Обрушение

Ухватившись рукой за снаряжение Брайна, я стараюсь потянуть его громоздкое тело изо всех сил на себя. В моём состоянии, кажется, что оно весит тонну. Спустя несколько минут упорной борьбы с непреодолимым обстоятельством, тело поддалось и перевернулось на левый бок.

Ликуя, я разворачиваю Брайна к себе лицом. Худшее случилось. Кожа на его лице покрыта ледяной коркой. Правая щека выглядит скверно и немного потемнела. На попытки его растормошить Брайн не реагирует.

Немного поразмыслив, я снимаю одну из перчаток, и пытаюсь нащупать на его шее пульс. Пальцы на морозе быстро замерзают и теряют чувствительность. К счастью, после недолгой пальпации мне удается нащупать едва уловимое биение пульса. Или мне хочется в это верить. Все же моё психическое состояние оставляет желать лучшего. В сердце сразу же затеплилась надежа. Брайн жив. Жив! Его сердце ещё бьётся. Значит, он борется за жизнь! Да, но что это меняет в сложившейся ситуации? Он находится в бессознательном состоянии, часть головы сильно повреждена, из-под шапки виднеется запекшаяся кровь. Долго так он не протянет.

Я тупо сижу, уставившись на полумертвое тело напарника, и ничего не предпринимаю, понимая, что ничем не могу помочь. Рука окончательно окоченела от холода. Натянув обратно перчатку, я засовываю руку под мышку, пытаясь отогреть. Необходимо сейчас принять решение. Но какое?

– Брайн, пожалуйста, если слышишь меня, очнись! Парень, сейчас не время умирать! Слышишь? Я пришла спасти тебя. Нас. Понимаешь?

Я трясу его за плечи, что есть сил ухватившись за воротник куртки. Моё лицо нависает над ним, всматриваясь в обледенелую мумию.

Оглядевшись по сторонам в поисках спасения, вспоминаю, что в нескольких метрах от нас лежит ещё один человек. Теперь с близкого расстояния я могу хорошо рассмотреть его. Это один из альпинистов. Макс. Внимательно приглядевшись к его открытым глазам, (которые смотрят перед собой, не моргая), становится очевидным, что спасать мне его уже не придётся.

– Думай, думай, Глория, чтоб тебя! – говорю вслух осипшим голосом. – Брайн, малыш, не умирай. Ты должен бороться за жизнь! Не оставляй меня тут одну, слышишь!?

Никакой реакции.

В стрессовой ситуации при таком холоде мозг отказывается здраво мыслить и принимать решения. Я пытаюсь сосредоточенно подумать. Найти пути решения, как выбраться отсюда. Неожиданно в голову приходит одна мысль. Устремив взгляд в сторону, где лежит замерзшее тело Макса, я решаю добраться до него. Со сломанной ногой это будет непросто сделать, но другого выхода нет. Собрав волю и остатки здравого смысла в кулак, я решительно двинулась к цели.

Отцепив веревку от карабина, я осторожно стала продвигаться вперёд, помогая себе руками. Подобные упражнения выполняют военные, проползая под колючей проволокой. В моей ситуации препятствием станет сломанная нога. По пути я замечаю, что в ущелье становится заметно темнее. Наступил вечер. И это было очень и очень плохо. На то, чтобы доползти до Макса и обратно, потребуется время. Фонарика у меня нет, так что на возвращение вслепую можно не рассчитывать. Придётся остаться ночевать рядом с Максом. Выбора нет. Будь, что будет. Я такими мыслями, что ночь придется провести рядом с окоченевшим трупом, продолжаю путь. По моим подсчетам на дорогу должно уйти примерно минут тридцать.

Кажется, проходит вечность, прежде чем я достигаю цели и добираюсь до бездыханного тела альпиниста. Первым делом снимаю перчатку и проверяю на шее пульс, всё ещё надеясь на чудо. К сожалению, парень мертв. Это не стало для меня неожиданностью.

Итак, идея состоит в том, чтобы снять с Макса верхнюю одежду. Куртку и штаны. Она пригодится мне для дополнительного тепла. Как бы это не кощунственно звучало, Максу она уже не понадобится. Предстоит вывернуть карманы в поисках чего угодно, что может пригодиться для выживания. Для проделывания подобных манипуляций пришлось приложить колоссальные усилия.

Тело Макса замерзло и превратилось словно в кусок гранита. Снимать одежду с трупа низко и ничтожно. Тем более для полицейского. Но когда хочешь жить, забываешь о морали.

