Катакомба

Милена сжала кулаки, зажмурилась. Айра подошла к ней и успокаивающе положила ей руки на плечи:

– Милена. Всё хорошо. Я рядом. Ты здесь, здесь безопасно, – зашептала она.

Раздалась трель телефона.

– Это Жанна звонит, по внутренней связи. Она уже пришла. Простите меня, – Милена отстранилась от Айры, извинительно посмотрев на неё и на меня, сняла трубку. – Да, Жанна. Да. Я поняла. У меня всё готово. Позвони Эзерсу и Маклону, узнай, где они, пусть подъезжают как можно скорее. Займись пока подготовкой переговорной, проверь оборудование. Спасибо. Да, всё верно, у меня сейчас встреча, это ненадолго. Благодарю.

Милена положила трубку. И посмотрела на нас ещё более виновато:

– Простите. У меня в семь тридцать начинается онлайн-конференция с иностранными инвесторами. Я уже к ней подготовилась, но мне нужно проконтролировать нескольких моих сотрудников – чтобы они сделали нечто важное, пока я буду проводить эту встречу.

– Мы всё понимаем, – Айра скосила на меня многозначительный взгляд, я с готовностью встала. – Я позвоню тебе в районе шести часов, когда буду ехать обратно. Мы назначим с тобой встречу на завтра. Но для тебя я всегда на связи, звони в любой момент.

– Спасибо… С тобой я правда чувствую себя в безопасности, – Милена улыбнулась с облегчением.

Снова раздалась трель телефона, теперь уже другая.

– Внешний звонок. Это либо Маклон, либо Эзерс… – встрепенулась бизнес-леди.

– Мы не можем тебя больше отвлекать… – Айра стала дипломатично пятиться к двери.

– Нет-нет… Айра, постой, я вас провожу! Мне нужно пять секунд. Слушаю, – Милена ответила в трубку. Потом она произнесла туда несколько распоряжений. И взглянула на нас: – Очень жаль, что так сумбурно мы сегодня поговорили. Госпожа Итчи, я очень прошу прощения. Я надеюсь, что мы ещё пообщаемся, вы мне очень понравились!

Она произнесла это так искренне, что я едва не растаяла.

– Э… благодарю… вы тоже.

– Ах… Надеюсь, я не напугала вас, я ведь ненормальная, – произнесла Милена не без самоиронии.

– Поверьте, я встречала куда более ненормальных людей, – поспешила я заверить.

– Если встретите дядю и тётю, передайте им привет!

– А вот это хороший настрой, Милена, – одобрительно улыбнулась Айра.

– Госпожа Неверри, – рискнула обратиться я, когда Милена уже двинулась в сторону двери, чтобы проводить нас.

– Называйте меня просто Милена.

– Хорошо… Тогда и меня можно называть просто Клот. Я только хотела спросить… Я обратила внимание, у вас книги Карин Бартул. Эта писательница – я восхищаюсь ею как одной из самых талантливейших людей в истории. Она написала почти полтысячи романов…

– О… Карин Бартул была близкой подругой моего деда, – Милена улыбнулась совсем радостно, что и не подумаешь, что только что она чуть ли не плакала в истерике, обзывая себя умалишённой.

– Серьёзно?! – ахнула я. – Вот это да!

– Да, – улыбнулась Милена. – Вот эти книги – с её дарственной надписью, она их подарила деду, дед оставил в наследство папе и дяде Икабоду, и так книги попали мне.

– С ума сойти можно!

– Я могу дать вам почитать, – кажется, Милена забыла обо всём на свете, и кажется, мы затронули её любимую тему. Айра недоумённо смотрела на нас обеих.

– Нет-нет, спасибо, я… у меня есть. У меня с собой… один из её романов, он называется "В объятиях прекрасного принца".

– О, это мой самый любимый! – улыбнулась Милена. – Она написала его самым первым, ей было шестнадцать. Он принёс ей ошеломительный успех, как и все остальные.

