Присутствие № 6/15 или Корпорация сновидений

Ставший полностью понятным за почти полмиллиона пройденных вместе километров автомобиль, заурчал своим запредельно мощным двигателем. Согнав с его черно-лакированного капота несколько пылинок, Петр привычно уселся на свое кожаное кресло, и мягко выкатил это чудо техники на Большую окружную дорогу.

Настроение было превосходным! Таким же солнечным, как и это, одно из первых этой осенью, утро. До встречи с шефом у подъезда его дома оставалось целых сорок минут, течение которых Петр продолжал держать под строжайшим контролем, не позволяющим ему никогда опаздывать к четко обозначенному уговором месту. Поэтому он медленно катился во втором ряду под удивленные взгляды обгоняющих его водителей многочисленных автомобилей, среди которых особенной радостью на лицах выделялись экипажи «Таврий» и «Запорожцев». Хохряков отвечал каждому посмотревшему в его сторону вполне искренней, по теплоте, не уступающей предстоящему этому, может быть последнему, осеннему, жаркому дню, улыбкой.

Тот автопоезд Петя заприметил задолго до дорожной развязки, на которой он выруливал на финишную прямую к дому своего шефа. Изъявив желание непременно «познакомиться» с остатками перевозимого автомобиля, он правильно рассчитал место встречи и поравнялся с обгоняющим его эвакуатором точно в намеченной точке трассы – в самом начале расплывшейся в четыре ряда дороге, где ему никто не мог помешать переговорить на ходу. Он опустил стекло и повернул голову к «Форду» – тягачу, за стеклами которого долго делали вид, что не замечают его откровенного маневра. Это непонимание продолжалось бы еще неизвестно сколько, если бы Хохряков не приблизился к интересующему его автомобилю на расстояние вытянутой руки, и не постучал костяшками пальцев прямо в окно.

Сидящий на пассажирском сидении парень был явно напуган такой близостью стремного авто на дороге. Но, все-таки, приспустил и свою форточку:

– Ну? – в полголоса спросил он у Петра.

– Не «нукай»! Продаешь? – кивнул Хохряков на прицеп, где корчился на стыках дороги, исковерканный где-то в кювете, серебристый перевертыш «Мицубиси-Паджеро».

– Да! – однозначно ответил уже с некоторым интересом пассажир «Форда», Вполне осмелевший после того, как рассмотрел в салоне полное одиночество Хохрякова.

– Сколько?

– Двадцать пять!

– Семь! – сказал свою цену Петр, одновременно откровенно покрутив своим указательным пальцем правой руки у виска. Этот жест означал, что большей цены за это изломанное, совсем в недавнем прошлом чудо-техники, им никто более не предложит. И совсем скоро, после нескольких месяцев мытарств в поисках подходящего для восстановления автомобиля мастера их «двадцать пять» сами собой превратятся в Хохряковские «семь»…

Увидев полное непонимание своего, вполне конкретного и реального, предложения в глазах своего случайного собеседника и, уже, будучи уверенным, в не достижении консенсуса, Хохряков в сердцах вдавил педаль и стал стремительно, но только в полсилы своего силового агрегата, наверстывать упущенное время.

Это и было второй, не основной, работой Петра. Точнее, то, что он только что пытался сделать под видом предложения приобретения битого автомобиля, было лишь малой ее составляющей. Для того чтобы полнее представить себе масштабы осуществляемого Хохряковым дела необходимо отдельное и подробное повествование.

Год тому назад, в самом начале своего нового жизненного этапа, связанного переездом по приглашению Сергея Сергеевича и по инициативе последнего, Петр стал знаком с множеством рукодельников, промышлявших в тайне от налоговой администрации восстановлением поврежденных автомобилей. Эти люди, как и он, сам, но значительно чаще, доводили до ума в «предпродажной подготовке» машины, принадлежащие Колиушко.

Окончательно план своего дела вызрел в голове у Петра, когда он убедился в том, что эти умельцы-кустари, разбросанные по всему городу и не знающие ничего друг о друге, сумели восстановить его «Мерседес» после уже известных «лесных» событий. Уровень осуществленного ремонта мог превзойти самые смелые ожидания кого угодно, но только не съевшего на этом все зубы Хохрякова!

