Все жизни в свитке бытия

Путешествовали, правда, без особого комфорта, в плацкартных, а то и общих вагонах, с добрыми людьми на попутках, но зато воочию увидели, страну, где живем. Вот Алтай. На озеро Манжерок нас занесло. Чилимов, такие водные орехи, рассматриваем. Здесь Молдавия. Целый сезон яблоки собирали. Заработали деньжат и повидла наварили на всю зиму. Вот уже с подросшей Настькой ездили на Брянщину – поклониться могиле матери, погибшему во время войны отцу.

На велосипедах проехали по лесным тропам в маленькую деревеньку к дальним родственникам, пасечникам. Составили родовое дерево, пофотографировали, кого нашли, коллаж сделали, оставили на память. А вот Башкирия, однажды там лето провели. Чему только не научились: за скотиной ухаживать, корову доить, заготовки делать, хлеб печь. Но главное – на лошадях верхом ездить.

Долго боялись – ну а потом, веришь, уезжать не хотелось, так привязались.

Вот интересное фото – тут вся наша женская семья за столом. "У лампы" мы называли вечерние чтения вслух. Шкаф за твоей спиной набит книжками, перелистанными вот за этим столом. На уши вставать приходилось, чтобы внушить им разницу между "патамушта шта эта выбирают все хорошие девачки" и необходимостью научиться новому, посмотреть, попробовать только потому, что нестерпимо интересно, хочется узнать, усвоить, понять.

Лучший способ – самого человека подвести к сознательному выбору. Захотели как-то мои воду заказывать, мол, из крана вредная для здоровья. Пришлось объяснять: заказная – та же самая, из крана, это просто рекламная заманиловка. Принесла прибор, определяющий состав воды. Замерили – действительно, та же самая. Тогда вроде дошло, что это чувство собственной важности зудит в нас. Оно то и толкает человека "быть не хуже других". В общем-то неплохое чувство, если не вестись на рекламу, без крайностей.

Видела, радовалась: не похожи мои на одномерных "оранусов"*, потребленцев. Не зря жизнь им дала. Но скоро ошибочку увидела – приняла желаемое за действительное. Настька умница, на других не оглядывалась. До поры, до времени. Пока количество всякой рекламной трескотни не смело её слабенькие убеждения. Ах как сладко всё выбросить и накупить новой такой же дряни. Видимо, потолкаться в толпе себе подобных, ощутить внимание продавцов, лёгкое опьянение от потраченных денег – замена счастья!

Вчера, попросила их показать мне всё и "защитить" каждую покупку разумной надобностью. Чуть не хором обе сказали, что не будут ничего защищать, логики в этом никакой нет, что они с мамой решили просто "оторваться" и испытать маленькое удовольствие свободы – "чего хочет моя левая нога". Представь, крошка Алёнка и та против меня. Уходя, прихватила голубого зайца и платье в клубниках. Что мне делать? Они даже завтракать не пришли!

– Павловна, а ты бы что хотела сейчас, если бы себя не сдерживала, если бы гроши не экономила, а как твои девчатки повелась бы на своё желание?

Александра Павловна посмотрела внимательно: что за подвох кроется в моих словах. Я улыбнулась ей.

– Ну, чем ты рискуешь, боишься лишиться статуса? А это ли не способ возвыситься над другими? И не к этому ли ведет общество потребления?

– Как же я буду управлять моим семейством без опоры на некоторое превосходство?

– А ты сравняйся с ними, признайся, что тебе тоже непросто осознать и побороть в себе инстинкты.

– Поняла… Сегодня масленица. Я напекла блины. Знаешь, смешно, но вот уже два года не пробовала икру. Дорого! Это у нас на Острове, где в путину текут икряные реки. Давай устроим пир: блинчики с красной икрой. Сходи, будь ласка, в магазин, а я приберусь тут. Девчат позову. Надо всем этим для начала полюбоваться, раз уж пошли вразнос!

