Долина теней. Последний артефакт

– Верно, сказал, – оракул качнул головой. Он помолчал немного, а потом спросил. – Вы пришли разоблачить меня или как?

– Нет, – удивился Бену, не понимая, зачем ему это нужно.

– Хорошо, – произнёс оракул внезапно повеселевшим голосом.

Он откинул капюшон, и глазам Бену предстал молодой мужчина примерно одних лет с ним, темноволосый, с неправильными, но приятными чертами лица. Глаза его лучились весельем и смущением. Беззастенчиво улыбнувшись, оракул протянул Бену руку, которую тот с удовольствием пожал. Рука предсказателя была на удивление крепкой и сильной.

– Оракул Иеро, – представился он.

– Антрополог Бену, – последовал ответ.

– Надо же, как мне не повезло, – сказал оракул, насмешливо сморщив нос. – Такое со мной произошло впервые. А вообще-то моё занятие приносит неплохой доход.

– Неужели кто-то готов платить за подобное? – спросил Бену, чувствуя, что проникается невольной симпатией к этому странному человеку.

– Еще бы! – брови Иеро сошлись на переносице, он гордо вскинул голову. – Я даю моим клиентам то, чего они хотят! Впрочем, хотят они все одного и того же – хороших предсказаний, обещаний счастливой жизни, денег, славы.

– Но это же обман? – засомневался Бену. Благ слишком мало, чтобы их могло хватить на всех, и в их распределении высшие силы явно не участвуют.

Иеро рассмеялся.

– Вы антрополог, а ничего не смыслите в людях, – фыркнул он насмешливо. – Они проглотят любую, даже самую невероятную ложь, если она им по душе, но подозревают тебя в шарлатанстве, начни говорить им нелестную правду. Одна почтенная матрона появляется здесь регулярно, чтобы услышать очередной бред из моих уст. Даме за пятьдесят, она никогда не была замужем. По-настоящему её не интересует ничего кроме морских свинок, однако ей нравятся мои сказки о том, что какой-то «благородный господин» заинтересовался её скучной персоной. Она приносит с собой все городские сплетни, и я обязан выслушивать их.

– Почему?

– Она платит золотом.

Бену качнул головой, словно иного ответа и не ожидал. С каждой минутой Иеро всё больше нравился ему.

– Где-то я это уже слышал, – хмыкнул он с улыбкой. – Вы, случаем, не знакомы с Покойником?

– С некоторыми знаком, если вы имеете в виду бесплотных духов, а также с некоторыми демонами и другими сущностями. Они помогают мне в ритуалах.

– Кажется, ваша собственная душа в опасности, – Бену сказал первое, что пришло ему в голову. Он не смог бы внятно ответить, верит ли в существование души на самом деле, хотя его коллеги-анимисты толковали о ней днём и ночью, и тема была на слуху.

– Если она вообще есть, – усмехнулся Иеро и добавил доверительным тоном: – Между прочим, я неплохо гадаю на рунах. Я хочу сделать это для вас, Бену, если позволите. Совершенно бесплатно.

Бену без колебаний согласился. Он не знал, был ли Иеро шарлатаном, но у него были замашки доброго волшебника.

Оракул извлёк откуда-то синий полотняный мешочек и, перемешав, достал из него поочерёдно три продолговатых деревянных пластинки. Положив их в ряд, Иеро долго всматривался в угловатые символы. Бену нетерпеливо поёрзал на стуле – при всём при том он считал этот спектакль не более чем шуткой.

– О, – брови оракула взметнулись вверх. – Вы очень интересный человек. В вас дремлют поразительные таланты. Очень скоро вы прославитесь.

– Прославлюсь?

– Непременно!

Бену не помышлял ни о чём подобном, но это идея ему пришлась по душе. Потом он вспомнил слова Иеро о елейной лжи и усмехнулся. Оракул бросил на него строгий взгляд, и антрополог усилием воли стёр с лица улыбку. Иеро говорит серьёзно, или ему это показалось? Порой люди склонны верить самым абсурдным вещам, при этом отрицая очевидное. Бену не верил в реинкарнацию, судьбу и прочую чушь, но если Иеро так нравится, то пусть.