Раздался ещё один звонок. В дверь, из которой мы собрались выходить, настойчиво застучали.

– О… простите меня, пожалуйста… – Милена почти взмолилась. – Госпожа Итчи… Клот, я бы очень хотела, чтобы вы ко мне ещё раз приехали… или… мы можем позавтракать в кафе, или пообедать, все вместе, и с вами тоже, Айра, и…

– Всё хорошо. Мы побежали, Милена, – улыбнулась Айра с полным пониманием и солидарностью.

Милена открыла перед нами дверь. Дорогу нам перегородило аж трое сотрудников с персональной ассистенткой во главе. Увидев нас с Айрой в компании с Миленой, они принялись расшаркиваться, извиняться, Милена что-то им объясняла, телефон звонил, Жанна побежала на своё место, чтобы перехватить звонок на себя, остальные коллеги буквально хвостом шли за Миленой, пока она нас провожала.

Наконец мы оказались в лифте.

– Милена нарасхват! Ты обратила внимание, как её беспрекословно слушаются? Эти трое смотрят на неё как на богиню – а по возрасту она им чуть ли не в стажёрки годится! – с гордостью произнесла Айра. – Милена человек очень гармоничный, ассертивный, и мне удивительно, что у неё в анамнезе такие фобии, которые обычно бывают у несостоявшихся, неуверенных в себе личностей. И как ловко ты её раскрутила про книги, про эту писательницу, а! Я готова заключить пари, что она записала тебя в свои лучшие подруги.

– Право, я не стою таких похвал. Мы вчера как раз общались с Ирис про Карин Бартул, и я решила использовать полученные знания на практике.

– Ты что, читаешь любовные романы?! У тебя гиперкомпенсация? У тебя же нет парня, верно? – принялась оглядывать меня с ног до головы профессиональным психоаналитическим взглядом Айра.

Но по её глазам я увидела – она шутит.

– Нет, я предпочитаю научную литературу вроде учебника по квантовой физике. А книгу Карин Бартул я увидела в одном из залов, когда заблудилась.

– Твоё подсознание привело тебя к тому, чего тебе не хватает. А квантовая физика или наука – это глобальная сублимация твоего либидо.

– Чего?! – ахнула я.

– Клот, милая, просто хоть раз влюбись и желательно в парня, хорошо? Для жизненного опыта полезно, – хихикнула Айра.

Удивительное дело, но в её компании я на миг почувствовала себя рядом со своей мамой. Которая тоже вот уже почти как год талдычит, что у меня должен быть парень. Мне всего шестнадцать, какой парень к чёртовой бабушке?! Даже если он гипотетически появится – мне некогда будет им заниматься, мне нужно расследовать, изучать всякие полузаброшенные усадьбы, в которых пропадают пожилые художники и их жёны.

Когда мы сели в машину, Айра ловко и дипломатично сменила тему. Она была профи и сразу догадалась, что разговоры про мою личную жизнь меня не очень-то интересуют.

– Ты не против, если я включу классику? Классическая музыка благотворно влияет на ауру, как и на сознание и подсознание, структурирует мысли и даёт энергию. В дальней дороге я всегда включаю классику.

– Я совсем не против.

– Я тоже. А ещё я не против немного заняться твоим культурным просвещением, – улыбнулась Айра. – Я буду тебе рассказывать о композиторах и как называются произведения, которые будут играть.

– Отлично! – обрадовалась я. – Но я сама могу рассказать о некоторых композиторах и произведениях, я училась в музыкальной школе.

– Что ж. Тогда устроим с тобой викторину-квиз. Кто больше даст правильных ответов и выигрывает – получает приз!

– Что на кону? – приняла я вызов.

– Диск с классическими произведениями на заказ победителя. Проигравший дарит диск, какой ему скажет победитель.

– Идёт!

– Тогда поехали, – Айра включила магнитолу. Заиграл вальс. – Что это?