Мы отпраздновали масленицу на славу. После завтрака перемеряли все наряды, фотографировали разрисованную под матрешку Алёнку, а потом пошли на горку кататься на санках. Павловна, ублажённая вожделенными блинчиками с икрой, устроилась на диване с книжкой Герберта Маркузе "Одномерный человек".

Примечание:

"Оранус" модель поведения современного человека, изложенная писателем Виктором Пелевиным в своем романе "Generation "П". В модели подчёркивается уникальный характер влияния денег на жизнь современного человека.

Это влияние основывается на трёх потребностях: – потребность получать деньги – потребность "выделять" деньги – потребность вытеснять из сознания всё, что не имеет отношения к получению или выделению денег.

Капкан.

На часах пять утра. Птицы заливаются где-то внизу, у земли. Ещё совсем недавно он мог, если бы захотел выйти из отеля и спуститься в сад, посмотреть на певунов. Ни разу в жизни такого желания не испытывал. Почему именно сейчас, когда приперло… Как припёрло, так и сгинет. Бабки на худой конец есть. Врачи как суслики вчера выстроились. Но боли, подлецы, не сняли. Трамал против грызущего пса! О!!!!!!!б!!б!!!

–Машкаааа! Да заткнись ты!

Новенький костыль, прислонённый к кровати, летит по диагонали через комнату и упирается в полуоткрытую дверь спальни напротив. Грохот на весь респектабельный пятизвёздочный Шангри–Ла. Путаясь в воланах кружев, стараясь не наступить на белую пену, на ходу поправляя растрепавшиеся волосы, Машка спешит, бежит на помощь, повторяя: "Что случилось-то, Вов?"

– Храпишь как отбойный молоток, нервы не выдерживают.

– Вовчик, ну что ты злишься, это ж физиология.

– Не физиология, а зоология натуральная.

– Ну, ладно… Что звал–то? Укол ещё рано…

– Сам знаю… Давай живенько шампусик и к нему что там … сыр фрукты, и позвони пусть поменяют бельё, пот – ручьём, лежу как в болоте.

Боль нарастала. Некто невидимый беспощадно грыз, старался разворотить большой палец ноги. Никогда ничего подобного сорокапятилетний Вован не испытывал. Всего лишь палец. Но боль адская, будто и вправду попал в капкан. Сознание мутится, выпускает тяжёлые волны ярости. Рука сжимает пульт, и как на гашетку, жмёт на кнопки… Находит мятущегося среди потока машин супермена, направляющего огненный ливень на всё, что несёт поток жизни.

Потный, матерящийся от боли, он с трудом садится и обхватывает ступню ладонями, пытаясь понянчить её, высмотреть, где прячется чудовищный монстр. Новая атака скручивает тело. Самовольные слёзы мешаются с потом и нет сил промакнуть липкую слизь. На мгновение боль отступает. Вован настороженно прислушивается, что происходит внутри.

В возникшей пустоте падают и эхом разносятся давно отзвучавшие слова.

– Ешь кашку, ты же хочешь быть сильным и непобедимым?!

–Хочешь вырасти мужиком, как папа-а- а- а?! Давай уплетай- ай- ай!

–Бууууду, только деньги в копилку хочуууу!

– Вот съешь и дадим твой свинье денег.

После каждого кормления мальчик уединялся с копилкой, открывал дверцу в подхвостье свиньи и считал накопленную мелочь.

Всякий новый продукт мальчик оценивал по своему прейскуранту. Мясо он ел с видимым удовольствием, но нашёл причину провести его по высшей шкале оплаты. Хоть и полезный и вкусный продукт, но жевать… трудно и долго. Вкусовые пристрастия расширялись. Он рос и развивался быстрее многих сверстников.

Накопление денег в столь юные годы стало любимым увлечением. Способный мальчик переигрывал во дворе доминошников, сражался в шашки и шахматы, в карты и даже помогал разгадывать кроссворды исключительно за вознаграждение. Ставки он назначал грошовые. Увлекал азартом, шутками и прибаутками, усвоенными здесь же, за дощатыми столами.

