Живой Алтай. Горы, люди, приключения

В горах окончательно стемнело. Наконец четверо выходят наружу за забор, быстро вскакивают в седла и уносятся в сторону стоянки Романа. Молча, не попрощавшись. Володя садится к костру и беззвучно курит. Рядом с ним усаживается с кружкой чая появившийся из темноты хмурый Амат. Он заметно чаще и сильнее прокашливается. Помалкиваем. Выпариваем у огня из одежды болотную влагу. Белый пар от сохнущих курток и штанов мгновенно растворяется в холодной ночи.

3. Бащелакский хребет, стоянка Чурилка и Потайное озеро

Всадники из Санаровки исчезли в ночи, сон прошел спокойно. Утром не спеша собрались и часов в одиннадцать двинулись вверх и на юг по потерянной накануне Аматом автомобильной дороге. Проселок и вправду был хорошо виден в обе стороны. Как его потерял накануне молодой проводник, так и осталось неясным. Да и сами хороши – куда смотрели? Подъем от стоянки становится более крутым, дорога переходит в горный серпантин, петляющий в редком лесу. За двадцать минут набрали метров 300 высоты и выбрались на узкий перевал на гребне Бащелакского хребта, водораздел бассейнов рек Ануй и Чарыш. По перевалу стоит лес. Коротко оглядевшись, повернули немного левее на юго-восток и через пятнадцать минут выехали к жилой летней стоянке. Навстречу выскочила девочка лет восьми в пестром платьице и теплой кофте поверх него, и с ней звонкая лохматая собака. Стоянка – добротный небольшой деревянный дом в одну комнату с холодными сенями, в которые с любезного разрешения хозяев сгрузили сумины, палатки и весь прочий скарб. Рядом с домом – несколько сараев и загон для скота, примыкающий к лесу чуть выше от стоянки. В единственной комнате дома светло благодаря чисто вымытому окну, обращенному к югу. Уютно, опрятно, тепло, видна женская рука. На столе гора теплых алтайских лепешек, на печи чугунок с горячим супом. По стенам застеленные аккуратными постелями широкие нары. Название стоянки – Чурилка. В словаре Даля «чурилка» означает – «козодой». Вполне подходящее имя для высокогорной стоянки, на которой среди разнообразной живности имеются и козы.

Хозяева стоянки – русские пастухи из Каракола. Летом жена и дочка живут на стоянке вместе с мужем. Девочке здесь очень нравится. Для ребенка жизнь в горах – счастье и радость. Сколько здесь всего-всего! Девчушка дни напролет бегает по огромной зеленой поляне, пугает сусликов и бурундуков, возится с собакой, играет с ней в прятки между сарайками, помогает отцу и матери по хозяйству. Любимое дело – взобраться с помощью мамы или папы в высокое седло большой доброй кобылы, взять в ручки повод и веревку (чембур), сжать коленками широкую спину лошади и лихо завертеть чембуром над головой кобылы с радостным визгом: «И-и-и-и-и-и-и!» Мудрая старая кобыла все прекрасно понимает и делает вид, что испуганно и покорно скачет, бережно неся на спине веселого счастливого ребенка. Отец девочки пасет на Чурилке больше тысячи голов скота – овцы, коровы, кони, козы. Скот собран по всей деревне у разных хозяев, за работу пастуху платят из расчета на каждую животную голову помесячно. На картах стоянки нет (как не показаны стоянки Романа и Табунщик), но она тоже старая – советских времен. Летняя стоянка с прекрасными условиями для работы.

По краям равнины растет лес, с дровами сложностей нет. Домик выстроен на приподнятом северном краю широкого, в километр, травянистого плато, по дну которого метрах в двухстах к югу от дома течет чистый ручей (истоки речки Чурилка, левого притока реки Талицы). На километры в стороны по широкой спине хребта раскинуты высокогорные луга, достаточные для длительного содержания большого стада. Все необходимое забрасывают снизу из Каракола на машинах. Избушка выставлена с умом так, что с раннего утра и до самого позднего вечера ее освещает и согревает солнце. Домик теплый, студеными ночами высокогорья прекрасно держит тепло печки до утра. Места для троих вполне достаточно. Высота стоянки 1710 метров над уровнем моря. Проезжий перевал от Табунщика выше ее метров на 100.

