Паргоронские байки. Том 6

Да и вообще он заметно изменился после своего похищения. Проведенные в плену у Пеймона дни в нем что-то надломили. Он словно внезапно осознал, что не все в этом мире его друзья. От добродушной расслабленности не осталось и следа, Хальтрекарок стал заметно угрюмей, подозрительней и с виду даже умнее.

Может, случившееся и к лучшему. А может, нет. Лахджу, во всяком случае, он отблагодарил как-то странно.

По факту ведь это она его спасла. Нет, основную работу сделали демолорды, да и уговорить их оказалось несложно… но подняли бы они задницы, если бы не она? Неизвестно.

И что она получила в награду? Ме. Одно-единственное Ме. Причем абсолютно мусорное – Зеленый Цвет. Позволяет перекрасить что угодно в зеленый.

Хальтрекарок им как будто откупился не глядя. Кинул первую попавшуюся ерунду из ящика с безделушками.

Это было просто оскорбительно.

При этой мысли Лахджа с досадой ударила кулаком по стене. Абхилагаша все еще что-то визжала, и это раздражало все сильнее.

На стене появилось зеленое пятно. Ну да, теперь Лахджа может и вот такое. Здорово. Почти так же круто, как создавать ложки. Абсолютно бесполезное умение для всех, кроме маляров.

– …Ты меня слушаешь?! – прорезался истошный крик.

– Нет, – медленно перевела взгляд на Абхилагашу Лахджа.

Бывает, что какой-то человек или в данном случае демон настолько болтлив, криклив или настырен, что ты частично глохнешь, когда он открывает рот. Именно так у Лахджи давно уже обстояло с Абхилагашей.

– Ты очень юна, дочь Мазекресс, – сказала Нагалинара, постукивая пальцами по рукояти меча. – Я очень долго снисходительно к тебе относилась.

Абхилагаша тоже придвинулась поближе. Ассантея, наоборот, отступила, с интересом взирая на происходящее… но далеко не ушла.

Места для драки полно – во дворце высоченные потолки и широченные коридоры. Хальтрекарок может гулять по ним в своем истинном облике, так тут просторно. Но Лахджа окинула сожалеющим взглядом картины и статуи – сплошь подлинники, шедевры высокого искусства. Хотя некоторые несут следы реставрации, временной открутки – их уже неоднократно ломали, портили, сжигали…

– Простите… – пробормотала Лахджа.

– Поздно просить прощения! – возмутилась Абхилагаша.

– Я это не вам, а вечным ценностям. Может, выйдем на свежий воздух?

Нагалинара коротко кивнула. Это очень в духе гохерримов – идти в случае чего на дуэльную площадку. Если бы они тузили друг друга где попало, Паргорон постоянно выставлял бы счет собственной армии.

На Абхилагашу Нагалинара не смотрела – держалась отстраненно, с отчужденным видом. В последние годы отношения у них окончательно остыли – а ведь когда-то Нагалинара была одной из «фрейлин» любимой жены, ходила за Абхилагашей хвостом.

И спасение Хальтрекарока огорчило ее как бы не еще сильнее – она в гареме единственная гохерримка и откровенно тяготится своим положением. У нее тогда были все шансы прирезать Абхилагашу и заграбастать самый жирный кусок.

А Лахджа все испортила.

– А все-таки, что случилось? – поинтересовалась Ассантея, отклеившись от стены. – В чем опять провинилась наша общая любимица?

– Ты что, тоже меня не слушала?! – разъярилась Абхилагаша.

– Я слушала, слушала. Внимательно. Но твоих слов было очень много, а смысла в них – очень мало. Можно краткий экскурс для тех, кто только что вернулся?

– Хальтрекарока похитил и собирался съесть адский Князь Тьмы, – коротко изложила Нагалинара. – Лахджа каким-то образом уговорила демолордов за него вступиться.

– Еще одно свидетельство того, что мужчине следует полагаться на братанов, а не на шлюх, – проронила в сторону Лахджа. – Копирайт – Асмодей.

