Жизнь – безумная штука, Карсон

– Нет, как и не твоя в том, что у тебя такой хорошенький ротик. Но, может, если ты подползешь немного ближе, мы сможем воспользоваться данными нам Богом преимуществами, чтобы ближайшие пару часов прошли немного быстрее.

Ее щеки заалели.

– Я поняла, для чего ты это делаешь. Этакий ходячий секс, да? Но это всего лишь маска. Все ради того, чтобы скрыть тот факт, что ты стыдишься самого себя.

– Мой маленький доктор Фил, снова вы? – я громко рассмеялся. – Скажи мне, где ты получила степень по клинической психологии? В Университете Брехни Собачьей? А себе диагноз поставить сможешь? Осознаешь, что вся эта игра в идеальную принцесску – попытка примириться с мыслью, что вместо брата должна была умереть ты? Но знаешь что? Твой брат умер. И все твои хреновы старания уже ничего не изменят.

Она судорожно вздохнула, в ее глазах отразилась боль. Я тут же почувствовал себя полным дерьмом.

– Ах ты ублюдок! – прошипела она, вставая на колени, и прямо так рванулась в мою сторону. Почти мгновенно боль в ее взгляде сменилась гневом.

Я тоже вскочил. От ее ублюдочной брани у меня сжалось сердце. Она намеренно использовала это слово, потому что я сам ей его подсказал.

– Ханжа, – прошипел я в ответ.

– Мужик-шлюха!

– О, как изобретательно, Снежная королева.

Мы едва не столкнулись лбами посреди лифта, оба стояли на коленях. Она вскинула вверх голову, чтобы смерить меня свирепым взглядом. Я знал, что на моем лице застыло точно такое же выражение.

– Дерьма кусок!

– Фальшивка.

Она издала рассерженный рык и, сжав руки в кулаки, уперла их в бока. Я подался вперед, призывая меня ударить.

И вдруг мы начали целоваться. Яростно, со злостью, прямо-таки вцепившись друг в друга, давая волю рукам, которые беспорядочно зашарили по чужому телу. И будь все проклято, но она была на вкус как солнечный свет и как вся сладость и свежесть этого мира.

Глава 3

Грейс

Мы отчаянно хватались друг за друга, задыхались, стонали, практически обезумели от гнева и похоти. Или это был только гнев? Нет, нет, гнев не может быть таким приятным чувством. Мое тело горело, нервные окончания были напряжены, каждая клеточка буквально изнывала от желания, лишь бы Карсон коснулся меня еще, еще. О боже, меня трогает Карсон Стингер, светило порноиндустрии. Нет! Да! Да! О да! Трижды «да» против одного «нет». Большинство побеждает! Боже, он был так хорош на вкус. Мята и что-то еще, нечто особенное, только его. Едва я ощутила этот вкус, меня оставили последние крохи здравомыслия. Проведя языком по его губам, я буквально впилась в его рот, отчаянно желая нашей близости. Желая его. Казалось, он так же сильно меня хотел. Его язык переплетался с моим, а руками он удерживал меня за ягодицы. Когда он рывком притянул меня ближе, я почувствовала его эрекцию. О боже, наверняка у него отличный член. Уж точно большой! О, я чувствовала через одежду, насколько большой. И я терлась о него как обезумевшая мартовская кошка. Обезумевшая мартовская кошка, добравшаяся до валерьянки или еще какой-нибудь кошачьей дури. Что там заставляет и так спятивших перевозбужденных кошек дойти до крайней степени безумия? Такой в эту минуту была я.

Мяу!

Я почувствовала, как Карсон тянет меня вверх, чтобы я поднялась с колен. Я охотно последовала за ним, и мы, не прерывая поцелуй, двинулись к стене. Когда моя спина коснулась металлической панели лифта, Карсон прижался ко мне, а его руки с глухим стуком опустились на стену по обе стороны от моей головы. Он отлично надо мной потрудился, целуя, кусая, посасывая мой язык, до головокружения. Он еще сильнее вдавил меня в стену, и именно это ощущение, вместе с нашими стонами, немного рассеяло туман вожделения. О господи, это же настоящее безумие. Что я делаю? Пару минут назад мы были готовы разорвать друг друга на части. Что вдруг произошло? Конечно, он был великолепен, его губы и тело творили со мной невообразимое, но это потому, что он был профессионалом.

Боже мой! Он же профессионал! У него отлично получается, потому что он постоянно это делает. Как и многое другое, очень многое. Но какого черта творю я?