Время обедать. Однако торопимся попасть на Потайное озеро (или озеро Потайнуха). Я уже бывал на нем много лет назад (тогда мы прилетели на вертолете от Денисовой пещеры) и рад возможности оказаться вновь. Прихватываем с собой горячий чай в двух стальных двухлитровых термосах, хлеб, сыр, копченое мясо и вскакиваем в седла. Едем налегке, оставив поклажу на стоянке и отложив разбивку лагеря на вечер. Пустились в путь в 12:20 и уже через пятьдесят минут были у костровища на краю большой озерной (ледниковой) морены и леса, где спешились, быстро перекусили и, оставив лошадей, вышли к озеру пешком.

От Чурилки озеро находится в 7 км к востоку. Автомобильный проселок доходит до края морены, но дорога для машин местами очень тяжелая. Путь проложен по широкому гребню Бащелакского хребта, по небольшому волнистому нагорью с альпийскими лугами. От костровища у запрудной морены Потайного озера к северу далеко вниз уходит крутой обрыв, в этой стороне сверху видна Каракольская долина и сам Каракол, до деревни от озера по прямой только восемь километров. Из поселения, в свою очередь, отлично видна голая горная шишка со снежником над озером и немного левее к востоку – вершина Парулпаш (1972 м). На Парулпаше сохранились остатки марганцевого и молибденового рудника военных лет, штольни, каменоломни, руины бараков.

От стоянки Чурилка дорога к озеру плавно поднимается сначала на пологий перевал 1890 м, за которым пару километров следует неширокая травянистая равнина – спина Бащелака. Затем идут крутой спуск к ручью по глубокой грязи и камням и столь же крутой подъем от ручья. Немного не доезжая до морены, равниной проезжается второй перевал 1840 м. Погода выдалась неустойчивая. Выходит на небо слепящее солнце, после вдруг накатывают черные тучи и принимается холодный дождь. Попеременно рвет и стихает ветер. Группа во всеоружии – на людях непромокаемые куртки и штаны, на ногах водоотталкивающие горные ботинки или резиновые сапоги.

У костровища на краю морены замер пустой «уазик» – значит, на озере есть люди. Пеший путь от костра к берегу Потайнухи занимает пятнадцать минут – 600 м по ледниковой морене, сложенной из хаотично наваленных ледником огромных угловатых валунов светло-серого цвета. Некоторые валуны величиной с автобус. Тропа едва обозначена кусками грязи от обуви или отдельными мелкими камнями, поставленными туристами на скалы. Быстро теряем «тропу» и движемся каждый сам по себе. Путь опасный. Огромные камни навалены древним ледником, на каждом шагу можно упасть, разбиться, сломать кости, забраться в тупик, провалиться в дыру. В дождь по мокрым валунам к озеру вообще лучше не лазать. Помог просвет в небе – камни достаточно подсохли. Меж скал растут прореженные лиственницы и кедры.

Выходим к озеру. Высота – 1840 метров. Снова солнечно, но задувает холодный ветер и по озеру бежит сильная рябь. Рыбы не видно – ушла в толщу воды. Глубина озера неизвестна, предположительно 30–50 метров. Водоем ледникового происхождения, в нем водится много мелкого хариуса. Размеры метров 250 на 600.

Южный край озера – красивый горный цирк с большим серпообразным снежником понизу. Все берега по кругу – скальные завалы и крутые каменные осыпи. На каменистых подходах к воде северного берега вдалеке видим людей. Никто не рыбачит – в такую погоду толку не будет. Купаться тоже охоты нет. Тем не менее два Сергея и Артем все же заплывают ненадолго в ледяную прозрачную воду. Обходим озеро вполовину его длины западным берегом, но чем ближе к цирку, тем сложнее становится путь, и потому скоро поворачиваем назад.

Потайное – красивое труднодоступное озеро. На много метров уходит вниз прозрачная темно-бирюзовая вода, получающая свой густой оттенок от больших глубин. Горный цирк по южному берегу почти отвесно поднимается над озером метров на 200 и окрашен в серо-фиолетовые тона, подчеркнутые ярко-белым не тающим даже летом снежником у подножия, на берегу водоема. Скалы по берегам светло-серого цвета, местами покрытые разноцветными мхами и лишайниками. Они тонко контрастируют с темно-зелеными и желтоватыми красками кедровой и лиственничной хвои. Вдалеке на севере голубеют прозрачные дали Каракольской долины и раздельные хребты Ануя и Песчаной.

