Кто играет в человечков?

Догонялки закончились в скромной студии, обставленной весьма лаконично – ничего лишнего, зато огромный оружейный сейф и коллекция сабель на стене заставила Макса потерять дар речи и резко пересмотреть отношение к Гале до уровня «с превеликим уважением».

– Это всё твоё?

– Нет, бабушкино, – она достала чашки и включила чайник, – конечно, моё, умник. Бабулины только сабли. Принцесса, айда помогать мне с ужином, пока мы с твоим женишком будем говорить о взрослых вещах.

У Леси руки так и чесались дать сдачи, но она предпочла слушаться. И слушать.

– Так что вообще творится? Ты работаешь на них, а они просто сжигают всех подряд?

– Не всех, – Галя шваркнула сковородкой по плите и озабоченно проверила, нет ли царапины, – и я тебе сочувствую. Правда. После первой сотни привыкаешь, знаешь ли. Это какой-то непрерывный ночной кошмар без права на эмоции.

– Тогда зачем ты на них работаешь? – ядовитым тоном осведомилась Леся.

– Жить хочу, – спокойно ответила Галя, – а тебе советую быть поумнее, раз уж пришла. Сиди тихо, как мышка. Сойдёшь за свою.

– И что будет потом? Что должно начаться?

– Нам не говорят, но есть кое-какие соображения. Что известно наверняка? Отбирают молодых. Здоровых. Выносливых. Я не видела, что бы выпустили хоть одного старика, а вот физически одарённых подростков полно. Относительно.

– И что ты думаешь? – Макс наклонился к ней через стол. – Чего им надо?

– А разве не очевидно? Хотят оставить самых живучих, а не просто изничтожить под корень всё разумное на планете, – Галя повернулась к Лесе, – если это можно назвать разумным, конечно, что довольно спорно. Значит, будет жарко. И ещё они очень любят, чтобы отобранные стремились работать в команде. Я так думаю, что уже пора подбирать себе партнёров. Ты вполне подойдёшь.

Леся уронила нож и поднялась, хотя всё равно была гораздо ниже всех присутствующих.

– Ты для него слишком старая! – выпалила она.

Галя плавно расправила спину и выпятила грудь, проворковав с неожиданной игривостью:

– О, милая, ты ещё так молода. Ты и понятия не имеешь, что я умею. И он тоже, но у него есть шанс узнать, – и она с оглушительным хохотом откинулась на табуретке, по очереди оглядывая их вытянутые физиономии. – Ладно, хорош шутить. Я серьёзно. Мне нужен силач. Девчонка может пролезть в любую дыру с её гибкостью и габаритами, а я выбиваю мишень с первого раза и строго в десятку. Да мы просто созданы друг для друга, мальчики и девочки! Осталось услышать удар гонга и быть первыми на старте.

Леся притихла и Максим медленно провёл указательным пальцем по обнажённой спине, от шеи и до низа лопатки, а та демонстративно отдёрнулась и перевернулась на спину, воинственно глядя в потолок.

– Ну и что, будешь теперь дуться из-за неё? Ты прямо как маленькая. Глупая, я же тебя люблю.

– Ага, знаю. Просто удивлена, что ты не остался ночевать у большой командирши, она же так убедительно приглашала!

– Ревнуешь? – в других обстоятельствах Макс завёлся бы с пол-оборота, но сейчас он лишь рассеянно шлёпнул подругу и облокотился о подбородок. – Галя ведь права, сейчас ещё день-два, ну неделя максимум, и всех пропустят через фильтрационную мясорубку. И что тогда?

– Согласись, мы не знаем даже приблизительно. И Галя твоя тоже фантазирует только. Но мы оба прошли, мы до сих пор дышим, разве это не повод хотя бы узнать, что предлагают-то? Вдруг всё не так уж и плохо?

– Ты опять? – Макс сел, а потом сердито вскочил с разложенного дивана и отодвинул занавески, вглядываясь в массивное здание напротив и его брата-близнеца по соседству. Несмотря на опустившиеся сумерки и исправно горящие фонари, улицы были пустынны, а окна черны. Редкий отблеск включённой лампочки разбавлял неживые дома, давая ощущение отчасти заселённого города. – Посмотри сюда! Не только моих родителей, они же большую часть квартала поджарили. И что ещё ты ожидаешь увидеть после? Извинения?

