Конюх снова крякнул и сделал вид, что ему срочно нужно заниматься своими делами. Маша подошла к остальным лошадям, считая, что они могут обидеться, если не уделить внимание каждому. Джером искоса наблюдал за девушкой.

Ситуацию спасла запыхавшаяся Жанетта:

– Ой, вот вы где, госпожа! Батюшка вас уже заждался, велит подавать ужин, а вас всё нет и нет!

– Я забыла дорогу в свою комнату, – шепнула Мария на ухо Жанетте, и та хлопнула себя по лбу, не зная, как извиниться за оплошность.

Они прошли через служебные помещения, попали в коридор, соединённый с кухней, ещё два пролёта – и дошли до фойе, лестница из которого, как и у де Трасси, вела на этажи. Жанетта тихо объясняла расположение комнат.

– Да, теперь смутно припоминаю! – чтобы не испугать служанку полной амнезией, сказала Маша, когда они вынырнули из служебного коридора под лестницей в фойе, названное Жанеттой как входная.

Это была относительно небольшая, гораздо меньше приёмной залы комната с двумя большими окнами, расположенными выше человеческого роста. Здесь гулял сквозняк, а яркий свет, по-видимому, никому не был нужен. Двух окон, затянутых инеем, сейчас хватало, чтобы не споткнуться или не задеть мебель, оставленную здесь для посетителей и вытянувшего ноги в хозяйском кресле мальчишки лет двенадцати. Заметив его, Жанетта рявкнула:

– Микал, бездельник! Я же тебе сказала: все господа в доме, иди на кухню, помогай матери!

Тот поднялся и, зевая, ушёл.

– Темновато здесь, – заметила Маша, сворачивая от лестницы к выходу.

– Это дверь во двор! – поторопилась остановить госпожу Жанетта.

– Я догадалась. Хочу посмотреть, что там…

Служанка охнула:

– Не ходили бы вы туда, госпожа Мариэль! Мы сами все напуганы! А господин Рафэль советовал никому туда и носа не совать. Он вызвал инквизиторов из Лабасса. Они-то уж точно найдут причину… Не открывайте дверь, госпожа, прошу! Страсть как боюсь, вдруг что-то страшное в дом заползёт?

– Я только посмотрю, – Мария взялась за толстую металлическую ручку. Но служанка всплеснула руками:

– Ах, да зачем же дверь открывать?! Посмотрите отсюда, госпожа! – дёрнула за какой-то рычаг на том, что Маша приняла за неразборчивую тёмную картину. Возле двери открылось небольшое окошечко – архитекторская дань осторожности.

Вестник, как и прежде, стоял рядом с воротами, опустив голову. Но едва окошко скрипнуло, поднял капюшон с клубящейся темнотой под ним и вперил невидимый взгляд на Мариэль, а затем и руку вскинул. «Помоги-и-и!» – явственно послышался глухой зов. Чувствуя, как кровь отхлынула от лица, девушка посторонилась, давая Жанетте торопливо закрыть окошко.

Пока шли в спальню, чтобы сменить дорожное платье на домашнее, Маша всё думала о скорбной фигуре во дворе, которую завтра инквизиторы вычислят, и, не исключено, заодно узнают, что кое-кто видит этого Вестника. Неудивительно будет, если появятся сложные вопросы. Маша еле от лекаря отделалась, чувствуя его научный интерес к своей персоне. Способности – не пойми что, а уж если опытные друзья Мариэль не смогли определить, что в ней такое, то быть ей лабораторным… кроликом, как пить дать. Мысли прервала Жанетта, сообщив, что госпожа Илария вернулась в свою комнату, пока Мариэль были в гостях:

– …Уж господин-то Рафэль найдёт способ повысить ей уровень магии… – добавила служанка с непередаваемой интонацией.

– Каким образом? – рассеянно спросила Маша, чьи мысли моментально развернулись в другую сторону. Вместе с ними, она резко остановилась. – Жанетта!

– А я что? Я же пошутила! – виновато опустила голову служанка.

– Скажи, книги от Люсиль появились у меня в комнате?

– Какие книги? Простите, не знаю.

Мария с досадой махнула рукой и ускорила шаг. Если книги появились, когда матушка ещё находилась в комнате дочери, то вопросы точно начнутся. Хотя… что такого в невинных детских книгах? Если, конечно, Люсиль не добавила чего-нибудь другого.