В карманах куртки обнаружился: налобный фонарик, злаковый батончик, рация и куча разных креплений. Разложив перед собой найденные предметы, я тупо уставилась на них, как на сокровища.

Первым делом хватаю рацию. Начинаю крутить её, вертеть, но признаков жизни она не подаёт. По корпусу растянулась большая трещина. Рация повреждена. Немудрено. Удивительно, как она вообще не разбилась вдребезги.

От отчаянья начинаю трясти устройство и стучать по нему ладонью, будто это может помочь. На мгновенье рация запищала и ожила. В ней даже послышался треск и шум, но через пару секунд она вновь отключилась. Положив её к себе в карман и надев налобный фонарик, позволяю себе скушать единственный батончик. Возможно это последнее, что я ем в этой жизни.

После трапезы, выдвигаюсь в обратный путь уже при полной темноте. Спасает фонарик. Куртку Макса я надеваю поверх своей, превращаясь в пухлого пингвина. Штаны подстилаю под себя, создавая имитацию ледянки.

Освещая путь лучом фонарика, я едва различаю вдалеке силуэт Брайна.

Всё, чего мне хочется – дико спать. С каждым моим движением вперед надежда на продолжительную долгую счастливую жизнь угасает. Мой запас оптимизма окончательно потерян. Несмотря на сильную головную боль, тошноту и адскую боль в ноге, я прекрасно понимаю, что долго не протяну. Шансы умереть от голода возрастают после того, как я съела единственный батончик.

– Брайн, я вернулась. Слышишь меня? – потрепав его за руку, гордо произношу я. – Знаю, ты спросишь, какого чёрта меня так долго не было? Но знаешь, милый, пришлось смотаться нам за теплой одеждой. Представь только, я проделала огромный путь со сломанной ногой. Так что ты обязан жить!

Брайн остаётся по-прежнему неподвижным.

Сняв обе перчатки, я стала растирать его лицо. Подставив ладони под ноздри, пытаюсь уловить дыхание, но мороз не даёт ничего почувствовать. Ещё раз ощупаю шею трясущимися от холода, шока и усталости руками. Пульс вроде еле бьётся. Брайн продолжает бороться за жизнь.

Лучше бы оттащить его к стене. Находиться среди льдов на открытой площадке опасно. К тому же ветер продувает со всех сторон, но на это я не способна. Сил у меня совсем не осталось. Нога разрывается от боли. Согнуть я её не могу при всём желании.

Прикинув возможные варианты, всё же решаю оставить эту идею с переселением до завтра, если доживём. Я расстилаю принесённые сентипоновые штаны Макса, перекатываю на них Брайна и укрываю курткой. Сама рухнув без сил рядом, пододвигаюсь поближе к напарнику, крепко обнимаю и, приготовившись умереть, засыпаю

Глава 2

Спустя шесть месяцев.

Сидя в своем кабинете, я сразу поняла, что случай серьезный. Мы все это поняли. Дверь была открыта нараспашку, поэтому я имела возможность видеть присутствующий персонал отдела как на ладони.

Обычные убийства – распределяются в порядке общей очереди. И только сложные, запутанные дела, которые кому попало не отдашь, распределяет капитан.

После моего чудесного спасения, когда мой напарник Брайн Уэйн трагически погиб, бывший начальник (хороший друг и в прошлом наставник) капитан Тед Броуди – подал в отставку. На его место назначили нового капитана Лукаса Прина.

Средних лет мужчина, спортивный, подтянутый, всегда с хмурым лицом и звенящим голосом. Его мелкие черты лица неуклюже смотрелись на смуглой коже, а тёмные глаза быстро бегали, стараясь уловить несоответствие на рабочем месте любого из нас.

Прин делал неплохие успехи на поприще карьеры, чем дослужился до чина капитана. Не могу сказать, что его персону уважали в отделе так, как бы ему этого хотелось. И всё же большинство моих коллег его побаивались. Тряслись потерять тёплое насиженное местечко. Ничего нового. Многим это чувство знакомо.

Когда капитан Прин заглянул к нам в отдел и рявкнул: «Детектив Берч, поторопитесь пройти в мой кабинет!» – после чего быстро исчез, присутствующие сразу поняли, кто сегодня жертва. Десятки глаз уставились на меня, глядя в открытый дверной проем, ожидая ответной реакции.