Его своеобразный дар с четырёх лет служил волшебным ключиком и открывал все двери. Перекормленный, обложенный жирком, в школе он, как водится, получил кличку Толстый. Расположение одноклассников Вован оплачивал всё из той же шкатулки.

Множество мелочей, просто необходимых в период гормонального взрыва подростков, он знал как опытный менеджер. Поэтому покупал спрайты, пепси-колы, жвачки и зажигалки… Тихо, в нужный момент, делился. Деньги, бывало, давал, без отдачи, когда видел, что они нужны именно сейчас. И всё это не афишируя. Так что кличка Толстый не прижилась. Звали Вованом и во все компании принимали.

Прошедшая без осложнений школьная жизнь плавно перетекла в институтские аудитории. Одновременно с защитой диплома юриста Вован открывал свой первый в областном городе супермаркет "Маруся", предусмотрительно назвав его именем сокурсницы, своей молодой жены. И, как потом оказалось, местного финансового гения – их супермаркеты не знали конкурентов.

Просчитанный путь во власть, начавшийся с небольшой должности в мэрии, через двадцать лет привёл его в депутатское кресло самого главного управляющего органа страны. Это произошло не без потери личного капитала, не без отягощающих обязательств некоторым влиятельным лицам. Но что поделаешь – коррупция неистребима.

Об особенностях стратега во время продвижения в депутаты до сих пор не забыли злые языки. Как известно: с небольшого ручейка начинается река. Был он и у Вована.

А всего-то! Матери и жене дал задание купить свежего мяса и испечь пирожков. Три огромные корзины тёплых румяных вкусностей самолично доставленных ранним утром в каждую семью подопечной деревни Нахаловки обеспечили поддержку электората на сто процентов.

Ах, как окрылил его тогда сказочный бросок во власть!

Сеть супермаркетов с налаженным еженедельным переклеиванием ценников давала стабильный доход, обеспечивающий любую прихоть владельцев. Супруги вошли в московскую тусовку, и, случалось, развлекали родных и знакомых пикантными подробностями совместных кутежей и фотографиями с селебрити. Прикармливая знаменитостей опробованным со школьной скамьи способом, Вован с Марусей нередко попадали в светскую хронику как друзья.

Они объездили полмира, полюбили Мальдивы, где диковинный цвет российского бизнеса и власти предавался всевозможным радостям жизни. Вован, однако не забывал и чисто мужские утехи: не пропускал сезоны охоты на дикого зверя в Приморье, регулярно бывал на морских рыбалках, обставленных по ВИП стандартам. Числится за ним и индивидуальный тур в Африку, где он, оправдывая своё исключительное мужское предназначенье, убил очень крупного буйвола, о чём, бес попутал, рассказал в местных СМИ.

А сколько всего ждало его впереди! Депутат Государственной Думы – это не хухры-мухры: деловые поездки в составе различных делегаций приятно щекотали самолюбие, совместные гастрономические удовольствия, предложенные принимающей стороной, иногда оборачивались настоящим спектаклем, где ты чувствовал себя небожителем. В средневековом замке, в зале, увешанной старинными гобеленами, неслышно, подобно птицам, летали официанты, оркестр тихо играл старинную музыку.

Машка – боевая подруга, всегда рядом. Вот и сейчас всё чин–чинарем – перехватила у официанта столик – неча козлу пялиться на богатого русского! Горка сыра в окружении гроздьев зеленого и чёрного винограда… в бокалах танцуют пузырьки.

– Будем! – Они чокаются. Вован торопится до наступления боли ощутить ожидаемое наслаждение от еды. Самое доступное удовольствие жизни. Сколько этой радости открыто, добыто, облюбовано, обсмаковано и отправлено в таинственный путь!