– О-о-о, как это мило… – растянула губы аж до ушей Ассантея. – Какая ты преданная, Лахджа. Не замечала раньше за тобой такой любви к нашему мужу.

– Все познается в сравнении, – перевела на нее взгляд Лахджа. – Мне тяжело было представить на его месте другого господина.

– Действительно, действительно. Подумать страшно, что с тобой бы стало в гареме кого-нибудь вроде Кошленнахтума.

– Кто знает, быть может, он и тебя бы прихватил.

Лахджа и Ассантея обменялись ласковыми улыбками голодных гадюк. От Ассантеи, конечно, не укрылись истинные мотивы Лахджи. Кто-кто, а она сразу сообразила, чего ради та лезла из кожи вон ради Хальтрекарока.

У Лахджи мелко подрагивал хвост. Она почти кожей ощущала напряжение. Чувствовала обращенную к себе ненависть. Смертная под этими взглядами уже дотлевала бы, скукоженная и сгнившая.

– Знаешь, Хальтрекарок не очень-то переживает, когда с одной из нас что-то случается, – произнесла Абхилагаша. – Помнишь Мистрильду?

Лахджа задумалась… а правда, она не встречала Мистрильду после той заварушки с Пеймоном. А ведь почти месяц прошел…

Кажется, Абхилагаша лучше всех знает, где волшебница сейчас.

– Хальтрекарок ни разу о ней не спрашивал, – сказала Абхилагаша. – А ведь она была одной из любимейших. Как ты.

– Что ты ветер стегаешь? – вздохнула Лахджа, раздувая руку. – Иди сюда, я оторву тебе башку.

Ее хвост с влажным чмоканьем разделился на три. Страшные хлысты метнулись вперед – сразу к трем горлам.

У Нагалинары загорелись глаза. Наконец-то! Гохерримский клинок свистнул, демоница молнией рассекла хвост Лахджи… но тот оказался с содержимым! Из обрубка сразу ливанула едкая щелочь – и тоже почти живая, подвижная!

Абхилагаша исчезла, снова появилась, взмыла к самому потолку и разинула пасть. Не собиравшаяся участвовать Ассантея же на долю секунды замешкалась – и первый удар пропустила.

По стене пробежала трещина. В коридоре сошелся настоящий паргоронский интернационал – четыре высшие демоницы разных видов. Все были ослепительно красивы – и пытались вырвать друг другу кишки.

Впрочем, Лахджа сейчас уже не казалась красивой. Ее очертания расплылись, волосы взметнулись белой пургой, правая половина лица стала инсектоидной, а все тело покрыли многоцветные перья пополам с шерстью. Она молниеносно перетекала из формы в форму, не задерживаясь надолго ни в одной.

Да и Абхилагаша сразу перешла в истинный облик – огромной монстрообразной бабищи с четырьмя сиськами и вываленным из пасти языком. Два чудовища рвали друг друга на части – Абхилагаша пыталась втянуть Лахджу в зев, Лахджа била ей по ушам разрывающим перепонки визгом, смертельным ультразвуком.

Где-то в этом месиве сверкал меч Нагалинары. Она наконец-то дорвалась до любимой забавы гохерримов и почти стонала от восторга. Ассантея и Абхилагаша единым усилием отбросили Лахджу, впечатали ее в стену – и в плоть вошла полоса стали.

Туша Лахджи взорвалась облаком раскаленного газа, драконьего пламени. Оно вырвалось под страшным давлением, превратило в пепел несчастные картины и статуи, заставило демониц орать от боли… но не убило, конечно.

Нагалинара издала сдавленный хрип. Ее тело покрылось хрустящей корочкой, а глаза вытекли. Ассантея, успевшая сдвинуться в Тень, пострадала меньше. Абхилагаша и вовсе осталась почти невредима – и начала всасывать ошметки Лахджи.