– Это вальс "Голубые реки среди лугов", композитор – Тешбур.

– Хм… похоже, мне придётся усложнить для тебя задачу, раз ты такая эрудитка. Скажем, как насчёт идеи угадывать произведение с двух нот? Или с одной, м-м-м?

– Мне нравится композитор Нессен. Его сборник "О животных", там где "Орёл", "Лев", "Дракон", "Паук", "Ворон" и "Скорпион". Иногда в этот же сборник включают его Девятую Симфонию – "Мистическую". Я заказываю у тебя его.

– Но ты ещё не выиграла! – Айра сделала вид, что несколько обескуражена моею наглостью. На что я ответила невозмутимо:

– Айра, тот, кто настроился на победу – уже победил. Это твоя школа.

Мы заговорщицки улыбнулись друг другу и рассмеялись. А потом принялись слушать классику. Примерно через два часа Айра признала, что я выиграла, хотя я отнекивалась: мне не удалось угадать названия нескольких произведений, оказавшихся не знакомыми для меня. Но Айра сказала, что я её поразила тем, что назвала правильно такие незаезженные произведения, которые иные любители классики даже не знают.

Мы сделали остановку, Айра оставила меня присматривать за машиной и отлучилась купить еды. Когда она вернулась, она принесла мне диск Нессена:

– Сюрприз!

– Айра, ох… мне так неудобно… – я очень смущалась, потому что наше пари воспринимала как шутку, интеллектуальную игру.

– Отчего же не удобно?! Ты забываешь мою школу, Клот! Я учила тебя не только тому, что тот, кто настроился на победу – уже победил, но ещё и тому, что победу нужно уметь принимать. Или у тебя комплекс боязни успеха?

– Я принимаю победу, но мне не по себе. Я считаю, что я не заслужила…

– Ах, у тебя ещё и комплекс самозванца! С тобой надо основательно поработать! Клот, имей в виду, я дарю тебе этот диск на новый год, понимаешь? Я тебе ещё не дарила подарка на новый год! Позволь мне сделать тебе подарок.

– Но у меня нет для тебя подарка…

– Клот, подарки дарят безусловно. Я дарю этот подарок не потому что жду от тебя, что ты тоже что-то подаришь. Тем более что ты уже подарила – своё внимание, помощь, вовлечённость, а это бесценно. Я дарю тебе этот подарок, потому что хочу потешить своё эго. Мне приятно, когда я делаю людям приятные сюрпризы, понимаешь?

– Постараюсь. Это так интересно и необычно – дружить с самым лучшим психологом на планете!

– О… вот ты этим комплиментом тоже тешишь своё эго, да и моё тоже заодно, ведь так? – усмехнулась проницательная Айра.

Так я стала обладателем диска с классической музыкой, в довесок к книгам Ирис, своим шпионским приборам, бутылочке "Крови цыганки" и букинистической книги от Милены для дяди Икабода. В тот момент я ещё не подозревала, что эти подарки окажутся мне более жизненно необходимыми, чем сигнальная ракета и пресная вода на необитаемом острове.

Усадьба Лесное Сердце

Около трёх часов дня Айра сообщила:

– Ещё семь километров.

За окнами простиралась довольно дикая местность. Леса, поля, холмы, озёра, и всё покрыто снегом. Кое-где вдали виднелись то ли дачные, то ли деревенские домики.

Айра выглядела очень бодрой, как будто просидеть больше восьми часов за рулём для неё раз плюнуть! Я втайне восхищалась ею.

– Усадьба стоит в уединённом месте, – рассматривала я карту. – Рядом только маленькие деревни, ближайшая – километрах в двух к северу.

– Да, это скорее не деревни, а дачи. Зимой там никого нет, зато в летнее время людно, полно туристов.

– А других тут усадеб нет? – спросила я и пояснила: – Я подумала о том, что усадьба древняя, а в древние времена поблизости вполне могли находиться соседские имения, то есть другие графские усадьбы.

