Изгнанник

– Надеюсь, твой план сработает, а то если нет… я не знаю что мне тогда предпринимать дальше. – И вновь эта грустная улыба на его лице. Давление ответственности перед народом и сострадание к людям сжимали его в клубок.

– Не переживай, даже если план провалиться, я все ещё сильнейший маг за последние сто лет. Я в одиночку прорвусь сквозь все их укрепления. – Где-то в глубине он не был уверен в сказанном, но внешне маг выглядел непоколебимым.

– Я очень боюсь тебя потерять, Альберион. Ещё одни похороны близкого человека я не переживу. – Он тяжело выдохнул, глаза слегка стали влажными, но ни одна слеза с них так и не покатилась.

– Ничего со мной не случиться. – Падший принц до этого момента даже и не думал, какого пришлось его младшему брату в одиночку хоронить их родителей.

***

Спустя год после того, как стражники вывезли его из темницы, Альберион всё же оказался на войне. Он задумчиво стоял в лагере развёрнутом у подножия гор и рассматривал свой отряд – четырнадцать человек. Четырнадцать вверенных ему жизней, что стояли в ряд и с гордостью и трепетом смотрели на своего командира. Пусть Альберион уже давно лишён всех титулов, но всё-таки он был когда-то принцем – наследником короны, и хоть на нём больше и нет родового герба, в их глазах он остаётся членом королевской семьи.

Таким маленьким отрядом падший принц ещё никогда не командовал, глядя в их глаза бывший генерал чувствовал, что должен им что-то сказать, но не представлял что. Он привык говорить речи перед сотнями, тысячами и даже десятком тысяч людей и всегда его слова воспринимались на ура, но здесь перед этой горсткой людей патетичные речи не сработают, они будут казаться фальшивыми и лицемерными. Тут нужно сказать им что-то такое, что заставит их чувствовать себя чуть ли не близкими друг другу людьми. Однако никто не учил Альбериона произносить такие фразы.

– Господин, разрешите обратиться? – Не выдержал долгой тишины молодой коротко стриженый спереди и с длинным тёмным хвостиком на затылке маг. Парень вышел вперёд, вымеряя шаги, словно на параде, оставляя позади отряд.

– Что ты хочешь мне сказать? – В армии так общаться было не принято, но бывший мятежник никогда не признавал устав.

– Только то, что мы все восхищаемся вами! Пусть многие считают вас предателем, но мы, маги, всегда были вне политики. Для нас вы легенда, человек, достигший в колдовстве невероятных высот! Вы с рождения обладали огромным уровнем магической силы и освоили все книги заклинаний в башне магов уже в двенадцать лет. Ваши деяния записаны в наши учебники, и потому совет магов-старейшин поручил мне передать вам, что в этой войне все чародеи будут подчиняться только вам. Они полагают, что вы не откажетесь стать нашим лидером. – Все остальные волшебники из этого маленького отряда подошли к нему, тем самым выражая своё согласие со сказанным.

– Что ж… капитул чародеев хорошо меня знает, я от подобного никогда не отказываюсь. Передайте старейшинам, что для меня будет честью говорить от имени всех магов в штабе командования. – И это была не притворная вежливость, падший принц был несказанно рад, что кто-то вновь доверил ему свои жизни. Альбериону нравилось командовать, он считал, что в этом его предназначение, люди часто и охотно шли за ним, с первого взгляда признавая в нём лидера. Он иногда и сам удивлялся, как легко ему удавалось склонить людей на свою сторону, убедить их следовать за собой даже в самые суровые времена, однако превзойти отца в этом аспекте не удалось никому, тот порой одним только взглядом мог усмирить бунтующих баронов.

Помимо дюжины магов вооружённых посохами в отряде была и пара воинов вооружённых простыми мечами и щитами. Самому же «предателю» выдали великолепный клинок, тот, конечно же, не был его любимого бордового цвета, но всё равно оружие было не хуже, чем вручённое когда-то давно отцом: выкованный из семислойной стали клинок являлся очень гибким и прочным, над такими вещами даже лучшие мастера работают более года. Вот только гарда была простецкой: надёжной, но бесхитростной. Рукоять оббита крокодиловой кожей – такая не выскользнет из латных рукавиц или потных рук. Меч был качественный и дорогой, хотя со стороны выглядел совершенно незаурядным.