То, что он увидел, поразило до мозга костей! Восстановленный кузов сиял не только многослойным заводским лаком, но и полным отсутствием каких-либо, даже малейших знаков сварки, рихтовки и выведения неровностей, полученных в том, давнем столкновении с сосной вмятин и рваных, пулевых отверстий. Такой же девственностью отличалась и воскрешенная ходовая. Любуясь филигранной работой неизвестных ему еще по именам мастеров, Петр подумал о главном: а почему не объединить этих разобщенных корифеев в достижении поставленной им одним цели?

Первая же его попытка принесла ошеломляющие результаты. Приобретя за бесценок почти на свалке разбитый в драбадан «Фольксваген-Гольф» и вложив в его восстановление сущий пустяк на приобретение бывших в употреблении, вместо не подлежащих восстановлению, «родных» комплектующих, Петр продал этот восстановленный автомобиль за цену, лишь на две тысячи долларов уступающую той, за которую продавались на авторынке подобного года выпуска, только что пригнанные из-за рубежа автомобили!

Более низкая отпускная цена гарантировала его от нежелательных встреч с его покупателями в случае скорого обнаружения скрытых недоделок.

Первый успех не вскружил Хохрякову голову. Перед тем, как повторить попытку, он решил еще раз проанализировать не только этот, первый урок, но и весь опыт, приобретенный им за годы работы на станции сервиса в славном Коростышеве а также за два года срочной службы в автобате [9] спецназа внутренних войск.

Глава III

Колиушко появился у задней двери автомобиля почти в обычное время – ровно через пять минут после того, как Петр останавливал автомобиль у его дома. По поводу этой трехсотсекундной, повторяющейся, вот уже год, изо дня в день, временной «прокладки» у Хохрякова не было никаких сомнений. Ровно столько времени требовалось его шефу, чтобы спуститься пешком с третьего этажа. Более ничего о жилье Колиушко Петр не знал.

Садиться в машину на заднее сидение Сергей Сергеевич стал после того неудавшегося их пленения под Брянском. Но объяснил он это совсем не прошлым испугом, а тем, что именно там ездит немецкий канцлер. Почему мысль Сергея Сергеевича посетила в своем сравнении Германию, а не весь остальной мир, Петр тоже не знал. И не очень-то хотел, хотя с такой мыслью был вполне согласен только из-за уважения качества всех вместе взятых немецкого производства автомобилей.

Сергей Сергеевич вначале отдышался, вроде из дому он не спускался вниз по ступеням, а долго шел под гору:

– Как дела? – обычно начал он свой рабочий день.

– Хорошо, Сергей Сергеевич! Водичка сегодня то, что надо! А девчата, какие!

А в лесу как красиво! Белочки бегают, птички поют, воздух свежий! И когда вы уже согласитесь, а? – в сотый раз, будучи совершенно уверенным, в том, что его приглашения дальше разговора не пойдут, приглашал Петр посетить вместе с ним утром его лесной «бассейн».

– А. что, и взаправду, они совсем нагие? – в хорошем настроении поинтересовался Колиушко.

– Как в день своего создания! Удовольствие, правда, в какой день попадешь. В иной раз одни бабульки воду рассекают. Перед такими и раздеваться, как-то стеснительно. А сегодня, что вы! Такие фефочки! И не стесняются! И, в основном, на бережку стоят, словно, нудистки…

– Совсем – совсем? – неподдельно заинтересованно продолжал интересоваться.

Сергей Сергеевич, даже пригнувшись поближе к своему водителю. – Вот, ты чертяка, какой развратник у меня! А постоянная подружка есть у тебя?

– А как же! Я же когда-то вам о ней уже рассказывал. Ларисой ее зовут с очень редкой фамилией Крупская! Да, много чести ее вспоминать! – уже жалея о том, что назвал своему шефу имя этой нелюбимой девушки, поведал Петр. – Я и говорю, Сергей Сергеевич, когда вы, наконец, посетите это место? Сами все и увидите!

– Хорошо все это! Уговорил, чертяка-соблазнитель! А плавки брать?…

– Как хотите. Только, в них вы будете чувствовать себя неудобно…

– Что, и ты совсем…

– А вы не верите?

– Верю, почему же… И, что, не возбуждаешься совсем?

– Что, я мальчик, какой-то, Сергей Сергеевич!? Конечно, вы правы, хочется, и еще как! Но виду подавать нельзя! Испугаются и приходить не будут. А так, всем нравится.

– Чем же? Одним созерцанием, что ли?