До случившейся трагедии обычной реакцией было бы послать Прина к чёрту! Однако смерть напарника и долгая реабилитация: когда меня достали полумертвую со дна ущелья, после чего пришлось пролежать две недели в коме – психологически и морально «я» сломалось. Стальной стержень сильной, целеустремленной, амбициозной личности рассыпался на мелкие кусочки и превратился в пепел.

Прошло полгода, прежде чем я полноценно смогла вернуться к работе.

Гейб был категорически против, как муж. Да, да, мы тихонько, без пышной свадьбы поженились. Сделали это сразу после моего воскрешения из мертвых и выписки из больницы.

А вот как врач-психиатр он посоветовал мне побыстрее вернуться к должностным обязанностям. Почему? Потому что он слишком хорошо меня знал. Работа – мой воздух. Этим я живу всю сознательную жизнь и просто не могу представить своё существование без расследований и поимки плохих парней.

Будучи ещё подростком, приёмный отец как-то сказал мне, что в жизни будет лишь один шанс, чтобы выбраться из того дерьма, в котором я находилась. Детство моё было непростым, приходилось кочевать из одной приемной семьи в другую. Биологическая мамаша была наркоманкой и проституткой, которую лишили родительских прав, когда меня однажды привели в больницу, истощенную, исхудавшую, грязную и больную. Я бродила по улице неизвестно сколько дней, прежде чем на до мной сжалилась какая-то незнакомая женщина и отвезла меня в больницу. Про отца я и подавно ничего не знаю, по сей день.

Когда мне исполнилась восемнадцать, первым делом я сменила имя и фамилию. Поступила в колледж. Успешно кончив его, поступила в полицейскую академию. Так началась жизнь с чистого листа. До звания детектива я дослужилась довольно быстро, хорошо выполняя работу и справляясь с поставленными задачами. Первым моим наставником стал капитан Тед Броуди. Именно он превратил меня в настоящего детектива.

Но… С недавних пор… Первоклассный детектив Глория Берч умерла. Умерла во Франции, на горе Монблан. В глубоком ледяном ущелье, лежа на куске льда, прижавшись к трупу напарника.

Перерожденная Глория стала другой. Поэтому, как только я услышала приказ капитана, то сразу схватила пиджак, висевший на спинке стула. Сердце волнительно забилось. Давно, слишком давно мне не поручали серьёзного дела.

С тех пор, как я вернулась в отдел, то занималась в основном разгребанием старых «висяков». Со мной старались обращаться как с хрустальной вазой, и это порядком выбешивало.

– Эй, Рей, никуда не уходи! – крикнула я, обращаясь к новому напарнику, проходя мимо его закутка.

– О-о-о, – протянул в притворном ужасе Томас Шиллети, сидевший за соседним столом, взмахнув пухлой рукой.

С Томасом мы были давно знакомы. Он начинал с патрульного полицейского, и ему так нравилось находиться в этом статусе, что он никак не хотел идти на повышение. Со временем, постепенно набираясь опыта, Томас мозгами дорос до того, что можно и не прозябать жизнь в пустую, выписывая штрафы за парковку, а стать детективом. Конечно, для этого ему пришлось приложить немало усилий и упорства. Он методично шёл к намеченной цели. В итоге через пару лет получил звание детектива.

Томас Шиллети сравнительно недавно вступил на эту нелегкую должность, поэтому пафос и гордыня ещё имели место.

– Неужто, Глория, ты вляпаешься сейчас? Я и не надеялся…

Так Томас злился. Он ждал, когда капитан даст ему дело, которое прославит его на весь отдел. Для мужчины самооценка превыше всего.

Капитан Прин был весьма не глуп и знал, что Шиллети совсем не готов к «тяжёлой» работе. Как новичок, он был «сырым» для серьезных дел.

– Ослепительное шоу начинается. Только для тебя, ковбой! – парировала я, поправляя надетый пиджак на блузку.

– Ты что-то натворила, Глория?

– Да. И это именно то, о чем ты подумал. Перепихнулась на днях с капитаном. Поэтому дело отдают мне.

Парни, сидящие рядом в своих «закутках» захихикали, а Шиллети надул губы, словно старуха.

– Не смешно, детектив Берч. Совсем не смешно для замужней женщины…

– Что за живое задело?

Рей сидел с открытым ртом. Его распирало от любопытства, и он был готов вскочить со стула. Поправив слегка свои волосы, я подмигнула ему.

– Зацени! Так нормально?