Но на столике было пусто, даже на писчей бумаге был едва видимый глазу слой пыли и чернильница с плотно закрытой крышкой. Маша сначала с облечением вздохнула, а потом расстроилась: Люсиль могла и забыть про своё обещание. Жанетта поняла грустное выражение лица хозяйки по-своему:

– Последнюю книгу, которую вы дочитали, я унесла в библиотеку, и больше вы не приносили ничего, – служанка подняла брошенное платье, расправила его и положила на кресло у двери. – Жизнеописания Марьом ле Круасью, ставшей любовницей брата короля, вас не впечатлили. Вправду сказать, стиль этой книги был несколько витиеват, а финал известен с первой страницы. И это была последняя книга о королевском дворе, которая имелась в библиотеке… Поднимите, ручки, госпожа!.. Вы ещё хотели заказать из столицы новые, но не успели. Если желаете, вам завтра доставят каталог новых книг…

– Подожди-ка, а откуда ты знаешь, о чём была та книга? – рассеянно спросила Маша, с трудом представив себе, что грубая Мариэль могла служанке рассказывать о прочитанном. Однако руки Жанетты дрогнули, и она бухнулась на колени.

– О, простите великодушно, госпожа! Я не хотела! Но вы оставили книгу раскрытой, а я, когда убиралась, одним глазком, всего одним глазком… И сама не заметила, как прочитала всю…

Маша оторопело смотрела сверху вниз на причитающую Жанетту, пока не рассмеялась:

– Вот ты действительно дурёха! Что плохого в том, что ты любишь читать? – внезапно вспомнила исторические сериалы, в которых слуги чаще всего были безграмотными, и сменила весёлый тон на строгий. Болтовня Жанетты подала кое-какую идею. – Ладно, я прощаю. И более того, разрешаю тебе читать все мои книги. Скажи-ка, а где мой дневник?

Должен же быть у Мариэль, не имеющей ни одного настоящего друга, дневник, куда она могла записывать все свои девичьи тайны, жаловаться на жизнь?

– О! Благодарю за милость госпожа! – Жанетта благоговейно поцеловала руку хозяйки и, как ни в чём не бывало, продолжила возиться с одеждой. – Наденете это или это?.. Прекрасно, моя госпожа!.. А дневник должен быть у вас в тайнике, все господа хранят важные бумаги под личной печатью…

– И где он, ты же знаешь, верно? – служанка опять замерла, виновато опуская глаза. Маша произнесла мягче, – я не буду ругаться, Жанетта, не переживай. Просто хочу быстрее всё вспомнить.

И хорошенькая Жанетта просияла лицом:

– Это вы отлично придумали! И как мне в голову не пришло вам предложить? Тайник у вас за кроватью, госпожа, нужно только приложить ладонь к стене.

Маша пальцем показала на камин и на другую сторону от кровати: там или там? Служанка кивнула на второй вариант. Волоча за собой незашнурованное платье, Маша сразу пошла проверять. Жанетта пыхтела сзади, пытаясь на ходу затянуть болтающийся корсет, и бубня про то, что батюшка с Антуаном, должно быть, заждались в столовой, и заставлять их ждать было бы неприлично.

– Я сначала к матушке зайду, потом пойду к ним, – огорошила служанку Маша, разглядывая стену без признаков вмонтированного сейфа или тайника. Прикоснулась ладонью, как говорила Жанетта, к стене, и раздался скрежет. Кусок гобелена отъехал вверх, и образовалась небольшая ниша.

Девушка присела, всматриваясь в темноту, прежде чем совать в отверстие руку, рассмотрела корешок, и вытащила тетрадь в твёрдом, как у книги, переплёте:

– Отлично! Дай-ка я к свету встану… Да не ворчи, Жанетта, я только взгляну…

Дневник раскрылся. Между случайными страницами лежал засушенный цветок. К счастью, способность читать на Люмерийском, как говорить, понимать его, никуда не исчезла.

«…Этот цветок, подаренный Его высочеством, станет символом будущего восхождения на престол!.. Клянусь, я приложу все…»

– Жанетта! – Маша рассмеялась счастливо.

– Да, моя госпожа!

– Ты себе даже не представляешь, как здорово, что мы вспомнили про дневник! А скажи мне ещё, вот, к примеру, если я вырву листы и потом скажу, что это не моё, а кто-то подделал мой почерк, есть ли в Люмерии какая-нибудь экспертиза, которая сможет доказать, что писала именно я и никто другой?