Трое на одну – это все-таки ужасно нечестно. Лахджа сопротивлялась, она собирала себя обратно, прорастала тончайшими щупальцами в камень, цеплялась плотью за пятки и голени Абхилагаши… но от Ассантеи уже струилась какая-то дрянь, а Нагалинара часто дышала, покрываясь свежей кожей, снова поднимая меч…

– Это что здесь происходит?! – раздался гневный окрик.

По коридору просеменил пушистый рыжий кот… нет, уже не кот. Совнар на глазах становился самим собой – бушуком в деловом костюме… и с очень злобным личиком.

Он не стал тратить время зря. Бухгалтер Хальтрекарока сходу увеличился во много раз, почти достиг макушкой потолка… и принялся охаживать демониц кнутом.

Его плетка была не просто плеткой. Нагалинара, Ассантея и Абхилагаша завизжали от боли. Нагалинара едва не уронила меч, Абхилагаша вернулась в человеческий облик, Ассантея упала на колени.

– Вы, потерявшие страх шалавы! – в ярости рычал бушук. – Плюющие в протянутую руку отродья! Изменницы, которых давно стоит заменить на дешевых самоталер! Среди всех вас одна-единственная не забыла о своем долге – и за это вы решили ее заклевать толпой?! Слишком давно вас не учила БОЛЬ!!!

Демоницы с истошным криком удрали от взбешенного Совнара. Тот еще несколько раз саданул им в спины, а потом злобно фыркнул, уменьшился до обычных размеров и подал руку быстро регенерирующей Лахдже.

– Идея с самоталер не так уж и плоха, – сказала та. – Но Хальтрекарок и их избалует.

– Это уже вряд ли, – мрачно сказал Совнар. – После всей этой истории счет Хальтрекарока просел. Говорю тебе по секрету, не вздумай трепаться.

– И Лахджа пообещала не трепаться… а мы теперь узнаем об этом от Янгфанхофена, – хмыкнул Бельзедор.

– Об этом я узнал не от нее, – поморщился Янгфанхофен. – Бельзедор, право же, я демолорд. Ты думаешь, у меня нет других источников информации, кроме малахольной зазнобы Дегатти?

– Насколько сильно? – спросила Лахджа.

– Не настолько, чтобы волноваться за статус демолорда. Но нас ждет много работы. Могу я в ближайшие недели рассчитывать на твою помощь? Я думаю, тебе будет полезно побыть подальше отсюда, пока все не утрясется.

– Конечно, – обрадовалась Лахджа.

– Вот и ладненько, дам тебе знать. Кстати, ты у нас все еще жеманишься, души не поглощаешь?.. С этим надо уже что-то делать.

Лахджа неопределенно пожала плечами. Может и правда пора отбросить стыд. Кошленнахтуму или Клюзершатену она, конечно, противником все равно не станет, но это не единственные ее недруги. Даже удивительно, сколько демонов жаждет ее крови – в ее-то юном возрасте.

– Спасибо, что выручил, – сказала она Совнару.

– Не за что, не за что. Не хочу, чтобы у нас, слуг, были поводы считать, что верность наказуема, а не вознаграждается. Если Хальтрекарок не видит нужды тебя поддержать сейчас, это сделаю я.

– Спасибо, Совнар, – повторила Лахджа. – Хорошо иметь друга, тем более если этот друг – ты.

– Лахджа, я лишь хочу показать тебе, что путь, выбранный тобой, это не путь лишений, а самый верный путь, ведущий к возвышению, – самодовольно поправил галстук Совнар. – Будь и дальше верной слугой своего господина, помогай мне упрочивать его положение – и упрочится и наше.

– Девиз бушуков?

– Девиз бушуков. Бывают периоды, когда мы сдаем позиции, но это временно, если мы не вешаем нос и продолжаем работать.

– И после плохого урожая нужно сеять, – согласилась Лахджа. – Не жалеешь, что решил помочь Хальтрекароку?