Проводим на озере прекрасные три часа, все это время радует пылающее горное солнце. Возвращаемся к лошадям и немедленно пускаемся в обратный путь к Чурилке. На тяжелом спуске к ручью отряд догоняет «уазик». Одновременно с этим над головами собираются черные тучи и выливается на землю студеный ливень. «Уазик» медленно сползает по крутой дорожке с глубокими колеями, полными рыжей грязи и заваленной большими круглыми валунами. Двигатель завывает, машина переваливается с одного залепленного грязью бока на другой. У самого ручья на дне поперечной хребту небольшой долины (истоки речки Потайнуха) он окончательно застревает в глубокой глинистой грязи.

Оставаясь сидеть в седлах, притормаживаем рядом и наблюдаем.

Из машины вываливается шесть человек – мужчин и женщин.

– Вы откуда? – спрашиваю я.

– С Каракола! – улыбается шофер-алтаец. – А они – туристы из Москвы.

– Как же вы влезли внутрь вшестером? – изумляюсь я.

– Да легко! – хохочут туристы.

Про себя удивляюсь еще и тому, как это «уазик» затащил такую ношу на Бащелак по крутым затяжным подъемам.

Москвичи отправляются пешком вверх по склону лощины, меся грязь, а шофер вскакивает в грязный вездеход и рывками пытается выбраться из залитой водой ямы. Уезжаем вперед. Больше мы их не видели.

Между ручьем и вторым перевалом группу настигает гроза с градом. Вокруг вмиг чернеет, группу обступает тьма, хлещет ураганный ветер. Все натянули на головы капюшоны курток, согнулись, вжались в лошадиные шеи. На дорогу смотреть невозможно, держим общее направление на северо-запад. Принимается валить мокрый густой снег (конец июля!), дико несется по равнине, воет и сечет метель. Снег сменяется, а скорее дополняется, крупным градом. Град обсыпает белыми горошинами просторную луговину, хлещет в бока, громко стукает в головы.

Лошади бегут споро, но сильно пугаются снега, града и раскатов оглушительного грома.

Так продолжается минут десять, за это время промокаем насквозь, горное обмундирование оказывается бессильным. Пробирает сильный холод. «Опять сушиться вечером», – соображаю я.

Снег, метель и гроза внезапно стихают. Тут же хребет обволакивает густой серый туман (точнее, на горы опускаются плотные облака). Теряю из виду проводников и спутников, скорость движения падает еще больше. Ужасно зябко, руки и ноги коченеют.

Переговариваюсь на ходу с Володей и друзьями, чьи голоса доносятся из тусклой пелены вокруг. Так проезжаем второй, невидимый, перевал и спускаемся к Чурилке, невдалеке от которой выбираемся ниже границы облаков на открытое место. И голодные, мокрые, уставшие, замерзшие прибываем на место стоянки.

Нам рады, нас ожидают. Девочка Вероника смеется жалкому виду экскурсантов, собака приветливо прыгает вокруг Володи.

Хозяева встречают сочувственно – наблюдали, что творилось только что над хребтом. Хозяйка предлагает отведать горячего супа из казана – можем ли отказаться от такого! Наваристый суп приготовлен из баранины – свежей, жирной, высокогорной, вкус его без преувеличения бесподобен. К супу прибавляем на общий стол собственные водку, консервированные овощи и фрукты из железных банок, сыры и колбасы, свежий каракольский хлеб. И отменно устраиваем ранний ужин совместно с семьей хозяина, согреваясь, отдыхая и расспрашивая про особенности пастушеской жизни в горах.

– А куда подевались те на «уазике», что в овраге застряли?

– Да уже спустились в Каракол, не переживайте – тут недалеко еще одна дорога есть мимо нас, – успокаивает хозяин.

К середине пира в дверях появляется вчерашний знакомец, пастух Роман. Он прискакал напрямую со своей стоянки, зная, что мы здесь. Поговорить, посидеть, пообщаться. От Романовой стоянки до Чурилки не больше 3 км, их разделяет узкий лесистый гребень хребта. Мы рады Роману и вместе продолжаем застолье, тесно окружив обильный стол в избушке. Роман поведывает историю про ночную ссору с четверкой пьяных санаровских мужиков:

– Приехали они, значит, от вас ко мне, уже к ночи. Все четверо пьяные, с карабинами. Коней своих потерявшихся ищут по горам, злые. А ко мне как раз трое наших поднялись с Каракола.