– А ты не хочешь узнать, какая логика у меня? Я не хотела говорить при ней… Но поняла сегодня, что они зачем-то оставляют себе часть людей, хотя могли бы шевельнуть мизинцем и убрать всех оптом. То есть мы им зачем-то нужны, иначе какой смысл заморачиваться?

– Ну да. Галя тоже так считает. Это же очевидно. И?

– Раз нужны, значит, вовсе не планируют прикончить. Нас, отобранных, – она сделала упор на этом слове, – будут как-то использовать. Живыми. Ну и в чём тогда смысл бегать по округе, размахивая допотопным ружьём и вызывая огонь на себя? Когда у новых лю… у этих… – Леся закатила глаза, – всё схвачено и, заметь, вполне могут быть предусмотрены нормальные условия для нас. Ну не знаю, как вариант, нам надо будет спускаться в шахты и добывать им там что-нибудь? Или нырять с аквалангом? Что угодно, что нельзя делать им самим. Какая-то слабость у новых людей есть, а мы тут как тут. Что скажешь? Бороться всё равно глупо, а принять неизбежное так или иначе придётся. Но мы не обязаны решать сейчас, пока не выложены все карты. Давай просто подумаем, хорошо?

Макс окаменел и наклонился над подоконником, как будто изучая стоянку бесполезных теперь машин, застрявших во дворе, и постарался скрыть негодование, но по его напряжённой спине она всё поняла.

– Ты будешь драться, – разочарованно протянула Леся, – тестостерон ведь зашкаливает, да? А не поделишься, какую именно роль ты приготовил мне? Санчо-Панса? Отстойный из Дон Кихота вышел рыцарь, как по мне.

Макс проснулся среди ночи и потянулся, чтобы прикоснуться к Лесе и наконец помириться, но постель с её стороны оказалась пуста. Он щёлкнул переключателем и увидел на подушке лист бумаги, на котором вычурным Лесиным почерком было выведено: «Я сдам им предательницу. Скажу, что ты тоже хотел её сдать, так мы оба получим преимущество. Я люблю тебя».

Максим чертыхнулся и по привычке схватил телефон, а потом отшвырнул бессмысленный теперь аппарат, вдребезги разбившийся о край стола. Натянув штаны и куртку, он проверил время – метро ещё работает, можно добраться в два счёта.

Галя открыла не сразу и выглянула в коридор, выискивая недостающую девушку, и вопросительно уставилась на гостя, зевая во весь рот с риском вывихнуть челюсть.

– Что, быка за рога, красавчик? Быстро же ты сбросил балласт. Даже как-то жутко.

– Заткнись, хватай свои игрушки и вали. Она поехала настучать на тебя.

Крепкая и широкая в плечах Галя, хоть и пониже его ростом, а филигранно, как безвольную чушку, впихнула запыхавшегося от пробежки Максима в квартиру и захлопнула дверь, прижав палец к губам.

– Ты плохо слышишь? Не дошло, что я сказал? Тебя ведь… – он с возрастающим недоумением наблюдал, как Галя потащила его в ванную и открыла все краны, а струи воды заполнили всё вокруг шипением и паром.

– Хороший напор, – прошептал Макс, – ты бессмертная, что ли?

– Я тебе кое-что скажу, а ты не кричи и не ломай стены. Договорились? Только чур без соплей, мне твои личные трагедии ни к чему, я выжить хочу. И чтобы ты выжил.

– Ну, – угрожающе зарычал Максим, – сделай милость.

– Во-первых, запомни, что уже всё случилось. Ты ничего не изменишь. А твоя девушка, наверное, слушала меня невнимательно. Помнишь, я говорила про работу в команде? Это ключевое. Это и есть критерий отбора. А она сдала меня сразу, как только… Короче, её больше нет.

Макс посерел лицом и нащупал бортики чугунной ванны, чтобы опереться на что-нибудь и не упасть.

– Давай, дыши, родимый, – Галя принялась зверски растирать его шейные позвонки, как будто терзала добычу, а он тупо смотрел сквозь неё и молчал. А потом поймал её руки и жёстко проговорил:

– Ты специально это сделала. Заманила нас в ловушку. Это такой тест, да?

– Ты угадал, – Галя презрительно усмехнулась, но гримаса выдавала животный страх, – это следующий этап. Проверка. Ты бы удивился, сколько хитропопых умников ломаются на этом этапе. А им нравится только самый отборный товар, ты оценил иронию? Соль земли, мать их. Такие честные и благородные дурни, как ты.

– Ах ты ж… – Макс сплёл пальцы на её шее и чуть надавил.

