Параллели Вселенных: Хранители

Хильди в это время быстро пробежала взглядом по измученным и незнакомым лицам, которые проплывали мимо неё; группе воинов, стоявших в отдалении и что-то обсуждавших; раненым и помогающим им девушкам и женщинам поселения клана; разрушенной башне и обвалившейся части стены крепости. Она искала, вращая головой, чуть приподняв свой острый любознательный носик. Наконец ей попался на глаза знакомый переулок, в котором то появлялись, то исчезали люди.

– Туда, – скомандовала она Грею, вытянув свой маленький пальчик, снова указывая направление.

Её звонкий голос мгновенно разбудил от размышлений и Грея, и Гарнера. Они оба посмотрели на неё, а потом на то место, куда она указала.

– Идём туда, – снова повторила она, посмотрев своими огромными глазами прямо на Грея и положив ручку на его щёку, на которой пробивалась первая юношеская щетина.

– Хорошо, – кивнул он ей, продолжая держать её на руках.

Гарнер последовал за ними. Пересекая площадь, обходя людей, разбросанные камни, которые уже начали собирать и переносить ближе к стене, они вышли в переулок. Грей и Гарнер не узнавали это место, но Хильди продолжала указывать им направление и вести дальше. Окна в некоторых домах были открыты настежь, а рамы чуть покосились; крыши местами пробиты камнями, а дворы засыпаны густым слоем пыли. Другим дворам повезло больше, и они совсем не пострадали. Лишь деревянные калитки, открытые нараспашку, хлопали от внезапно налетавших порывов ветра, гулявшего по безлюдным закоулкам.

– Вот он, – внезапно, но уверенно сказала Хильди, снова указывая на никому не знакомый дом.

Она расцепила руки и ноги, желая выбраться из объятий Грея, и он послушно опустил её на землю. Хильди бесстрашно открыла калитку и вошла во двор. Грей стоял перед домом, осматривая его и не решаясь последовать за сестрой. Она обернулась и увидела, что брат не идёт за ней. Остановившись, Хильди раздосадовано окликнула его:

– Идём же, – махнула она им обоим.

Грей, осмотревшись и не почувствовав никакой угрозы, толкнул калитку рукой и вошёл внутрь. Теперь он мог видеть усыпанный мелкими камешками просторный двор и аккуратно вытоптанную в земле дорожку, ведущую в дом. Красивые кустарники пышных белых пионов, насаженные у входа, плавно покачивались от лёгкого дуновения ветра, отчего казалось, что они приглашают заглянуть в гости. Гарнер всё это время следовал позади Грея, наблюдая и слушая, что говорит эта маленькая непоседа.

Пока они оба осматривались, водя носами в разные стороны, словно только что вернувшиеся из дальних странствий перелётные птицы, она уже вбежала внутрь и, быстро оглядев все комнаты, выскочила обратно на порог. Увидев, что её брат и старейшина всё ещё во дворе, она насупила бровки и недовольно наморщила носик.

– Если ты и дальше будешь вести себя так, как будто ты тут впервые, то мы и до вечера не найдём родителей в этой неразберихе, – проворчала она, да так серьёзно, что никто даже и не думал засмеяться. – Дома никого нет, пойдём! – снова скомандовала она и стремглав пробежала мимо них к выходу из двора.

Они оба подняли от удивления брови, но в это раз не заставили себя долго ждать и быстро последовали за ней. Подождав их чуть-чуть за калиткой, Хильди окинула довольным взглядом шикарную зелень, опутавшую каменный забор, и смело зашагала по улице в обратном направлении.

– Хорошо, что идти недалеко, – сказала она, радостно посмотрев на Грея и Гарнера, быстро нагнавших её и вставших рядом, точно охранники.

