Сон_Брахмы

– Ну и работка же нам предстоит – проворчала вполголоса Фтли, когда спустя всего секунду их капсула вынырнула из подпространства, готовясь выпустить наружу двух операторов.

Орнот ничего не ответил. Шагнув в ближайший телепорт, он сосредоточил все свои мысли на предстоящей задаче.

«До момента столкновения жуткого астероида с Землей нужно сделать очень и очень многое. – рассуждал он – Для начала стоит попросить Коммандера напроситься в группу к Аэртину Орту, – руководителю подразделения по надзору за отдельными людьми – чтобы тот позволил им начать тщательное слежение за человеком, которого рыжебородый спас из лап „космических пиратов“. Это станет первым логичным шагом, потому что какая-то связь тут явно есть. Но какая? Пожалуй, этим стоит заняться Фтли, я же начну с работы в архивах»

Понимая, что пока ещё рано кому-либо рассказывать об их сегодняшнем приключении, операторы разошлись каждый по своим жилым отсекам.

Сняв рабочий костюм, Орнот встал под теплые, ласкающие кожу струи воды душевого бокса. Ему следовало смыть накатившуюся на него усталость и немного расслабиться. Чтобы окончательно успокоиться, и прийти в состояние внутреннего равновесия, оператору хватило всего несколько минут.

«Не понятно, – рассуждал он, пока его волосы сохли под струями тёплого воздуха – почему Бессмертный спас именно этого Землянина? Может быть, это всего лишь уловка, а на самом деле он планировал встречу с нами, просчитав вероятное будущее такого хода событий? Тогда, выходит, что беднягу-землянина Бессмертный выручил из лап злоумышленников просто между делом?»

Орнот не очень верил в подобный расклад произошедшего, потому что всё, что до сих пор совершали эти неуловимые существа, никогда не носило случайного характера. Возможно, этим свои шагом тот указал им на что-то пока неуловимое, но очень и очень важное…

***

Сегодня утром Степан Иванович Горный торопился уйти на работу на целых полчаса раньше, чем обычно. Причин для этого имелось несколько. Во-первых, рано утром ему позвонили из Центра и доложили о том, что с минуту на минуту к ним в отдел явится человек, которому поручено произвести подробную инспекцию работ в их лаборатории за последние несколько лет.

Второй причиной являлось плохое самочувствие ученого, вызванное длительной бессонницей.

«Но на работе не так тяжко, как дома – размышлял он, – там моё здоровье быстрее придёт в норму»

Всю прошедшую ночь Горного мучила совесть, что ему пришлось поделиться с женой и дочерью некоторой частью весьма секретной информации. Но как ещё он мог поступить, узнав про ту жуткую новость из обсерватории?

Когда вчера вечером он закончил говорить о невиданных испытаниях, которые вскоре должны выпасть людям, супруга всплеснула руками и побледнела.

– Стёпа, скажи, ты ведь… просто пошутил сейчас, да?

Но Горный не шутил, да и весь его бледный, измученный вид говорил сам за себя, и когда после ужина Мария Григорьевна всматривалась в его неспокойное лицо, она хорошо понимала – её супруг не лукавит, грядёт на самом деле что-то тёмное и ужасное.

– Мы что, все погибнем? Но как же так, Степан…

В тот день мир их семьи внезапно разделился на «до» и «после» услышанного от отца. Вчера Нина с ужасом поняла: обрывочные новости в телевизоре – это только первые цветочки, а значит вскоре мир действительно ждала ужасная катастрофа.

Правда дочь, в отличие от мамы, восприняла рассказ отца более хладнокровно:

– Да брось, выкарабкаемся, мам. – сказала она, присев на диван возле Марии Григорьевны, пытаясь одновременно сохранять мужество и сдерживать предательскую неуверенность в голосе – Может как-нибудь обойдётся, не врежется ведь эта штука прямо в нас. Может, она за сто тысяч километров мимо пролетит. – Нина обнимала мать за плечи, пробуя при этом унять дрожь в непослушных и деревенеющих пальцах – пап, ну скажи ты ей!