– Прославитесь, – настойчиво подтвердил оракул. – Я даже могу сказать, как именно. В ближайшие дни у вас появится возможность отправиться в экспедицию. Не упустите этого шанса, Бену. Вы сделаете удивительное открытие, которое положит начало вашей блистательной карьере. – Иеро покачал головой, словно произнесенное удивило его самого. – Помните, что я сказал, удача на вашей стороне.

Иеро убрал руны и поднял на Бену улыбающийся взгляд. Они проговорили ещё часа два, не касаясь больше темы гадания. Бену нашёл, что такого интересного собеседника, как Иеро, ему ещё встречать не приходилось. Выяснилось, что оракул долгое время провёл в странствиях, и его познания в самых различных областях вызывали удивление.

Иеро рассказал о годах ученичества у старого мага, который под конец жизни совершенно спятил и творил такие вещи, что волосы вставали дыбом. Особенно впечатляюща была история о том, как он принял Иеро за шпиона, который под покровом ночи прокрался в дом, чтобы выведать магические секреты. После этого ученик перестал разгуливать по дому после наступления темноты и крепко-накрепко запирался в своей комнате. «Если бы не удачное стечение обстоятельств, как то нагромождение старинной мебели, в доли секунды обращённой в пепел, – заметил Иеро, – сегодняшняя встреча вряд ли состоялась бы».

Бену смеялся до слёз.

– У меня не оказалось способностей к магии, – вздохнул Иеро. – Я не мог воспламенить взглядом даже крохотной былинки, ни разу не вызвал дождя и истратил не одну тысячу заклинаний без видимой пользы.

Бену, считавший всех волшебников всего лишь искусными фокусниками, деликатно промолчал. Очень давно он понял простую истину – тяга к чудесному в людях неистребима. Наверное, таким образом они пытаются сделать действительность более интересной. И всё же иногда они заходят слишком далеко и перестают видеть границу между тем, что есть и тем, что могло бы существовать, стройся вселенная по иным правилам.

В этом вопросе Бену целиком и полностью разделял точку зрения Эйн Штейна. Люди не могут летать, выпускать из пальцев молнии и превращать в тараканов несговорчивых соседей хотя бы потому, что этому противоречат все известные и, по-видимому, ещё неведомые физические законы. Интуицию же математик считал ничем иным как высшим проявлением здравого смысла.

– Мне жаль с вами расставаться, – сказал напоследок оракул. – Внутренний голос подсказывает мне, что скоро мы увидимся снова. От всей души желаю вам удачи и всего, чего только можно пожелать в такой ситуации. Прощайте, Бену. Положитесь на судьбу, она вас не подведёт.

Пожав руку Иеро, Бену выбрался из шатра на солнечный свет, столкнувшись на входе с очередной посетительницей оракула – необъятных размеров дамой в кричащем жёлтом платье и невообразимой шляпке. Только сейчас Бену вспомнил, что в полдень он должен встретиться со своим приятелем в таверне под названием «Чёрный Шторм». Знакомый Бену служил шкипером на трёхмачтовом судне и недавно вернулся из дальнего плавания.

Когда шкипер, потягивая светлое пиво, предложил Бену отправиться в морское странствие к Островам Жёлтой Луны, тот согласился без долгих размышлений. В этот момент он не думал о предсказании Иеро, он знал только, что ему хочется повидать чужие земли.

Через неделю Бену стоял на пирсе с заплечным мешком, в котором уместилось все его скудное имущество, готовясь ступить на отдраенную до блеска палубу. Это был старый, потрёпанный бурями, но всё ещё крепкий трёхмачтовый корабль без названия. Бену знал, что северные мореходы дают имена своим кораблям, но в этих краях, согласно древним обычаям, судно получало имя только после гибели. Предполагалось, что чем меньше морские боги знают о корабле, тем легче ему в плаванье.

Загорелые сноровистые матросы грузили в трюм провиант, бочки с водой и запасные снасти. Бену с удовольствием наблюдал за последними приготовлениями, предвкушая окончание сухопутной жизни. Он как раз готовился взойти по трапу на борт корабля, когда кто-то тронул его за плечо. Бену обернулся и увидел Иеро. Оракул расстался со своей мантией и остался в штанах и тунике тёмно-синего, однако же, цвета.

– Руны рассказали мне, где вас искать, – поведал Иеро приятно удивлённому Бену. – Я составлю вам компанию в этом путешествии, если вы, конечно, не против.

– Спасибо, – от души поблагодарил Бену, он ничуть не возражал.