Я открыла глаза. Его лицо было в нескольких миллиметрах от моего, и я отчетливо видела его длинные ресницы. Это окончательно вернуло меня к реальности. Я оторвалась от его губ и, издав сдавленный горловой звук, уперла руки ему в грудь, отталкивая от себя. Он отступил, выглядя при этом ошеломленным. Тяжело дыша, мы уставились друг на друга.

– Черт. Прости меня, – наконец сказал он.

– За что? – спросила я сердито. – За поцелуи или оскорбления?

– За оскорбления. О поцелуе не жалею.

Я моргнула. И чтоб мне на месте провалиться, но, клянусь, несмотря на то, что я все еще злилась, – теперь больше на себя, – в то же время мне хотелось вернуться к поцелуям. Я слегка встряхнула головой, разгоняя этот морок.

Мы застряли в лифте. Он – порнозвезда. Мы сыграли, поставив на кон наши секреты, и тут же намеренно ужалили друг друга полученной информацией.

Я рассмеялась глухим, невеселым смехом. Посмотрела на потолок и сделала глубокий вдох. Карсон наблюдал за мной с замешательством на лице.

– Что смешного? – он приподнял бровь.

Я отвернулась от него и опустилась на пол, слегка ударившись при этом затылком о стену. Помедлив, Карсон сел у соседней стены, справа от меня. Он снова согнул колени и оперся о них руками.

– Мы, – простонала я. – Мы ужасные люди. Узнали друг о друге сокровенное, но не прошло и пяти минут, как воспользовались этим, чтобы ударить побольнее, – я покачала головой. – Я тоже прошу прощения.

Он медленно вздохнул, раздумывая над чем-то, а потом сказал:

– Нет, это моя вина, – в его красивых золотистых глазах отразилось искреннее раскаяние. – Это я предложил сыграть, а в итоге спровоцировал тебя, вместо того чтобы следовать собственным правилам. Повел себя как полный кретин.

Я поджала губы, удивленная его ответом.

– В этой игре высокие ставки. – Я помолчала. – Как насчет того, чтобы просто поговорить?

Открытая улыбка озарила его лицо, и на щеках появились те самые маленькие ямочки, которые так ему шли. В этот миг я смогла оценить его подлинную красоту. Она ошеломила меня.

– Почему ты не стал моделью, актером или еще кем-то в этом роде? У тебя для этого все данные.

Он усмехнулся.

– Я в курсе.

– Да еще и скромный, правда? – я рассмеялась.

– Мне и не нужно быть скромным. Я ничего не сделал, чтобы заполучить это лицо. Принимаю его как данность.

Я фыркнула:

– А ведь я едва не решила, что ты мне все же нравишься.

– То, что я тебе нравлюсь, может привести нас к новым поцелуям? – он вновь просиял. Эта невозможная улыбка – как контрольный выстрел.

– Нет. Лучше скажи мне, почему ты не пошел в модельный бизнес вместо того, чтобы… чем занимаешься сейчас.

– Позволить людям скакать вокруг меня часами, красить и наряжать как куклу, а потом еще несколько часов перед ними позировать? Это звучит в тысячу раз хуже, чем порно. Полное дерьмо.

– Хуже, чем порно? Значит, тебе это все-таки не нравится?

С минуту он пристально смотрел на меня, и я прямо-таки чувствовала, как вращаются шестеренки в его голове, но что именно он хочет сказать, понятия не имела. Наконец он произнес:

– Говоря откровенно, нет. Мне не нравится сниматься в порно.

– Но почему? – тихо спросила я.

– Потому что я предпочитаю трахаться так, как мне хочется. Не люблю, когда мне говорят, что делать. Это же постель, а не шахматная доска. К тому же любой мужчина ловит кайф от процесса соблазнения, это как охота. Но в порно и близко этого нет. О, прошу, не делай такие глаза, я не пытаюсь смутить тебя формулировкой. Просто хочу быть откровенным.

– Понятно, – перебила я его. – Секс – это как пицца, и все такое?[5] – я пытливо заглянула ему в лицо. – А как ты попал в эту сферу?

– Ну, как я уже сказал, я вроде как вырос в этой атмосфере, – он тяжело вздохнул. – Мама часто брала меня на съемки. Не то чтобы я смотрел. Обычно ждал ее в гримерке, но это все равно отстой, потому что я знал, что происходит на съемочной площадке. Такая вот ирония судьбы, – Карсон ухмыльнулся, и мне от этого стало еще грустнее.