Хильди весело переступала миниатюрными ножками по каменной брусчатке в окружении двух славных мужчин, которым бесконечно доверяла. Она свернула за угол и подошла к дверям. Остановившись перед ними, Хильди окинула их взглядом снизу доверху. Хильди уже было сделала шаг и вытянула ручку, чтобы открыть их, но Гарнер остановил её, задержав за худенькое плечико свой железной рукой. Хильди обернулась, посмотрела на Гарнера и сказала:

– Ты как папа, только не папа, – бесхитростно улыбнулась она.

– А кто твой папа? – спросил её Гарнер, убрав руку с плеча.

– О-о-о-о. – Она широко и удивлённо распахнула глаза. – Ты не знаешь, кто мой папа? – посмотрела она на Гарнера и затем перевела взгляд на Грея, изумляясь тому, что он смотрит на неё такими же вопросительными глазами, как и старейшина.

– Он же главный кузнец! – произнесла она, переводя всё более недоумевающий взгляд с Грея на старейшину. – Вы что, всё позабыли?

– Мы пытаемся это понять, – ответил Гарнер, чуть улыбаясь и стараясь не напугать малышку. – Давай я помогу с дверью? – предложил он, делая шаг и протягивая могучие руки к кованой дверной ручке.

Засов поддался без каких-либо усилий. Гарнер толкнул дверь рукой и вошёл первым. За ним последовали Хильди и Грей. Гарнер прошёл вперёд и остановился. Чуть левее от него, на стене висели заготовки кованых изделий и готовые мечи. Рукоятки некоторых были усыпаны драгоценными камнями и замысловатыми вензелями, а другие совсем простые: лишь пара камней и гравировка с инициалами.

– Действительно, кузнец! – восхитился Гарнер, окидывая взглядом великолепные работы.

– Грей! – Хильди потрясла за рукав брата, пытаясь привлечь его внимание.

Грей не реагировал. Он изучающе посмотрел на свои руки, перевёл взгляд на наковальню и торжественно произнёс:

– Я кузнец! – просиял он в широкой улыбке, да так ярко, что его лицо светилось ослепительнее стальных мечей.

– Я тоже кузнец? – повернулся к ним озадаченный Гарнер, которому так и не удалось вспомнить ни своего имени, ни то, кем он является.

– Вот глупый, – сказала Хильди, но сразу осеклась. – Ой, извините, Вы старейшина, вас зовут Гарнер, – ещё раз напомнила ему Хильди.

«Старейшина, Гарнер… кузнецы, мастерская»… – произносил он про себя слова, не несущие для него никакого смысла.

– Я ничего не помню! – наконец, признался он громко, поворачиваясь спиной к детям. – НИ-ЧЕ-ГО! – отчеканил он так громко.

Мечи нервно и боязливо задрожали от его голоса.

– Он меня пугает, – сказала Хильди, спрятавшись за спину брата.

На её глаза быстро набежали слёзы, которые были готовы вот-вот хлынуть волной из больших зелёных глаз.

Гарнер, отвернувшись, закрыл глаза и опустил голову. Он нервно потёр его мозолистыми и грубыми пальцами, открыл глаза и посмотрел на мечи, а потом со вздохом повернулся лицом к напуганным детям.

Он увидел девочку, которая с опаской выглядывала из-за спины брата, её глаза, готовые разразиться потоками слёз. Он почувствовал укол совести. Он наконец почувствовал, как бьётся сердце. Похоже, Гарнер никогда раньше этого не замечал, не чувствовал такой резкой боли. Боли не физической, а возникшей только при виде глаз этой девочки, боявшейся его, как какого-то чудовища. Гарнер опустился на одно колено. – Прости меня, я не хотел тебя напугать, – шептал он в воцарившейся тишине, в которой не было слышно даже завывания ветра.

Увидев, как мучается от боли и вины этот большой человек, так сильно напоминавший ей отца, Хильди вышла из-за спины брата, отпустила его рукав и тихо подошла к Гарнеру.

– Это ничего страшного, мы же всё исправим, – тихо произнесла она, доверительно положив свою маленькую ладошку поверх его огромной руки.