Жанетта закончила с платьем и теперь взялась за растрёпанные волосы хозяйки, зажав шпильки во рту:

– Не понимаю, что вы такое затеяли, но если вам это нужно знать… Повернитесь-ка… Инквизиторы могут всё узнать.

Ах, инквизиторы… И мысли вернулись к Вестнику. С Арманом проблема решена благодаря дневнику. А вот как прогнать Вестника – это пока нерешённый вопрос.

Где-то в комнате бухнуло, словно тяжёлое упало. Девушки обернулись: на столике, рядом с чернильницей, лежала стопка книг.

– О, это сирра Люсиль прислала вам книги! – прокомментировала очевидное Жанетта, втыкая последнюю шпильку. – Прошу вас только, не читайте их сейчас, помните о батюшке с братом!

Маша вернула дневник в тайник, а затем, несмотря на жалобные призывы идти в столовую, неторопливо полистала фолианты с рисунками, выполненными чернилами.

– Вот что, Жанетта. Ты остаёшься здесь, – другого выхода Маша пока не видела, – и будешь ждать меня. Ты же умеешь читать, правда? Твоя задача – найти хоть что-то про Вестника. Мне срочно нужно знать!

Она вручила обалдевшей служанке книги и вышла из комнаты.

Глава 9. Семейная молитва г-жи Тринилии

Весь мир – театр, мы все – актёры поневоле,

Всесильная Судьба распределяет роли,

И небеса следят за нашею игрой!

Пьер де Ронсар

В матушкиной спальне Нана кормила свою хозяйку, полусидящую на приподнятых подушках. Судя по тому, как быстро Илария положила на столик приборы и протянула руку вошедшей дочери, Нана переусердствовалала с заботой.

– О, милая! Ты выглядишь такой посвежевшей! Встреча с друзьями пошла тебе на пользу, – она похлопала рукой рядом с собой. – Присядь, милая. Я так рада тебя видеть!

– Я вас тоже, матушка. И вижу, что Нана отлично справляется с ролью няньки. Мне бы такую служанку, – незаметно от Наны подмигнула матушке.

Служанка издала неразборчивый гортанный звук и принялась отрабатывать похвалу, набрала полную ложку бульона.

– Ах, Нана, хватит, прошу! В самом деле, за сегодня ты мне скормила недельный рацион! Ты хочешь, чтобы я поехала на источник располневшей? – Илария с возмущением закрылась рукой от надвигающегося на неё столового прибора. – Поди прочь, прошу! Дай поговорить с дочерью!

Маша с улыбкой наблюдала за молчаливой битвой: Нана обиженно скривила губы, матушка нахмурилась, тогда Нана демонстративно взяла столик, звякнув поехавшей посудой, и с грохотом поставила на бюро. Гремя чашками, стала наливать отвар.

– О, Белая Владычица! Эта женщина отнимает у меня последние силы своим упрямством! – вполголоса пожаловалась госпожа Илария, и Нана замерла на мгновение, чтобы продолжить своё дело ожесточённей. Посуда жалобно просила пощады.

Маша погладила матушкину руку и задержала сверху свою. Набравшись смелости, попросилась съездить завтра к Ирминсулю и водопаду, чтобы там набрать воды для матушки и себя. Без лишних подробностей рассказала о том, какое благотворное влияние оказала вода, которой молодой сир Делоне угостил Мариэль. А в качестве провожатого Маша попросила отпустить с ней Жанетту:

– Моя Жанетта, конечно, не Нана, но уснуть мне второй раз точно не даст. Такая болтушка, и ей бы тоже не мешало причаститься к святыням, – закончила свою просьбу девушка.

Г-жа Илария поначалу воспротивилась идее, однако служанка вдруг поддержала молодую сирру в благочестивом желании посетить гнёзда и тем более привезти воду из Волчьего Логова. Как известно, в лечении все средства хороши.

Добившись своего и, на всякий случай, заручившись обещанием уговорить г-на Рафэля, Маша поцеловала матушку, пожелала спокойной ночи и отправилась в обеденный зал, по дороге ускоряя шаг.

Стремительно войдя в столовую, девушка словно налетела на невидимую стену: за накрытым столом молча сидели отец, Антуан и какая-то старуха. Только сейчас Маша вспомнила про бабушку Мариэль, живущую в замке, госпожу Тринилию, которую ни разу до этого момента не видела.

– Добрый вечер, прошу прощения за опоздание, – Маша степенно подошла к отодвинутому для неё стулу и заняла место. Г-жа Тринилия сидела с таким оскорблённым видом, поджав губы и меча молнии на присутствующих, что девушка поспешила объяснить: – я заходила к матушке узнать о её здоровье и пожелать спокойной ночи.