– Есть ещё кое-что, – прохрипела она, и он немного ослабил захват, – я специально внедрена туда. Нашими. Не верхушкой, которая продалась в первую же минуту переговоров, как только увидела корабли пришельцев на орбите и получила первый приказ, подкреплённый залпом в точнёхонько в бункер, куда по протоколу национальной угрозы попрятались все говорящие головы. Не заместителями тех клоунов, конечно, которых испарило прямо под землёй, а другими. Настоящими генералами, которые болеют за человечество. Слышишь ты меня? Отпусти сейчас же.

Макс с ненавистью оттолкнул Галю, а та бегло оглядела в вытертом пятнышке запотевшего зеркала чёткий след от пятерни и тихо добавила:

– Спасибо. Мне правда жаль твою девушку. Всех твоих.

– Говори по делу, – отрубил Максим.

– Есть адрес, – Галя вывела на нетронутой части зеркала название подмосковного дома отдыха и быстро стёрла после утвердительного кивка, – там тебя ждут. Посиди дома с денёк, они отстанут, и сразу же иди. Двигайся только днём. Встретимся там. Я на это надеюсь, во всяком случае, – с лукавой улыбкой заключила Галя и поцеловала в скулу, тут же вытолкав вон.

Дома Максим ждал и метался, как загнанный зверь, до последнего надеясь, что в двери заскрипит замок и мама или Леся войдут, как ни в чём ни бывало, и спросят, чего он такой грустный.

Город уже не казался сколько-нибудь живым и напоминал фальшивые насквозь декорации, куда по ошибке занесло нескольких чудом обманувшихся натуралистичной картинкой бедолаг. В подъезде почти не шумели и редкий отдалённый звук представлялся ударом гонга, заставляя напрягать слух.

На следующий день Максим в очередной раз на пробу включил телевидение, заезженной пластинкой крутившее призыв на фильтрацию, и с отвращением выдернул провод из розетки.

Он заранее изучил бумажную карту и уже составил маршрут, в основном исключающий чересчур открытые с неба участки, так что идти было проще простого. Редкие прохожие шарахались друг от друга, как от чумных, а, едва завидев вдалеке бесшумную летучку, он припадал к стенам или деревьям, отчаянно молясь всем богам, что его не видно сверху.

Дом отдыха был окружён отлично просматривающимся забором, а в помещении охраны после получаса изнуряющего наблюдения в бинокль Макс не обнаружил ни единого признака разумной жизни, только стаю ворон, облюбовавших треснутую верхушку берёзы и спесиво таращившую блестящие пары глаз на незваного нарушителя спокойствия. Он добрался до цели засветло и теперь устроился за бетонными блоками, растирая затёкшие от неудобного сидения ноги и гадая, каков будет следующий ход от напрочь свихнувшегося мироздания. Особого выбора у Максима, конечно, не было, но он предпочёл бы сперва увидеть живых людей, а не пришельцев, радостно потирающих конечности или что там у них при тёплой встрече с человеком, пришедшим сюда по доброй воле.

Когда тишину прервал удивительно мирный звук дружного детского смеха, Макс подумал, что ослышался, но через секунду разглядел шеренгу детишек, чинно вышагивающих за симпатичной девушкой по направлению к двухэтажному кирпичному зданию с манящей надписью «Столовая». Девушка напоминала Лесю и у Максима болезненно сжалось сердце, но он приказал себе отключить бесполезные переживания. Это не так уж и трудно – он банально выработал эмоциональный ресурс.

Макс заёрзал и тут же ощутил, как ему в спину упёрлось дуло, холодящее даже сквозь плотную ткань.

– Руки подними, только очень медленно, – добродушно посоветовал низкий мужской голос и Макс сплюнул от досады, но послушался.

– Молодец, – похвалил невидимый собеседник, – а теперь вставай, тоже медленно.

Говорящий оказался коренастым мужиком за сорок, с двухнедельной бородой и сильными, мозолистыми руками. Он явно умел обращаться с оружием и перемещался абсолютно бесшумно, как призрак, несмотря на тяжёлую стать.

– Я Макс Говорунов, меня Галя к вам прислала, – выпалил Макс и почувствовал себя глупым мальчишкой перед опытным и обстрелянным героем неизвестно каких конфликтов, – сказала, что здесь будут нормальные люди. Я с этими… новыми людьми не хочу. Потому и пришёл.