Воины подошли к Альбериону, чувствуя некую неловкость от закончившегося разговора магов, им казалось, будто они лишние здесь.

– Нам поручили показать вам обходные тропы в горах, господин. – Они встали смирно, и у одного из солдат беспокойно забегали глаза, лишённому фамилии это показалось подозрительным.

***

Как и ожидалось, путь в горах оказался непростым: узкие тропы с трудом позволяли пройти закованным в броню воинам с оружием наперевес. Приходилось помогать друг другу: перекидывать снаряжение через выступы, привязываться верёвками и следить затем, чтобы никого не прибило сорвавшимся камнем – обвалы здесь были частым явлением. Этот горный хребет являлся самым протяжённым на Ролене, но не самым высоким, тут не находилось заснеженных вершин с низким уровнем кислорода. Однако люди всё равно изрядно выматывались, продвигаясь по этим скалам.

Альберион поравнялся с одним из проводников, тот снова занервничал, как и тогда в лагере.

– Как тебя зовут солдат? – Его голос прозвучал тихо и спокойно, создавая обманчиво-умиротворяющий тон.

– Вирнат, господин. – Рука воина опустилась на рукоять меча.

– Вирнат, я не мог ни заметить, что каждый раз, когда я оказываюсь к тебе спиной, ты хватаешься за меч.

Солдат непроизвольно сглотнул, его зрачки расширились, кожа побледнела, а на лбу выступил пот.

Падший принц беззлобно посмотрел ему в глаза.

– Не бойся, я просто хочу узнать, кто приказал тебе убить меня.

Воин замялся, переступил с ноги на ногу и опустил лаза, обдумывая правильность своих последующих действий, а может и последствия.

Видя сомнения собеседника, Альберион решил надавить на патриотические чувства парня, создав в его голове иную логическую цепочку.

– Я понимаю, тебе дали приказ. – Лишённый титулов вёл себя, как отец пытающийся успокоить сына: он говорил размерено, смотрел строго и положил руку на плечо собеседника как бы слегка того приобнимая. – Но что для тебя важнее, исполнить приказ или принести победу стране?

– Конечно же, победа превыше всего. Я здесь именно ради неё. – Совершенно уверенно и без колебаний ответил воин. Казалось, что его сомнения относительно предыдущего вопроса ушли в сторону.

– Тогда ты понимаешь, что со мной у нас больше шансов на победу? – Маг ещё сильнее приблизился к нему.

– Да, пожалуй, с вашей силой и опытом наша победа наступит раньше. – Он посмотрел в глаза своему командиру. И чуть было не споткнулся об камень.

Насколько бы не казалось значимой их беседа, продвигаться дальше было просто необходимо. Их манёвр слишком важен, чтобы позволить себе хоть немного опоздать к началу битвы.

– Я не собираюсь ничего предпринимать, мне просто нужно знать имя того человека. А за тебя я замолвлю слово перед королём, так что тот, кто отдал тебе приказ о моём убийстве, тебя не накажет. Можешь быть спокоен. – Он слегка похлопал его по спине.

– Это был генерал Манред Асталион. – Воин задрожал и покрылся липким потом, но не от страха, а от неуверенности в правильности своего поступка.

Издалека эхом донёсся звон стали и грохот баллист, яростные крики и гневные проклятия, а также плохо разборчивые приказы – битва уже началась и они на это свидание со смертью неприлично опаздывают.

***

Пусть перевал Херкрон и являлся единственным проходом через горный хребет Кемады, но он совершенно не значился малым: ширина его (расстояние с севера на юг) позволяла чувствовать себя свободно даже десятитысячным армиям, а протяжённость с запада на восток была такой, что повозка, запряжённая одной лошадью, преодолевала эту дистанцию не меньше чем за две недели.

Именно это место последние четыре года служило единственным полем брани для двух оставшихся на материке государств. Так и не соблаговолив поддаться какой-то одной стороне.

Сейчас в очередной стычке бились, словно волны друг о друга, более чем четырёх тысячная армия королевства Фендал с почти десятитысячной армадой страны Ошиды.

Маги Фендала нивелировали численное преимущество врага: располагаясь в задних рядах и закидывая противников огненными шарами, но этого было недостаточно, чтобы завладеть преимуществом.