– А, кто их знает… Лично мне, только этим. Посмотришь – и на весь день зарядка, конца работы никак не дождаться!

– Хорошо, что ты напомнил. А то совсем своими рассказами о блядках с мысли сбил… Сегодня не расслабляйся и на свободный вечер не рассчитывай. Едем в Мариуполь. [10] В порт. Меня в офис завезешь, и сразу езжай за продуктами…

– Надолго?

– Кто его знает… Наш факс говорит о том, что груз придет завтра утром. Но я сомневаюсь… Море оно и есть море. Дня на три рассчитывай, – уже очень серьезно, что замечалось, не так уж и часто, приказал Колиушко.

– А как вы думаете, вода еще в море теплая?

– О чем ты спрашиваешь, Петя!? В том месте только больные и чукчи с.

Дальнего севера купаться могут! Я же говорю: Мариуполь! Что, не знаешь, где это? И, вообще, уже осень…

– Знаю… На Азовском море…, – чуть обиженно ответил Хохряков. – А девятое сентября это разве осень, гляньте, лето продолжается!

Заметив, что Сергей Сергеевич уже не слушает его, а, сдвинув брови, взял в руку мобильный телефон, Петр перестал развлекать своего шефа пустым разговором.

Вообще, Хохряков не любил, вот так, болтать о пустом. Совсем. Когда не о чем было разговаривать, он считал более правильным молчать. И думать. Вспоминать или мечтать. Чем он теперь и занялся…

«Как же я давно там не был! Постой, надо посчитать… Так и есть, ровно одиннадцать лет тому назад ступала моя босая нога по тому песчаному пляжу. Ровно за год до призыва… И тогда уже там не все в порядке с экологией было. Чуть чиркни пальцем ноги, и выдавливается из-под, еще секунду назад казавшегося чистым песка, черная густая муть. Хотя, десять лет тому назад водичка была еще довольно прозрачной. Только мы ее пачкали как! Отторгнутое пустым желудком красное сухое вино в морской воде превращалось по цвету в фиолетовые чернила и еще долго-долго продолжало висеть грозовым облаком в желтоватой воде…

Где же сейчас первая его любовь?… Тогда, в девяностом году, он поехал с ней на море. Вместе с ее мамой, которая докучала им обоим своей заботливостью и не давала, даже малейшего шанса, остаться более чем на минуту наедине! Что за чудо была эта женщина – потенциальная, как тогда казалось Петру за облаком первой оглушающей влюбленности, теща. Кстати, Елену уговаривать ни к чему ему не приходилось. И еще неизвестно было, кому больше из них вредит эта мама Маша!

Договорившись о «настоящем» свидании в последнюю их ночь на море за пределами не только домика, но и всей базы отдыха, они долго ждали, лежа в разных комнатах, пока уснет их надсмотрщица.

И то, что они посчитали тогда за крепкий сон, стало ее наглой уловкой!

Когда Ленка уже лежала на нем, полностью, до почти бессознательного состояния, оглушенная своим желанием, сверху, протягивая вперед руки, чтобы ему было легче сорвать с нее платье, свет Луны на звездном и праздничном для Петра небе заслонило ее, так и не ставшим родным, лицо:

– Ишь, чего вздумал!!! А ты у меня разрешения спросил!? А у папы нашего!?

Я так и знала!!! Ты специально в доверие втирался, наглец!!! Только для этого!!! Я давно тебя раскусила!!! – гремел над чистым полем, заглушая треск то ли сверчков, то ли цикад, голос блюстительницы нравственных устоев в рядах собственной семьи. – Вставай, Леночка! Идем! А ты, ночуй, где хочешь, но чтобы в домике ноги твоей не было!..

Его любовь стояла и молчала рядом со своей мамой, обтягивая вниз узенькое платье и виновато шмыгая носиком.

Домой, точнее, на автобусную станцию, Петр побрел в ту же ночь не попрощавшись ни с кем, докоротав ее на скамейке в ожидании первого рейса и, жалея о том, что так все вышло. Ему тогда казалось, что все могло бы быть как в кино или книгах. Искренне и навсегда…».

– Слышишь меня? – прервал воспоминания голос сзади. – Я говорю, инструмент свой возьми. И не забудь краскомер!

– Мы за новой партией едем?

– Да… Очень крупной. Надо будет на месте проверять толщину лакокрасочного покрытия… В этот раз я не буду платить ничего за сантиметровый слой шпаклевки! Мне тоже будешь помогать!