– Да что ты! – укорил бородач. – Говорун, значит. И сколько правильных слов за раз! А зачем за нашими детьми тогда следил?

– Да я не следил! Нет, ну то есть я… хотел понять, кто здесь засел. А то мало ли…

– Предусмотрительный, да? Только не слишком внимательный, вон как близко подпустил. Но это ничего, ещё освоишься…

Бородач обыскал Максима и мягко подтолкнул на территорию дома отдыха, не переставая ненавязчиво держать на мушке.

Через четверть часа Максим уже уплетал в столовой горячие котлеты с гречкой и жадно ловил любое брошенное слово, а остальные с тревогой присматривались к новичку – кроме бородача, который был тут за главного. Похоже, бородач составил своё позитивное мнение сразу и не нуждался в придирчивом экзамене, затеянном всем остальным разношёрстным коллективом, но и не мешал допросу. Пока что решили покормить, а там видно будет, и Макс воспользовался благоприятным моментом, чтобы утолить свой информационный голод.

– А как вы все тут оказались?

– У нас тут вырисовывается клуб имени Гали, малой. Ты всё так складно рассказал, а у большинства история примерно аналогичная.

– А дети откуда? Они же все не могут быть… ваши? Их же не фильтровали… таких маленьких.

– Ещё как наши! Зину видишь? – он кивнул на девушку, пристроившуюся в главе детсадовского стола, а та потупилась от пристального взгляда Максима и очаровательно покраснела. – Да-да, вот эту умницу и красавицу. Предупреждаю только один раз, руки держи при себе, а то повырываю с корнем. Зина ещё до всего работала здесь воспитательницей, присматривала за малышами в местном лагере. Родители их, сам понимаешь, где сейчас… Никого не забрали, короче. И лицо сделай попроще, а то они на тебя смотрят, не надо им вот этого.

Донельзя серьёзные мальчики и девочки рассматривали проголодавшегося Максима совершенно без страха – похоже, весь ужас последних дней никак не коснулся их. Им просто было любопытно, зачем появился очередной большой дядя и почему снова такой грустный.

Никто не ожидал, что случится огненный дождь, да ещё и так скоро, уж больно живучее это чувство – человеческая надежда.

Ещё вчера в заветный подмосковный дом отдыха вовсю прибывали новички, а «ветераны» со стажем в целые сутки снисходительно интервьюировали чуть щетинившихся от пристального внимания пацанов и девчонок с бойкими манерами. Ещё вчера Митяй, он же бородач, он же бессменный главарь и отец всех и вся, хотя среди новичков встречались кое-кто и постарше, с шутками-прибаутками показывал Максиму, насколько хорош наблюдательный пункт на входе, откуда все гости просматривались как на ладони, что через оптику, что так – бери их тёпленьким.

Ещё вчера пришёл Червь – совсем не такой, как большинство желторотых новобранцев, любителей тягать железо или взбивать пухляк на сочинских склонах.

Во-первых, он единственный из всех не занял очевидную позицию за бетонными блоками, а умудрился проникнуть внутрь незамеченным и прямо во время обеда триумфально вошёл в столовую с громогласным пожеланием приятного аппетита, с кривоватой ухмылкой похлёстывая по голени сорванным прутиком.

Во-вторых, Червь категорически не стал изливать душу о том, где и кем служил раньше, даже настоящее имя своё не сказал, да и потом держался особняком, а напрягшийся было Митяй перекинулся с ним всего парой слов и убрал руку с кобуры, жестом велев проспавшим визитёра дежурным расслабиться.

Именно Червь разбудил в ту ночь ребят и он же удерживал их от попыток куда-то бежать и тушить адское пекло, глядя на зарево, поднявшееся от Москвы. Полыхало всё – даже примыкающий к дому отдыха со стороны леса микрорайон со сплошными новостройками, почтой и большим торговым центром.

– Зачем разбудил, если не даёшь ничего делать? – выкрикнул Макс, в ярости ударивший кулаком по доске, отчего бледная Зина вжала голову в плечи и поплотнее закуталась в одеяло, инстинктивно обернувшись к детским спальням.

– Ты видел там живых людей? – скептически уточнил Червь, всматриваясь в ближайший факел этажей в десять, почти затмевающий жар неба над Москвой.

– Нет, но…

– Никаких но, – отчеканил Червь, – у нас здесь около двух сотен дошкольников, так? Вот их и надо защищать. Это реальная задача, а не самоубийство.

– Я видел там, в городе, пожарную часть.