Правая бровь г-жи Тринилии дрогнула, сухие руки сцепились в домик, женщина перевела медленный взгляд на зятя. Тот, улыбаясь, заговорил:

– Раз все в сборе, начнём ужин… – прервался из-за тихого покашливания тёщи, – но сначала, матушка, прочитайте молитву, у вас всегда душевно получатся!

Женщина не улыбнулась на комплимент, поставила локти на стол, не ломая домика из пальцев, и начала молиться, свирепо поглядывая на сидящих:

– О, Белая Владычица, матерь Люмерии! Защитница благочестивых и враг лжи и обмана! Благодарим тебя за эту пищу и за здравие всех, кто живёт в этом доме. Да пойдёт благословлённая тобой пища во благо! Да не оскудеет родительская любовь и будет разумно и мудро управлять детьми…

Женщина пристально посмотрела на «молящегося» зятя.

– …и воспитают их в чистоте и непорочности, как завещала нам Белая Владычица. Да прозреет разум детей, толкующих волю родительскую превратно и преступающих законы совести… – это пожелание полетело в адрес Антуана, с интересом разглядывающего какую-то деталь на противоположной стене.

Маша напряглась, примерно представляя, о чём сейчас будет просить для неё у Владычица г-жа Тринилия. Куда смотреть, чтобы потом не заслужить ещё один совет? И она опустила глаза на пустую тарелку.

– И да принесут потомки дому де Венеттов честь, а не бесчестие!..

Г-н Рафэль не выдержал:

– Матушка, что вы такое говорите!

– Одна! С молодым человеком! Приехала ночью! Да услышит мою молитву Белая Владычица. Энон-эрит!

– Энон-эрит, – повторили слаженно Антуан и глава семейства, Маша поспешила к ним присоединиться, чтобы г-жа Тринилия не обвинила ещё и в неумении молиться.

Г-н Рафэль дал знак двум слугам начинать трапезу. Тарелки быстро заполнялись едой, но «молитва» не отпускала г-жу Тринилию:

– В наше время считалось крайне неприличным находиться наедине с молодым человеком. Поэтому присутствие компаньонки на прогулке было не просто желательным…

– Шарх.., матушка, Мариэль была со своим братом, а не то, что вы себе придумали! – отец в отчаянии воздел вилку и нож к небесам. Стало понятно, что пока Мариэль добиралась до столовой, здесь громыхала гроза.

Никто, кроме Рафэля, и даже включая саму г-жу Тринилию, не подозревал, что Илария как любящая дочь и верная супруга на протяжении многих лет сдерживала суровый характер своей матери ментальной магией. Но в эти дни семья оказалась беззащитна перед бабушкой, вдруг пожелавшей поприсутствовать на ужине, чтобы внести лепту в воспитание неразумных отпрысков, пока их мать восстанавливается. По этой же причине она зорко следила за происходящим:

– Я видела, когда приехал Антуан. Прошло достаточно времени с тех пор, чтобы я могла себе составить представление о воспитании моей внучки!

Рафэль, ибо рот его уже был набит, только глаза возвёл. Антуан тонко улыбался, но также сосредоточился на еде. Зато Маша от стыда и жевать нормально не могла. Последняя реплика рассердила:

– Бабушка, мы с Антуаном приехали бы вместе, если бы он меня не бросил сразу после того, как мы выехали. А потом я задержалась на конюшне, матушкина Мечта скучает, её нужно выгулять…

– Да ты плелась на лошади, как дохлая! Я бы уснул рядом! – отпарировал обвинения Антуан, заметив сместившийся прицел сузившихся глаз в свою сторону.

Однако бабушка решила, что ситуация понятна и обсуждать её не имеет смысла. Подытожила:

– Что ж, неудивительно, что над нашим замком висит проклятие беспечности! Заслуженное наказание!

Г-н Рафэль сжал столовые приборы, прожевал еду и повернулся к тёще:

– Матушка! Я уверен, что нет никакого проклятия. Я готов поклясться, прислуга ещё вчерашним вечером использовала неправильное заклинание для запора ворот. Вот лошади и почуяли. Не гневите Владычицу своими догадками!

В такой милой обстановке прошёл ужин. Мария с трудом, впрочем, как и все, кроме г-жи Тринилии, дождалась его окончания. Удивительно синхронно все отказались от десерта, и столовую поспешно покинули все, кроме самой зачинщицы ссоры. Бабушка осталась проследить за тем, как убирают со стола и тушат все светильники.