– Лицемерка, – мрачно пробормотал Шиллети мне в спину.

– Отлично! – ответил Рей. – Выглядишь потрясно! А что…

– Никуда не уходи, – бросила я через плечо, направляясь прямиком по коридору, показывая остальным средний палец.

Заложив руки за спину, капитан Прин возвышался над рабочим столом, раскачиваясь на пятках. Адреналин в его жилах явно бурлил. От этого он не мог усидеть в кресле.

– Вы не очень-то торопитесь, детектив Берч, – отчеканил он, недовольно окидывая меня беглым хмурым взглядом.

– Прошу прощения, сэр.

Прин не сдвинулся с места, а только сердито посмотрел на меня. Сдвинув брови, он опустил глаза на листы, лежавшие перед ним, и видимо не в первый раз перечитал содержимое. Он демонстративно проделывал такое, показывая сотрудникам образцовое поведение полицейского.

– Как продвигается дело Майрона? – оторвав взгляд от листов, спросил Прин меня как бы невзначай.

Несколько последних недель я потратила на подготовку досье для государственного обвинения по запутанному делу с одним сутенером, который торговал не только проститутками, но и удачно толкал дурь по всему восточному району. Я работала тщательно, скрупулезно, чтобы не осталось и сантиметра, в который могла бы проскользнуть эта гнида, выйдя сухим из воды. Некоторые следователи думают так: обвинения предъявлены – работе конец. Но если кто-то у меня срывается с крючка – редко, но бывает, – это личное оскорбление и вызов.

– Все готово, сэр. Ну, плюс-минус.

– Его сможет закончить кто-то другой за вас?

– Да, конечно. Без проблем.

Капитан удовлетворительно кивнул и вновь продолжил чтение. Он внимательно вчитывался в лежащие перед ним листы, изучая детали, при этом постоянно хмуря брови всё сильнее.

Когда Прину задают вопросы, он очень любит на них отвечать с умным видом знатока. Тогда становится ясно, кто тут начальник, – и раз уж он действительно таковым и являлся, я была не против ему подыграть.

– Что-то стряслось, сэр? – спокойным и ровным тоном поинтересовалась я.

– Вы знаете парк Ван-Кортленд детектив Берч?

– Слышала, но никогда там не была, сэр. Всё времени не было заглянуть.

– Я тоже. С этой проклятой работой времени не остаётся совсем. Так вот. Хочу предупредить вас, детектив Берч, к вечеру о нём узнает весь Нью-Йорк.

– Скверно звучит, капитан. Предстоит серьезное дело?

Прин положил руку на отчёт о вызове, словно пытаясь удержать.

– Девочка девяти лет найдена в парке возле озера. На деревянном пирсе. Обнажённой. Работник парка обнаружил её утром, когда обходил территорию. Сообщили, что труп девочки ещё не разложился.

Мы помолчали, слушая, как расходятся по воздуху крошечные волны, созданные этими словами.

– Родителям сообщили? – спросила я, пытаясь прикинуть в голове свой ход действий.

– Нет. Личность пострадавшей пока не установлена.

– Кто выехал на место?

– Там были местные. Взглянули разок, сообразили, что это не их весовая категория, и сразу передали сигнал нам.

– Отлично. В полиции, как это ни странно, полно кретинов, которые готовы несколько часов играть в Шерлока, превращая место преступления в хаос, прежде чем признают поражение и вызовут профессионалов.

– Я бы очень хотел, чтобы этим делом занялись вы, детектив Берч. Возьметесь? Думаю, настало вам время двигаться дальше, а ничто так не спасает от депрессии – как работа. Поймайте, поддонка! И дайте родителям несчастной девочки надежду, что за смерть их ребенка преступник понесёт наказание по закону.

– С превеликим удовольствием, сэр.

– Детектив Берч, если сочтете предложение невозможным, скажите об этом прямо сейчас. Я тогда отдам дело детективу Сортни. Он в отделе сейчас один из лучших специалистов. Раскрывает восемь преступлений из десяти.

– Все нормально, сэр, я в форме. Я беру дело и постараюсь оправдать ваши надежды.

– Славно. – Прин вновь посмотрел в отчёт, почесывая большим пальцем подбородок. – А как ваш новый напарник, Рей Макларен? Справится?

– Да, сэр. На него можно положиться, – кивнула я головой.