Дочь держалась молодцом, Степен Иванович ещё раз убедился – уж кто-кто, но та точно не станет пускаться в панику. Вот только вчерашним вечером, когда Нина успокаивала и отпаивала мать валерьянкой, её взгляд показался ему таким колючим и почти осуждающим. Он бы многое отдал, чтобы не видеть этих глаз с застывшим в них немым ужасом вперемешку с упрёком и растерянностью. Но что он мог сделать? Молчать до конца? Нет, он бы не смог…

Позже Горный ещё несколько раз пытался говорить с Ниной на кухне, обычно это происходило тогда, когда Маши не было дома, либо в те часы, когда его супруга спала. Его радовало то, что Нина выросла умницей, она пыталась рассуждать, либо задавала обдуманные вопросы. В часы тревожного общения Горный стал вдруг понимать, что дочь является для него некой отдушиной, твёрдой эмоциональной опорой. Волны раскаяния от факта открытия страшной тайны теперь не так сильно беспокоили его.

Сегодня, по пути на работу, сидя на заднем сидении служебного автомобиля, Степан Иванович крепко задумался о том, что могло ожидать его, если начальство вдруг узнает об утечке информации. В какой-то момент он вдруг даже усмехнулся и подумал: «А не плюнуть ли на всё, и не послать ко всем чертям эту бестолковую работу вместе со всем начальством в придачу». Правда очень скоро Горный прогнал эти мысли, так как всегда считал себя ответственным человеком, который действует по написанным кем-то правилам, придерживаясь рамок профессиональной этики и строгой субординации.

Ещё он терзал себя мыслями о том, что можно, конечно, надеяться на чудо и просто верить, что всё обойдётся. Возможно, из небытия появится некая неучтенная причина, которая фантастическим образом заставит страшное небесное тело отклониться от своей орбиты, и оно пронесется мимо, оставив Землю в покое.

Верилось в это мало, потому что Степан Иванович принадлежал к числу немногих людей, кто хорошо знал: траектория движения планетоида рассчитана лучшими астрономами страны и их выводы не подлежат сомнению.

Приехав в расположение научного комплекса, Горный обратил внимание, что на парковке сегодня стоит гораздо больше машин, чем обычно. Комиссия из Москвы, похоже, уже прибыла.

Поднявшись в конференц-зал, Степан Иванович сразу же оказался в центре внимания. Людей тут собралось не много: руководители основных проектов, ну и, конечно же, представители комиссии (их Горный узнал по строгим костюмам и дорогим галстукам), заметно выделявшиеся среди местной научной братии. Все уместились за длинным столом, устроившись в скромных, но удобных креслах, ожидая, по-видимому, только его одного.

Вступление председателя было кратким:

– Господа научные руководители – громко начал он – сегодня у нас очень непростая повестка дня. Я и мои коллеги хотели бы задать всем вам несколько важных вопросов, остановившись более подробно лишь на самых важных из них.

Горный лично не знал выступавшего, но зато хорошо помнил его по прежним визитам в их исследовательский центр. Правда в прошлые годы эти приезды не носили столь официального характера как сейчас. Выждав короткую паузу, человек в сером пиджаке, с короткой стрижкой светлых волос заговорил спокойным, глухим баритоном:

– Вот уже целых сорок лет в нашей стране работает Секретный Научный Центр передовых технологий, и около пятнадцати лет в вашем собственном городе функционирует лаборатория по разработке альтернативных источников энергии, в составе которой трудится ваш научный коллектив.

– Со вчерашнего дня правительством нашего государства создана комиссия, которой поручено составить план по предотвращению столкновения нашей Земли с астероидом, получившим у астрономов кодовое название АМ-144. Рассматривается возможность использования любых имеющихся на данный момент новейших научно-технических наработок, так или иначе способных помочь избежать или уменьшить опасность всемирной катастрофы. Каковым будет этот способ, или способы, пока говорить рано, так как информация по данной проблеме всё ещё находится в процессе сбора.

– Степан Иванович – обратился представитель из Москвы к Горному – нам хотелось бы узнать, какие имеются на сегодняшний день успехи в вашей работе? Не стесняйтесь, говорите даже о самых незначительных сдвигах. Сейчас может пригодиться абсолютно все, даже небольшая мелочь.