Отряд Альбериона перешёл через вершины гор, и их взору предстало настоящее побоище: тяжёлая пехота обеих сторон, которая всегда находилась в первых рядах, жёстко сталкивалась, как тараны, в попытках прорвать строй друг друга и измотать соперника. Раненные, уставшие и убитые падали не в состоянии сражаться дальше, но на место каждого упавшего вставал новый боец.

Количество тел лежащих под ногами своих собратьев, заставило падшего принца сжать кулаки от злости – они опоздали. Битва, конечно же, ещё не проиграна, но их промедление стоило жизни сотням людей. Они опоздали к началу, но финал был ещё далеко.

Четыре не просто больших, а по-настоящему громадных баллисты стояли на вершинах крепких и очень высоких башен, каждый выпущенный ими снаряд лишал жизни как минимум пятерых.

Небольшой отряд магов, слегка потрёпанный горным путешествием, перебравшись через пики хребтов, приблизился на расстояние достаточное для атаки. Огненные шары полетели на орудия, находившиеся по правую сторону от армии Джермейна, и вершины каменных гигантов запылали огнём, выплёвывая горящие щепки и раскалённые камни.

Второй отряд тот, что должен был уничтожить левые башни, задержался ещё сильнее, чем группа Альбериона. Люди внизу продолжали гибнуть под обстрелами баллист, а они всё не появлялись. Ни в силах больше смотреть на потери среди сограждан бывший наследник трона ринулся в бой: решив мечом и магией прорубить себе путь на противоположную сторону, прямиком через строй вражеских солдат. Отряду же он приказал оставаться на месте, ибо то, что падший принц задумал, было по силам только ему одному.

И начать он решил с демонстрации силы. Альберион быстро проскользил по гладкой поверхности между камнями и оказался у подножия гор.

Собрав в руках недостижимое для остальных количество магической энергии, маг выбросил её вперёд в основание ближайшей башни. Та затрещала, зашаталась и, продолжая гореть, рухнула, прямо на ряды вражеской армии, бывший узник мог сотворить такое и с остальными сооружениями, надо было только подобраться к ним поближе.

Разумеется, крушение колосса нарушило плотность строя армии Ошиды – войск изумрудных знамён и алых скорпионов. И бойцы золотого лиса бирюзовым копьём ворвались вглубь рядов врага. Но добраться до лишённого титулов командира они не смогли, он остался один в окружении чужих солдат.

Резким движением, Альберион вынул меч из ножен, но первым делом в ход пошёл не клинок, а магия: он пустил во врагов молнии, а затем рубящим ударом прошёлся по горлу бегущего на него пехотинца. Следующий нападавший получил в грудь огненный шар, затем сразу в двух полетела каменная глыба, а потом снова клинок рассёк кому-то горло.

И вот так – вращаясь во все стороны, чередуя магию и меч, где-то, даже перехватывая копья врагов применяя их против них самих же, он и продвигался на другую сторону. Но продвигался слишком медленно; оставшиеся две баллисты уже снова зарядились, и, кажется, прицелились именно в него, выявив для себя самую опасную цель.

Маг уже приготовился воздвигнуть перед собой каменную стену, которая может быть и не защитила бы от копий баллист, но значительно снизила бы силу ударов. Однако этого делать не пришлось, другой отряд наконец-то преодолел вершину и поджёг вражеские орудия.

Видя, как пылают вершины башен, чародей мысленно выдохнул, груз ответственности перед королём и людьми спал с плеч. Страх оттого, что сотни людей напрасно пожертвуют жизнями, если его план провалится – ушёл. Теперь всё внимание он мог переключить на битву вокруг, на тех солдат, что, крича и ругаясь, продолжали яростно атаковать его.

И среди этих воинов в торчащих из-под стальных пластин лат зелёных одеждах он разглядел того из-за кого остановилось продвижение его армии – настоящий великан оказался на поле боя. Нет, ни тот великан из детских сказок, которые ему рассказывала бабушка, что ест непослушных детей и шьёт из их кожи одежду. Это был человек очень крупный, но всё же человек: точно больше двух метров в росте и в плечах шире многих дверей. На его обмундирование не поскупился похоже сам король, однозначно на нём были лучшие доспехи, что могли выковать мастера Ошиды, а могли они побольше кузнецов Фендала. В руках этот «голиаф» держал двуручный молот габаритами своими сравнимый с телом самого падшего принца. Как этот «слон» до сих пор оставался для него незамеченным – загадка.