– Посмотрим, как будет, – неопределенно сказал Совнар. – Кстати, если я знаю Абхилагашу… а я знаю Абхилагашу… тебя сейчас…

Лахджа почувствовала резкий рывок, вокруг все раздвоилось, поплыло… и она шмякнулась на мраморный пол. Прямо перед лицом хмурого Хальтрекарока.

Абхилагаша выла волком, старательно расчесывая следы от плети. Совнар, который последовал за Лахджой уже своим ходом, сидел в уголке и вылизывался. Ассантея и Нагалинара старались сделаться невидимыми, зло косясь то на Лахджу, то на Абхилагашу.

– Итак, вы все в сборе, – мрачно произнес Хальтрекарок. – Мои любимые жены. Лахджа. Абхилагаша. Нагалинара. И… четвертая.

Имя Ассантеи он успел забыть. Ожидаемо – та отсутствовала почти год.

Волей Хальтрекарока их швырнуло на колени, рядком. Лахджа осторожно отрастила глазок на темени и смотрела, как Хальтрекарок проплывает из стороны в сторону, скрестив руки на груди.

Он не улыбался. Не глядел слегка сквозь окружающих, как обычно. На челе его лежала тень.

Сейчас его лучше лишний раз не злить.

Это понимали все, кроме Абхилагаши. Ассантея и Нагалинара явно не собирались раздувать скандал – наоборот, они бы предпочли быть где угодно в другом месте. Но не Абхилагаша, нет, только не Абхилагаша. Она демонстративно причитала, шумно всхлипывала, вздрагивала всем телом…

– Поднимите лица, – недовольно приказал Хальтрекарок.

Жены послушно вскинули головы. Темный Балаганщик вздохнул и перевел взгляд на Совнара. Бушук в обличье рыжего кота по-прежнему умывался.

– Итак, правильно ли я понял тебя, Абхилагаша? – тяжелым голосом сказал Хальтрекарок. – Совнар избил вас троих. Совнар, мой самый доверенный слуга. По навету Лахджи. Лахджи – почему-то единственной из жен, как-то причастной к моему… возвращению. Как неприятно.

Несколько секунд царило молчание. Все более гнетущее, все более страшное. От демолорда шли гулкие, давящие волны – головы от этого кружились и слегка подташнивало. Злость Хальтрекарока почти можно было потрогать.

– Как неприятно видеть ваши уродливые зареванные лица!!! – наконец прорвало его. – И у вас еще хватило наглости мне нажаловаться?! Абхилагаша, ты совсем тупая?!

Судя по взглядам Ассантеи и Нагалинары, они задавались тем же вопросом.

Хальтрекарок подлетел ближе и ударил Абхилагашу ладонью. Ту отбросило, она впечаталась в стену. Прекрасной демонице раздробило челюсть, зубы посыпались, а череп треснул.

– Благодари Древнейшего, что ты дочь двух демолордов! – процедил Хальтрекарок. – Любую другую я бы за такое сожрал!

Нагалинара и Ассантея сжались в комочки… ну да, они-то не дочери демолордов. Лахджа пристально на них уставилась и облизнула губы кончиком языка.

Но основной гнев Хальтрекарока выплеснулся на Абхилагашу. Двух других же он только окинул злым взглядом и произнес:

– Сколько у меня сейчас жен?

– Сто семьдесят четыре, – возжег в воздухе ярко-голубые письмена Совнар. – Вот полный список.

– М-м… некомплект. Хотя я начинаю думать, что стоит сократить обратно до сотни. Возможно, пора жить скромнее.

Совнар аж засветился от радости, явно благодаря покойного короля Пеймона. Но тут же скрыл свои чувства, потому что Хальтрекарок недовольно нахмурился.

– Возможно, потом сокращу, – сказал он. – Но не сейчас. Нет. Надо поддерживать престиж, чтобы не разносили дурацкие слухи. И только поэтому вас четверых я не сожру. Вы слишком ценные единицы.