Руководитель лаборатории обвел хмурым взглядом всех присутствующих и глубоко вздохнул. Он ожидал этого вопроса. Эта сцена иногда даже снилась Горному в его тревожных снах. Только там, в своих грёзах, он был не старшим научным сотрудником, а беспомощно стоящим у доски студентом, совершенно сбитым с толку под строим взглядом экзаменаторов. Во сне Горный усиленно пытался вспомнить ответы на задаваемые ему вопросы, но почему-то никогда не мог. Потом, после подобных снов у Горного наступали периоды депрессии, и Степан Иванович даже не на шутку подумывал об уходе из большой науки на какую-нибудь простую и односложную работу, хотя бы даже простым дворником в городском парке, только бы снова не оказаться на месте того самого, ни на что не годного растерянного студента.

Результатов работы за все пятнадцать лет набралось, что называется – кот наплакал, и об этом знали все его коллеги. Горный считался хорошим руководителем и прекрасным учёным, за свою репутацию он нисколько не боялся, потому что все эти годы много и упорно работал. Степан Иванович никогда не занимался денежными махинациями и не преувеличивал результатов своих трудов, вовремя отправляя отчёты в Центр. Всё это могли подтвердить как его непосредственные подчинённые, так и бухгалтерия с их документами.

Без заикания и дрожи в голосе Степан Иванович честно и без утайки поведал членам комиссии о своих немногочисленных достижениях, а также обо всех неуспехах. Горный рассказал, чего удалось добиться, в подробностях коснувшись каждого из направлений работы лаборатории. По мере того, как постепенно мрачнели лица представителей из Москвы, ему становилось ясно – по голове его сегодня точно никто не погладит.

Когда он закончил свою долгую речь, бутылки с минеральной водой на столе собрания оказались почти пусты, а большая стрелка настенных часов вплотную приблизилось к середине рабочего дня.

– Это всё, что имеется на данный момент? – несколько глухим голосом спросил председатель комиссии. Было очевидно, что его явно не удовлетворил отчёт Горного.

– Да, это всё – подтвердил тот

– Ну что же, это очень огорчает – представитель из Центра задумчиво повертел в руке карандаш, глядя перед собой в одну точку. Неожиданно он спокойным голосом произнес, повернувшись к начальнику лаборатории.

– Мы объездили уже множество научных центров, и везде – один и тот же результат. Здесь нет ничьей вины, Степан Иванович.

После этих слов председатель комиссии глубоко вздохнул и задумался. В заключение, будто подводя итог, он изрек, обращаясь словно в пустоту:

– Похоже, кроме того, как надеяться на чудо, у нас ничего другого не остается. Ракеты с ядерными боеголовками по астероиду мы, конечно, запустим, но толку это даст немного. Ввиду ограниченной дальности полёта носителей, Полететь они смогут только на ограниченное от земли расстояние, а этого явно недостаточно, чтобы повлиять на такую громадину…

Горный сглотнул. Ещё минуту назад он хотел рассказать о своих мыслях и выводах, к которым пришёл за время личных недавних исследований, но что-то его останавливало. Перед ним сидели прагматичные люди. В руках у них, возможно, находилась судьба всего человечества, неизвестно, выслушают ли его, не сочтут ли выжившим из ума чудиком, повёрнутом на теории инопланетного заговора.

Тем временем, взгляд члена комиссии стал ещё более задумчивым, но не таким колючим, как ещё минуту назад, былая жёсткость при этом словно выветрилась. Не обращаясь ни к кому, он добавил к уже сказанному:

– На самом деле, многие люди в мире стали догадываться, что с этим небесным телом дело обстоит кране худо, но правительства разных стран мира не хотят сеять панику, поэтому информация в новостях об астероиде пока строго фильтруется. Вскоре делать это станет невозможно, и что тогда произойдет в обществе, не знает никто.

Сказав это, выступавший окинул взглядом собравшихся, поправляя свой галстук, будто тот ему давил шею.

Степан Иванович негромко кашлянул в кулак. Ему сейчас вдруг подумалось, что, если завеса тайны вскоре падёт, ему по крайней мере не придётся винить себя в том разговоре с женой и дочерью. Однако всё это мало успокаивало, и Горный вернулся к переживаниям о будущем земной цивилизации.

