Кто играет в человечков?

Катька колотила по небьющимся окнам и орала, а Ромка торопливо спускался, чтобы отвести её брата раньше, чем отработают стрелки.

Он успел. Махнул ребятам, что встретит гостя, и его выпустили.

Вот только брат уже был не брат. Ромка понял, что это произошло, всего за несколько метров – парнишка глуповато ухмыльнулся и до неприличия вежливо поздоровался с Ромкой, чего отродясь не бывало. Ромка велел тому стоять, а сам сообразил, что Катька с вышки нипочём не разглядит, что всё кончено. В бинокль разницы нет. И подпустил его ближе, надеясь вовремя отскочить и… тогда уже стрелять.

Все видели, что случилось с Ромкой дальше.

Рома широко развёл руки для призрачных псов, а те смешно подгребали задними лапами, с разгона врезаясь в потерявшее равновесие мужское тело, пока Катька палила без разбора.

Катька упёрла ствол прямиком в солнечное сплетение и внушительно нависла над ним, несмотря на свой мелкий рост. Ошмётки порванных пластиковых пут украшали картину немного дымящихся тел псов, материализовавшихся при попытке урвать своё, так что теперь оставался последний штрих – разобраться с имитатором. Она брезгливо поджала уголок рта, распаляя свой гнев, но всё ещё тянула резину. Чего она ждёт?

– Катя, ты слишком близко стоишь, – Рома плавно распрямил пальцы, чтобы не спугнуть её, и задрал ладони, – и я могу сделать это, а ты не успеешь даже пикнуть. Если хочешь стрелять, ни к чему так приближаться к имитатору. Очень опасно.

Она чуть отпрыгнула и мотнула стволом, выискивая на Роме следы от атаки чудищ. Их не было.

– Заткнись! Почему они не порвали тебя? Эти ваши пёсики охотятся на всех без разбора.

– Вообще-то они не мои пёсики, а стреляешь ты отменно. Уж думал, мне капут. Спасибо.

– Как ты порвал стяжки?

– Скажем так, я чуть лучше и сильнее, чем обыкновенный Рома. Открою тебе одну тайну, ты же никому не расскажешь?

Катька выдала нечто неразборчивое.

– Сочту за согласие. Ты хорошо знаешь, что имитация скорее похожа на грубую подделку, которую любой тупица может отличить от оригинала. Может быть, не за пять минут, но в целом это довольно просто и вы раскрываете нас. Если успеваете, – Рома чуть крутанул запястьями, разминая их. – Со мной не так. Я могу втирать человеческую дичь часами, ты бы меня видела! И люди с охотой пускают меня в самые охраняемые убежища. Доверяют Ромке на все сто! Такой уровень имитации позволил сохранить и базовые свойства репликатора. Например, я сильнее, чем был он. Разве не чудо?

– Это ты был в Пионерском? А в Южном? Они давно перестали выходить на связь. Это ты?

– Угу, – Рома спокойно кивнул.

– Тебе точно не жить!

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, иначе уже нажала бы на курок.

– Где мой брат?

– Мне жаль, – он с беспокойством свёл брови, – но новости паршивые. Боюсь, люди его раскрыли. И ликвидировали. Я не смог его спасти. Имитация была не очень с самого начала.

Катька опустила ствол сантиметров на десять, а потом вскинула обратно.

– Где? Когда?

– Разведчики в Тимирязевском. Неделю назад. И мне правда жаль, Кать.

– И зачем ты пришёл сюда? В мой дом? Я ведь могла появиться здесь в любой момент и я знаю, что ты не он. Это не особо умно.

– Наоборот, я искал тебя. На старой базе никого не было, вот и решил, что сюда ты рано или поздно заглянешь. Сейчас я кое-что достану, а ты не горячись. Лады?