Гарнер, почувствовав тепло, исходившее от её ручки, открыл глаза и посмотрел на неё. Он увидел её чистейшие детские глазки, в которых читались безграничное доверие и абсолютная вера в сказанное.

Она больше не боялась его, она искренне хотела помочь. – Конечно, – так же тихо ответил он, мягко улыбнувшись, и медленно накрыл её руку своей.

Она улыбнулась ему в ответ счастливой и лучезарной улыбкой. Вдруг её глаза снова стали серьёзными. Она повернула голову и посмотрела на брата. Не вынимая руку из ладоней Гарнера, Хильди сказала:

– Мы так и не нашли родителей, нужно вернуться на площадь.

– Да, конечно, – быстро согласился с ней Грей. – Сестру и братьев тоже нужно найти. Надеюсь, Генри и Рэй уже благополучно вернулись из кланов.

Гарнер хмуро и вопросительно посмотрел на Грея.

– Не знал, что у нас есть другие кланы, – озадаченно произнёс он.

ГЛАВА 4

– Ты, – слабо улыбнулся Даниэль, увидев знакомое лицо. – А Рэй?

– Рэй тут, с нами. Всё в порядке, а вот вы выглядите не очень, – с сожалением произнёс Генри.

– Метко подмечено, – тяжело выдохнул Даниэль, сжав губы от нестерпимой боли, ноющей под левым подреберьем. – Не жили они долго и счастливо.

– Всё образуется, Сир. – Он похлопал Даниэля по плечу. – Главное, что все живы, – осёкся он.

Даниэль отвёл глаза в сторону, сжал губы и как-то потерянно спросил:

– Как ты здесь оказался?

– Меня взял с собой Аарон, когда забирал с берега воинов, – ответил ему Генри.

– Понятно. – Даниэль нахмурился. – Каких воинов?

Генри под его тяжёлым взглядом слегка растерялся, не понимая, почему он задаёт этот вопрос.

– Воинов нашего клана и клана Гор, – ответил он без обиняков.

– Понятно, – снова сказал Даниэль, пытаясь что-либо вспомнить. Он чётко видел перед собой отца, но всё остальное куда-то исчезло, расплываясь мутными пятнами.

– Больше не обращайся ко мне «Сир», только по имени, – приказал он Генри, обходя его и направляясь к лодке с цветами.

Генри сначала застыл на месте. Он пытался сообразить, как реагировать на все эти «понятно». Но как только Даниэль прошёл мимо и его тяжёлая поступь начала отдаляться, Генри очнулся. Он развернулся и спешно нагнал Даниэля, который шёл по помосту, погружённый в свои мысли и ничего вокруг не замечающий.

Даниэль подошёл к лодке с цветами, увидел покойного отца, но это ему не помогло. В его памяти были сплошные дыры.

«Цветы, отец, смерть, цветы, отец, смерть», – повторял он снова и снова, пока они не превратились в чёткий ритм невидимого маятника, качающегося перед его глазами.

Резко повернувшись, он натолкнулся на чью-то фигуру. Белые цветы рассыпались по деревянному настилу, часть упала в воду и начала медленно расплываться в разные стороны по лазурному зеркалу, в котором отражалось небо. Это отвлекло Даниэля. Он сбился с ранее налаженного ритма слов, стучащих по его вискам.

Он увидел бутоны расплывающихся белых лилий. Затем он перевёл взгляд на человека, стоявшего перед ним. Он увидел босые стопы, загорелую кожу. Светлая ткань опоясывала тело и уходила на одно плечо. Руки, такие же загорелые, были открыты. Чёрные, блестящие, густые и жёсткие волосы ниспадали до талии. С круглого, похожего на луну, лица на него смотрели широко распахнутые и чуть раскосые чёрные глаза.

Даниэль замешкался.

– Даниэль, – легонько толкнул его локтем Генри, заметив, что тот не сводит с девушки глаз.