– Ах, ещё скажи, что они соединялись меж собой подземными ходами, – пошутила Айра. – Нет, рядом древних строений не сохранилось. За исключением самого Лета. Ну и разве что эти дачи стоят на месте деревень, которые принадлежали бывшим хозяевам Лесного Сердца. Места здесь дивной красоты, особенно летом. Я видела много фотографий, рядом с Летом есть турбазы, я даже одну из них рассматривала в качестве пункта своего назначения. К сожалению, это летние турбазы, зимой всё закрыто. Не сезон.

– Это же надо, в какую глушь любят ездить дядя Икабод и тётя Элеонора!

– Ну, для дяди Икабода это самое то. Творческий человек любит уединение.

Айра свернула на боковую дорогу и вынуждена была остановиться. Впереди путь перегородило несколько упавших деревьев. Мы удивлённо посмотрели на бурелом.

– Вот это да. Ураганный ветер здесь был на днях, и ничего не расчистили, не успели, или местные службы ещё не знают… – покачала головой Айра.

– А куда ведёт эта дорога?

– Прямиком к усадьбе. Километра полтора, от силы два осталось. Мы тут, конечно же, не проедем. Придётся оставить машину… – Айра явно заволновалась.

Я успокоила её:

– Зачем оставлять машину? Я дойду сама, тем более что Милена дала ключи.

– Клот, ты уверена? Я могла бы проводить тебя.

– Абсолютно уверена. Наоборот, если ты со мной пойдёшь, я сама начну переживать за твою машину.

– Клот, будь добра, как только зайдёшь в усадьбу, сообщи мне по рации обстановку, хорошо? Я поеду назад, мне ещё нужно заехать в Лет, встретиться с нашими коллегами. Буду ждать от тебя сигнала.

– Ну конечно, не вопрос!

– Как жаль, что упали эти деревья. Мне было бы спокойнее подвезти тебя прямо к входу, и вместе с тобой войти.

– Но ты торопишься, – напомнила я.

По дороге Айра несколько раз намекнула на те параллельные расследования, которые она ведёт. И что я её единственная надежда и помощница в деле с Миленой Неверри. Айра себя чувствовала виноватой.

– Прости меня, обычно это не в моих правилах так вот бросать коллегу…

– Ты не бросаешь меня. Это я сама предложила.

– Клот, если там будет что-то нештатное, сразу сигналь! Я буду в Лете ещё час или два, и за это время мы пришлём подкрепление, если что.

– Айра, ты же говорила, что это просто старый дом, и что родственники Милены там могут сейчас находиться живые и в полном здравии, и они гостеприимно встретят меня. Или ты заразилась страхами Милены? – посмотрела я внимательно на коллегу.

– Я себя чувствую предательницей. Ладно. Придётся тебя послушать. Если бы не это треклятое дерево… Давай ты пойдёшь, иди побыстрее, скоро начнёт темнеть, а я посмотрю тебе вслед.

– Не стоит терять на меня время, – беспечно улыбнулась я и вылезла из машины.

С удовольствием потопала уставшими от длительного сидения ногами. И пошла. Прежде чем зайти за поворот, куда петляла хорошо утрамбованная, хоть и узкая дорога, я ободряюще оглянулась, подмигнула Айре и показала поднятый вверх большой палец. Она ободряюще побибикала мне.

Потом я шла по дороге, несколько раз она спускалась под кроны нависших старых елей, выводила на открытые пространства, но в целом выглядела сносно. В некоторых местах снег лежал по колено. Скоро за деревьями уже просматривались кованные старинные ворота, за ними ещё деревья, все в снегу, сугробах, и дальше, слегка на возвышении – усадьба Лесное Сердце.