Я думала, он больше ничего не расскажет, но Карсон, немного помолчав, добавил:

– У мамы были проблемы с наркотиками, но все стало действительно плохо, когда мне исполнилось четырнадцать. Тогда я переехал жить к бабушке в Массачусетс, а мать отправилась на лечение. Когда она пришла в норму, я вернулся в Лос-Анджелес.

– Так ты оттуда родом?

– Да. Город ангелов, – он задумчиво посмотрел в сторону. – Как только мне исполнилось восемнадцать, несколько знакомых режиссеров предложили мне сняться в их фильмах. Они сказали, это привлечет большое внимание. Сын одной из известнейших порнозвезд теперь тоже актер. Поначалу я отказывался. У меня не было намерения в этом участвовать. К тому же у меня были деньги, бабушка кое-что оставила после смерти. Не очень много, но достаточно, чтобы пару лет путешествовать по Европе. Когда я вернулся, устраивался на разную временную работу, но ничего особенного. Большую часть времени просто тусовался. Шесть месяцев назад со мной вновь связался один из режиссеров, он сменил компанию и снимал теперь скорее эротику. И тут я подумал, а почему бы и нет, черт возьми? Велика ли разница между тем, что я буду делать на съемках, и тем, чем я и так занимаюсь с незнакомками на выходных?

Меня пробрала легкая дрожь. В его словах звучала такая… пустота. Карсон чуть запрокинул голову, упершись затылком в стену лифта, и изучающе смотрел на меня из-под полуприкрытых век.

– Ты девственница, Лютик?

От неожиданности я рассмеялась и уже было собиралась заявить, что это не его дело, но вовремя остановилась, осознав, что он только что поделился со мной очень личным, и моя фраза прозвучала бы как пощечина. Да, это абсолютно не его дело. Но и то, что он мне рассказал, тоже меня не касалось. И все-таки он был со мной откровенен. Так что я вовремя прикусила язык.

– Нет. У меня был парень, – я вздохнула. – Мы вместе учились в колледже. И я планирую завести еще раз отношения перед тем, как выйду замуж.

– Планируешь завести еще раз отношения перед… погоди, что?

– Не реагируй так, в этом есть смысл. Для начала мне нужно окончить учебу в университете. После я устроюсь в одну из престижных юридических фирм и проработаю там не меньше года. Я не планирую выходить замуж до двадцати восьми лет, но кому нужна двадцативосьмилетняя девственница? Мужчина подумает, со мной что-то не так. Поэтому мне нужны отношения до того, как я встречу будущего мужа. Первый парень лишит меня девственности. Этот этап я уже прошла. Ну а второй научит, как быть хорошей женой в постели, – я улыбнулась, довольная своей рассудительностью.

Какое-то время Карсон пристально смотрел на меня, а потом расхохотался.

– Твою мать, в этой истории еще меньше романтики, чем в моей. А это надо умудриться.

– Почему это? – я нахмурилась. – Я готовлюсь к встрече с мужчиной, с которым разделю жизнь. Мы еще не встречались, но я уже думаю, забочусь о нем.

– А что насчет того несчастного придурка, который станет Партнером Номер Два? Парень обречен быть выброшенным на обочину еще до того, как тебя встретил.

– Ох, я тебя умоляю, – я усмехнулась. – Как будто для парней это такая трагедия, провести с кем-то пару месяцев ради секса, чтобы потом усвистать к другой.

– Ну, допустим, – он улыбнулся. – А что, если ты в него в итоге влюбишься? Что тогда будешь делать со своим планом?

– Влюблюсь? Ну уж нет. Это не произойдет, потому что в мой план такого не входит. Разумеется, должно быть притяжение, но…

– Знаешь, Лютик, а ведь у тебя есть идеальный кандидат, – он одарил меня обезоруживающей улыбкой.

– И это ты, конечно? – я рассмеялась и покачала головой. – Нереально, Карсон. Во-первых, мы живем в разных городах. Во-вторых, как я буду потом объяснять мужу, что спала с порнозвездой? Не обижайся, пожалуйста, но это, знаешь ли…

– Для чего тебе сообщать мужу подробности? Обычно мужчины не хотят знать о сексуальном прошлом своих женщин.

– Хорошо, ты прав. Но все равно это… Так, стоп. Мы что, на полном серьезе это обсуждаем? Раз уж на то пошло, Парень Номер Два должен появиться только через несколько лет. Я не могу забыть все, чему он меня научит, в ожидании Того Самого. Уж прости, но мы слишком рано встретились, – я широко ему улыбнулась. Он все равно надо мной подтрунивал, а значит, и я могла. Хотя в моих словах, по сути, была чистая правда.