Неслышно подойдя сзади, показалась Маади:

– Лия! – Она указала ей взглядом на разбросанные по плоту бутоны.

Лия всё поняла без слов, кивнула и начала собирать цветы. Даниэль и Генри кинулись ей помогать. Маади хмурилась и смотрела на них задумчиво. В её голове выстраивался определённый план.

Усердно собирая цветы, Даниэль и не заметил, как оказался у края помоста. Осознав это, он перевёл глаза на отплывающие бутоны, которые напоминали ему звёзды, рассыпанные на ночном небе. Так сильно похожим на то небо, на которое они смотрели вместе с Элизабет, лёжа на траве под раскидистым деревом. Он вернулся к воспоминаниям о ней, о том, что произошло, пока его взгляд не остановился на багряных одеждах. Даниэль тяжело сглотнул и поднялся во весь рост, держа в руках те лилии, что он успел собрать. Он всё ещё не был готов принять то, что отца больше нет.

Собравшись с силами, он встал прямо перед своим отцом, который мирно лежал на аккуратно струганных досках. Даниэль опустился на колени и положил собранные с помоста цветы к ногам отца.

«Сейчас я готов, почти готов посмотреть тебе в лицо», – думал он, чувствуя, как в ожидании замедляет ход его сердце. Точно так же застыл в ногах отца его взгляд, остановились все чувства и эмоции. Только слегка поднимающаяся грудь Даниэля, видневшаяся в разрезе ворота белоснежной рубашки, напоминала о том, что он жив. Он пробежал взглядом по одеждам отца. По застёгнутому на все пуговицы, сверкающие на солнце, бархатному кафтану; по кружевам нижней рубашки, ворот которой плотно облегал шею; по аккуратно подстриженной седовласой бороде, по бледным губам, почти в тон коже. По закрытым глазам и чуть волнистым с проседью волосам, заботливо уложенным на его плечи.

«Он спит. Он просто прилёг и уснул, – успокаивал себя Даниэль. – Голову больше не венчает корона, а в руках нет меча. Я продолжу твоё дело. Я буду защищать и оберегать твой… мой народ», – подумал он, положив руку на теперь свой законный меч.

Маади жестом остановила Генри и Лию, которые уже собирались подойти к плоту, чтобы возложить на него остатки цветов.

– Прости меня, – прошептал Даниэль, – прости, что убежал, оставив тебя одного. Прости, что не помог в трудную минуту, что не уберёг. Прости за всё, что не успел тебе сказать. Теперь ты там, вместе с мамой. – Даниэль сделал паузу, глубоко вдохнул и продолжил: – Надеюсь, ваши души обретут покой там, на небесах. Если здесь вам это было не суждено. А я остался совсем один.

– Ты не один, – вмешалась недавно подошедшая Румелия. – Мы все здесь, мы все с тобой.

Даниэль закрыл глаза и сжал губы, будто слова причинили ему нестерпимую боль. Он повернулся к ней и посмотрел в глаза, в которых теплился огонёк надежды на то, что всё ещё можно исправить. Однако в глазах Даниэля читались лишь скорбь. Похоже, что вместе с отцом он хоронил и себя.

Румелия всё поняла без слов. Она подошла к Даниэлю, нежно прижала к себе, словно собственного ребёнка, погладила по спине и шепнула на ухо:

– Не смей терять веру, иначе потеряешь себя!

Даниэль никак не отреагировал. Его руки безжизненно висели, как и он сам висел где-то над пропастью, а сердце наполнилось звенящей пустотой и безразличием. – Даниэль! – Румелия встряхнула его за плечи. – Приди в себя! Мы все кого-то потеряли или потеряем. Это неизбежно. Такова жизнь. Прими, смирись и живи дальше!

Её слова возымели действие, Даниэль словно вышел из тяжёлого, гнетущего забытья и прошептал:

– Мой народ… Из купола, стоящего поодаль, вышла Элизабет и направилась в другое строение.