– Бесполезно, – отрезал Червь и добавил чуть помягче, – поверь, я знаю, о чём говорю.

– Зачем разбудил? – упрямо повторил вопрос совсем молодой парень с рыжеватым пухом на подбородке.

– Чтобы вы все как следует посмотрели и запомнили навсегда, что и как у нас было отнято. Это важно, просто пока вы этого не понимаете.

– Червь прав, – угрюмо подтвердил Митяй, – мы должны были попрощаться.

– Отмучились? – выдохнул рыжий и осел на пол, наконец оторвавшись от огней и сложившись пополам.

– Я бы не был так уверен, – пробормотал Червь.

– Что думаешь? – мгновенно осведомился Митяй.

– Пока я вижу, что мы находимся в удивительно нетронутом оазисе. У нас лучшие люди, которые твердо намерены бороться, – Максим вопросительно задрал брови и Червь тут же пояснил, – я о детях, конечно. Разве не странно, что нас оставили в живых, разрушили всё вокруг и зачем-то заботливо снабдили совершенно беззащитными детьми? Не наводит на мысль?

– Мотивация, – с ужасом прошептал Митяй.

– И притом превосходная мотивация! – с готовностью согласился Червь. – Чтобы мы не соскочили. Не плюнули на всё. Готов поспорить, что это что-то вроде дурацкой игры, а мы – те самые пешки.

– И во что мы играем? – Максим обернулся на Зину, безмолвно стоящую у стены.

– А это имеет значение? Важно, что у нас есть, ради кого играть, – Червь оттолкнулся от подоконника, – так что давайте не распыляться. Завтра посмотрим, что уцелело, а пока – спать.

Не уцелело почти ничего. Очень многие явно пытались наплевать на запрет и прыгнули в машины, чтобы сбежать от карающего небесного огня – чёрные остовы всё ещё дымились на трассах, соседствуя с абсолютно нетронутым лесом и брошенными гораздо раньше и потому чистыми машинами. Группа Максима начала с фермы в полутора километрах от знака с перечёркнутым названием населённого пункта – весьма символично, ведь позже подтвердилось, что нетронутым здесь остался почти только один их дом отдыха, отстроенный особняком, даже угловую котельную не подпалило.

На опустевшей ферме в деревянном сарае нашлись жалобно мычащие коровы – набившаяся в компанию местная Зина наскоро вымыла руки и схватилась за ведро, присев у измученного животного, благодарно склонившего к девушке красивое и странно выпуклое глазное яблоко с каймой пушистых ресниц. Макс, как подлинный городской житель, до сих пор корову вблизи видел только в кино и оторопел от того, как ловко Зина колдовала вроде бы хрупкими и изящными руками.

– Ты чего, будешь теперь и за коровами ухаживать? Мало тебе было детей? – брякнул кто-то из-за спины, но она спокойно продолжила свою работу.

– Молоко нам понадобится, – ответил за неё Червь, – умная девочка. А ты лучше покумекай, что будешь жрать, когда выяснишь, что продукты берутся не в холодильнике, куда их положила мамочка.

– И что, нам теперь ждать, пока она…

– Подождёшь, – и уже Максу. – Говорун, подсоби девушке.

Обиженное сопение сзади быстро стихло и ребята послушно забегали под указаниями нового начальства. Ферму решено было как-нибудь присоединить к хозяйству, хотя склады торгового центра, да и само здание со слегка оплавившеейся обшивкой оказалось единственным объектом города, избежавшим повреждений. Несмотря на общий восторг от столь ценной находки и радостное рысканье в отделах с чудом сохранившимися пирожными и газировкой, выдававшими тоску молодёжи по старой жизни, Червь всё больше мрачнел.

Первый контакт произошёл прямо у ворот – дежурный выскочил на дорогу, издалека завидев нагруженных пакетами ребят, так пока и не осмелившихся взять любой из брошенных где попало автомобилей, а ладно сбитая женская фигура возникла с противоположной от города стороны.

Когда Макс узнал Галю, странно приволакивающую левую ногу, он был почти счастлив – ведь она человек, которого он знал дольше всех в этом новом мире, и Макс готов был кружить её на руках, но вот Червь энтузиазма не разделял. Велев заносить находки, он остался на дороге, поигрывая небрежно наброшенным на плечо ружьём из арсенала охраны.

Занятая коровами Зина выглянула за забор и шуганула детей, весело облепивших бесплатный зоопарк, но двое самых маленьких неожиданно оторвались от восторженного созерцания и кубарем кинулись навстречу Гале, минуя замешкавшуюся воспитательницу и слишком далеко стоящего Червя.