– О, не стоит, – отмахнулся тот. – Если вам, друг мой, судьбой предначертано стать великим, я хочу при этом присутствовать.

После долгого плавания по неспокойному океану корабль нашел убежище от шторма в удобной бухте полуострова, не нанесённого на карту. Это был довольно большой клочок земли, каменистый, покрытый чахлой растительностью, среди которой преобладали мхи и кустарники с острыми продолговатыми листьями. И там, на этом острове, в развалинах заброшенного города Бену сделал своё открытие.

Кругам из обожжённой глины, найденным на территории разрушенного святилища, было не меньше двух тысяч лет, и они на удивление хорошо сохранились. Таблицы были испещрены непонятными знаками, каких Бену ещё никогда не видел. Он тут же взялся за расшифровку. Антрополог с головой ушёл в работу и целыми днями просиживал в своей каюте. Краткий сон сменял долгие часы бодрствования. Бену ел то, что ему приносил Иеро, не интересуясь тем, что же он, собственно, ест.

Задача казалась неразрешимой. Символы упорно не поддавались расшифровке, несмотря на все ухищрения Бену. Тогда на помощь пришёл Иеро. Оракул ничего не понимал в древних письменах, но его руны натолкнули Бену на интересные догадки. Однако всё ещё были нужны доказательства того, что он на правильном пути. У Бену не оказалось нужных книг, и он едва дождался момента, когда корабль пристал к родной земле.

Как выяснилось позднее, Бену нашёл летописи эргамов, древнего народа, о котором было известно только то, что он когда-то существовал, а потом бесследно исчез. Вскоре вышла книга Бену, в которой он подробно описал свою работу над таблицами, начиная с того момента, как они попали к нему в руки, и заканчивая их полным переводом. Ещё через полгода ему предложили кафедру в Историческом университете. Так в тридцать лет он стал почитаемым учёным, и Иеро был первым, кто поздравил его с удачным началом карьеры.

Хапри

«Положил в карман Бену послание, как и обещал. Похоже, он этого даже не заметил. Какие же ужасные мысли роятся в его голове и не дают покоя? Надеюсь, что сегодня он расскажет мне об этом за чашкой чая. Я достиг немыслимого искусства в заваривании трав, которыми, как я слышал, невежественные туземцы набивают трубки. Какая глупость…

Помню тот замечательный день, когда мы с Бену стали близкими друзьями. Я шёл в лабораторию, чтобы проверить свои подозрения. У меня были основания думать, что кто-то читает мои дневники, когда меня нет дома. В коридоре я столкнулся с Эйн Штейном, который меня остановил и представил мне молодого антрополога, бывшего студента нашей академии. Приятно сознавать, что наши выпускники достигают таких высот. Мы с Бену посмотрели друг на друга, и в тот момент между нами завязалась горячая дружба на всю жизнь.

Кстати, выяснилось, что к дневникам моим никто не прикасался. Разозлился. Возникает ощущение, будто моим архивом откровенно пренебрегают».

Бену

Бену настолько погрузился в свои воспоминания, которые согревали и радовали его душу, что не заметил разносчика, неожиданно возникшего на его пути. Это был дряхлый старик в ещё более древнем, чем сам хозяин, балахоне до пят, и сквозь дыры было видно его иссохшее тело. В результате столкновения торговец уронил лоток, и безделушки разлетелись по земле, а вопли старца разнеслись на многие мили вокруг. Таких замысловатых ругательств вперемешку с молитвами учёному ещё не приходилось слышать.

– Прошу прощения, – смущённо пробормотал Бену, бесконечно пристыженный. – Я помогу вам собрать вещи. Я даже готов купить у вас что-нибудь.

Последние слова подействовали на старика умиротворяюще. Он перестал сыпать проклятьями, призывая кары небесные на голову «разбойника и негодяя», и принялся что-то бормотать о том, что неблагодарные дети оставили его прозябать в нищете. Бену сочувственно улыбнулся и наклонился, чтобы подобрать рассыпавшийся хлам. Тут были ржавые дверные ручки, гвозди, сломанные замки, пружины, несколько ложек, мотки гнилой верёвки, прищепки и рыболовные крючки. Трудно предположить, были ли у старика покупатели, – за каждую вещь он ломил немыслимую цену, словно она была единственной в своём роде.