– Я должен вернуться в свой клан как можно скорее, – решительно сказал он, провожая взглядом прекрасно сложенную фигурой своей любимой, тихо плывущую над помостом, словно невесомое облако.

Румелия резко дёрнула Даниэля за руку.

– Пошли! – скомандовала ему она и потащила его за собой.

Даниэль подчинился.

– Вы двое, – обратилась Маади к Генри и Лии, – доделайте тут всё и зайдите в купол к привезённым ранее воинам, проверьте, всё ли в порядке. Лия, ты знаешь, что делать, – таинственно сказала Маади, что не скрылось от ушей Генри. Он слегка свёл брови, задавая самому себе вопрос о тайнах, которые хранил этот клан.

Лия и Маади тем временем доверительно перекинулись взглядами, после чего вторая направилась в купол, поспешив вслед за Румелией и Даниэлем.

***

Откинув тяжёлые разноцветные ткани, Элизабет спешно вошла внутрь, но остановилась на самом пороге. Она окинула взглядом просторную и залитую солнечным светом комнату. Справа всё так же стоял круглый деревянный стол, окружённый стульями. В глубине за полупрозрачными занавесями балдахина пряталась кровать. Чуть левее, за перегородкой, – небольшое пространство умывальных комнат.

Элизабет нерешительно перевела взгляд на балдахин, ткани которого укрывали спящего от посторонних глаз. Элизабет услышала тяжёлое дыхание, доносившееся из-за невесомых тканей. Она сделала глубокий вдох, напряжённо втягивая воздух носом, и едва слышно выдохнула его обратно. Постояв в сомнениях ещё чуть-чуть, она всё же нашла в себе силы пойти ближе и медленно отодвинула балдахин.

Увидев своего отца, беспомощно лежавшего в объятьях белых простыней с таким же мертвенно-бледным лицом, она зажала рот руками, чтобы не закричать от боли. Её отец, всегда такой сильный и независимый, сейчас лежал перед ней уязвимый и беззащитный, словно дитя. Сердце выпрыгивало от волнения. Наконец, она набралась смелости и коснулась его щеки тыльной стороной руки.

«Тёплая», – подумала Элизабет, почувствовав жар, исходивший от кожи.

Она погладила его по волосам, поседевшим неожиданно быстро. Не выдержав напряжения от нахлынувших эмоций, слёзы хлынули по её щекам.

Элизабет закрыла лицо руками. Опустившись на колени рядом с кроватью, она уткнулась лбом в её край. Сожаления, бессилие, страх, грусть и гнев – все эмоции смешались в голове в хаотичной пляске. А она продолжала рыдать, всхлипывая и хлюпая носом, словно маленькая девочка, которую обидели вредные мальчишки, отобрав любимую куклу. Элизабет яростно вцепилась пальцами в эти ненавистные простыни и начала стучать кулаком по краю постели так, будто это она была во всём виновата.

Вдруг Элизабет почувствовала, что её маленький кулачок накрыла большая тёплая ладонь, усмирив безудержные постукивания. Рыдания моментально прекратилось, оставив лишь небольшие, поверхностные всхлипывания. Она подняла голову и увидела лицо отца, повёрнутое к ней. Его глаза были открыты, он смотрел на неё таким мягким, таким знакомым взглядом, который предназначался только ей одной.

– Папа, – тихо произнесла она, и улыбка, полная сочувствия и радости одновременно, коснулась её губ.

Она быстро встала и обняла отца, уткнувшись влажным лицом в его плечо. Уже не в силах плакать, она тихо сопела.

Конрад обнял её за хрупкие плечи, вдохнул запах шелковистых волос и закрыл глаза, понимая, что эта девушка, вероятно, его дочь.

– Всё хорошо, – успокаивал он её и гладил по волосам, силясь вспомнить хоть какие-то события, связанные с ней.

Конрад поднял глаза и осмотрел незнакомый ему балдахин.