Рома, как в замедленной съёмке, сунул здоровую руку в карман и достал сложенную напополам фотографию. Кое-как расправив, он показал Катьке снимок, на котором они с братом заразительно хохотали, а сзади Ромка покровительственно обнимал их за плечи и корчил задорную рожицу.

– Зачем ты взял её?

– Ты же за ней пришла? Вот, забирай.

Катька сухо приказала:

– Брось в мою сторону!

Ромка швырнул фотографию, а Катька подобрала и не глядя сунула в задний карман.

– И что это было? Зачем ты разыгрываешь передо мной сопливую драму? Ты же не Ромка и мы оба это знаем.

– Ты меня не слушаешь. Имитация настолько хороша, что я и есть он. Особенно, если ты рядом. У меня голова гудит от ваших с ним воспоминаний.

– И ты веришь, что я тебя запросто отпущу?

– Нет. С чего бы это? Просто хотел поболтать. Соскучился жутко. Как ты? Справляешься?

– Да пошёл ты!

– Не такая уж ты и злая, раз завалила псов. Могла бы дать им побольше времени, не пришлось бы стоять и махать передо мной оружием.

– А ты… правда всё помнишь?

– Многое. Думаю, почти всё. А что? Есть вопросы?

Катька прислонилась к открытому багажнику.

– Как он мог так поступить со мной? Я же лишилась сразу вас двоих. Тебя и его. О чём ты только думал?

– Признаю, вышло не очень. Но, Катя… Ты же можешь общаться со мной, если захочешь. Иногда. Просто разговаривать. Это всё ещё возможно.

Катька изо всех сил удерживала приклад и старалась не хлюпать носом, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы.

– У тебя всегда были абсолютно дурацкие идеи. Я не могу.

– Понимаю, – Рома подтянул ступни, – и я не в обиде, Кать. Здорово было тебя повидать. Ты справишься.

Катька глубоко вздохнула.

– Прости меня, – прошелестела она, но он достал её раньше, выбросив тонкие нити, обвившие горячие лодыжки с налипшими песчинками.

– Всего два часа. Подождём, родная.

Марина дико, до дрожи боялась не пройти фильтрацию, зато ослепительно хорошенькая Леся не сомневалась в себе ни секунды и только сокрушалась, что автомобили под строгим запретом и их кредитный и не слишком роскошный немец стал бесполезной грудой металла. Марина ещё раз нервно поправила блузку, с жалостью посмотрела на девушку сына и не без ехидства выдала:

– Вот так и поедем все вместе на метро! Там вовсе не так противно, как ты себе нафантазировала. До пришельцев я каждый день на работу ездила и ничего. Всего лишь люди, милая. Не пришельцы.

Леся привычно дёрнулась от последнего слова и колким взглядом скользнула по "парадному" наряду будущей родственницы:

– Не вздумайте так их назвать! Это не принято. Говорите "новые люди", а то они подумают, что у нас семейка варваров. И не надо шуточек насчёт метро, я просто не хочу прижиматься к кому попало, мало ли, кого туда занесёт.

– За это не беспокойся, Макс тебя в обиду не даст, – Марина с гордостью повернулась к высоченному блондину с взъерошенной шевелюрой, угрюмо поедающему сырники со сметаной.

– Вы не о том волнуетесь, дамы, – миролюбиво проворчал Максим Говорунов, – валить надо отсюда. Города-миллионники – это ловушки. В деревню бы. За тыщи км отсюда.

– Эти ваши тупые вояки и их игрища, вот что ловушка, – Леся капризно оттопырила пухлую губу, – а новые люди дадут нам такие технологии, что ваше первобытное метро и, с позволения сказать, космос и рядом не лежали.

Макс так странно посмотрел на свою невесту, словно в первый раз увидел, и с насмешкой предложил:

– Ты лучше налегай на сметану, пока можно. О калориях не беспокойся, всё равно потом будем жрать только какую-нибудь зелёную бурду из тюбиков.

