники строит группа компаний «Лучшая Жизнь», а не ЦРТ! Вы и ваши люди лишь разводят руками и пичкают нас отговорками, а они помогают, делают то, чего вы не хотите! Раз вы не боретесь с проблемой, это не значит, что другим нельзя! Вы не главные в Мегаполисе, хватит вашей тирании!

Ксения выражала всем своим видом не просто бесстрашие и силу, а ощущаемую даже Бенджамином злость. Упирая руки в бока, держа идеальную осанку и чуть задрав голову, она, казалось, вот-вот сорвется на крик, используя множество аргументов в помощь бурлящим эмоциям… Но этого не происходило. Наконец, отпустив зрительный хват с той самой женщины, до последнего державшей проигранную оборону, Ксения внимательно осмотрела остальных людей.

– Мы здесь, – заговорила она громко, крайне рассудительно и четко выговаривая слова, – чтобы проверить один из филиалов «Лучшей Жизни» на наличие незаконного и незадекларированного оборудования, способного принести вред гражданам Мегаполиса. У нас есть разрешение суда на полноценную сверку оборудования с целью выявления нарушений. Любая попытка помешать законному обыску будет расцениваться как нападение на органы правопорядка с целью помешать исполнению закона! Просьба не вмешиваться и сохранять спокойствие!

Слова Ксении впечатляли Бенджамина настолько, что он не мог не вспомнить с приятными нотками ностальгии ее отца – Артура Конлона, передавшего своей дочери не только черты характера, но и сильную харизму. По большому счету, он отдавал себе отчет в том, что решил пойти на сотрудничество с БКТ именно из-за нее.

Но, ища подвох в словах и корысть в мотивах, люди все равно продолжали выражать недовольство.

– Это место работает уже год и помогло тысячам людей! Если бы здесь было что-то незаконное, то почему раньше не изъяли?

– Вы бы лучше не охоту на ведьм устраивали, – подхватил хриплым голосом мужчина из толпы, – а решали проблемы! В Колколе устроили войну, люди пострадали и продолжают страдать, а вы тут занимаетесь каким-то бредом!

– Задача сотрудничества Бюро контроля технологий и Центра развития технологий состоит в контроле качества…

Но люди уже не слушали ее провальное ораторство. Полиция насторожилась, по громкоговорителям разнесли предупреждения. Полная раздражения и упрямства, Ксения почти уже поддалась бездумному желанию сорваться, о чем впоследствии обязательно бы пожалела, – но тут руку помощи протянул Бенджамин. Схватив ее за предплечье, он почти вырвал ее из-под удара людей, к которым та успела приблизиться, и вместе с ней направился к входу в медицинский центр, чему Ксения, пусть и не признавшись, была только рада. Двери закрылись за спиной, но возгласы недовольства были все еще слышны.

– Мог бы и вмешаться, сказать этим людям…

– Ты не настолько наивна, чтобы верить в такое.

– Я хоть что-то делаю. – Бенджамин лишь одарил ее испытывающим взглядом. – Сначала ты отказался участвовать в этих обысках. Я могла понять почему – но не прошло и дня, как ты внезапно передумал. Да, я не спрашивала, почему ты изменил свое решение, но уж прости, энтузиазма я как-то не наблюдаю!

Раздраженность и претензии Ксении были всеобъемлющими, а ее упрямый взгляд был сродни мертвой хватке.

– Может, лучше на себя посмотришь? – выпалил он твердо, словно отец, отчитывающий опозорившуюся дочь, хотя разница в возрасте у них была всего в несколько лет. – Ты правда думала, что этим людям нужно твое мнение? Что до них можно достучаться? Сейчас, здесь, простыми словами?! Если для тебя это настолько важно, то не смею задерживать. Научись уже приоритеты выбирать: работа или они. Только не забывай – этим людям не нужна твоя правда.

– Нашли? – громко, желая сбежать от разговора с Бенджамином, крикнула Ксения идущему к ней следователю, чье имя Бенджамин даже не хотел запоминать.

– Нет.

– Что значит «нет»?! Мой свидетель точно назвал место.

– Слушай, мы с тобой отлично знаем, как эти «свидетели» путают показания, ошибаются и порой сами не знают, о чем говорят.

Полная необузданной энергии, Ксения пошла вперед, совершенно исключив Бенджамина из уравнения. Но ему не трудно было проигнорировать такой выпад, как и дальнейшие доносившиеся до него вопросы следователя о связи событий в Колколе и нынешнем внезапном обыске. Незаметно они оказались прилично далеко, а Бенджамин все стоял на том же месте, оглядывая вокруг себя каждый предмет и уголок. Было здесь что-то такое, совсем уж ему неприятное, неуютное…

Тот самый случай, когда некий эквивалент чутья вполне может быть спутан с примитивной профессиональной деформацией. В свое время педантичный подход к работе вылился в неуправляемые последствия, обрушив до основания все его убеждения в верности ориентирования. И вот, объяв необъятное, наконец-то выделив для себя ту самую путеводную звезду, оставалось изобрести систему взаимодействия со все еще нуждающимся в нем миром. Хотя все чаще он задает себе небезосновательно вопрос: как долго продержатся эти новые «костыли»?