– Прости, что я не вернулась, папа! – Элизабет подняла голову и посмотрела на него всё ещё влажными от слёз глазами. – Я не хотела, не хотела, чтобы всё так вышло, – говорила она искренне, совсем как маленькая девочка, которая оправдывалась перед родителем.

Она посмотрела на культю его правой руки. Проследив за её взглядом, Конрад тоже посмотрел в эту сторону и ужаснулся, осознав, что от руки осталась лишь треть.

– Что. Со мной. Случилось?! – произнёс он все слова отдельно. – И где я нахожусь?!

– Папа, ты только не волнуйся! – она слегка прижала его плечи к подушкам, с которых он порывался встать. – Я тебе всё объясню, – пообещала Элизабет, хотя понимала, что её отец сейчас не в лучшем своём состоянии, чтобы выкладывать ему всю правду.

Румелия отодвинула ткани полога и увидела, что Конрад пришёл в сознание. Она в почтении склонила голову и, сделав несколько невесомых шагов и смиренно встала у края постели. Даниэль, вошедший следом, наблюдал за её движениями и был удивлён тому, как она сейчас себя повела.

«Вот это да, – подумал он, и брови его поползли вверх, – какая покорность. Эту Румелию я ещё не знаю».

– Мама, – поприветствовала её Элизабет, поднимаясь в полный рост, учтиво склонив перед ней голову.

Конрад, прищурив глаз, наблюдал за всеми собравшимися.

«Если она моя дочь, то это, должно быть, моя супруга. Хорошо, – думал он, – кто же этот молодой человек?»

В комнате повисла пауза. Все молчали.

– Я рада, что ты к нам вернулся, – начала Румелия, поднимая глаза и обращаясь к Конраду. Она старалась не смотреть на перевязанную руку Конрада, чтобы лишний раз его не волновать. – Мы все за тебя переживали. В какой-то момент я думала, что потеряла тебя, но ты жив. Если ты не возражаешь, мы ещё немного побудем в клане Воды, пока ты достаточно не окрепнешь, а потом вернёмся домой.

– Я согласна с мамой, – сказала Элизабет, с воодушевлением посмотрев на отца, – мы все вместе вернёмся домой, как только ты будешь готов, папа.

Румелия нахмурила брови.

– Только твой отец и я. Ты и Даниэль отправитесь в свой дом, – строго посмотрела она на Элизабет.

– Мой дом там, где я была рождена. Где живут мои родители и мой народ.

– Ты уже не можешь отправиться с нами. Не можешь вернуться в клан Гор.

– Это не тебе решать, а папе, – непреклонно стояла на своём Элизабет и посмотрела на Конрада глазами, просящими поддержки.

Конрад всё это время переводил взгляд с одной женщины на другую, внимательно слушая их разговор и выжидая.

– Я согласен с твоей матерью и хочу, чтобы ты поехала со мной, – вмешался и Даниэль в их диалог.

Румелия одобрительно кивнула. Элизабет полыхнула огнём. Конрад перевёл на парня любопытный взгляд.

– Я полагаю, что финальное решение за мной, – чуть сипло пробасил он, прокашлявшись.

Элизабет смотрела на него с мольбой. Румелия же ожидала благоразумия.

– Я думаю… – Конрад сделал многозначительную паузу и посмотрел на Даниэля, который сохранял почтительное молчание. – Ты уже обрела свой дом, и нужно следовать сделанному выбору.

– Но я не хочу! – Элизабет в ярости топнула ногой.

– Такова моя воля, – сурово сказал он и непреклонно свёл брови, столкнувшись взглядами с дочерью.

Элизабет зло фыркнула, ударила рукой по ткани полога, развернулась и выскочила из купола.

Даниэль последовал за ней, попытался ухватить за руку, но Элизабет ловко вывернулась и пошла дальше в свой купол. Даниэль не отставал.

– С характером, – усмехнулся Конрад, кивнув в сторону стремительно удаляющейся Элизабет.