– Ты хоть пробовал, прежде чем ругать? Лиза слышала, что это обалденно вкусно, а у неё папа замминистра по контактам, он в теме. Паёк учитывает всё особенности организма, прикинь? Маме можно будет не готовить!

Выдав этот аргумент, Леся с негодованием отодвинула остатки сметаны и сложила руки на груди.

– Лиза уже прошла и уверяет, что для меня это нефиг делать. Постарайся вести себя цивилизованно, я не хочу потом искать себе нового жениха. Говорят, не прошедших фильтрацию отправят в специальные резервации и будут обучать. А хорошо образованные и вообще продвинутые персоны смогут сразу приступить к нормальной жизни! У них такие классные летучки, я бы прокатилась. Лизкин папа летал! По сравнению с нашими вертолётами и самолётами это настоящее волшебство. Хорошо, что у нас с тобой дипломы приличные. Не придётся сильно переучиваться. Им же нужны спецы по организации стада? Вот тут я и сгожусь. И ты. И вы, конечно, – она вежливо, но явно натянуто улыбнулась Марине, – вы же экономист.

– Стадо они и без тебя поведут, вон как все дружно рванули на пункты тестирования. Самые бойкие типа тебя в первых рядах, а я реально не уверен, что нам с ними по пути.

– Что, собрался сойти с Земли? Они планету до ума доведут в два счета, а тебе лишь бы оригинальничать. Не надо умничать, Макс. Видишь превосходящую тебя культуру, смирись и подстраивайся. Обучайся, мой варвар, – она положила руку с безупречными бледно-розовыми ногтями Максу на коленку.

– Ну это мы ещё не проверяли, вдруг они щупальца перед едой не моют?

Макс приобнял Лесю и звонко чмокнул мимо уха.

– С такими настроениями ехать нельзя! Они же только одну попытку дают. Считывают мозговую активность и всё, привет. Ты либо зелёный свет получаешь, либо билет в отстойник, а я по-любому хочу в светлое послезавтра! Причём, что характерно, с тобой.

– Мам, ты говорила, что отца не отобрали? Я не смог ему дозвониться с утра.

– Ваши культурные новые люди сегодня отключили связь, везде крутят только приглашение на проверку.

– Да? А что же ты молчала, когда сетка отвалилась?

– Не хотела вас будить, вы были очень заняты, – в глазах Марины мелькнул огонёк, – а потом отвлеклась. Знаешь, я очень волнуюсь по поводу всего, но куда мы сбежим? У нас и дачи-то нет.

– Дача тут и не поможет, мам. Если валить от проклятых пришельцев, то сразу подальше, чтобы точно не нашли. Авто не вариант, дороги перекрыты, самолёты не летают. Пешком?

Он скептически оглядел сперва мать, а потом девушку в полной боевой раскраске и элегантном брючном костюме.

– Лесь, серьёзно. Я ни с кем не разговаривал из тех, кто в пролёте, а ведь их должно быть немало. Объявляли, что отобранные потом соберутся в Лужниках. На всю Москву один стадион, это разве не слишком мало?

– Ты шутишь? Лично я не планирую отказываться от шанса влиться в межгалактическую тусовку, а ты, Максик, просто ретроград. Мысли позитивно!

В метро было до крайности многолюдно – словно все одновременно вдруг решились спуститься под землю и поскорее добраться до точек фильтрации, так что Марине с сыном и Лесей пришлось дождаться очереди на вход и терпеть давку на перроне. Когда взвинченную толпу выплеснуло в подошедший вагон, Марина очутилась плотно прижатой к прилизанному господину в пальто и всклокоченной женщине, распространяющей неприятный цветочный дурман, будто она по ошибке вылила на себя целую канистру средства для стирки. Нервное напряжение достигло такой стадии, что казалось – брось спичку и вспыхнет весь вагон.