Когда всех сотрудников лаборатории отпустили, один из членов комиссии подошел к нему. К удивлению Степана Ивановича, тот завёл разговор насчет метода фотографирования полевых структур, о котором Горный, как полагалось, подробно отчитался в своем докладе.

– Да, возможно это могло бы стать интересной областью для изучения в дальнейшем – ответил он, пожав плечами – но как технология противодействия астероидной опасности она не представляет интереса.

– Хорошо, тогда я задам вопрос немного иначе. – председатель комиссии оглянулся в сторону своих коллег, которые уже собрали свои вещи и по одному выходили из зала собраний, готовясь к скорому отъезду обратно в Москву – Почему вы смолчали о том, какие именно формы удалось сфотографировать этим вашим способом?

Горный не удивился услышанному, так как информация об его деятельности в рамках секретного ведомства, являлась полностью прозрачной и доступна для начальства. Сегодня он не стал делать отчета по данному вопросу лишь потому, что все его поверхностные исследования не позволяли пока заключить какие-либо конкретных выводов из его опытов. Так он и ответил представителю из Центра, справедливо полагая, что его совесть полностью чиста.

Человек из комиссии выслушал, а затем, взяв Горного под локоть, тихонько подвел к окну конференц-зала. Словно опасаясь, что их разговор может оказаться услышанным, он произнёс загадочные слова:

– Я бы хотел предложить вам новую работу с повышением уровня секретного доступа ещё на пару уровней, Степан Иванович.

Сказав это, человек из центра улыбнулся, хотя Горный заметил, что улыбка у того вышла грустной. Такого поворота событий он не ждал, однако сам факт, что его теория рассматривалась и изучалась «наверху», пробудил в нём ответный интерес.

– Но есть условие. – добавил глава комиссии – Если вы дадите на это своё согласие, то завтра же отправитесь в Москву.

– В Москву?

– Да, потому что там сейчас идут все самые важные дела. В одном из закрытых комплексов собрались самые мощные умы государства, которые занимаются передовыми проектами, о которых вы наверняка даже не слышали. Вам необходимо лишь предупредить родных, объяснив им, что вы отправляетесь в срочную командировку. Взять жену и дочь с собой вы в этот раз, к сожалению, не сможете. То, что произойдёт со всеми нами в ближайшие несколько месяцев, не знает никто. Имейте в виду, Степан Иванович, в случае вашего согласие вы, возможно, больше никогда не увидите своих родных, поэтому подумайте, прежде чем принимать решение. Я не собираюсь на вас давить, но имейте в виду, что от вашего ответа может, так или иначе, зависеть будущее всего человечества.

Поначалу такое неожиданное предложение несколько озадачило Горного – его воображению ясно представился весь ужас возникшей ситуации, но ещё до того, как Степан Иванович добрался до дому, он уже знал, что согласится на поставленные условия.

Приехав в свою квартиру, Горный осведомил жену и дочку о своей предстоящей командировке в Москву, не сказав только того, что, возможно, он с ними никогда больше не увидится.

***

Бинты и вата заканчивались. Ещё немного, и из рваной раны на шее вытечет столько крови, что у животного не останется ни малейшего шанса выкарабкаться из лап смерти. Окинув взглядом содержимое своего ветеринарного кейса, Саманта сделала вывод, что все средства на сегодня исчерпаны. Но что же делать дальше? Не бросать же этого буйвола умирать!

Требовалась срочная хирургическая операция. Вот только ассистента, чтобы зажать артерию у неё под рукой не имелось, а растерянные фермеры – супруги Доминго – плохо годились в помощники. Но надо попытаться что-нибудь сделать, не сидеть же просто сложа руки!

– Элихио, подойди с этой стороны. – громко крикнула Саманта, пытаясь сохранять твёрдость, чтобы удержать ситуацию под контролем, потому что нельзя ни на минуту позволять фермеру впасть в ступор. Крик девушки прозвучал резко, но сейчас явно не время для вежливых слов.

«Тоже мне, неженка!» – с гневом подумала она – «А ведь ещё скотовод!»

– Послушай меня, нужно, чтобы ты держал наготове вот этот инструмент, когда я разрежу кожу и мышцы шеи, а затем оголю кровеносные сосуды. Ты понял?