Маша влетела в спальню с несказанным облегчением, снимая на ходу шаль и бросая её на кровать:

– Ну что, Жанетта, нашла?

Служанка сидела с книгой на коленях, придвинув себе лампу и усилив свет. При появлении госпожи она подскочила и протянула книгу:

– В одной книге, той, что про защиту от магического влияния, была закладка от сирры Люсиль. Но там совсем немного… А в этой я нашла легенду. Вам прочитать, или вы сами?

– Ты ужинала?

– О! Нет, госпожа. Слуги едят после господ…

Маша головой покачала: магический мир, и тут иерархическая несправедливость… Девушка повернулась к служанке:

– Вот что. Помоги мне снять это платье, пожалуйста, заодно расскажешь, что прочитала. Представляешь, я вся исчесалась, пока шла в комнату. Аллергия на бабушкино ворчание, не иначе. И потом можешь идти. Я сама умоюсь и оботрусь как-нибудь… По каким дням тут принимают ванну? Через день?

Жанетта издала звук, который можно было трактовать как изумление, смешанное с ужасом и обидой сразу:

– Что такое говорит моя госпожа?! Как я могу вас оставить и не исполнить ваше пожелание очиститься перед сном? Вы, верно, хотите от меня избавиться!

«Ещё одна обидчивая Нана!» – вздохнула Маша и поспешила успокоить служанку. Жанетта, помогая раздеться, начала пересказ и увлеклась так, что пришлось с неё взять слово не делиться завтра же на кухне этой историей, чтобы не напугать слуг. Служанка гордо ответила, что легенда про Вестника была не единственной, которую она успела прочитать и запомнить. Слава богу, голова болтливой Жанетты будет ненадолго занята. А пока она рассказывала, понизив таинственно голос:

– В книге написано, что Вестник при жизни был продажным судьей. Кто платил ему мзду больше, того и правда была. И вот однажды привели к нему старика, седого и сгорбленного, и торговца, у которого этот старик, якобы, попортил яблоки – выбирал долго себе мягкое и помял пальцами товар… В общем, этот судья, конечно, постановил, чтобы старик выплатил торговцу за все яблоки, которые трогал. Но старик сказал, что денег у него ровно на одно яблоко, а больше ему в тот день не подали. И тогда приказал судья бросить старика в яму к преступникам и держать до тех пор, пока старик не вернёт деньги. «Как же я верну монеты, если буду сидеть в яме?» – спросил старик. А продажный судья только посмеялся.

Тот старик на самом деле был Белый Некромант, зачинатель некромагии… Услышал он жалобы душ, которых погубил судья своим решением, и захотел сам проверить. Вот и увидел он, что те души не солгали. Разгневался он, скинул свою личину немощного старика и ка-ак ударит своим посохом! Душа судьи в ту же минуту в посох и ушла!

Много лет прошло, ходил Белый Некромант по миру так долго, что одежда его сделалась чёрная, и посох из белого окрасился в чёрный цвет, и сам Некромант стал называться Чёрным! Оказывается, проклятые души, которые он забрал в свой посох, своими злодеяниями даже душу первого некроманта испачкали.

Стал он тогда вызывать души из посоха, одну за одной, и спрашивать, как хотят они искупить свои грехи. Например, палач просил дать ему возможность спасать людей, а Некромант соглашался и устанавливал неожиданную судьбу – быть вечным извозчиком на пароме, пока не найдётся человек, убивший больше, чем этот палач…

– Ну, а с Вестником-то что? – платье было снято, и Маша с наслаждением прошлась руками по коже спины и плеч, почесала их.

– Я сейчас вам воду приготовлю! – Жанетта открыла дверь в комнату с лоханью. Маша последовала в уборную за служанкой.

Не прошло и пяти минут, как вода в лохани наполнилась сама собой, стоило Жанетте перелить туда из большого ведра. Затем служанка опустила в воду руки по запястье – и от неё в прохладном помещении повалил пар. Проделывая всё это, она с удовольствием продолжала:

– А продажного судью Белый, то есть, уже Чёрный Некромант наказал так. Выпустил его душу из посоха и спрашивает: «Ну что, осознал свои грехи?» «Осознал и каюсь, о господин!» – судья упал на колени. «Как думаешь искупить?» – «Буду верой и правдой служить людям!» А Некромант и говорит: «Это ты хорошо придумал! Назначаю тебя Вестником! Любой, кто потребует помощи и готов будет заплатить за неё, сможет вызвать тебя. Ты же станешь гарантом сделки и будешь искать того, кто сможет выполнить волю заказчика. И до тех пор, пока сделка не будет завершена положительно, ты будешь не свободен». «Сколько мне служить?» – спрашивает судья. «Столько лет, сколько ты скопил себе сибериусов на взятках!» – сказал Некромант и захохотал. А у судьи-то, и вправду, после смерти нашли целую комнату с сундуками, набитыми золотыми монетами. Так что быть ему Вестником до скончания мира!