Но Макс не видел ничего вокруг и задумчиво шевелил губами, время от времени проговаривая обрывки предложений и взвешивая все за и против. Отвоевав им место у входа в вагон, Макс вдруг неприлично громко спросил свою мать:

– Так ты говоришь, папа тебе вчера поздно вечером сообщил, что тест отрицательный? А что конкретно он сказал?

Зажатые неподалёку люди испуганно притихли, а Марина густо покраснела от всеобщего внимания.

– Э-э-э… Давай потом обсудим. Когда приедем на фильтрацию, хорошо?

– Нет, – упрямо повторил Макс, – сейчас. Получается, он с тобой общался после теста? И всё было нормально? То есть он никуда не пропал?

– Не совсем, – Марина покосилась на заёрзавшего обладателя пальто и с ужасом убедилась, что тот ловит каждое слово. Невольные соседи дружно прислушивались к беседе и тишина, разбавляемая стуком, стала звенящей, – он прислал смс, когда вы уже ушли в свою комнату. Там было сказано только: «я не прошёл тест».

– То есть ты с ним не говорила?

– Нет, – Марина расправила плечи и практически наткнулась на полные паникой глаза пахучей женщины, – и он больше ни на что не отвечал. Надеюсь, всё в порядке.

– Сообщение могли отправить и эти… новые, чтобы скрыть факт его пропажи, – Макс громогласно рассуждал на весь вагон.

Леся зашикала на него:

– Что за бредни? Куда его дели, по-твоему? Съели? Не надо выдумывать чушь! Дикость. Не надо их судить по себе, они выше всей этой мелкой возни.

Соседка деликатно кашлянула и мучительно выдавила из себя:

– Мой муж тоже вчера не прошёл фильтр. Он не звони и не писал, а просто не вернулся домой, – и она подозрительно шмыгнула носом, а сзади чуть расступились, шарахнувшись как от чумных.

– Может быть, нашёл другую, – Леся подчеркнула намёк интонацией, заставив бедняжку дрожать, – более приятную компанию. Такое бывает, милочка. Не стоит лезть в чужие разговоры, кстати. Мы вас не приглашали.

– Он не мог, – беззвучно прошептала женщина.

– А у меня дочь, – с печалью поделился мужчина в пальто, – и она непременно хотела сходить вчера, как только откроют. У них ранний доступ из-за того, что крупное производство, а она контролёр. Обещала дать знать, как закончит. Молчит. Никогда такого не позволяла себе! Уверен, что-то случилось. Ваш хоть что-то нацарапал в телефон.

– Вы зачем разгоняете всякую чушь? – негодовала Леся. – Как вам не стыдно?

– И что думаешь делать? – протянул Макс, оценивая нового собеседника, сжимающего поручень до белых костяшек.

– Как – что? Приеду к ним и всё объясню. Они не могут быть дикарями, там такая сложная внутренняя организация! Я читал замечательную статью про них у одного психолога… Точно поймут.

– А я вот что-то не уверен в нашем маршруте, – Макс почесал затылок, – больно сладко поют. Не надо нам туда…

– Макс, ты меня специально дразнишь? Выводишь из себя? Хочешь провала теста?

– Послушайте, мама, Леся. Мы сейчас выходим на ближайшей станции и едем домой. Без обычных пререканий, ясно?

Макс подхватил девушку под руки, но она вырвалась, вернее сказать – пихнула в бок другого соседа, грузного старика, тут же изобразившего отсутствие интереса к разыгрывающейся сцене.

– Я не вернусь обратно, Макс! Если ты не хочешь идти со мной, дело твоё, а я пойду, – и Леся горделиво задрала нос.

– Макс, – Марина мягко коснулась плеча сына, – не ссорьтесь. Выйдем на воздух и там обсудим.

– А нечего решать! – Леся сузила красивые глаза, – Я иду. А ты, Макс?

Максу всегда нравилась норовистая, горячая Леся, заставляющая укрощать себя снова и снова, но сейчас ему остро захотелось, чтобы она в кои-то веки послушно последовала за ним по пятам.