Элихио был молодым полным мексиканцем. Мужчину похоже, тошнило от вида крови, и глядя на него казалось, что он вот-вот плюхнется в обморок. Если бы не тот факт, что всего несколько минут назад он выстрелил и убил горного льва, покусавшего одного из буйволов, Саманта однозначно решила бы, что он законченный трус.

Супруга фермера пыталась помогать, притащив откуда-то целую гору тряпок для перевязки, но вид ужасной сцены производил на неё ещё более гнетущее впечатление. Бедная женщина, обычно весьма охотная на разговоры, сейчас старалась держаться на приличном расстоянии от места действия, не исторгая из себя ни единого слова.

Их можно конечно понять. Фермеры в здешних краях редко самостоятельно забивали скот, предпочитая сдавать выращенных животных на бойню, поэтому чувство растерянности и дрожь в руках Элихио, который сейчас судорожно сжимал трясущимися пальцами хирургический пинцет, вполне оправданы. Это ведь не курица или овца – живой и здоровый буйвол мог бы ещё долго служить в хозяйстве, вот только сегодня им всем придётся здорово повозиться с прокусанной артерией животного.

Два человека склонились рядом с лежащим на земле несчастным буйволом. Копыта и голова того постоянно дёргались, изрядно мешая делу. Саманте вдруг показалось, что мужчину вот-вот вырвет, она ещё раз прикрикнула на того, стараясь привести в чувство, дав при этом очередную порцию указаний.

Ещё через минуту буйвол почти перестал шевелиться: несколько кубиков транквилизатора сделала своё дело, погрузив животное в полубессознательное состояние и почти обездвижив его. Одновременно стал слабеть вытекающий из раны поток крови – её и так вокруг разбрызгалось предостаточно, отчего земля и трава вокруг окрасились в ярко-алый цвет. Хищник, безусловно знал, как нападать и где именно производить укус.

Рабочая одежда Саманты вся покрылась багровыми пятнами, ей требовалось принять все необходимые меры, иначе вопрос жизни и смерти несчастной жертвы решится в течение нескольких коротких минут. Ещё хорошо, что девушка добралась сюда очень быстро, а не то пришлось бы фермерам везти сегодня телятину на продажу.

Взяв скальпель, и сильнее запрокинув голову несчастного животного, Саманта приготовилась сделать аккуратный разрез, чтобы попытаться ухватить разорванный конец артерии вторым зажимом, который лежал у неё наготове. Элихио ей нужен лишь для того, чтобы прижать поток крови с другого конца. Потом, когда у них всё получится, она справится самостоятельно, а пока…

– Дьябло – проворчал испуганный фермер и засуетился по сторонам. Этот недотёпа всё-таки умудрился обронить инструмент в траву как раз в тот момент, когда Саманта четким и ловким движением располосовала мышцу лежащего перед ней животного, и оно инстинктивно дёрнуло головой.

Ситуация грозила окончательно выйти из-под контроля, потому как с самых первых минут всё пошло наперекосяк – ещё немного и будет окончательно поздно. Несложная на первый взгляд операция грозила перерасти в самый ужасный кошмар любого врача, и это нагнетало поток отчаяния.

Внезапно буйвол притих. Его глаза закатились, а напор крови резко упал.

«Нет-нет-нет! – хотелось прокричать Саманте, но вслух она что-то вновь крикнула Элихио. Девушка начала паниковать, чего с ней ранее никогда не случалось, и её нервозное настроение передалось растерянному фермеру, который вдруг безучастно опустился на траву, сжимая в кулаке теперь уже бесполезный инструмент. Странно, похоже, он не был огорчён, и вроде даже улыбался. Или… неужели это ей только показалось…

Позже Саманта по фрагментам пыталась вспомнить все события того дня, но не могла воспроизвести в памяти множество важных деталей. Она помнила, как что-то кричала. Элихио даже пробовал суетиться и куда-то убегал, затем возвращался по её просьбе, притаскивая воду. Они о чём-то с ним спорили. Жена Элихио совсем куда-то ушла, и не показывалась во дворе до самого вечера.