В потихоньку наступающих сумерках усадьба выглядела немного сиротливо и заброшено. Я подспудным чутьём поняла, что в ней никого нет. Наверняка так и есть – дядя Икабод и тётя Элеонора уехали, заперли дом. Но когда я подошла к воротам, дёрнула их на себя, обнаружила, что они открыты. Я сделала небольшую щель, так как ворота занесло снегом, и чтобы полностью их раскрыть, требовалось бы приложить много усилий. Но мне хватило этой щели.

Потом я пошла по дороге к самой усадьбе, эта тропа шла в гору, немного наискосок. Так и представила себе, как в стародавние времена по ней подъезжали запряженные лошадьми экипажи. Я внимательно рассматривала дом, пытаясь заметить в окнах движение и свет, сказавший бы мне о том, что внутри кто-то есть. Но усадьба тихо стояла.

Усадьба Лесное Сердце – серо-зелёное здание, с большими окнами на фронтоне на первом и втором этажах, центральным входом под треугольным козырьком с небольшими колоннами, двумя крыльями-пристройками. Всего три этажа, третий этаж по площади меньше, чем первые два. Под массивной высокой крышей угадывалось наличие просторного чердака.

Дом имел две печных трубы, одна торчала из крыши спереди, другая сбоку. Я вспомнила рассказ Милены про комнату с камином, где сидело чудовище. Карта окрестностей у меня есть, но неплохо бы иметь план этого дома. А ведь те фотографии тёти Элеоноры, о которых кучу раз говорила Айра, я так ни разу и не видела.

Дошла до массивной деревянной двери. Если издали усадьба выглядела симпатично, как монументальный памятник архитектуры, то вблизи показалась зловещей. Приближаясь к ней, я теперь уверилась почти на сто процентов в мысли, что внутри никого нет. Я позвонила в звонок, и тут же вспомнила о просьбе Айры отправить ей сообщение. Чуть не забыла! Моя нерасторопность могла серьёзно напугать коллегу, и она могла бы сорваться сюда, побросав всё. Напрягать мне её очень не хотелось.

На звонок никто не ответил. Я позвонила ещё раз. Пока ждала второй раз, достала секретную рацию и отправила сообщение Айре Спенсер следующего содержания:

"Всё в полном порядке, я на месте".

Больше ничего отправлять не требовалось.

Я взялась за дверную ручку, больше машинально, чтобы подёргать её – моя рука уже устремилась в карман за связкой ключей. Но дверь вдруг поддалась и раскрылась сама по себе.

Меня встретил длинный и широкий коридор, покрытый кафельной плиткой, старинные двери справа и слева, подсвечники – словно тут не пользовались электричеством. Неужели правда не пользовались? Вдали в сумерках виднелась лестница.

– Господин Неверри? Госпожа Неверри? – на всякий случай погромче крикнула я. – Меня зовут Клотильда, я приехала от Милены, я её подруга. Милена попросила меня навестить вас, привезти вам новогодние подарки.

Я резко перестала разговаривать, поскольку поняла, что разговариваю с пустотой. Да ещё и в дверях стою.

Дверь я оставила открытой, вошла в усадьбу Лесное Сердце и сделала несколько шагов вперёд по коридору, раздумывая, в какую сторону мне пойти, где искать дядю Икабода и тётю Элеонору. Я прошла вперёд всего метра два, как внезапно услышала резкий громкий шум сзади – звук захлопываемой двери.

Вздрогнула от неожиданности. Оглянулась.

– Сквозняк, наверное… – выдохнула.

Естественно, я не стала поступать так, как поступают обычно жертвы подобных заброшенных домов в фильмах ужасов – бежать обратно к двери и с паническим скулением и стонами пытаться выбраться. Захлопнулась – ну и захлопнулась. Потом разберёмся. Так даже к лучшему, что захлопнулась – шум мог привлечь внимание дяди Икабода и тёти Элеоноры, если они в доме. Я приостановилась, прислушалась к тишине, пытаясь различить голоса, вопросы "Кто там?" и приближающиеся шаги. Но ничего этого не было. Когда захлопнулась дверь, в коридоре стало темно, остатки дневного света проникали через дальние окна, находящиеся впереди, за лестницей.