По вагону прокатилось нестройное шушуканье, приправленное страхом – люди не просто были напряжены из-за неизвестности, они получили недвусмысленное подтверждение неясным слухам, отчасти придавленным отключением связи в Москве и бог знает где ещё, но всё равно процветающим. Вокруг их троицы и двух других участников перепалки мгновенно образовалась пустота, словно прикосновение к пережившим отрицательный результат фильтрации близких могло быть заразным.

Все ехали в одно место, с одной целью, и боялись тоже одного – сгинуть, если тестирование выявит отсутствие требуемых маркеров. Что конкретно нужно «новым», никто не знал, а от этого делалось только хуже.

Вагон начал замедляться перед станцией и всех качнуло, а несчастная лохматая женщина ухватила Макса за рукав и тут же пробормотала извинения, встретившись с открытым Лесиным неодобрением. Покрасневший от гнева Макс решил чуть отложить укрощение своей девушки и примирительно сжал Лесино запястье, а другой рукой потянул к себе мать и людской поток вытеснил их к эскалатору, где пассажиры вынужденно заполняли каждую ступеньку.

Масштаб происходящего наверху потряс их воображение. На площади затейливо извивалась огороженная металлическими заборчиками очередь, уходившая в глубь легендарного детского магазина, теперь полностью выпотрошенного и превращённого в центр фильтрации по району. Куда дели игрушки и всё прочее, никто не знал, но Марина слышала, как детишки во дворе уже мечтали о новых, неведомых развлечениях, будто бы обещанных в будущем обитателями кораблей, зависших над Москвой и другими крупными городами – об этом с придыханием рассказывали ошалевшие эксперты, пока телевидение не перешло в режим повтора одного и того же сообщения.

Макс рефлекторно поднял глаза к небу, затянутому низкими облаками, как будто сквозь них можно было разглядеть хоть что-нибудь. С момента прибытия чистого неба ещё не случалось, пряча от копошащихся внизу людишек источник носящихся повсюду «летучек», одна их которых зависла над площадью, зорко приглядывая за процессом. Её хищный облик завораживал – глубокий чёрный цвет корпуса поглощал любой свет и поэтому казалось, что прямо в небе вырезан кусок в форме кривоватого треугольника.

Люди старались не коситься наверх, но их взгляды всё равно притягивались к столь явному доказательству присутствия пришельцев. Макс прищурился, пытаясь определить, куда выходят люди после фильтрации, но с этой стороны здание лишь равнодушно проглатывало толпу, ничего не отдавая взамен.

Очередь продвигалась на удивление быстро, а Максим вдруг понял, что опоздал с уговорами— любой нестандартный манёвр вызвал бы сейчас пристальное внимание.

Внутри их направили в один из устроенных в пространстве первого этажа отсеков, напоминающих паспортный контроль, а безмолвный полицейский в шлеме с опущенным зеркальным козырьком предупредительно кашлянул и ненавязчиво погладил дубинку, когда Макс хотел войти вслед за шустрой Лесей.

Леся смело шагнула вперёд и впилась взглядом в женщину, сидевшую за конторкой. Та подняла уставшие глаза и протянула руку, медленно и разборчиво проговорив:

– Паспорт, пожалуйста.

Леся села на стул и вытянула из сумки паспорт, ругая себя за то, что надеялась встретиться с настоящим пришельцем. Конечно, это она зря размечталась. Они привлекли помощников-людей, чтобы фильтровать население. Леся украдкой рассматривала даму в строгом синем костюме, безвылазно проведшую здесь много часов, принимая всех желающих, а потом приосанилась и улыбнулась – нельзя же ударить в грязь лицом.

– Спортом занимаетесь? – так же равнодушно спросила тестировщица.

– Э-э-э… Йога считается? – заволновалась Леся.

– Активно?

– Да.

– Хорошо, – дама что-то пометила в ноутбуке.