Но узрев, этого во всех смыслах великого воина в Альберионе снова возникло чувство, которое он казалось, утратил навсегда, которое вроде как из него выбили в темнице Осор за двадцать один год избиений и обливаний мочой – в нём проснулось самолюбие. К нему вернулось осознание того, кем он должен стать, для чего он рождён и что ему положено по праву рождения – он Альберион из дома Двэйн, старший сын Кэривульфа, наследник трона Фендала, человек, рождённый для того, чтобы править всеми, а не подчиняться.

То обидное поражение, которое мятежник потерпел в свои семнадцать лет из-за предательства генералов, было для него сильным ударом, который смог надломить даже его. Он был подавлен настолько, что позволил окружающим обращаться с собой, как с крысой. Вместо того чтобы разрушить тот ненавистный замок на самом севере мира, маг терпел побои и оскорбления стражников.

Но вот Альберион вновь одержал победу, вновь ощутил собственную важность. И теперь хотел ещё сильнее укрепить в себе это чувство, а главное показать окружающим, что он по-прежнему способен решать исходы сражений, дабы и они поняли, насколько бывший принц важен для них.

Возможно, в его жизни будет ещё немало поражений, но больше маг не позволит им сломить себя. Больше никто не посмеет выказывать ему неуважение – следующий, кто повернётся на балу к нему спиной, будет тут же сожжён чародейским пламенем.

Волшебник мог бы и этого гиганта сжечь в огне, ему бы хватило сил пробить вражескую броню своими заклинаниями, но данное действие было бы не достаточно эффектным – такой победой никого не впечатлишь. Требовалось одолеть врага в физической схватке, это произвело бы на воинов должное впечатление, они бы скандировали имя падшего принца, но главное, его честолюбие было бы удовлетворено, а вместе с тем вернулась бы и уверенность.

Подобные дуэли остаются надолго в сердцах и памяти всех, кто их увидит.

Дабы случайно не угодить заклинанием в громилу (цель ведь такая что легче попасть, чем промахнуться) Альберион решил пробиваться к нему только мечом. Со времени последней войны силы в нём стало больше, теперь пронзать врагов стало легче, чем в семнадцать лет, но и в габаритах он прибавил, а потому проворства в нём поубавилось. И всё же битвы давались ему проще, чем раньше.

Один из пехотинцев хотел проткнуть копьём его лицо; падший принц, отклонил голову чуть вбок, и остриё прошло мимо, затем свободной рукой схватил оружие врага и сильным рывком отнял то у атакующего, воткнув наконечник в голову солдата решившего напасть сзади. Самого же оппонента он одарил широким рубящим ударом, тот прикрылся щитом, попутно достав меч. Отразив атаку, солдат ответил сильным ударом с плеча. Лишённый титулов пригнулся, проскользнул под рукой пехотинца и воткнул свой клинок ему в живот, попав точно под стальные пластины лат, укол такой силы разорвал плотную стёганую ткань и вошёл прямо в печень врага. Изо рта поверженного вырвался крик боли смешанный с густой кровью, после чего его дыхание прервалось, а глаза поблёкли. Маг продолжил своё продвижение к цели.

Вооружённый молотом гигант, убивая очередным своим ударом троих, боковым зрением заметил, что сзади происходит неладное: какой-то воин, в дорогой броне и с первоклассным мечом, не имея даже щита, легко прорывается сквозь толпы его собратьев по оружию, не позволив никому даже оцарапать свои доспехи. У громилы тоже взыграло самолюбие, он не видел в своей жизни более лучшего мечника и потому яростно желал его победить. Забыв о войне, он повернулся к армии врага спиной, (его товарищи тут же прикрыли парня щитами), и направился к магу обрушившим башню.

(Наконец-то я привлёк твоё внимание. Мне ещё не доводилось встречать таких соперников.)