Взяв из кармана пальто небольшую коробочку, крайне непринужденно и даже лениво Бенджамин достал оттуда линзы для глаз. С трудом надев их, он включил программу анализа. Вокруг него появились разные показатели, начиная от наложения чертежей здания с измерением метража всех плоскостей, заканчивая температурой воздуха и изображением электропроводки. Держа в вытянутой руке небольшой брелок, также взятый из коробки, он собирал все эти данные в реальном времени, поддерживая связь с виртуальным помощником. Шаг за шагом он искал лазейки и тайники. Ксения и следователь подметили его блуждания и быстро оказались рядом.

– Что ты делаешь? Тут нет ничего, мы сто раз все сканировали!

Продолжая ощупывать стенку у входа в туалет в самом правом углу помещения, Бенджамин не обращал на следователя внимания.

– Бенджамин, мы должны знать!

– Ваши сканеры ищут лишь цифру, – резко вырвалось из него на претензию Ксении. – Компьютеры, системы, платы, сигналы… Вы разучились искать все руками, глазами и чутьем. Никакой фантазии, понятия архитектуры или примитивной смекалки. Тут, если ты не заметила, нет ни грамма компьютерной защиты – лишь задвижная стенка на магнитах, а бронированные пластины скрывают тепло и все сигналы.

Когда секретная дверь открылась, Бенджамин сразу же зашагал вперед. Ксения хотела было выразить недовольство из-за отсутствия на их стороне таких разработок ЦРТ, но любопытство с возбужденным чувством победы затмили все остальное. Медленные, пропитанные вздымающейся гордыней шаги открыли картину, неприятную как для ума, так и для глаз. Следователю тотчас было приказано стоять на входе и никого не пускать.

Тесное помещение с ярким потолочным освещением с трудом вмещало операционный стол, причем довольно чистый и опрятный. Но не это вкололо болезненную сыворотку в ум вновь прибывших – а специальные холодильники в числе десяти штук вдоль правой стены. Пять на уровне пояса, другие на уровне глаз, все расположено в шахматном порядке. У каждого есть вертикальный индикатор, где отражены показатели содержимого. В пустых пространствах между контейнерами находилось несколько папок с твердым корешком.

– Что это такое? – Ее смятение было вызвано непониманием содержимого в контейнерах.

– А разве твой осведомитель не сказал?

– Я ожидала ворованное ПО и чипы. Химию какую, может быть, но не…

– Детей?

Она обернулась на Бенджамина с мрачным удивлением. Серьезность его слов была пропитана скорбью. С трудом усваивая открытие, она развернулась обратно, видя темный силуэт в контейнере уже с другим набором эмоций. Украдкой Бенджамин заметил, как она, сама того не осознавая, аккуратно и с заботой положила правую ладонь на свой живот.

– Их изымают из матерей, а потом вшивают другим женщинам, чтобы те могли…

– Могли что?! – В недоумении Ксения развернулась, страх ужасного залил лицо. – Да как это вообще возможно? Нельзя просто взять и заставить родить женщину, если она не была беременна. Медицина, знаешь ли…

– А они не рожают. – Пауза затянулась. – Кесарево. А для создания правильной биомы… – ее глаза заставали его сократить объяснение, – выживают далеко не все. Здравомыслие всегда идет в жертву отчаянию, вынуждая заплатить за недолгое счастье непомерную цену.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю многое. Но не думал, что это уже начали делать, да еще в Мегаполисе. Пусть и трущобы, но все же.

Все еще переваривая страшную информацию, она взяла одну из папок, начала нервно перелистывать, стараясь работой затмить болезненный сгусток.

– Они вели письменный учет… Это же глупо, все улики у нас на руках…

– Это если мы их найдем. Но часто ли нас волнует бумага? Вот именно. Будь все это в цифре, риск значительно больше.

– Немыслимо! – Гнев начал свое шествие. – Тут десяток имен, даты! Это медицинские карты! Да они оборзели, даже не шифровались никак, все на чистую. Причем… как же так… здесь добровольные согласия.

– Не все хотят быть матерями. А спрос и предложение – дело времени. Рождаемость падает каждый год, причины этому неизвестны – вот люди и делают то, что умеют лучше всего, – адаптируются.