Санаровцы, значит, к нам – не видали наших коней? Нет, говорим, не видали, видали бы – так сразу показали бы, где они ходят. Стали пить, сидеть, разговаривать. Спорить, где лучше жить – в Санаровке или в Караколе, где да чьи пастбища да покосы, у кого скотина крепче. Те цепляются, наши отвечают. Двое напились и стали драться, до крови дошло. Потом один санаровский карабин схватил, наши за топоры… Ну так мы их едва растащили.

– И чем кончилось?

– Уже под утро успокоилось. Те сели на коней и уехали обратно в сторону своей Санаровки. К вам не приезжали?

– Нет.

– А к тебе? – спрашивает Роман хозяина Чурилки.

– Не видал их.

– Ага, значит прямо ушли на Санаровку.

Володя слушает историю Романа спокойно, но немного мрачнеет.

– Я топор потерял, – вдруг говорит он.

Топор у нас в дорогу один, а без него никуда.

– Где потерял? – деловито спрашивает Роман.

– На обратной дороге с озера. Где-то в пургу обронил. Отвязался от седла. На озере был на седле.

– Я поищу! – спокойно говорит Роман и быстро выходит из избушки. Тут же слышно, как он отъезжает рысью в сторону Потайнухи.

– Если не найдет, дам вам свой – у меня два тут, – прибавляет добрый хозяин Чурилки.

После раннего ужина быстро ставим поблизости от дома лагерь. Луговина широкая и сухая, вставай, где пожелаешь. Часа через полтора, уже на закате, возвращается Роман с Володиным топором в руке. Пастух тщательно проехал-оглядел по свежим следам весь наш путь туда и обратно и при возвращении с озера все же нашел. Для него это в радость – помочь земляку, посидеть-поболтать с редкими гостями из Москвы. Теперь Роману пора собираться к себе на стоянку, сгонять на ночь отару. Тепло прощаемся, караколец мчится в гору в густой лес. Перед сном хорошенько просушились у печки, попили чаю с хозяевами и разбрелись по палаткам. За день, полный впечатлений, прошли и проехали 22 километра и подустали.

Среди глубокой ночи нехотя выбираюсь из палатки по малой нужде. В горах полная тьма, ни огонька, ни искры, небо плотно закрыто тучами. Ни звука, ни единого движения, ни даже тихого колебания воздуха, все замерло. Прохладно, но не холодно. На лбу портативный фонарик на резинке, который зажигаю машинально, в полудреме. Бреду от палатки вверх по мокрому лугу. Расстегиваю брюки, начинаю… и резко вздрагиваю всем телом от неожиданности. Невдалеке от меня повыше по склону и метрах всего в пятидесяти в темноте ярко сверкают несколько сотен белых огоньков. Их неровная узкая полоса бежит вдоль невидимой поверхности луга и обращена ко мне. Ох!

Испуганно дергаюсь и инстинктивно отскакиваю на пару шагов назад. Что за адские глазища? Звери? Волки?! Тьфу! Наконец соображаю. Овцы! Чуть выше на сырой траве луговины в ночи лежит и отдыхает большая отара овечек. Я их разбудил и побеспокоил. Овцы подняли от травы курчавые головы и теперь все вместе пялятся на то, как справляю нужду. Их глаза отсверкивают от света фонарика и горят адским огнем. Становится неловко делать свое простое дело перед такой большой и внимательной аудиторией. Что они сейчас думают обо мне? Сконфуженно отворачиваюсь и возвращаюсь в палатку. Глаза овечек гаснут, горы заново погружаются в беззвучную непроглядную мглу.

4. Спуск с Бащелака, река Талица и деревня Санаровка

Бащелакский хребет – самый крупный хребет Северо-Западного Алтая, его длина 120 км. Гряда гор тянется от деревни Большой Бащелак Чарышского района Алтайского края на северозападе до райцентра Усть-Кан Республики Алтай на юго-востоке.

Верха хребта – красивые волнистые нагорья и прекрасные летние пастбища, над которыми выпирают высокие гольцы со снежниками. К северу хребет и отроги обращены к долине реки Ануй, к югу – к крупной реке Чарыш. Ануй и Чарыш – левые притоки Оби, Бащелак разделяет их обширные бассейны. Отроги хребта образуют меж собой глубокие речные долины притоков Ануя и Чарыша. На север с Бащелака в Ануй текут речки Мута, Каракол, Шинок, Щепета, Черновой Ануй. На юг, в Чарыш, стремятся с хребта Козуль, Чеча, Талица, Белая, Аба, Бащелак. По речкам издавна проложены конные тропы, стоят деревни, летние и зимние стоянки, пасется скот.