Юный Рей был в моей команде второй год. Он начинал с офицера. На данный момент прибывал в звании лейтенанта. Многие не любят обучать новичков, часто это приходится делать мне. Когда ты профессионал, твой долг – передавать знания новому поколению.

– Я могу на время его куда-нибудь засунуть, а вам дать более профессионального человека, который понимает, что к чему, – взгляд капитана испепеляющее устремился на меня.

– Если лейтенант Макларен не потянет, то лучше узнать об этом сразу, прежде чем он станет ещё одним тупоголовым детективом. Без обид, сэр.

Когда я выбирала нового напарника, то не хотела брать парня, который понимает, что к чему. Новичок не путается под ногами, если правильно с ним обращаться, и тормозит куда меньше, чем ветеран.

По работе частенько приходилось пересекаться с Маклареном в нескольких делах. Выбор напарника был очевиден.

– В любом случае главная вы, детектив, – недовольно фыркнул Прин.

– Капитан, поверьте, Макларен справится.

– Ладно, под вашу ответственность, детектив Берч,– ледяным тоном ответил он.

Если парень решает стать детективом, то примерно год новички проходят испытательный срок. Это неофициально, но все равно серьёзно. И если Рей в самом начале ошибётся, то может собирать вещички.

– Все будет в порядке, сэр. Я прослежу. Нам неоднократно приходилось работать вместе в прошлом году. Он отлично справился и проявил себя.

– Репутацией рискует не только лейтенант Макларен, – заметил капитан. – Когда в последний раз вы вели громкое дело? – его проницательные глазки внимательно уставились и сверлили меня.

– Почти два года назад,– уверенно ответила я, понимая, к чему он клонит.

Прин не вызывал у меня страха, как у многих коллег. Я уважала его. Методы работы и управления были мне близки по духу.

– Точно! Давайте, детектив Берч, закройте успешно дело. И уверяю, мы все будем довольны.

– Я постараюсь, сэр, оправдать возлагаемые на меня надежды. Спасибо, что доверяете.

Капитан одобрительно кивнул.

– С этой минуты, детектив Берч, держите меня в курсе событий.

Он перегнулся через стол и толкнул ко мне отчет о вызове.

– Спасибо, сэр. Я не подведу.

– Знаю, детектив Берч. Поэтому именно вы стоите в моём кабинете, а никто другой. Криминалисты уже выехали. Поторопитесь. Я распорядился отправить туда патологоанатома. На месте будет работать Эдриан Курт. Кажется, он ваш давний друг. Понадобятся ещё люди, сообщите. Распоряжусь, чтобы отдел прислал. Четверых сотрудником для начала вам хватит?

– Да, вполне, – изумленная щедростью, поблагодарила я.

– Понадобятся ещё, сообщите.

Я уже собиралась уйти, как вдруг Прин добавил:

– Будет полно журналистов. Они слетятся, как мухи на мёд. Скажите лейтенанту Макларену, чтобы выглядел достойно и не вздумал выезжать на место преступления в спортивном трико, в котором он целыми днями шатается по отделу.

– У меня в ящике есть галстук, сэр. Все будет нормально.

Капитан угрюмо буркнул что-то про жирафа в смокинге.

***

Рея, как я и ожидала, не было на месте. Он переходил от стола к столу, с каждым успевая перекинуться парой словечек.

– Что? – выкрикнул он, заметив меня.

– Поторапливайся, Рей! Мы уезжаем.

– С тебя пять баксов, – сказал Шиллети, обращаясь к нему.

Рей широко распахнул глаза, словно сама невинность:

– Правда? Извини, старина, не в этом месяце. На уме совсем другое, понимаешь?

– Макларен, я пытаюсь заработать на честном споре. Отдашь, когда сможешь!

На лице Шиллети мгновенно появилась гримаса обиды.

Пробежав стремглав мимо них в кабинет, я схватила пальто. Надела его на ходу и покопалась в карманах в поисках мобильника. Оказалось, он лежал на столе. Схватив телефон, я поспешила выйти в холл.

– Похоже, у вас увлекательная беседа, мальчики. Поделитесь?

Я подошла к ним поближе, оттаскивая за рукав Рея, стоявшего возле стола Томаса.

– Не бери в голову, Глория, – мгновенно отозвался Рей. – Просто бестолковый разговор…

– Я поведал Макларену, что ничем хорошим поход не заканчивается, когда капитан вызывает лично в кабинет и передает информацию втайне от напарника, – лицемерно произнес Шиллети. – Это дурно отражается на репутации напарника, в отделе. Макларену стоит задумать, с кем он связался.