Лахджа моргнула. Она не ослышалась, он сказал «четверых»?.. Просто машинально посчитал и ее?.. Или…

– Но право на жизнь вам придется заслужить! – повысил голос Хальтрекарок.

Лахджа приоткрыла было рот, но благоразумно передумала. Сейчас лучше не заострять. Не спрашивать, почему она тоже оказалась среди виноватых.

– После определенных событий у меня осталось всего сто семьдесят четыре жены, – произнес Хальтрекарок. – Это нехорошо. Мои гости начинают замечать некоторую утрату лоска. Только вчера мне об этом сказал… я не могу себе позволить и дальше терять престиж. Поэтому вы четверо займетесь пополнением гарема.

– Мой господин, мы всегда рады служить тебе, и я готова выступить прямо сейчас! – торопливо выпалила Нагалинара.

– Я тоже! – на долю секунды отстала Ассантея.

– Ну и я, конечно, – проворчала Лахджа. – Аж кушать не могу, как хочу поскорее этим заняться. Только… господин, а ты уверен, что можно доверить другим столь ответственный выбор? Что если одна из нас ошибется и приведет кого-то, не удовлетворяющего твоим изысканным вкусам?

– Разумное беспокойство, – согласился Хальтрекарок. – Действительно, ошибки в таких вещах недопустимы. И чтобы их не случилось… да, я одарю вас всех особым Ме.

Демолорд по очереди коснулся лба каждой из жен, и те заморгали, определяясь с новой способностью.

– Это Ме Поиска Красавиц, – объяснил Хальтрекарок. – Оно подсказывает и направляет на тех дев, что во всех отношениях удовлетворяют моим вкусам. Видите, я не отправляю вас на задание без должной подготовки.

Лахджа смерила Хальтрекарока пустым взглядом. Ну да, конечно, для такого-то важного дела у него Ме всегда найдется. Аж четыре штуки создал, не поленился.

Но вслух она сказала:

– Какое полезное Ме. Ты так щедр, мой господин.

– Я знаю, – милостиво кивнул Хальтрекарок. – Поблагодарите меня потом. Можно одновременно, заодно и помиритесь.

Лахджу охватили смешанные чувства. Делить постель с этими девицами ей не особенно хотелось… да и с Хальтрекароком, в общем, тоже. Честно говоря, она уже давно не исполняла супружеский долг, и ее это нисколько не огорчало.

Хальтрекарок после возвращения от Пеймона вообще слегка подрастерял либидо. То ли Князь Тьмы таки вытянул из него часть моджо, то ли просто посттравматический синдром.

Лахджа с удовольствием бы провела с ним сеанс, объяснила, что в подобном опыте нет ничего плохого, многие гхьетшедарии с удовольствием это практикуют. Даже без особой тяги – просто ради разнообразия. Такой уж они народ.

Она бы даже слегка смаковала, слушая, как он жалуется на то, что регулярно проделывает с другими сам. Но Хальтрекарок вряд ли сейчас расположен раскрывать кому-то душу. Да и потом вряд ли сподобится.

– Господин, что делать, если у тех, кого мы найдем, уже будут господа? – спросила Ассантея.

– Мне всему вас надо учить? – раздраженно спросил Хальтрекарок. – Разбирайтесь по ситуации.

– Я просто хочу узнать, что мы можем обещать взамен… можем ли вообще что-нибудь обещать от твоего имени?

– Все, что менее ценно, чем новая жена, – отмахнулся Хальтрекарок. – А теперь ступайте – и не разочаруйте меня!

– …Что я вообще делаю в этом вертепе?.. – бормотала себе под нос Лахджа, таща под мышкой Астрид. Та сегодня была не в настроении сопротивляться и болталась, как мешок с картошкой. – Думаю, нам с тобой надо переехать.

Астрид выдула носом пузырь.

– Присмотришь? – попросила Лахджа, тряся за плечо Сидзуку.

– Я сплю… а, что?.. – с трудом продрала глаза соседка. – Ты куда опять? Все, сваливаешь? Я тогда те вещи, которые ты не успела забрать, заберу себе?