После двух дней, проведенных на верхах Бащелака, наступает время спуститься по южным склонам хребта в долину Чарыша. Сердечно попрощавшись с гостеприимными хозяевами Чурилки, пускаемся в путь. Десять утра, солнечно, приятная свежая прохлада высокогорья.

В полукилометре к западу от стоянки въезжаем в густой хвойный лес, частично горелый. Тропа местами завалена упавшими опаленными огнем стволами и ветками, которые аккуратно огибаем. Горельник вскоре заканчивается, дальше тянется густой сплошной лес с сырыми грибными мхами и травами. Тропа хорошая, видно, что за ней следят. Видим свежие следы коней четверых санаровских мужиков. Они и вправду уже спустились этой тропой к дому. Снижаемся. Временами тропа раздваивается, и тогда Володя выбирает путь интуитивно – и он скатывается этой дорогой впервые. Спустя полчаса впереди показывается большая лесная поляна, круто уходящая книзу ко дну ущелья. Тропа окончательно пропадает в высокой траве субальпийского луга, полного ароматных цветов. Ясно, что люди ездят здесь редко. Чурилка – крайняя стоянка каракольцев, а санаровские угодья располагаются ниже по южному склону Бащелака. Друг к другу они наведываются нечасто.

Володя решительно правит сверху наискосок в самую нижнюю часть поляны, так стравливаем по крутому высокотравью сразу метров пятьдесят. На входе в нижний лес проводник внимательно выглядывает тропу и находит ее. Углубляемся в темную чащу, слева совсем близко катится вниз быстрая прозрачная речка. Следующий час небыстро сползаем по таежному бурелому по едва обозначенной тропке. В нижней части узкого ущелья едва не ломаем ногу одной из лошадей, попавшую в глубокую дыру под камнем. Несколько раз бродим в нижнем течении речки. Возможно, потерялись и следуем звериной, а не конной тропой – дорога чересчур сложная, местами почти непроходимая. Весь путь от стоянки Чурилка до верховий речки Талица проходит по лесу. Спустя три часа после выхода из Чурилки выехали наконец из тайги на красивую ровную поляну у слияния трех речек – Правая Талица, Талица и Ануйская Талица. Здесь солнечно, ясно и жарко. Конная дорога от поляны на Чурилку и дальше через перевал на Каракол и Ануй проходит по Ануйской Талице (что ясно из ее названия). По ней спустились. На поляне обнаружилась живописная большая стоянка, у которой хлопотали по хозяйству два санаровских пастуха. У коновязи дремали на солнце их привязанные заседланные кони. Стоянка обнесена плетнем, длинный забор с широкими воротами на петлях сооружен и поперек Талицы. Это сделано для того, чтобы скот с верхних стоянок не мог самовольно убежать в деревню. Расстояние, которое проделали от Чурилки до описанной стоянки, 10,5 километров, высота стоянки – 1240 м, таким образом, спустились с верхов Бащелака почти на полкилометра (на 470 м). На коротком привале осматриваемся. Место верхней летней талицкой стоянки – одно из красивейших на Алтае.

К изумрудной просторной поляне с избушкой сходятся с разных сторон сразу четыре изумительно красочных горных ущелья. Каждое просматривается вдаль почти до самого конца и удивительно эстетично. На север уходит далеко наверх к истокам, на километр по высоте, речка Талица, сжатая с обеих сторон мощными горными склонами. Там, далеко под облаками, видны скальные обрывы, серые каменные осыпи и огромная заснеженная округлая вершина безымянной горы – высочайшего пика всего Бащелакского хребта (2423 м). До вершины по прямой всего десяток километров. – Ниже верхушки, на полке, болота страшные! – говорит Володя. – И тропа туда сильно тяжелая.

Влево от верхнего ущелья Талицы на запад круто в небо убегает таежная теснина речки Правая Талица. По ней на карте обозначены конная тропа на перевал в сторону реки Белая и километрах в четырех от нас – изба. Если выбраться по этой тропе на самый верх, можно оказаться вновь на вершинах Бащелакского хребта, который в этом районе расширяется и изгибается как верхняя часть знака вопроса к югу. Там же поблизости одна от другой располагаются еще две высочайшие вершины Бащелака – Загриха (2305 м) и неназванный голец над крупным Талицким озером (пик – 2233 м, озеро чуть выше 2000 м). На высокогорных полках там плещутся десятки мелких студеных ледниковых озер, окруженных суровой тундрой.