– Хорошо, Сергей Сергеевич, – привычно отвечал Петр. – За продуктами на рынок?

– Нет, не тот случай… Езжай в «Ананас», там хоть какая-то гарантия насчет срока хранения… Вот деньги!

Засунув, продолжая управлять автомобилем одной правой, деньги в боковой карман курточки, Хохряков осторожно поинтересовался:

– На двоих?

– Нет, Петя, с нами будет дама! Она не язвенница! – как-то зло ответил шеф и сразу отвлекся на телефонный разговор, начавшийся после продолжительного автодозвона:

– Да, это я… Да, буду точно ко времени… Да, постараюсь прямо на причал…

Странно, я считал, что в Мариуполе нет пограничной… Да, да, извини… Понял… До свидания…

Только после этого краткого разговора Сергея Сергеевича с неизвестным по телефону, Петр узнал, что для его шефа на этом свете тоже есть начальники. Это стало для него неожиданным открытием потому, что ранее, при любых ситуациях Колиушко уверенно создавал для окружающих видимость своей исключительности и единоначалия во всех, без исключения, операциях.

Высадив шефа у здания офиса, Петр отправился исполнять поручение. Это было привычным и легким делом. Сергей Сергеевич только однажды, в самом начале его работы объяснил, что именно он желает видеть на своем столе во время командировок. Во всех остальных случаях он полностью полагался на вкусы Петра и более не давил на своего водителя разными уточнениями.

Если быть откровенным, то Хохрякову нравились такие вот моменты в его работе. Больше всего, конечно, он любил далеко ездить. Еще ему отдельно от первого нравилось делать покупки. В такие минуты от срывался с цепи и позволял себе то, чего не смел делать, когда приобретение продуктов касалось лично его. И даже, не смотря, на размеры своей заработной платы. Почему он экономит деньги на своем питании Петр не задумывался. Хотя, накопительством он тоже не страдал, что было всего более заметным в его обращении с многочисленными подружками.

Только в первый раз, закупив продукты в дорогу по устному списку, он отдал сдачу Колиушко.

– Чтобы это было в последний раз! – грубо «поблагодарил» его шеф в тот день. – Если я даю тебе эту сумму, значит, уверен в том, что нам понадобится именно столько продуктов, сколько на них можно купить, понял!?

Хохряков это хорошо понял и больше не повторял своей опрометчивости. Скупался он после этого на радость всему коллективу магазинов, его обслуживающих! И даже зная, что немалая часть продуктов, так и останется невостребованной.

Сегодня для него стало самым трудным попробовать угадать напиток для дамы Сергея Сергеевича. Возраста попутчицы Петр Николаевич-то не знал! Не мудрствуя лукаво, он купил для незнакомки две бутылки «Мартини», по его мнению, самого нейтрального напитка. А если и не подойдет, то ее, наверняка, выручит традиционный набор Колиушко, состоящий всегда из дорогих виски, водки и коньяка.

За необходимым для «качественного» приема груза инструментом надо было заезжать в гараж, делая огромный круг через весь город. Предобеденное время переполнило центр и, даже, окраины города автомобилями. Каждый светофор встречал железный поток без заметного энтузиазма, все, накапливая и накапливая количество не проскочивших на зеленую вспышку машин. Под солнечными лучами в пробке становилось даже жарковато, отчего Петр открыл стекло своего окна. Тем более что фильтр, очищавший воздух для кондиционера, подавал в салон всю ту же выхлопную гадость впередистоящих автомобилей. Выставил, чего не делал очень давно, локоть на улицу и стал с интересом наблюдать за тем, что происходило рядом с ним постоянно, но всегда оставалось незамеченным, за почти непроницаемой пленкой тонирования. Хохряков даже удивился открывшемуся перед ним виду! Прозрачный воздух только усиливал краски, заметно набирающей силы осени. В парке, что красовался своими ухоженными цветочными клумбами, было много детей. Одетых в такие же яркие, как и цветы вокруг, курточки и шапочки.

Петр так засмотрелся на этих резвившихся мальчиков и девочек, что впервые за долгие годы шоферства пропустил зеленый свет светофора и пришел в себя только после того, как сзади, выдержав, подобающую для веса и стоимости его авто, паузу не стал визжать перекрытый им средний ряд. Не поворачивая головы от радующих его с необычайной силой красок и контролируя дорогу впереди себя лишь боковым зрением, он тронулся в надежде встретить на своем пути подобное еще раз.