Галя рухнула на колени, раскинув объятия, а повисшие на её шее дети неестественно обмякли.

Свидетели не сразу поняли, что произошло.

Только что они видели сцену родственного воссоединения, и вдруг троица разлепилась и резко развернулась к остальным. Что-то не то было в их взглядах, что-то трудно уловимое, а Макс не смог бы этого описать, как ни уговаривай. Просто они смотрели иначе – как на ярких экзотических бабочек, наколотых на булавку.

Тех, первых визитёров это и выдавало – нечеловеческое любопытство, зато и скорость превращения в первые дни была феноменальной. Это потом они обучались, умнели, лучше мимикрировали под людей и даже могли обмануть кого-то, но не тогда.

Маленькая девочка в аккуратном платье и лакированных туфлях уверенно потопала к Максиму, протягивая вперёд растопыренную пятерню и что-то совсем неразборчиво воркуя. Макс онемел и не мог шевельнуться, с нарастающим ужасом понимая, что то, что к нему приближается, человеком быть уже никак не может, но и остановить нечто с внешностью невинного ребёнка… как?

Червь не колебался. Три выстрела и три тела легли на асфальт, а Зинин безумный, отчаянный крик ещё очень и очень долго отдавался в ушах.

Плохая это была идея – приехать сюда, опасно близко к руинам настолько большого города, как Москва, но Зина настаивала, что охотники видели парочку именно здесь.

Говорун остановил машину на повороте и приоткрыл дверь – от одного взгляда на те самые ворота, проржавевшие, чуть покосившиеся и обречённо распахнутые, стало не по себе. Случившееся в тот день до сих пор стояло перед глазами, хотя прошло уже несколько лет и он всё надеялся, что со временем станет легче. Не становилось.

И уж точно дурной знак – возвращаться к исходной точке, к месту своего первого контакта, в забытый богом и людьми и поросший мхом и травой подмосковный дом отдыха. Нехорошее совпадение, а своей интуиции Говорун привык доверять.

Он тряхнул головой, прогоняя воспоминания, но они накатывали мощными волнами, услужливо подсовывая картинки из прошлого.

Из ворот медленно тянулись люди. По дуге обходили Червя, сразу запретившего приближаться с поверженным пришельцам, и с опаской, на почтительном расстоянии вытягивали шеи, стараясь уложить в голове, что только что произошло. Кто-то по приказу Червя уже пошёл разводить гигантский костёр у старой ивы, даже не догадываясь, что в будущем кострище превратится в закопчённый пустырь, а величественное дерево пустят на дрова – так часто придётся выжигать заразу, пока они не снимутся с места в поисках более безопасного убежища. Потом ещё раз. И ещё…

Сильнее других в тот первый раз отказывалась верить в правоту Червя потрясённая Зина – сперва она, как безумная, рвалась к телам, словно надеялась растормошить опрокинутых навзничь и совершенно неподвижных детей, будто бы обнимавших равнодушно смотрящую в небо женщину, когда-то бывшую офицером контрразведки Галиной Томилиновой и родной сестрой матери потерянных навсегда близнецов.

Потом колошматила куда попало Червя, а он осторожно удерживал её подле себя и гладил по волосам, когда она разрыдалась, уткнувшись ему в грудную клетку.

Ещё позже Зина рассказала, что близнецы всё твердили про тётю в Москве, которая обещала непременно вернуться за ними и отвезти их домой. Видимо, данное обещание и привело имитатора сюда, человеческие потребности проявлялись в них самым неожиданным образом, заставляя тянуться к осколкам прошлой, человеческой жизни.

Говорун обернулся на заднее сиденье, где сидели Зина с Червём, и Зина вопросительно подняла брови.

– Ты их увидел, Говорун? Что так напрягся?

– Нет. Просто показалось.

Зина перезарядила карабин и с нежностью провела большим пальцем по обветрившейся щеке Червя, а он коротко поцеловал её в ладонь и поднял бинокль.

– Я бы скорее поставил на его «показалось», чем на свои глаза, детка, но там вроде бы чисто.

– Да уж, наш Говорун с тех пор стал настоящей легендой. Подросшие дети воспринимают его, как кумира. А ты помнишь, как мы?.. – её глаза затуманились, а Червь на мгновение отодвинул окуляры и привлёк Зину к себе, но тут же отпустил.