Саманта совершенно забыла, почему тогда задержалась на ферме, а не уехала сразу. Позже она внезапно вспомнила какую-то старуху, наблюдавшую за ними со стороны, кажется, та была одета в какие-то традиционные одежды индейских женщин. Непонятно, откуда появилась незнакомка, потому что никаких машин или проезжающих мимо автобусов вокруг точно не наблюдалось. Во всей суете никто не обратил на пожилую сеньору никакого внимания, потому что, как только все решили, что животному уже не помочь, Элихио что-то крикнул Саманте, после чего отправился за помощью соседей, чтобы те помогли погрузить мёртвого буйвола на пикап. Но только то, что произошло дальше, врезалось в память девушки очень надолго.

Странная женщина подошла к лежащему животному и внезапно будто преобразилась. Саманта даже могла заметить, будто фигура женщины слабо засветилась. Движения незнакомки стали быстрыми и ловкими. Она принялась водить ладонями над головой буйвола, бормоча какие-то непонятные слова. Несколько раз своими сильными руками она запрокидывала голову животного и смотрела в его глаза. Сколько так продолжалось, неизвестно. Саманте тогда показалось, что прошла целая вечность. Почему-то у неё не хватало воли просто уйти, вместо этого словно какая-то сила сковала девушку, и та просто стояла, безмолвно наблюдая за действиями страной женщины.

Затем незнакомка сделала что-то в области шеи животного. Она, кажется, что-то несколько раз спрашивала у стоящей неподалёку Саманты, и та даже давала ответы, хотя о чём именно шёл разговор – осталось за пределами её воспоминаний. Что Саманта действительно запомнила хорошо, это саму себя, внимательно смотрящую за действиями старухи, будто под воздействием странного гипноза.

Сколько девушка так наблюдала, она не могла сказать. Внезапно, когда солнце уже стало клониться к горизонту, а странная женщина закончила своё «колдовство», животное несильно дёрнуло ногами и его ноздри задвигались.

Невероятно! Буйвол ожил!

Саманта будто сама ожидала этого чуда и вовсе не удивилась, когда животное приоткрыло свои веки и несколько раз моргнуло.

Конечно, всё происходящее не имело никакого здравого смысла, но, когда буйвол задвигался, мысли девушки стали работать очень ясно и последовательно. В тот миг у Саманты вдруг появилось чёткое ощущение, будто её сознание разделилось надвое…

Позже она в деталях вспомнила, как ощущала там себя, будто разделённую надвое, где первое её «я» не могло и не хотела верить всему происходящему, в то время как вторая её половина оставалась безмолвным наблюдателем, который мысленно желал удачи странной незнакомке, а вместе с тем и буйволу, который, как Саманта вдруг начала понимать, вовсе не умер, а просто впал в оцепенение от большой кровопотери.

В те минуты своего необычайного прозрения девушка очень явственно ощущала присутствие некой невидимой нити, протянувшейся между своими двумя половинками, одновременно осознавая при этом, что обе они являются частями её единого и целостного существа. Это уже потом, когда буйвол вскинул свою ослабевшую голову, а затем неуверенно поднялся на дрожащие ноги, Саманта облегчённо вздохнула. Именно в тот самый миг иррациональная половинка её «я» окончательно и бесповоротно завоевала её внутреннее пространство.

Вскоре девушка перестала анализировать ситуацию с критической точки зрения. Она подошла ближе к незнакомке и стала внимательно наблюдать за её действиями. Дальнейшее она помнила уже лучше, потому что женщина стала диктовать Саманте чёткие и последовательные инструкции по поводу того, как уберечь животное от дальнейшего обессиливания, чем его накормить и какие медицинские препараты давать.

Ещё она запомнила страх и удивление в глазах Элихио, когда через несколько минут тот приехал с друзьями, готовыми заняться тушей погибшего животного. Фермер застал Саманту уставшей, но довольной. Та сидела возле загона, а рядом с ней, – переминаясь на дрожащих ногах – щипал траву здоровый, хотя и изрядно ослабевший буйвол.

В другой день, когда она пыталась аккуратно расспросить у Элихио про незнакомую индеанку, тот удивлённо косился на Саманту, мотая головой, не зная, что ответить. Мужчина лишь протянул ей деньги за вчерашнюю работу и горячо поблагодарил. По его мнению, в те часы на ферме кроме них никого не находилось. Элихио ещё долго потом ходил вокруг, называя Саманту «хорошим врачом», и обещал, что станет советовать её всем своим друзьям и знакомым.