«Что я в них нашел такого? Может, сердце подсказывает, что уже пора заводить своих и становиться отцом? Вот, ты сказал! Какие дети с такой работой! Да и какая захочет их от меня, такого шалопая? А я сам выдержу? Не-е-ет! Или еще пока нет? Посмотрим, время покажет… Но, стоп: что-то ведь тебя стало привлекать в этой кричащей и разноцветной детской толпе. А что именно? Подумай, подумай! Если тянет к детям, значит, уже пора! Где-то я подобную мысль слышал или читал…Хорошо, вот вернусь из Мариуполя, тогда подумаем! Вон, скольких об этом спросить можно, начиная с Лариски Крупской! Только заикнись или намекни – сразу на шее окажутся, и не сомневайся!», – сам себе улыбнулся Хохряков.

И еще удивился теплу, внезапно разлившемуся от этих мыслей, по всему своему телу и поднимающему и без того неплохое настроение.

Эти раздумья о близком семейном счастье оказались хрупкими. Петр впервые увидел, что за ним подозрительно долго следует один и тот же автомобиль. Как он не старался при появлении за ним на восьмом по счету подряд перекрестке синего «Жигуля» отогнать эту мысль, уже за девятым подряд перекрестком, его подозрения стали обретать вполне реальные очертания. Особенно, когда он уже на красный развернулся на сто восемьдесят градусов и попытался воспользоваться превосходством своего мощного внедорожника перед той «пятеркой». Каково же было удивление, когда эта же самая автомашина поравнялась с его «Мерседесом» спустя двадцать минут, и тогда, когда Петр уже стал ругать себя за излишнюю подозрительность. Так как в «Жигулях» за черной пленкой никого видно не было, Хохряков решил развеять все свои неспокойные мысли одним махом, тем более что он это делать умел хорошо. Он просто притер малолитражку к бордюрному камню и, не обращая внимания на созданную этим пробку на одной из центральных улиц города, без опасений вышел навстречу открывающейся перед ним двери:

– Ты меня ни с кем не спутал, а? – подперев открытую дверь коленом, спросил.

Петр у нерешительно выглядывающего из салона молодого человека. Второй продолжал делать вид, что управляет движущимся автомобилем и смотрел только перед собой. – Если вы из ментовки и меня пасете – учтите, что я знаком со статьей тридцать третьей нашей Конституции! Давай, говори что-нибудь!

Тот, с кем заговорил Петр, был явно напуган и был в растерянности. Он молчал и только смотрел в глаза Хохрякову, по всей видимости, пытаясь хоть как-то проявить внешне свою состоятельность.

– Ну, что ты молчишь? Если нечего сказать, можешь, просто, извиниться за недоразумение! – расплываясь в улыбке, стал уже даже уговаривать Петр.

– …Извините…, – еле слышно прошептал пассажир «пятерки», так и продолжая не сводить с Хохрякова своего преданного взгляда.

– Ладно, пацаны, прощаю! Но если еще раз за собой замечу – останетесь без машины, предупреждаю!

– Как?

– Потом увидите! – рявкнул Петр и так закрыл дверку, что несколько прохожих, находившихся рядом с местом его незапланированной остановки, от неожиданности раздавшегося грохота металла моргнули в оба глаза и пригнули свои головы.

Уже когда Хохряков доехал почти до следующего перекрестка и собирался делать поворот, синие «Жигули» продолжали сиротливо стоять на месте своей последней остановки. Он ухмыльнулся своим несостоявшимся преследователям в зеркало заднего вида и сам себе вслух приказал:

– Странно все это! Надо обязательно об этом доложить шефу… Но тогда, когда он будет один, без своей подруги…

В Мариуполь они выдвинулись на ночь, глядя, чтобы прибыть к месту разгрузки их товара утром. Очень долго ехали молча. Петр чувствовал, что Сергею Сергеевичу неловко. Его редкие в начале пути шутки были не к месту и вскоре совсем прекратились. Их попутчица тоже хранила молчание, создавая и без того полную картину ее отчужденности от присутствующим рядом с ней мужчин.

По просьбе Виктории, как ее представил Петру Колиушко, она с самого начала сидела рядом с водителем на переднем месте.