Наконец на северо-восток от талицкой стоянки поднимается глухое таежное ущелье знакомой нам Ануйской Талицы. Вокруг и над нами – самый мощный и высокий горный узел всего Бащелакского хребта, его могучая сердцевина. Четвертая горная долина – текущей вниз от поляны Талицы.

После привала выезжаем на юг вниз по Талице. Отпираем – запираем за собой ворота в плетне-загородке и трусим небыстрым шагом рядом с рекой. Проселочная дорога, свежие следы машин – значит дорогой регулярно пользуются санаровцы.

Талица – быстрая, прозрачная, довольно теплая речка. На привале окунулись в нее – день выдался жаркий. Слева и справа в Талицу впадают многочисленные ручьи и мелкие речки, потому Талица с каждым километром растет, становясь шире и глубже. Вся долина Талицы окружена красивыми горами, покрытыми прекрасными смешанными и хвойными лесами. Дорога петляет с берега на берег, за следующие полтора часа переходим Талицу вброд восем раз. Самый значительный брод, последний – у устья Иванова ручья. Глубокий, лошади проезжают его почти по брюхо в воде, течение средней силы, вода прозрачная. От верхней талицкой стоянки до брода Иванов ручей километров 12.

– Не боишься, что санаровцы опять к нам привяжутся? Тем более что пастухи на стоянке видели нас только что, – спрашиваю на ходу Володю.

Трудно забыть о неприятной встрече на Табунщике и пьяной драке санаровцев с каракольцами на стоянке Романа. Сейчас группа находится на законной территории Санаровки, ведут ее двое каракольцев, а дорога прямиком в деревню, до которой от ручья Иванов остается километров 5 – меньше часа пути. К тому же сегодня воскресенье, какие-то санаровские мужики наверняка пьяные, что прибавляет опасности нашему средь бела дня проезду через деревню. – Может, объедем эту Санаровку?

– Да, давайте попробуем, – тут же соглашается Володя.

Проводник не подает виду, но подмечаю, что он напряжен. Находимся в опасном месте. А караколец отвечает за наши жизни и безопасность, да и за свою и Амата тоже. Порой глухие горные деревушки могут представлять нешуточную угрозу для путников. Перебредя Талицу у ручья Иванов, покидаем тем самым основную санаровскую дорогу и дальше продвигаемся только левым берегом реки полевыми дорогами. На этом широком краю долины у санаровцев устроены богатые покосы и даже засеваются кормовыми травами большие поля. Опасаемся, ко всему прочему, смять и потравить покосы и посевы санаровцев. Потому бережемся до крайности, едем только по тропе, цепью, если тропы нет – по краю поля. Не хватало нам, чужакам, еще и разозлить санаровцев ущербом их хозяйству! Спустя полчаса после брода напротив на другом берегу Талицы показывается Санаровка. Крошечная деревня в сто жителей, в две улицы, преимущественно русская. Крыши домов белеют прямо у подножия круто возвышающейся горы Тигиек (1692 м).

За полдень, солнце контрастно освещает речную долину и деревню. Санаровка выглядит буколически, но на отряд от нее накатывает тревога. Отлично видим в километре от себя все поселение, каждый дом, двор, дерево. Деревня словно вымерла – в усадьбах не заметно никакого движения. Все жители сейчас на покосах или стоянках. Однако если мы столь отчетливо все видим – то столь же хорошо видно и нас. Несложно разглядеть, как катимся разноцветной вереницей по высокому левому берегу Талицы. Обнаружить отряд и собрать погоню – дело вполне вероятное и быстрое. Минут десять движемся на виду у деревни, и поджилки дрожат.

Солнце заходит за горы, пора подумать о месте для ночлега. Володя и Амат оба здесь впервые, подходящую поляну высматриваем всем отрядом, долго ничего не попадается. В конце концов встаем натурально где придется. Попавшийся поперечный проселок выводит к Талице, к широкому автомобильному броду. Здесь, прямо на приречной гальки у дороги, сбрасываем седла и сумины и в сумерках тесно ставим палатки. Коней проводники уводят на противоположный правый берег – там виден старый брошенный скотный двор и хорошая поляна для пастьбы. Высота лагеря 926 м, от верхней талицкой стоянки проехали 21 километр, а за весь день от Чурилки 32 километра, спустившись с Бащелака на километр.