– И когда ты планируешь заняться сексом в следующий раз? Года через четыре? Сколько тебе сейчас?

– Двадцать три. Да, выходит, что меня и Парня Номер Два разделяют примерно четыре года, – я кивнула и улыбнулась.

– Четыре года воздержания ради того, чтобы следовать какому-то глупому плану?

– Он вовсе не глупый! И вообще, наличие плана помогает мне сосредоточиться, – я поджала губы. На словах план звучал несколько менее рационально, чем в голове. – В любом случае, – продолжила я, – это поможет мне осуществить мечты.

– Твои ли это мечты? – он изогнул бровь. – Ты уверена?

– И кто из нас теперь доктор Фил? – хмыкнула я.

– Окей, я понял, – он окинул меня взглядом. – Тогда давай вернемся к теме секса. Ты намеренно собираешься избегать секса целых четыре года? Твой первый раз тебе настолько не понравился?

Я чувствовала, как горят мои щеки, когда неловко проговорила, глядя себе под ноги:

– Все было нормально.

– Нормально? Ох. Если мужчина заслужил от женщины «нормально», это значит, что он в серьезной беде.

– Слушай, – я сделала глубокий вдох. – Все было в порядке. Не впечатляюще. Не ужасно, – я пожала плечами. – Нормально.

Некоторое время он изучал меня взглядом.

– Так он не сумел довести тебя до оргазма?

– Господи! Не могу поверить, что мы действительно это обсуждаем. Нет, он не довел меня до оргазма. Насколько я себя знаю, я не могу кончить в чьем-то присутствии. Тебе достаточно этой информации? Можешь оставить мне адрес электронной почты, если через четыре года что-то изменится. Я дам тебе знать! – я с досадой ударилась затылком о стену лифта. От этого разговора было чертовски неловко, а уж учитывая то, с кем я разговаривала…

Мне казалось, что я обнажена, причем не только в физическом смысле. Карсон заставил меня усомниться в тех вещах, в которых я никогда раньше не сомневалась. Как мы к этому пришли? Почему именно с ним? Я беспомощно рассмеялась.

– Ты чего? – спросил он.

– Я не знаю, – сквозь смех простонала я. – Вся эта ситуация… нелепая.

Он кивнул, будто точно понял, что я имею в виду.

– Пожалуй, так и есть. Но мое предложение все равно в силе. Мы могли бы посвятить этому выходные. Думаю, твой будущий муж будет очень доволен, если ты скажешь мне «да», – он подмигнул мне.

– Ты это серьезно, не так ли? – я посмотрела на него в упор. – Почему? В чем для тебя смысл?

Он только поднял брови, но не ответил. Я тихо рассмеялась.

– Неужели тебе недостаточно секса, что у тебя и так есть?

– Считай это вызовом для меня, ладно? Думаю, я смогу дать тебе то, чего пока никто не смог. Это чертовски меня возбуждает. Видишь, мы оба извлечем из этого пользу, а после расстанемся. Лютик и ее Придурок Номер Два.

Я хотела ответить, но меня прервал пронзительный сигнал станции связи. Надо же, меня снова выручил звонок.

Карсон

Раздался сигнал, и я вдруг осознал, что жду ее ответ, затаив дыхание. Я солгал ей о причине, почему хочу стать Придурком Номер Два. Нет, не о том, что я заставлю ее кончить. Я был вполне уверен – мне это удастся. И меня это действительно возбуждало. Одна только мысль о том, как я увижу наслаждение на ее прекрасном лице, вызывала тесноту в моих джинсах. Но настоящая причина, по которой я так ждал ее ответа, заключалась в том, что я уже давно не желал никого и ничего так сильно. А сейчас я хотел ее. Не только ее тело, а всю ее. Хотел увидеть ее реакцию на мои прикосновения. Хотел услышать, как ее милый ротик произносит еще какую-нибудь забавную чепуху. Даже то, как она оправдывает свой нелепый план. Она мне нравилась. Черт побери, мне уже давно никто так не нравился. И это было очень приятное чувство, желать кого-то. Меня оно прямо-таки потрясло. Я не мог заполучить эту девушку по-настоящему, да и не то чтобы стремился к этому. Но провести день или два с Грейс Гамильтон в гостиничном номере? О да, мне это по вкусу. Мне это очень по вкусу.