Бену уже подумывал о том, чтобы просто дать старику несколько мелких монет и пожелать ему доброго пути, когда взгляд его наткнулся на небольшой свёрток. Бену потянул край материи, и к его ногам упала шестигранная пирамидка из прозрачного материала, напоминающего янтарь. Под идеально отполированной поверхностью проступали непонятные символы, отчётливо видимые на более тёмном фоне сердцевины. Учёный поднял пирамиду и медленно выпрямился.

– Нравитша? – засуетился старик, отчаянно шепелявя. – Жамечшательная фтуковина, такую вам ни за фто не найти. Один раф мы подрались со старым Валишем из-за кофелька, который я нашёл, а он увидел и хотел отнять, так вот, я тофе не лыком шит, вофьми эту фтуковину да и стукни его по плеши, и фсё в порядке…

– Что…

Бену поднял на старика затуманенный взгляд, пытаясь хоть что-то разобрать в нескончаемом потоке информации, которая изливалась на него, как из дырявой бочки.

– Кофелёк оказался пуфтым, фынок, ты только предстафь себе мою ярофть, тогда-то я врезал ему ещё раф с досады, и до сих пор об этом не жалею… А Валиш, поди, по сей день точит на меня жуб… Хотя жубов у него уже не офталось.

– Что вы хотите за этот кристалл? – нетерпеливо перебил его учёный.

– О, он очень ссенный… Меньфе, чем за… дфатсать серебра не могу продать. Сам я приобрёл его гораждо дороже, но тебе отдам пофти даром.

Бену не стал спорить. Он отсчитал удивлённому старцу нужную сумму и почти бегом бросился назад по улице. С Иеро он может встретиться и завтра, а сейчас он повесит на дверь своей комнаты табличку с вежливой, но настойчивой просьбой не отвлекать его от насущных дел, и примется за работу. Вслед ему неслись горячие уверения старика в том, какая это диковинная «фтуковина», и сомнительные предложения, как её ещё можно использовать, но Бену уже не слушал.

В груди молодого антрополога зарождалось знакомое чувство – словно вот-вот проснёшься и, тебе откроется истинное положение вещей. Как раз то самое чувство, которое предшествует великим открытиям. Или не предшествует, но это уже совсем другой разговор.

Спать в эту ночь Бену не пришлось, она пролетела незаметно, как один миг. Учёный опомнился только под утро, когда его соседи принялись шумно выяснять отношения. Оглядевшись по сторонам, он увидел горы разбросанных по комнате книг. Сразу было заметно, что с ними никто особо не церемонился: листы были измяты и исчерчены чернилами. На обложке «Северных наречий» лежали остатки позднего ужина. При одном взгляде на это безобразие архивариус обязательно хлопнулся бы в обморок. Зайди он сейчас в комнату, Бену никогда больше не получил бы из его рук ни одного манускрипта. Правда, с древностями учёный обращался бережно, с чувством благоговения.

Посреди этого хаоса на стопке рукописных листов гордо возвышалась пирамидка из затвердевшей янтарной смолы, отнюдь не спешившая приоткрывать свои тайны. Ни в одном из своих многочисленных справочников Бену не нашел ничего похожего на эти символы. Пирамидка словно посмеивалась над Бену, поблёскивая безупречно ровными гранями. Мысль о том, что это подделка, Бену откинул сразу, слишком уж тонко и точно была выполнена работа.

Это был вызов, и он принял его.

Анимисты из комнаты напротив начали заунывными голосами заклинать духов. Это напомнило Бену, что вчера вечером он получил со слугой записку от Иеро с предложением встретиться в трактире «Белый ключ». Учёный не помнил, ответил ли он отказом или согласился, но, тем не менее, принялся одеваться. У оракула светлая голова, полная оригинальных идей, и Бену не раз обращался к нему за советом. Будь он проклят, если они вместе не разгадают эту головоломку.

Глава 3. Покойник

Доктор У-Ку

Роскошно одетая дама вытирала платком мокрые глаза. Пока она собиралась с духом после долгой исповеди, доктор У-ку не сводил с неё мудрого проницательного взгляда, который говорил каждому, что его обладателю немало пришлось повидать на своём веку. Плачущих дам неопределённого возраста в том числе.