– Присаживайтесь пожалуйста, если вам так угодно! – с великодушием в голосе предложил ей Колиушко. – Петя, дама желает приобрести солидный автомобиль но, к сожалению, только учится водить. Я думаю, ты не будешь возражать, если она будет сидеть рядом, и подсматривать за твоими действиями?

Петр в ответ промолчал, лишь слегка, соглашаясь, пожав плечами, а Виктория и тогда не сказала даже спасибо…

Ее интерес в изучении мастерства вождения ничем не был выдан за первые триста километров пути. Виктория внимательно смотрела только впереди себя и не единого раза не повернула своей симпатичной головки в сторону водителя. Хохряков и в мыслях не допускал, чтобы своими взглядами понять, в чем причина такого поведения пассажирки. Как Петру не хотелось посмотреть на попутчицу, он не смел этого делать, помня, что сзади за всем наблюдает его шеф.

Впервые Хохряков посмотрел на Викторию, когда с заднего сидения он услышал храп Сергея Сергеевича. Петр увидел, что от этого звука губы Виктории изогнулись в презрительной полуулыбке. Молодая женщина с высокоподнятым подбородком тоже посмотрела на водителя. Прямо в глаза. Испепеляюще долго. Петру стало неловко от этого взгляда и он в ту же минуту пожалел о том, что посмел посмотреть первым на даму своего шефа. Далее женщина приложила указательный палец к своим губкам, давая знак Петру, чтобы тот молчал.

Петя, по его мнению, за свои годы научился разбираться в женщинах. И сейчас, когда все тело вспотело от странного ожидания, понимал, что с такой ранее он никогда не встречался! Этот экземпляр мог впервые за его жизнь повелевать им и, даже, без слов! Одним взглядом и движением одного своего пальца! Как вести себя в присутствии такой женщины Хохряков не знал и оттого стал бояться. Всего сразу! Чтобы не сказать ерунды, чтобы понравиться, чтобы не услышать в свой адрес издевки или насмешки. Он одновременно жалел о своем взгляде и тут же желал еще раз взглянуть незнакомке в заволоченные дымкой глаза еще раз…

Шума работы двигателя в салоне слышно почти не было. Лишь изредка звук дороги врывался в полумрак при измененении размера зернистости гравия покрытия под колесами. Сумрак, усиленный черной кожей обивки салона лишь слегка разбавлялся подсветкой приборной доски.

Первое, что Петр мог видеть рядом с собой, были блестки колготок, обтягивающие, без преувеличения, точеные ножки, всю прелесть которых ему позволяла оценить очень короткая юбка. Эта пара ног, всегда остающихся плотно сжатыми, лишь изредка до этого меняли свое направление в пространстве. За всю дорогу только однажды женщина решилась сесть «нога за ногу» и в тот момент, когда ноги стали раскручиваться, сердце у Петра в груди томно сжалось. Он тогда еще сам себе удивился, отчего это смогло статься! С ним, кого не могли завести даже любые оголенные прелести молоденьких купальщиц во время водных процедур на лесном озере. А тут, и вовсе, одни ноги, да еще в колготках и под такой юбкой, что без нее…

Был третий час ночи. Их автомобиль пронзал на огромной скорости запорожскую степь. Кроме них на дороге не было никого. Ни сзади, ни впереди. Максимально поднятые вверх лучи фар освещения давали возможность бодрствующим видеть впереди себя на пару километров. И все… Кроме освещенного участка дороги, мелькающих ночных бабочек и шелеста асфальта под колесами.

От этого прикосновения Петр вздрогнул всем телом! Он не поверил и отвел взгляд от дороги: ее рука сейчас лежала на его правом бедре и продолжала медленно подниматься вверх. Дыхание у Хохрякова сбилось, сердце заколотилось, но руки продолжали оставаться на рулевом колесе. От полной неожиданности всего происходящего у него пересохло во рту. Петр не знал, как ему быть.

– Остановитесь, молодой человек! – не приближаясь к водителю лицом, властно, не попросила, а потребовала вполголоса Виктория.

То, с какой плавностью остановился автомобиль, было немедленно вознаграждено поглаживанием рукой по ноге водителя. Она даже не оглянулась назад. Сзади был слышен храп уставшего в своих заботах человека-начальника. Покидая салон, женщина чуть заметно кивнула Хохрякову. Двери плавно и почти бесшумно захлопнулись…