Поднявшись на ноги, я взял трубку:

– Алло?

– Эй, это Рич из сервисной службы. Просто хотел убедиться, что вы в порядке. Нам доставили деталь, из-за которой произошла поломка. Как только ее установят, вас вытащат. Это не займет больше часа.

– Спасибо, парень. Да, мы ждем, у нас все в норме.

Я повесил трубку и обернулся к Грейс.

– Похоже, ты застряла со мной еще на час минимум.

– Минимум?

– Да. Дольше, если согласишься провести вместе выходные, – я надеялся, она не догадается, что для меня это кое-что значит. Если она откажет, меня это заденет. Ужалит в самое сердце.

Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, смущенная. Собиралась что-то сказать, но тут, как назло, у меня в животе заурчало. Громко.

Усмехнувшись, Грейс склонила голову набок:

– Проголодался?

Прежде чем я успел ответить, она потянулась к сумке, порылась в ней пару секунд и вытащила злаковый батончик.

– Ужин, сэр? Хм, подожди, а ведь у меня есть еще и… – она снова полезла в сумку и достала бутылку с водой.

– Ты просто богиня, – я опустился на пол рядом с ней. – Отдай это мне.

Только сейчас я вспомнил, что до сих пор не обедал, а время уже близилось к ужину. Я умирал с голоду. Грейс отдала мне батончик, и я разорвал упаковку зубами. Разломив батончик, я протянул ей половину, но она покачала головой.

– Ешь. Я не очень голодна. Это ты у нас здоровяк, – она подмигнула.

– Только когда смотрю на тебя, детка, – я подмигнул ей в ответ, и она, рассмеявшись, легонько шлепнула меня ладонью по плечу.

Я откусил батончик, а Грейс, отпив из бутылки, передала ее мне. Я сделал большой глоток.

– Лучше это допить. Зов природы не обманешь, именно эту бутылку нам придется использовать.

Она засмеялась.

– Думаю, еще час я продержусь. Я зашла в дамскую комнату после того, как ушла из бара.

Я кивнул.

– Я тоже.

Минуту мы провели в молчании.

– Ладно, предлагаю новую игру, называется «Импульс». Правила такие: я задаю вопрос, а ты отвечаешь первое, что приходит в голову. Затем твоя очередь задавать вопрос.

Она посмотрела на меня с подозрением.

– Еще одна хитрая игра, что заставит нас целоваться посреди лифта?

– Боже, очень на это надеюсь, – я рассмеялся. – Но нет, я просто предлагаю скоротать время. Сыграем?

– Давай, – она кивнула.

– Отлично. Любимый фильм?

– «Титаник».

– Нет. Попробуй еще раз.

– Нет? – переспросила она со смешком. – Хм, а я думала, это мой выбор.

– Так и есть. Но я просто не могу позволить тебе выбрать настолько дерьмовый фильм.

Она порывисто ко мне повернулась.

– Почему это «Титаник» дерьмовый? Это эпическая история любви! Она прекрасна! Какие у тебя проблемы с «Титаником»?

– Грейс, – я вздохнул, – на той доске в конце фильма было достаточно места для обоих. И не говори мне, что тебя не взбесило, когда они, пройдя через столько испытаний, даже не попытались забраться на нее вместе. На кусок дерева, достаточно большой, чтобы выдержать двоих, если бы эти двое просто приложили еще немного усилий?

Она разразилась хохотом.

– Ого, это потрясающе. Ты не любишь «Титаник», потому что он недостаточно романтичный для тебя. Надо же, это так мило, – она похлопала ресницами, глядя на меня.

– Нет, это совсем не то, что я сказал, – я свел брови. – Я имел в виду, что фильму не хватает реализма. Доска стала всего лишь предлогом, потому что сценарист решил, что Джек Доусен должен оказаться на дне океана.

Грейс снова расхохоталась.

– Ты закончила?

Она предприняла слабую попытку стереть ухмылку с лица:

– Да. Следующий вопрос.

– Любимый цвет?

– Бирюзовый. «Цвет яиц странствующего дрозда»[6].

Я выразительно скривился.

– Даже не буду это комментировать. Любимое время года?

– Осень.

– Любимый десерт?

– Крем-брюле.

– Любимая поза в сексе?

Она задумалась, а ее щеки залил румянец.

– Эм-м… Миссионерская?

Я пристально на нее посмотрел.