Стол перед ним был завален различным хламом: перьями, исчерченными листами, кнопками. Пресс-папье, отдалённо напоминающее человеческий череп, гордо возвышалось на груде бумаг. В комнате царил старательно замаскированный беспорядок. Внимательный взгляд мог бы заметить старые пыльные туфли, задвинутые далеко под шкаф, пятна непонятного происхождения на полу и сломанный зонт, выглядывающий из-за походного сундука. Час назад в этой комнате находилось гораздо больше вещей, и логично было бы предположить, что всё это брошено в тот самый сундук и безжалостно смято.

Сам же лекарь душ был безупречен. Он сидел, откинувшись на спинку плетеного кресла, сложив шатром длинные тонкие пальцы. Воротник тёмно-серого костюма свободного покроя украшала серебряная булавка в форме скорпиона, символ процветания и запредельной мудрости. Это была самая дорогая вещь в этом доме.

Ни один пациент не захочет довериться врачу, у которого несвежая сорочка или, того хуже, насморк. Другое дело – особенный неповторимый образ, создающий настроение у окружающих.

В утверждении амплуа доктор достиг столь впечатляющих результатов, что стал узнаваем, и не только своей клиентурой, состоящей в основном из пожилых ипохондриков и бывших первых красавиц. Полгорода обращалось к нему по имени, прибавляя положенный титул, – доктор по происхождению был высокорожденным аристократом, – а вторая половина плевала ему вслед, зато делала это с чувством.

Лицо У-ку было чрезвычайно бледно, словно на нём лежал слой грима, и очень подвижно. В соответствующей ситуации он умудрялся с помощью одной только мимики изобразить двадцать два оттенка презрения, если это о чём-то говорит. По роду деятельности ему зачастую приходилось играть те или иные роли, и в любой из них он чувствовал себя как рыба в воде. Разумеется, если и лгать больному относительно его шансов сплясать на свадьбе внуков, то надо делать это уверенно и с радостью.

Доктору прямиком была дорога в немой театр, и, вне всякого сомнения, он сумел бы если не озолотиться, то, по крайней мере, снискать славу на этом поприще. В праздничные дни У-ку любил прогуливаться по пристани и неизменно возвращался домой с полными карманами мелочи. Подобная игра на лучших чувствах горожан часто помогала ему пережить чёрные дни.

Доктор никогда ни у кого не занимал денег. Практика показывала, что долг отдавать всё равно нечем, как ни вертись, а кредиторы зачастую превращаются в неуправляемых неврастеников, по которым плачет сумасшедший дом, а от помощи практикующего профессионала они всегда отказываются, причём в самой грубой и неприличной форме. Разумеется, у лекаря душ были дорогие его сердцу друзья, которые всегда были готовы поделиться с ним последним куском хлеба и глотком вина, однако он не злоупотреблял их щедростью. По-настоящему приличные деньги водились только у Иеро, и он запросто мог оплатить их обед, к тому же умел сделать это так, то никто не чувствовал себя обязанным. Да и своим покровительством он никого не мучил.

Пока дама жаловалась на несправедливую жизнь, с лица доктора не сходило тщательно отрепетированное сочувственное выражение, однако с неуловимым оттенком обречённости. Он должен быть в достаточной степени убедителен, если ему не всё равно, что он будет есть сегодня на ужин.

Дама уже рыдала в голос. Пара пощечин наверняка оказались бы для нее лучшей терапией, но У-ку в который раз задумался о деньгах, которые он получит, если проявит милосердие. И все же терпение его понемногу истощалось.

– Мой муж никогда не любил бывать в обществе, – последовал громкий всхлип. – Знаете ли, он один из тех, кто предпочитает держаться в тени.

– Ярко выраженная гипертония, – с умным видом кивнул доктор. – Такая красавица как вы непременно должна блистать на балах.

Дама кокетливо улыбнулась. Некоторые женщины особенно обворожительно выглядят со слезами на глазах. Иногда выясняется, что они и не плакали вовсе. У-ку видел даму насквозь и притворился совершенно очарованным. Сейчас наступала самая интересная часть сеанса терапии.

Доктор наклонился вперёд с улыбкой на тонких губах.

– Давайте проведём небольшой опыт, – буднично предложил он. – Отличная вещь, успокаивает нервы.

– Разве что это в рамках приличий…

– О, само собой! Я не посмел бы предложить вам иное!