Мальчишеская улыбка, от предвкушения великого приключения на свою голову, воссияла на лице Альбериона. Этой победой он будет гордиться годами, ну а поражение прервёт жизнь, в которой итак уже давно нет смысла. Кровь в жилах «забурлила» заставляя тело «пылать», тем не менее разум удалось сохранить спокойным и холодным, что невероятно важно в поединке.

Зная технику боя своего соотечественника, а она состояла из двух правил, схватись покрепче и замахнись посильней, солдаты восточного королевства разошлись. Образовав арену: участок земли в форме неидеального круга, в центре которого остались лишь колос и командир южного обходного отряда.

Гигант решил атаковать первым: взявшись за самый край рукояти обеими руками, он выпрямился, подняв молот вверх так, что его навершие оказалось за спиной исполина, а затем согнулся, сильным махом отправив молот вниз, туда, где стоял Альберион. Это походило на удар, которым рубят дрова, но лишённый титулов не полено и на месте стоять не собирался – ему не составило труда отпрыгнуть в сторону и ответить рубящим ударом в область рёбер. Конечно, эта контратака не навредила сопернику – лишь оставила царапину на броне. Но падшему принцу нужно было продемонстрировать своё преимущество в скорости, дабы враг начал его опасаться и не атаковал столь резво.

И это сработало: быстро вернув молот в руки, последующую атаку он делать не торопился, а начал идти внутри импровизированной арены по часовой стрелке, следя за тем, как двигается противник. Но мечник не двигался, только переводил вес с ноги на ногу. Вдруг, он сделал небольшой прыжок вперёд и тут же отпрыгнул назад. Великан поддался на эту провокацию и размашисто ударил молотом слева на право. Оружие пролетело рядом с Альберионом, но не задело его.

Это был опасный, неразумный трюк, зато он открыл ему окно для атаки. Новый прыжок, на этот раз настоящий длинный настолько, насколько это возможно в таких доспехах, приблизил его вплотную к голиафу, и он прошёлся мечом по его животу, по тому месту, где был зазор между кирасой и поножами. Меч прорезал ткань, но рану не нанёс. Оппонент понимал, что ударить молотом он не успеет, поэтому ударил врага локтем в челюсть. Не будь на голове Альбериона шлема, его челюсть раскололась бы на десятки кусков, а так он лишь потерял равновесие и, возможно, получил синяк, может даже будет проблематично разговаривать ближайшие пару часов. Гигант снова занёс молот, но и от этого удара падший принц легко уклонился, оружие снова вонзилось в землю, оставив углубление в каменной породе и небольшие трещины вокруг. Маг настолько был упоён этой дуэлью, что только сейчас заметил отсутствие звуков битвы. Сражение между армиями прекратилось, все воины замерли, следя за их схваткой.

Оппоненты, глядя в глаза друг другу, начали обходить арену вокруг её центра. В этот раз Альберион решил атаковать первым: прижавшись к земле, он резко выпрыгнул, совершив молниеносный бросок вперёд – нацеленный в горло врагу, но соперник встретил его выпад, ударом молота. Маг и от этого увернулся, пройдя под рукой солдата Ошиды, он оказался за его спиной и рассёк ему заднюю поверхность ноги. Здоровяк рухнул на колени; чародей приготовился добить противника. Ему не хотелось убивать того ударом в спину, и он начал обходить поверженного воина справа. Но, несмотря на свои габариты и плачевное положение гигант смог нанести удар по потерявшему бдительность сопернику.

Наконец-то он смог попасть молотом по врагу, в такой позиции невозможно было вложить всю свою силу в атаку, но и того что было хватило, чтобы заставить мечника пятиться назад, пытаясь удержать равновесие.

Широкая, плоская часть оружия прилетела в область рёбер, да с такой силой, что в глазах на миг потемнело. Когда же пелена спала, лишённый титулов заметил, что он стоит на четвереньках в трёх, а может быть четырёх метрах от колоса и выплёвывает густую липкую красную жидкость на свой меч, впервые пачкая свой клинок своей же кровью. Попытка подняться отозвалась болью, тут он понял, что у него сломаны почти все правые рёбра, и это было плохо – ведь левая рука управлялась с мечом не так хорошо, а правую руку сейчас даже поднять было невозможно. Проклятье его разбери, да ему даже дышать было сложно, не то, что драться.