– Значит, тот парень из колледжа не только не сумел тебя как следует разогреть, но даже не попробовал другие позы? Да с каким болваном ты связалась?

– Перестань. Он хороший парень. Очень, хм, милый и заботливый.

– Ну конечно, – я фыркнул. – Ладно, меня все это удручает. Твой ход.

– Какой же ты засранец, – протянула она, но на ее губах при этом играла легкая улыбка. – Любимый фильм?

– «Бойцовский клуб».

– Не смотрела.

– Ты не смотрела «Бойцовский клуб»? Это же преступление.

Она усмехнулась.

– Любимый цвет?

– Синий.

– Какой оттенок синего?

– Обычный гребаный синий.

– Нет такого оттенка.

– Теперь есть.

– Хорошо, – она рассмеялась. – Любимое время года?

– Осень.

– Ого, у нас действительно есть что-то общее! Просто чудо.

Я поддержал ее иронию:

– Кто бы мог подумать?

– Уж точно не я. Любимый десерт?

– Банановый фостер. Мне его готовила бабушка.

Она мягко улыбнулась.

– Признаю, это хорошая игра.

– Эй, ты не задала мне последний вопрос.

– Нет. Потому что не хочу знать на него ответ. Уверена, это будет нечто такое, о чем я даже не слышала. Держи эту тайну при себе.

Она посмотрела прямо на меня, и на мгновение я лишился слов от красоты ее улыбки. Мне нравились ее зубы. Мне нравилось решительно все, что касалось ее рта. И мне хотелось прикоснуться к нему губами еще раз. Я вытянул ноги, стараясь игнорировать все возрастающее давление на ширинку джинсов.

Примерно минуту мы оба молчали. Я размышлял о том, как быстро все изменилось между мной и Грейс. Это было почти… комфортно, сидеть вот так, слушать негромкую музыку, раздающуюся из динамика, и по очереди потягивать воду из бутылки. Еще я не мог не думать о том, что рассказал Грейс ту часть своей истории, которую никому раньше не доверял. Да, кое-кто был в курсе, но только потому, что они были свидетелями происходящего. Но никогда по доброй воле я не делился этими воспоминаниями с посторонними. Возможно, дело в том, что ни одна женщина прежде не пыталась меня разговорить. Я не смог припомнить ни одного случая, чтобы девушка желала тусоваться со мной именно из-за моих блестящих навыков общения. Быть может, потому что у меня их не было. Или, может, потому, что девушек во мне это никогда не интересовало.

Наше с Грейс молчание было комфортным и непринужденным, что удивительно, учитывая, с чего мы начали.

– Грейс, почему у тебя начался приступ паники, когда ты поняла, что мы заперты? – мягко спросил я.

Она взяла бутылку и сделала глоток воды – явно тянула время, раздумывая, стоит ли отвечать. Наконец тихо сказала:

– Брату поставили диагноз, когда ему было восемь. Я была на год старше. Два года он боролся, но однажды врачи сказали родителям, что сделать большее не в их силах, поскольку наступила терминальная стадия болезни. Мама тогда совершенно потеряла голову, и отец занимался похоронами в одиночку. Эмоционально она… просто не могла этого сделать. – Грейс надолго замолчала, так, что я засомневался, будет ли она продолжать. Но она в конце концов сказала: – Пару раз мы ходили с отцом в похоронное бюро, потому что мама не могла оставаться с нами дома. Не могла даже смотреть на нас. Однажды, пока папа разговаривал с похоронным агентом, мы с сестрами отошли, чтобы рассмотреть бюро. И я не знаю почему, но я забралась в один из выставленных там гробов. Мои сестры этого не заметили, они смотрели на что-то другое. Когда я закрыла крышку гроба, сработала щеколда, и я не смогла выбраться. Я испугалась и начала задыхаться. Мне казалось, что кто-то сейчас схватит меня за ногу, вампир или какая-нибудь другая нечисть, – Грейс тихонько рассмеялась и покачала головой. Лицо ее, однако, осталось серьезным. – В том месте было так чертовски тихо, что я боялась закричать, позвать на помощь, издать хоть какой-то шум. Я не хотела смущать отца. Он и так держался из последних сил… Поэтому я еще долго там сидела, пока кто-то не открыл гроб, когда меня хватились.

– Боже, Грейс. Наверное, это было жутко страшно, – негромко сказал я.

– Говоря по правде, я не вспоминала об этом уже много лет. Но мысль о том, что я заперта в маленьком пространстве… Наверное, это воскресило старые страхи.