Доктор У-ку протянул сбитой с толку даме плоскую стеклянную бутылку, заполненную разноцветным мелкозернистым песком. Если поворачивать её в разные стороны, песок перемешивался, образовывая причудливые узоры. Эту вещь доктор приобрёл в магазинчике сувениров и использовал для своих экспериментов по специально разработанной методике. Изобретательности его не было предела. Бутылка назначение оправдывала.

– Посмотрите внимательнее. Что вы видите?

– Там паук, и преотвратный, – дама поморщилась и опять потянулась за платком.

– А сейчас? – У-ку потряс панно и снова показал его пациентке.

– Похоже… я не уверена. Паук кверху лапками.

– Ну, а теперь?

– Что-то круглое, похоже на кокон. Неужели паук в коконе? Зачем вы показываете мне этих мерзких тварей? – возмутилась дама. Ей казалось, что доктор втайне посмеивается над ней. Собственно, так оно и было.

– Я вам ничего такого не показываю, – проворковал У-Ку. – Каждый видит только то, что рисует ему воображение. Это, если угодно, ассоциации. Вы боитесь пауков?

– Нет, но они мне определённо не нравятся, – она помолчала, – Все они похожи на моего мужа, такие же ненасытные и пустоголовые. И плетут, знаете, плетут…

Далее она не уточнила, а доктор предпочел не спрашивать. Чувства дамы были непритворны, и У-ку немедленно проникся её отвращением. От природы мнительный, он мысленно пообещал себе после ухода пациентки провести ревизию всех углов и непременно – укромного пространства между сундуком и шкафом.

К слову, после визитов своих клиентов доктор часто заражался немыслимыми фобиями и маниями. Это было одной из его многочисленных утомительных причуд. Но только тот, кто знал лекаря душ недостаточно хорошо, мог принимать его прихоти всерьез. Так, например, одному из частых и благодарных посетителей, одержимому манией величия, У-ку помогал в составлении плана захвата власти над соседней державой. Помногу часов они с упоением рисовали планы генеральных сражений и придумывали всевозможные указы, которые должен был издать новоиспеченный монарх. Клиент досконально продумал и начертил план дворца, два этажа которого планировалось выделить под роскошный гарем.

У-ку утверждал, что подобные больные не представляют угрозы для общества, если их мысли направлены в плодотворное русло, а само существование окутано чувством безопасности.

Впрочем, доктор и сам получал немалое удовольствие от всей этой возни. Многие бывшие коллеги У-ку горячо одобряли его профессиональные находки, предпочитая, однако, традиционные методы лечения, как то контрастный душ, пиявок и смирительные повязки.

Лекарь душ задумчиво встряхнул бутылку.

– А вы что там видите, доктор? – спросила дама.

– ??? Да так, знаете ли… – У-ку смущённо откашлялся, вопрос застал его врасплох. – Разные части скелета.

В этот момент в комнату ворвался долговязый юноша, запыхавшийся, с ярким румянцем на щеках. Его одежда была в грязи, – наверняка ему пришлось бежать по улице со всех ног, не разбирая дороги, и не единожды споткнуться. Город после пролившегося недавно дождя кое-где превратился в непроходимое болото. Улица Аскетов, на которой имел несчастье снимать комнату У-ку, неблагоприятно выделялась на общем фоне. В здешних лужах плавало всё, что только может представить человеческий разум, а в воздухе постоянно витали сомнительной прелести ароматы.

Доктор обратил на своего ученика суровый взгляд.

– Утром мне пришлось самому покупать булочки к чаю. Где ты был, негодник?

– Лежал без сознания, – весело ответил тот.

– Что???

– Да спал я, спал, – парень запустил пятерню в нечесаную шевелюру. – Вам нужно поторопиться, хозяин! У корчмаря «Трёх кружек» случилась грудная немочь. Хотели послать за зелейником, а жрец сказал – не надо. Я взял на себя смелость оседлать для вас лошадь.

Это был по-настоящему храбрый поступок – лошадь принадлежала хозяину дома, а у лекаря душ не было денег, чтобы заплатить за её наём. В сложившейся ситуации данное обстоятельство никоим образом не могло остановить У-Ку.

– Весьма кстати, – похвалил доктор, вскакивая из-за стола с быстротой атакующего тигра. – Извините, леди, вынужден срочно вас покинуть. Неотложные дела ждут меня.