Гигант, опираясь на молот, поднялся, и, волоча за собой ногу, медленно ковылял к сопернику, предвкушая победу. Тот в свою очередь, прижав правую руку к груди и стиснув от боли зубы, тоже поднялся, держа меч в левой. Соблазн использовать магию был силён как никогда, но Альберион не станет этого делать: двадцать лет назад он был лучшим мечником королевства, и должен доказать в первую очередь себе и по возможности другим, что таковым и остался. Не на тренировочной площадке, а здесь – в реальном бою.

Оба соперника, прихрамывая, шли друг на друга с грациозностью и скоростью улитки, хотя, возможно, в данном состоянии их бы даже улитка обогнала. Бряцание двух латных доспехов и звуки шаркающих о каменный грунт молота и меча, были теми немногими звуками, прокатывающимися в этом перевале – все остальные в напряжении затаили дыхание, боясь лишним шумом испортить зрелище.

Молот давал своему владельцу преимущество большего радиуса удара, мечнику требовалось подойти куда ближе для своей атаки. Но вот то, что великан во время своего выпада мог опереться только на одну ногу, данное преимущество резко уменьшало. Волшебник всё-таки мог крепко стоять на своих двоих, хотя его тело очень хотело прилечь и отдохнуть – эдак недельку. Переведя весь свой немалый вес на здоровую ногу, солдат Ошиды ударил перед собой. Предположив, что и в этот раз враг опять пригнётся, он направил оружие немного ниже к земле.

Но от усталости и ран его рука не смогла удержать нужную высоту и маг, пусть и крича от боли, перепрыгнул молот, тем самым сократив дистанцию между ними. Увидев падшего принца так близко, солдат Ошиды выпустил молот, дабы задушить соперника голыми руками, но клинок уже вошёл ему в горло, на пару сантиметров ниже кадыка – проткнув трахею и пищевод.

***

Потеряв прикрытие башен и своего сильнейшего воина, боевой дух армии Ошиды пал… и они принялись бежать. Это никак не походило на отступление – это было именно бегством. Четыре года топтания на месте подошли к концу. Наконец одна из сторон смогла одержать первую победу и войти на территорию противника (правда, на этой стороне ещё нужно было закрепиться).

Обломки разрушенного строения препятствовали продвижению войск и потому силы Фендала растянулись.

Продолжать наступление или преследование отступающего врага в таких условиях было неразумно: можно было нарваться на засаду или угодить в иные ловушки, из-за которых армию могли бы разбить на несколько малых групп. Требовалось перегруппировать силы для дальнейшего безопасного продвижения. Поэтому недалеко от выхода из перевала или от входа, если смотреть со стороны другого государства, был поставлен шатёр, в котором собрались все генералы. И именно туда шёл Альберион, настойчиво решивший поучаствовать в военном совете, не ожидая тёплого приёма.

Пехота уже полностью переправилась через горы, теперь начала подходить конница, которую естественно нельзя было задействовать в каменных массивах перевала. Первыми подоспели конные лучники: самый лёгкий, а потому самый быстрый вид конницы. В этих равнинных просторах им не будет цены, они смогут обстреливать врагов часами, не подпуская их к себе.

Зайдя в шатёр, Альберион сразу же собрал на себе презрительные взгляды всех присутствующих.

– Ты зачем сюда вошёл, предатель?! – Ненависть Асталиона к нему была настолько сильна, что он выплёвывал слова будто яд.

– Капитул выбрал меня своим представителем. Без моего одобрения ни один маг не примет участия ни в одном вашем плане. – Абсолютно спокойным тоном произнёс падший принц. Он одержал много побед за эту неделю, и ничто не покачнёт его уверенность в себе и не заставит потерять над собой контроль.

– Стража, а ну выкиньте его отсюда! – Приказал главнокомандующий, от гнева ссутулив брови так, что те едва не слились в одну.

Внутри находился десяток солдат стоявших по периметру палатки, они, не раздумывая, вытащили оружие. Но не успели те сделать хотя бы шаг, как маг совершил круговое движение рук по оси своего тела и поток ветра выбил клинки из их хватки, (бережно оставив всё остальное на месте). Затем волшебник согнул десницу, приблизив ладонь к лицу, и мечи, направив острия в ту же сторону, куда смотрели его глаза, собрались у него за спиной, образуя полумесяц.