Шиллети постоянно прикалывался над новичками. Правда, обычно ему хватало ума не трогать моих ребят, а вот Рей чем-то его разозлил. Сам же Шиллети входил в команду детектива Тео Сортни, чему я была безумно рада.

– Твоему парнишке будет о чём подумать, Глория. Нечего отвлекаться на разную хрень! Ну, лейтенант Макларен, готов покорять преступный мир?

Тут я вспомнила, что забыла захватить Рею галстук. Вернувшись в кабинет, я вытащила его незаметно из стола ящика и, быстро скомкав, сунула в карман пальто, чтобы не давать Шиллети повода для насмешек.

– Рей, в путь! – прокричала я из кабинета. Нас ждёт куча дел, а остальные пускай протирают свои задницы на стуле!

– Удачи, коллеги! – ответил Шиллети не очень-то вежливым тоном, когда мы проходили мимо.

Макларен показал средний палец на правой руке, а я сделала вид, что ничего не заметила.

Сегодня было отвратительное, пасмурное и дождливое утро четверга. Такое унылое и злобное, словно на дворе не сентябрь, а февраль. Я вывела из гаража любимую тачку чёрного цвета серии BMW.

Официально машины распределяются в департаменте, после чего каждой паре детективов выдаётся служебная. Когда мне предложили ржавую развалюху, я отказалась. Предпочитала передвигаться на своей. Моя машина всегда там, где нужно, и в ней никто не бросает на пол обертки от гамбургеров.

Для Макларена это было первое расследование в звании лейтенанта и моего официального напарника. Поэтому он чуть из штанов не выпрыгивал, вертясь рядом на сиденье от эмоционального перевозбуждения.

– Неужели нам дали резонансное дело?! – тараторя, переспрашивал он, задавая один и тот же вопрос в десятый раз.

– Да.

– А какое?

– Убийство несовершеннолетней.

Остановив машину на красный сигнал светофора, я залезла в карман пальто и, вытащив оттуда мятый галстук, демонстративно протянула Рею. Какое счастье: сегодня на нём была светлая рубашка, – дешевая и такая просвечивающая, что была видна грудь, – и серые брюки, почти приличные, сидящие на его фигуре, как влитые.

– Примерь-ка вот это!

Он посмотрел на галстук так, словно никогда подобного предмета не видел.

– Это ещё зачем? – испугано спросил он, беря его в руки.

– Ты задаешь слишком много вопросов, Рей.

На какое-то мгновение я испугалась, что придется остановиться и самой повязать ему, этот чёртов галстук! Похоже, в последний раз Рей надевал его на первое причастие. Однако долго рассматривая и крутя его в руках, он, в конце концов, справился. Сам.

– Офигенно выгляжу, да? – спросил Рей, наклоняя солнцезащитный козырек, чтобы посмотреться в зеркало.

– Однозначно лучше, чем было, – отвечаю я с иронией, смотря на дорогу.

Капитан был прав. Одежда многое меняет. Галстук: шёлковый, серый с черными тонкими полосками, идеально подходил к белой рубашке. Но кто-то умеет носить хорошие вещи, а кому-то это не дано.

Рост у Рея достаточно высокий. Сам он узкоплечий, слегка худощавый, и выглядит лет на шестнадцать. Хотя в личном деле написано, что ему тридцать один. Короткие тёмные волосы, острые черты лица, неторопливая походка, словно выслеживающая добычу.

На Рее галстук казался краденым. Он бережно провел по нему пальцами:

– Клёвый! Откуда у тебя такой, Глория?

– Гейб как-то оставил в кабинете.

– О, Господи! Только не говори, чем вы там занимались. В какой же он был спешке, что забыл галстук в кабинете! – выпалил Рей, немного засмущавшись.

– Я ни слова не проронила, если ты заметил.

– Вот почему мне почувствовалось сразу, что ткань на галстуке весьма не дурна.

– Рей, тряпочка, что сейчас обвивает шею, стоит больше, чем твоя двухмесячная зарплата. Оставь себе, раз так приглянулся. Гейб будет не против. Подвернется момент, купи себе несколько.

Рей бросил на меня озадаченный взгляд и, кажется, хотел что-то ответить, но передумал.

– Спасибо, Глория. Это весьма милосердно.

Мы выехали на более свободное шоссе и свернули направо.

– Мы едем за город? – не унимался Рей.