И как вынес свой приговор Некромант, стукнул посохом – и обрёл новую плоть судья, стал Вестником. Говорят, что видеть его могут только тот, кто вызвал его, и тот, кого нашёл Вестник, чтобы исполнить данный обет… Вода готова, госпожа!

Жанетта помогла Мариэль снять нижнюю рубашку и залезть в лохань, в которой можно было усесться, скрестив ноги или согнув в коленях.

Вода божественно ласкала тело, и Маша застонала от удовольствия, откинувшись спиной на тёплую деревянную стенку. Жанетта помогла вымыть волосы ароматным мылом, потереть спину и хотела взяться за руки, но Маша грозно рыкнула:

– Я сама!..

Служанка обиделась, но ненадолго, потому что Мариэль стала рассказывать про события у де Трасси, умолчав о поцелуях в гроте, и служанка повеселела. Питалась она интересными новостями, что ли? Так подумала лениво Маша, нежась в тёплой воде, пахнущей травами.

После купания Жанетта хотела было помочь высушить тело, но Маша попросила:

– Оставь, хочу чувствовать влажное тело. Словно живая по-настоящему…

Выполнив все последние обязательства, служанка напоследок поправила одеяло, в которое укуталась Маша, собираясь ещё немного пободрствовать за чтением дневника Мариэль; подбросила поленьев в камин, усилила свет от лампы на подставке в изголовье кровати, чтобы удобнее было читать; сделала книксен, пожелала ночи, наполненной прекрасными снами, и, наконец, ушла.

Маша погрузилась в чтение дневника.

Записи Мариэль, её чаяния и мечты оказались примечательными, а каждая страница могла стать компроматом, который искала Маша. И чем дальше, тем записи становились всё откровенней, повествуя о таких вещах, о которых Маша не догадывалась, а мама ей об этом не рассказывала. Даже жарко стало от фантазий Мариэль…

Девушка откинула одеяло и босыми ногами прошлась до столика с водой. Выпила половину кубка и чуть не подавилась, когда в голове раздался знакомый голос:

– Ну что, понравились тебе тайны Мариэль?

Глава 10. Самое трудное

Велико могущество совести: оно дает себя одинаково чувствовать, отнимая у невиновного всякую боязнь и беспрестанно рисуя воображению виновника всё заслуженное им наказание.

Цицерон Марк Туллий

Голос терпеливо ждал, пока Маша откашляется:

– Извини, не хотела напугать, – насмешливо продолжил Голос. – Уж очень забавной и, к сожалению, предсказуемой была твоя реакция на собственные записи в дневнике.

– «Собственные»? – на языке вертелось много вопросов, но Суфлёр переключил их все на один единственный.

Голос насмешливо хмыкнул:

– А чьи же ещё?

– Но я не Мариэль! – удивительно, как этот Голос успевал так быстро выводить из себя. Настоящий талант. – Прекрати надо мной издеваться! Хватит!

Голос поцокал неодобрительно, задумался ненадолго:

– Пожалуй, нам стоит прояснить кое-что. Точнее, тебе. Осознав, кто ты сама, узнаешь, кто я. И разговор у нас будет непростой. Но для начала давай-ка сделаем заклинание магического шатра, чтобы нас никто не подслушал. Твой горячо любимый братец решил сегодня устроить вылазку в погреб. Ещё ненароком услышит твоё бормотание, или ты кричать начнёшь. Не хочу, чтобы тебя ко всему прочему считали ещё и сумасшедшей.

Странное дело, в данный момент Голос был на редкость убедителен: не истерил и не потребовал устроить засаду Антуану и выдать его, крадущегося с бутылкой наперевес, например, бабушке. Неужели всё-таки вода из Волчьего логова так благотворно подействовала? Молчала часа четыре, а теперь будто нормальный человек, с которым поговорить можно.

<1...5 6 7 8 >

На страницу:

Перейти

7 из 8