Я решила от греха подальше закрыть дверь изнутри на ключ, который мне дала Милена. Потому что, если дверь так сильно захлопнулась из-за сквозняка, она могла точно также открыться нараспашку, пока я буду ходить по дому и искать жильцов. Моё решение показалось мне рациональным. Я подошла к двери и закрыла, даже не делая попыток открыть. На улицу мне не надо, там темнеет, и в ближайших нескольких километрах нет ни одного живого человека, а Айра, должно быть, уже в Лете.

Двери в коридоре я открывать пока не стала, а решила начать осмотр с чердака. Меня он манил более всего, и я посчитала, что осматривать дом легче сверху вниз, заглядывая во все комнаты, исследуя их и ища хозяев. И я отправилась наверх. Сначала шла по коридору – медленно, потому что я не до конца была уверена, что хозяев нет. С тех пор как я вошла в дом, у меня появилось смутное ощущение, что кто-то здесь всё-таки есть. Ведь ворота и двери открыты!

Дошла до лестницы. Везде справа и слева двери в другие помещения закрыты. Поднялась по удобным широким ступеням. На втором этаже коридора нет. Там располагалась меленькая прихожая перед лестницей на третий этаж. Лестничных спусков два: справа и слева. Напротив лестницы на третий этаж находилась дверь, а справа от неё стоял настоящий, в полный рост рыцарь в доспехах и с мечом. Я окинула почтительным взглядом этого красавца и отправилась наверх. Про себя отметила: Ирис что-то говорила, что раньше на месте этой усадьбы стоял рыцарский замок. А может, эти доспехи тут для красоты, как дорогой пафосный предмет интерьера. Я не разбиралась в доспехах, временах и эпохах, к которым принадлежали рыцари. Этот напомнил мне о средневековых романах.

Две лестницы, ведущие на третий этаж, сходились на большой лестничной площадке, украшенной с обеих сторон двумя статуями монстров-горгулий с мощными хвостами, сильными крыльями и рогами. Они стояли в угрожающе-воинственной позе, застыв, словно стражи.

Я внимательно оглядела их. Твёрдый камень – мрамор или гранит. Интересно узнать имя скульптора. А был ли заказчиком дядя Милены? С каждым мгновением пребывания в этом доме он и его хозяева интересуют меня всё больше. Решилась потрогать горгулий. Надеюсь, не сломаю. Моя рука осторожно провела по лапе монстра. Он даже не шелохнулся. Конечно, чего ещё, кроме неподвижности, ждать от камня? Я вгляделась в их морды. Не думаю, что скульптор сделал их слишком злыми и свирепыми. Воинственными – да, но не злыми. Одна из горгулий сиреневато-серого оттенка, вторая – красновато-охряного. Почти похожи друг на друга, прямо близнецы. Оба ростом где-то метр восемьдесят.

Вошла через дверь внутрь и увидела коридор с деревянным полом. Справа и слева – двери, впереди – тоже. Пошла вперёд. В середине коридора доски вдруг затрещали подо мной так, будто там пусто! Я поспешила пройти дальше. Через дальнюю дверь вышла в кладовую – склад. Шкафы, полки со снедью, продуктами долгого хранения. Около двери, прислонившись к стенке, стоял красивый лук. Я не удержалась и взяла его в руки. Вот это реликвия! Пострелять бы из него! Только стрел не хватает. Прекрасная тугая тетива обещала меткость и точность выстрелов. Поставила лук на место.

И пошла по узенькой лестнице, уводящей на чердак.

Чердак просторный и уютный. Несколько деревянных колонн поддерживали крышу. У стены стояли бочки и ящики. Небольшое окно. На полу лежал старый, изъеденный молью или мышами коврик. У дальней стены – стол со стулом и там же оказалось второе оконце. В углу – сундуки и коробки. Ещё я нашла здесь пианино. У одной из стен стояла лошадка-качалка. Жили ли здесь дети?