– Твоя дочь, – мягко улыбнулась Румелия, подходя ближе к Конраду и взбивая его подушки.

– Правда? – посмотрел он вопросительно на Румелию, ища подтверждение своим словам и чувствам.

Она внимательно посмотрела на него и поняла, что он не шутит, задавая такой вопрос. В глазах его читалось очевидное непонимание происходящего. Она отшатнулась в сторону.

– Не может быть, – ошеломлённо прошептала она.

В этот момент в купол вошла Маади и беззвучно приблизилась к постели Конрада. Увидев смятение Румелии, она вопросительно посмотрела на неё. – Конрад нынче себя очень хорошо чувствует, – наигранно радостно произнесла Румелия, довольно посмотрев на своего супруга.

– Я очень этому рада, – ответила Маади.

– Может быть, ты хочешь отведать местной кухни? Рыбу тут готовят изумительно, – отрекомендовала Румелия.

– Только скажи, мы вмиг всё принесём, – подтвердила Маади, понимая, куда клонит Румелия.

– Да… – протянул Конрад, только сейчас ощутив зверский голод, – я был бы не против отобедать.

– Мы сию же секунду вернёмся, – пообещала Румелия.

Румелия коснулась кончиками пальцев руки Маади, увлекая её за собой к выходу. Откинув ткани, Румелия вышла наружу и шумно выдохнула.

– Что у вас произошло? – Маади была озадачена.

– Не здесь, – шепнула ей Румелия. – Пойдём. Расскажу всё по дороге.

Отойдя на приемлемое расстояние, Румелия резко затормозила и начала нервно говорить:

– Он ничего не помнит! Он вообще ничего не помнит!

– Может быть, ударился головой? Может, шок после ранения? – начала строить предположения Маади, не совсем понимая, как так запросто человек мог лишиться памяти, позабыв всё на свете.

– Я не понимаю, – продолжала Румелия, – ведь Даниэль всё помнит, Рэй, Генри, мы… Остальные воины уже пришли в сознание?

– Мне ещё не удалось с ними поговорить, но я отправила к ним Лию и Генри. А вот как раз и они, – сказала она, заметив пару, появившуюся вдалеке на помосте.

– Пойдём к ним. Если воины из обоих кланов заговорили, то всё встанет на свои места, – сказала Румелия так, будто о чём-то начинала догадываться.

– Что ты хочешь у них узнать? Чему хочешь получить подтверждение? – пыталась понять ход её мыслей Маади.

– Хочу понять, было ли нам послано благо или наказание.

– Ты хочешь сказать… Создатели причастны? – настороженно спросила Маади.

– Посуди сама. Почти все, кто был на берегу, вмиг потеряли сознание. Мы же видели, как они попадали разом. Почему бы Создателям, вместе с лучом не послать и забвение? Тогда всё становится на свои места. Даниэля защитил меч, Элизабет тоже, мы их чарам неподвластны.

Маади неожиданно опустила глаза и закусила губу.

– Я сказала что-то не то? – забеспокоилось Румелия, увидев, как смутилась её сестра.

– Если всё так, как ты рассудила, то дальше ты должна спросить о моём народе… – вскинула она свои глаза на Румелию, полные какой-то скорби или печали.

– С ними всё в порядке, – послышался позади голос Лии.

Румелия и Маади отвлеклись от своего эмоционального диалога.

– Что-то случилось? Я в чём-то провинился? – опешил Генри, увидев хищный взгляд Румелии, направленный прямо на него.

– Нет, дорогой, всё в порядке. Ты и Рэй, вы, наверное, жутко соскучились по дому, по семье… – вкрадчиво начала она.

– Есть такое, – ответил ей Генри всё ещё настороженно, но чуть улыбнувшись, – особенно если учесть обстоятельства, при которых мы сюда попали.

– Надеюсь, вы уже скоро отправитесь домой. Будете сопровождать Даниэля и Элизабет.