– Если бы я сваливала, то вместе с дочерью. Пока что просто в командировку. Особое поручение Хальтрекарока.

– А, опять… что на этот раз?

– Особое задание. Тебе бы понравилось.

– Это какое? – заинтересовалась Сидзука. – Сокровища пересчитывать?

– Набирать новых жен.

– Понятно. Я с тобой.

– Нет, ты посидишь с моей дочерью. Не хочу, чтобы ее кто-то обижал.

– Да никто ее не обидит, – отмахнулась Сидзука, суя Астрид кусок копченой говядины. – Я лучше тебе помогу!

– Чем, апробацией?

– Да ну тебя! Лахджа, ты слишком самонадеянна! Ты не разбираешься в том, что любит наш господин! – открыла ноутбук Сидзука. – Тебе необходим кто-то с моим опытом и возможностями!

– Он мне выдал Ме со своим вкусом на женщин… кстати, ты соответствуешь.

– Вот уж спасибо, а то я не знала. Куда полетишь?

– В Мпораполис сначала… а там посмотрим.

– Понятно. Я с тобой.

– Сидзука, я не могу таскать с собой другую жену Хальтрекарока! – начала раздражаться Лахджа. – Ме будет все время реагировать на тебя! Это как магнит рядом с компасом держать!

Этот довод оказался непрошибаемым, и Сидзука неохотно отвязалась. Хотя и потребовала хороших омияге за работу нянькой. Она не любила сидеть с Астрид… никто не любил сидеть с Астрид. Она кусалась.

– Мое слово вызова ты знаешь, – напомнила Лахджа. – Будут проблемы, сразу призывай.

Она не могла дождаться, когда Астрид немножко подрастет. Как только та научится внятно говорить, можно будет вручить ей право призыва – и не нужно каждый раз просить Сидзуку.

Конечно, кроме Ассантеи никто пока на Астрид не покушался. Но Кошленнахтум по-прежнему сидит в Туманном Днище, и черт его знает, что творится в его мозгощупальцах. С тех пор, как Хальтрекарок вернулся, он о себе не напоминал, но Лахджа не хотела больше рисковать.

Дворец она покинула с некоторым опасением. Она теперь постоянно его испытывала за пределами гхьета мужа. Все время казалось, что Кошленнахтум следит, подстерегает. Что вот сейчас разверзнутся порталы, выстрелят клыкастые щупальца…

Она из-за этого даже за Кромку стала ходить реже. Перестала бы ходить совсем, но соблазн оказался сильнее страха.

– Дегатти, не ухмыляйся так самодовольно, – покачал головой Янгфанхофен. – Женщина жизнью ради тебя рисковала.

– Ну я же не знал.

– А если б знал? Отговорил бы?

– М-м-м… но теперь-то я знаю, что он оставил фархерримов в покое.

Паргорон. Есть в нем все-таки какая-то мрачноватая красота, своеобразное темное очарование. Лахджа парила над просторами Мглистых Земель, смотрела на зарницы скрытого за горизонтом Нижнего Света. Внизу пустоши перемежались терниями, кое-где виднелись хутора храков, небольшие леса. Мелькнуло причудливое светящееся здание – усадьба какого-то гхьетшедария.

В Туманном Днище пейзаж стал побогаче, растительности резко прибавилось, а Нижний Свет наконец-то появился на небе сам. Внешней стороне Паргорона освещения не хватает… зато на внутренней его с переизбытком. Это даже на их хозяйстве отражается – на внутренней стороне растят злаки, фрукты, овощи и прочие культуры, которым нужен свет. На внешней в основном занимаются скотоводством, растят мясных гор, мавош, личинок Хлаа и специфические паргоронские корнеплоды, которым свет не нужен.

В латифундии Фурундарока полно и обычных культур, но на то он и Величайший Господин.