Пианино меня заинтересовало больше всего. Я подвинула маленькую круглую табуретку к инструменту. Проведя по клавишам, убедилась, что пианино в рабочем состоянии. Было оно очень старое, но не запущенное. Я заиграла несколько пассажей для разминки. Интересно, умеют ли играть Икабод и Элеонора Неверри?

В том месте, где стояли ящики, нашла низкий стеллаж со старыми книгами и газетами. Среди них ноты. Стала их просматривать. Очень старые ноты, некоторые даже написанные вручную. Чьи-то сочинения? Сочинения Неверри? Я положила ноты рядом с пианино и решила продолжить исследование дома. Необходимо определиться с комнатой, где я буду спать – при условии, если я так и не найду хозяев.

С чердака отправилась вниз, на третий этаж. Миновав кладовую и выйдя в коридор, устремилась налево. Нашла прекрасный кабинет с письменным столом с секретером. Там стояла маленькая кушетка, а над ней висел портрет одноглазого пирата. Вот его точно художник замыслил недобрым. Это случайно не Жак Соурис? Может, рисовал его Икабод Неверри – он ведь художник. Хотя нет – портрет слишком старый.

Рядом с кушеткой стоял деревянный сундук, обитый красным бархатом. Он закрыт на замок. Я решила, что ключ должен быть поблизости. Обыскала письменный стол. Действительно, какой-то ключ я нашла. Сразу применять его я не стала, а решила обыскать стол получше, поскольку в мою задачу входил поиск следов тёти и дяди Милены. Вдруг они тут оставили записку? Впрочем, с их стороны было бы логичнее, если бы они её оставили на видном месте, но как знать? В столе нашла несколько старинных чернильниц с чернилами почти всех цветов, перья к ним, чистую писчую бумагу, печати с фамильным гербом графского рода с начальной буквой "Н" (Неверри?) и несколько безделушек типа старой пепельницы и циркуля.

Взяла ключ и пошла с ним к сундуку. На моё удивление, он подошёл. А в сундуке лежала превосходнейшая старинная сабля со сверкающим клинком и великолепным эфесом. Я осмотрела её. Прекрасный экземпляр, похоже, 18-го столетия.

После осмотра кабинета пошла в противоположную дверь. Там располагалась гардеробная. Удобное место для переодеваний! Стояло кресло и маленькая софа, на которой можно было и вздремнуть. В шкафу нашла женскую одежду, возможно, тёти Элеоноры: вечерние платья старинного покроя, и в отличном состоянии, словно это костюмерная для съёмок в историческом фильме.

Из гардеробной ещё одна дверь выводила в спальню. Здесь ли спала тётя Элеонора? Роскошная кровать, с двух сторон – маленькие столики. На одном – проигрыватель с дисками и кассетами. Слева – крошечная тумбочка с симпатичной вазой, справа – трюмо. Зеркало оказалось разбитым вдребезги, словно в него бросили камень. Это обстоятельство озадачило меня. Кровать с балдахином, в красно-розовых тонах, искусно заправлена. Напротив кровати тумбочка, а на тумбочке сидел милый аккуратненький плюшевый мишка. Я вспомнила лошадку на чердаке, снова посмотрела на мишку. Меня осенило: эта комната могла быть подготовлена для Милены! Ведь уже несколько лет родственники пытаются пригласить Милену сюда.

Из второй двери спальни я вышла в коридор и открыла дверь напротив. Там находилась прекрасная ванная с полукруглым потолком. В шкафчике нашла чистые полотенца и лекарства без обозначения и этикеток. Что меня озадачило ещё более – над раковиной тоже разбитое зеркало. Очень необычный факт – обычно суеверные люди старшего поколения до смерти боятся хранить дома разбитые зеркала, ведь плохая примета – а тут аж два разбитых зеркала!