Только она хотела резко выпалить необходимое для усвоения ругательство, силой воткнув папку на место, как Бенджамин прервал ее, сказав:

– Мы понятия не имеем, сколько еще таких мест прячется у нас под носом. Так что ты потряси своих информаторов.

Ксения хотела было что-то сказать, кинуть некое зерно для будущих обсуждений, но ничего не находила. Все было настолько прямо и понятно, насколько бесполезной казалась любая попытка принять причины творящегося здесь ужаса.

– А ведь на улице были люди, защищавшие это место чуть ли не ценой своей свободы.

Эти слова были брошены ею перед уходом, чуть ли не с презренным гневом. Первая и единственная мысль на ее повод была полна странного сопряжения разочарования и любопытства: оказалось, она взяла от своего отца меньше ожидаемого, но было в ней что-то перспективное, неоднозначное, притягательное своей странностью. Выводы делать рано, но она, определенно, еще может его удивить, а само это явление становится для Бенджамина редчайшим артефактом.

Внезапно послышались инородные звуки, всецело отнявшие внимание Бенджамина. Он внимательно вглядывался в стену напротив входа в этом место. Ему заслуженно следовало выругать себя за расточительство мнительности. Там был еще один скрытый проход, причем в тот самый момент, как получилось создать щель, Бенджамин остановился. Увиденное следовало бы сразу обозначить для остальных, максимально оперативно среагировать в поимке как минимум из-за научного интереса, а как максимум – чтобы обезопасить столь уникальное даже для него создание. То был юноша, ростом в полтора метра: мешковатая одежда прятала его истинные габариты, но казался он очень худым, немощным, а лицо выглядывало из-под черного капюшона лишь наполовину. Левый глаз, щека и весь подбородок были родными, а вот правая сторона, пусть и в тени, но все же видна – очень грубые, изуродовавшие лицо импланты. Немного сгорбившееся тело, казалось, вот-вот упадет от халтурной работы конструктора, но все это не имело бы такого значения, если бы не взгляд. Преисполненный не просто страхом, а самой фундаментальной растерянности перед неизвестным левым глазом этот юноша смотрел прямо на Бенджамина. И только послышались признаки новоприбывших специалистов, как юноша растолковал их в угоду самого примитивного инстинкта – бегства через дверь за его спиной.

Происходящие внутри Бенджамина метаморфозы казались немыслимыми, чужеродными, но были слишком уж хорошим ключом к той самой головоломке, чье решение наконец-то позволит ему вырваться из гнетущей апатии. Возможно ли, гадает он в смятении, что столкновение с несчастным юношей важно не меньше знакомства с Майей, одно лишь присутствие которой в его жизни являлось лучшей поддержкой на тернистом пути. Но только столь ценный союз так и не привел ни к вечному счастью, ни к созданию полноценной семьи… А если, вновь кидается в отчаянные домыслы Бенджамин, судьба не просто так привела его в это место и это время?

Отдельно закрепляет судьбоносность встречи факт наличия Ксении, без которой он вряд ли бы прибыл сюда для помощи БКТ. Ее отец Артур был с ним в самый переломный момент истории Мегаполиса, двадцать два года назад, когда Бенджамин и познакомился с Майей. Взвешивая все данные, формируется пониманию: он идеально подходит для роли наставника, как минимум из-за возможности придать своим же ошибкам значимость. Майя точно была бы довольна выбором такой роли, думает с тоской Бенджамин, все еще ненавидя судьбу за свою скорбь.

ЦРТ

Итан Майерс находился в главном здании Центра развития технологий, на трехсотом этаже. Окна пустого помещения выходили на взлетную площадку, где уже стоял большой космический шаттл. Справа можно было видеть здания Мегаполиса, а слева – разные строения самого ЦРТ, который давным-давно приватизировал огромную территорию, создав здесь самый большой, передовой и единственный на всей планете научный город. Итан стоял и смотрел туда с особым восторгом, хотя бессонница все же влияла на него ощутимым сбоем концентрации. Он принял очередной стимулятор и размял ладонями гладко выбритое лицо, а прежде чем сесть на ближайший стул, поправил свой белый костюм с жилетом, заодно пройдясь пальцами по выбритой под ежик голове, будто бы осознавая себя в этом месте.

– Итан, она здесь. Служба безопасности исключила любую угрозу в твой адрес.

– Спасибо. Будь на связи.

Анна села на предложенный стул и, с особой дотошностью оглядев пустое помещение вокруг себя, наконец обратила внимание на двух роботов в плотной защитной обшивке без заметного вооружения, недвижимых, словно статуи, в паре метров от Итана. Само их наличие тревожило значительно меньше того излучаемого бездушным примитивным лицом напряжения: пусть то и была лишь конструкция оболочки, но все же автор такой концепции оставлял доверительный эффект на последний пункт.