Демонам, конечно, необходимы души. Высшие демоны подпитывают так духовную силу и растут в могуществе, а для низших это валюта. Но получать из-за Кромки и все остальные блага им невыгодно, большую часть проще производить на месте. Тем более, что паргоронские сорта растений уже привычны к фоновой скверне, уже не страдают от постоянного воздействия Тьмы. Они уже одемонились полностью или частично.

Так что Паргорон – это такая же цивилизация, как и в обычных мирах, просто со своими особенностями. Потому что все в нем хотят того же самого, что и в родном мире смертной Лахджи. Что-то жрать – и лучше послаще; с кем-то спать – и лучше почаще; работать поменьше – и зарабатывать побольше.

И чтобы не болело ничего.

Лахджа планировала сразу начать с Мпораполиса, нырнула на Призрачную Тропу, но была слишком погружена в свои мысли и перепутала оси. Ей все еще не хватало опыта, она не всегда уверенно ориентировалась в этом надмирном лабиринте.

– Где я вообще? – растерянно моргнула она, выбираясь наружу.

Это явно Туманное Днище, на небе появился Нижний Свет, но судя по его высоте над горизонтом – до Мглистых Земель недалеко. Не в ту сторону пошла… и хорошо хоть, направление в целом верное.

Так что теперь Лахджа летела в Мпораполис своим ходом, но не слишком быстро, не слишком торопливо. Куда ей спешить? Это Абхилагаша сразу забегала, как ошпаренная, пытается теперь выслужиться. Она слишком сильно упала в глазах любимого мужа, ей нужно срочно вернуть его расположение.

А Лахдже, в общем, все равно. Привести парочку тех, кто сам спит и видит, как бы это выйти замуж за демолорда – и довольно. Зарабатывать очки репутации ей не нужно – у нее теперь железная броня. Хальтрекарок, конечно, мудак, но даже он должен испытывать какую-никакую признательность.

Конечно, об этом лучше не напоминать и уж ни в коем случае не намекать на то, что он ей теперь по гроб жизни обязан. Ему явно неприятно вспоминать о том случае – он Лахджу даже чурается. Она теперь часть этой истории, ее лицо пробуждает дурные воспоминания.

Возможно, он все-таки от нее избавится. Но убивать уж точно не станет. Просто передаст ее в полное распоряжение Совнара или вообще отпустит в свободное плавание. Лахджа, вероятно, останется его формальной женой… но в этом нет ничего страшного, лишь бы он потом снова не сделал крутой разворот.

Кстати, надо будет прицениться к квартирам в Мпораполисе. У нее по-прежнему есть доступ к счету мужа, но слишком большой расход вызовет недовольство Совнара. Золотые Холмы ей точно не по карману, а вот какой-нибудь спальный район неподалеку от клиники Зиммизхи будет в самый раз…

Ее мысли прервало странное ощущение. Как будто зов на границе сознания, неслышная музыка… а, точно, это же ее новое Ме. Но до Мпораполиса еще далеко, так что подходящая красавица где-то тут, среди хуторов… да ладно, храчка, что ли?

Храки довольно стремные. Похожи на крепких рослых людей с синей кожей и головами, вросшими в плечи. Шейные мышцы у них так утопают в плечевых, что шей как будто и нет вовсе.

Но они на самом деле есть, конечно, иначе храки не могли бы и головы повернуть.

Лица у них тоже, кстати, вызывают эффект «зловещей долины». Широкие и лунообразные, похожие в целом на человеческие… но какие-то не такие.

Однако ко всему можно привыкнуть. В гареме Хальтрекарока кого только нет – циклопы, наги, великаны… Храчек у него уже минимум три – в Паргороне это самый многочисленный вид (не считая шуков и паргоронских котят). А раз они самые многочисленные, то и на стандарты красоты сильно влияют. Образцом все равно считается высшая аристократия, и в первую очередь гхьетшедарии, поскольку они больше всех интересуются половыми отношениями и представителями других видов, но демоны никем не гнушаются.

Многовидовое общество означает широкие вкусы.