– Жалобы на здоровье есть?

– Нет, конечно, – торопливо ответила Леся, будто её спросили о чём-то постыдном, и вдруг решилась задать мучивший её вопрос, – а что будет с теми, кто не пройдёт отбор? Куда их?

Дама вопросу не удивилась и кивнула, так же бесстрастно уточняя:

– У вас есть близкие, о которых вы волнуетесь?

– Да. Жених. Максим Говорунов.

– Если мы не отберём его, вы бы хотели всё равно быть отобранной?

– Отобранной куда?

– В группу людей с позитивной реакцией, – оттарабанила тестировщица и Леся шестым чувством поняла, что та и сама не знает ответ.

– Нет, я бы хотела попасть с ним в одну группу, – слова вылетели сами собой.

– В любом случае?

– Да.

– Отлично. Вы успешно прошли тест. Протяните руку, – и в чуть загорелую кожу мягко вонзился неизвестный прибор, оставивший аккуратный круглый след.

Макс чувствовал, что закипает, но сдерживался изо всех сил, глядя на покорно стоящих в очереди на проверку людей. Его позвали через пару минут после Леси и он клюнул мать в макушку, избегая смотреть в наливающиеся влагой глаза:

– Мам, я буду ждать тебя с той стороны. Ты поняла? Ничего не бойся.

Она вцепилась в его ладонь и тут же отпустила, стрельнув беспокойным взглядом в охранника.

– Ну же, иди, Максим. Тебя ждут.

Макс скривился, но пошёл дальше, заполнив собой почти весь объём крохотной секции, и неловко навис над невозмутимым клерком.

– А девушка передо мной прошла фильтрацию? Где она?

– Вопросы здесь задаю я. Садитесь.

Собеседование было в точности похоже на предыдущее, но пространное пояснение по его физической форме неожиданно взволновало замотанную до автоматизма тестировщицу – она бегло окинула мощный торс, задержавшись на бицепсах, скрытых под тонким хлопком, что-то буркнула вполголоса и сделала несколько пометок в невидимом для самого интервьюируемого личном деле.

Похоже, девушка под впечатлением, удовлетворённо хмыкнул Макс и потянулся потрогать шрам, оставшийся после загадочной инъекции в правую руку – фильтрацию он преодолел с блеском, но его кольнуло сомнение – если им зачем-то нужны здоровенные качки, каковы шансы у Леси и мамы? Да и отбракованный вчера отец явно не тот, что прежде. Поизносился за годы службы, уж больно тяжко пришлось в тех конфликтах, куда забрасывала нелёгкая – показать былую мощь он был не в состоянии, еле-еле перемещаясь с палочкой, как старик.

– Не трогайте! Оно быстро заживёт, – игриво пожурила тестировщица и указала на дверь слева от конторки. – Может быть, ещё увидимся. Я Галя. И ещё я хороший стрелок. Найдите меня возле башен Сити, когда начнётся. Такими, как мы, лучше держаться вместе. Завидую вашей девушке, кстати, она молодец, но я очень, очень меткая, – и Галя взмахнула ресницами.

– А через эти штуки они следить за нами планируют? И что начнётся хоть, меткая Галя? – осклабился Макс, опуская руку со шрамом и многозначительно тыкая пальцем другой руки в потолок, но та резко поскучнела и зарылась в бумаги.

Макс нагнулся, чтобы пройти сквозь тихонько гудящую арку из такого же матового материала, как и летун на площади, и ощутил мурашки, хаотично разбежавшиеся по спине, и до искр наэлектризовавшиеся волосы. Озадаченно застыв, он обернулся и хотел потрогать конструкцию, но тестировщица с громким хлопком закрыла папку и так зашипела, что он отпрянул и выскочил вон.