Итан сидел, откинувшись на спинку простенького кресла, пальцы на замке в области живота. Весь вид его отчетливо говорил о разрешении ей взять первое слово. Она разложила планшет и, кратко взглянув на разделяющую их черную линию на полу, совершила, как она потом поймет, первую ошибку: поддалась давлению окружения и запнулась на простом приветствии. Лицо Итана выразило то самое уже надоевшее ему смирение с непрофессионализмом.

– Я хочу начать с самого, пожалуй, обсуждаемого на сегодняшний день вопроса событий в Колколе.

– А что с ним?

– Буквально сегодня, несколько часов назад, железная армия Мегаполиса провела вооруженную кампанию по погашению действий оппозиционного характера. Многие считают само использование роботов в вооруженных конфликтах началом, как набирает популярность определение «бездушные войны».

– Интересная фраза, но суть отражает плохо. Если бы правительство Мегаполиса отправило на восстановление порядка не заказанную у ЦРТ армию, а отцов и сыновей, то сейчас все бы плакали о жертвах, коих можно было бы избежать, если бы ЦРТ меньше работал над технологиями в угоду создания оружия и так далее.

– А если кто-то примет решение направить эту железную силу в адрес тех, кто этого не заслуживает?

– Ну, во-первых, ЦРТ подобное предусмотрел в лице алгоритма безопасности. Никто бы не стал рисковать.

– А если программа даст сбой? Есть гарантия или аварийный выключатель…

– Есть. – Итан строже ожидаемого пресек вольную мысль Анны. – Во-вторых, что важно, если мы будем бояться прогресса, то ничто не изменится. А сомнения приносят больше вреда, чем пользы.

– Почему?

– Потому что талант человека – не предсказывать, а адаптироваться. Да и вообще, зачем ты задаешь эти вопросы мне? Не я отправил армию в Колкол, не я развязал там бессмысленную революцию, как и не я принимаю решения о политике Мегаполиса.

– Да, не вы – но именно ЦРТ создает и продает оружие.

– Я и есть ЦРТ, милочка.

– «Милочка», серьезно?

– А что такого? Ты привлекательна, хорошо держишься, образованна. Как думаешь, почему я именно тебе позволил взять это интервью?

– Только из-за внешности?

– Да. Ты красива, сексуальна, а самое главное – знаешь об этом, а значит, умеешь этим пользоваться. Следовательно, ты получила высокую популярность и статус в своем ремесле не в последнюю очередь благодаря прекрасной генетике. А так как ты знаешь об этом и используешь это, то точно сталкивалась с поспешной оценкой качества твоей работы сторонними людьми. За красивые глазки ты получаешь больше, чем замухрышки за годы самоотверженного труда. И это – то, почему ты лучше всего подходишь для данного интервью: доказать всем этим голословным болванам, что все, что ты имеешь, ты заслужила благодаря приобретенным навыкам, а не врожденным. Именно поэтому ты оделась очень невзрачно, а макияжа меньше не придумать. Ты не хочешь, чтобы тебя воспринимали красоткой, игнорируя твой ум и знания. Это я уважаю.

Молчание вышло неловким, а тщетно скрываемая тревожность проявилась на лице.

– Брось, тебя не должно это удивлять, ты и так все это знаешь, не раз слышала и ловила сотни намеков от мужчин.

– Эмм… хорошо, наверное, опустим… опустим этот эпизод.

– Согласен. Продолжай.

– На тему того, что вы – это ЦРТ… Не слишком много власти для одного человека?

– Хороший вопрос, мне нравится, ты молодец.

– Казалось, «Сбой» уничтожил вашу карьеру, а инициатива Бенджамина Хилла в освоении простора солнечной системы… мягко говоря, чуть и его карьеру не уничтожила. Но вот вы руководите ЦРТ, а Бенджамин – в постоянном сотрудничестве с Мегаполисом по контролю над разработкой и использованием технологий. Как так вышло?

– Это и называет адаптацией. Один человек примет решение быстрее, чем несколько, которым еще предстоит побороться друг с другом за место под солнцем. В любом случае последствия преследуют нас всю жизнь, но мы миримся с ними, учимся у них и начинаем снова. Нам знакомы боль, скорбь, одиночество и бессилие… знакомы больше, чем вы думаете. Равно как ты доказываешь миру превосходство ума над красотой, мы доказываем миру наше сожаление об ошибках. Все перед глазами: космическая программа развивается ответственнее некуда, наши основные силы направлены на медицину и сельское хозяйство. Да, мы создаем и оружие – но поверьте, человек стоит дешевле, чем один робот. Таковы бездушные цифры. Роботы очень и очень дорогие, но это стоимость спасенной жизни. К счастью, мы филантропы.