Вопреки опасениям, за порогом его ждала притоптывающая от нетерпения Леся, с остервенением расчёсывающая ранку. Он судорожно обнял её и вопросительно заглянул в растерянное лицо, а она только глупо улыбнулась, яростно кивая, и погладила его по щеке.

Никто не мешал им дождаться маму – за кабинками нагородили целый лабиринт, но мордоворотов по углам не расставили. Макс гипнотизировал дверь, но Марина не появилась ни через десять минут, ни через двадцать, словно кто-то перекрыл русло ручейка.

– Ты чувствуешь, как странно пахнет? – вдруг потянула носом Леся и уставилась на пол. Там было очень грязно, словно кто-то сто раз пробежался туда-сюда мокрыми и босыми ногами, перепачканными в песке, а в воздухе, если отвлечься от привкуса адреналина, забивающего всё и вся, вполне различимо присутствовала гарь.

Леся присела на корточки и провела большим пальцем по наметённым дорожкам, а потом поднесла к свету крупицы, прилипшие к подушечке.

– Что это? Макс! Это то, что я думаю? Это… пепел?

Макс всем телом ударил в запертую дверь, но она не открылась, а Леся побледнела и потянула жениха прочь от страшного места.

– Уходим! Мы же должны двигаться дальше? Вот и пошли отсюда!

Петляющий коридор вывел их на улицу вместе с другими малочисленными счастливчиками, а свежий ветер омыл горящие лбы. У подъезда никто не задерживался, но Макс стиснул кулак и замахнулся, чтобы ударить каменную плиту, а Леся повисла на нём и закричала.

– Стой! Ты её не вернёшь, ясно?

– Зачем мы позволили ей пойти? Зачем?

– Это я виновата, Макс. Ты просто слушал меня, дурёху. Прости. Прости. Всё не так, как я представляла. Скорее, тут же камеры кругом. Они заметят.

Макс стряхнул с себя ноющую Леську, но вовремя опомнился и поймал, как куклу.

– Ты чего? – пролепетала Леся, не привыкшая к такому обращению.

– Я подожду здесь кое-кого. Ты иди домой. Встретимся там.

– Кого ты ждать собрался?! Её нет. Макс, всё, хватит. Пошли отсюда.

– Я не о маме, – голос стал низким и непривычно грубым, – мне нужно поговорить с той дамочкой, которая нас опрашивала.

Леся с изумлением отодвинулась, всматриваясь в заострившиеся от гнева и непонятно откуда взявшейся твёрдости черты. Он всегда соглашался с любыми капризами Леси, как большой плюшевый мишка, с готовностью принимающий шлепки и прочие колкости от безусловно любимой хозяйки, а вот теперь покровительственно раздавал команды, словно так и надо.

– Она не будет откровенничать, им вряд ли это позволено, – убеждала Леся, но уже знала, что на этот раз Максим не сдастся. Что-то в нём изменилось.

– Будет, – отрезал Макс и Леся обиженно вздохнула, но не ушла.

Через час из подъезда вышла Галя, переодетая в удобный спортивный костюм и джинсовую кепку, скрывающую половину лица. Она бы проскочила мимо, но Макс нежно подцепил Галю под локоток:

– Куда собралась, Галя? Не найдется минутка?

Галя хладнокровно выдернула локоть:

– Активный и сильный, но без особых мозгов. Я тебе что сказала? Искать меня потом. Ну и что ты тут делаешь? – и она задержалась на приоткрывшей от возмущения рот Лесе. – Да ещё и с прицепом?

– А я сказал, поговорим сегодня. Сейчас.

Галя щёлкнула языком и танцующей походкой прошлась по тротуару, огибая нахмурившегося Максима, с трудом держащего руки при себе.

– Ну ладно, красавчик. Считай, что уговорил. Обаятельный такой, обалдеть можно! Идите за мной, держитесь метрах в пяти. Не пяльтесь. Когда доберёмся до башни, где я живу, в лифт со мной не заходите. Этаж четырнадцатый. Дверь будет приоткрыта.