На то она и радость, что не приедается. Пищевая цепочка – вечный двигатель жизни. Вован зажмурился от удовольствия, ощущая всю гамму вкуса тающего на языке кусочка сыра. Гримаса родилась в далёком детстве вместе с возгласом: "Кусна-а- а- а!"

Машка тоже с видимым удовольствием уплетает сыр с виноградом. Подруга знает толк в еде. Трапезы – их совместное творчество. Новая волна боли зацепила и потащила в своё безжалостное пекло. Вован с отвращением смотрит на изобильно заставленный поднос. Еда – и есть капкан и причина его чудовищной боли.

Он открыл планшет. С терпением охотника, выслеживающего дичь, он ищет средство против настигшего бедствия. В очередной раз надежда его связана с лекарством из гриба под названием "весёлка обыкновенная". Грибы, собранные и высушенные в небольшой деревеньке Мурманской области, отправляют в Израиль, где их измельчают и фасуют в капсулы. Сегодня ему должны передать чудодейственное средство.

Он пытается отвлечься, но говорить может только о своем страдании. Ярость и сарказм в каждом слове.

– Этти пацаны – греки, что определили подагру как капкан, мыслили конкретно. Каждый приступ – мучительная смерть! Отложенная…

– Вов, прошу, перестань издеваться. Уже всё прочитали, что можно.

– Нет, не всё: ты послушай с какой лёгкостью медицинские прорицатели талдычат, кто есть несчастный, попавший в капкан.

– Ну, Володя!

– Молчи, женщина! Твоё дело теперь облегчать мне страдания. Не будь ещё одной собакой, грызущей мою плоть. Слушай: "Подагрик – это активный мужчина средних лет. Он имеет хороший достаток, возможно занимающий руководящую должность. По темпераменту обычно холерик. Другими словами это болезнь образа жизни. Способствуют развитию болезни изо дня в день повторяющиеся фуршеты, перетекающие в застолье, а также стрессы и прочие излишества". Я – в точности! – То, чему мы сейчас предаемся – излишества, выходит, я сам себя наказываю… Вот ёшкин кот, какой извращенец! Мой внутренний голос говорит, не думай об этой стерве-подагре, наслаждайся, Вован, каждым новым блюдом, запивай его любимым вином.

Тебе крупно повезло с мужем, Марья! Мой организм – фабрика, производящая для своих нужд концентрированное содержание солей мочевой кислоты. Хитрый мозг для стимуляции активности подарил мне всё это, чтобы я числился в ряду Эдипа, Ньютона, Колумба, Микеланджело и поэта на все времена Александра Сергеевича Пушкина.

В народе подагра считается признаком гениальности. Я – рядом с великими, Мария!

– Вов, ну кроме шуток, что делать–то будем? Нам назначили кучу анализов, а ты не готов – не спал, пьёшь шампанское с утра.

–Что делать, что делать? Жить в своё удовольствие! Сейчас ты закажешь завтрак в номер. Ну, чтоб значит всё любимое было: морепродукты, икру ежовую не забудь, пекинскую уточку, бараньи рёбрышки хочу. Выпечку всякую. Шнапс обязательно – "Вдову Клико".

Перестелили постель, посыльный принёс огромный букет цветов от коллектива головного супермаркета «Маруся» по случаю прибытия на отдых, в Таиланд.

После двухчасового завтрака на столе мало что осталось. Сто десять килограммов жадного до еды тела затребовали почти всё, что было заказано. Маруся отправилась наводить контакты с врачами и оправдываться за срывы визитов.

Боль казалась нескончаемой, кем-то наблюдаемой пыткой. Предписанное вчера врачом обезболивающее лекарство, проскочило как плацебо. Самое ласковое для непередаваемых терзаний определение – охренительное. Нога и большой палец превратились в вулкан, раздираемый во все стороны трещинами – ооооО!О!О! Умереть что ли добровольно? Вован орал в подушку и лупил её кулаком. Зачем эти бесконечные анализы, исследования, консультации жадных до бабла светил! Три года он и подагра жили, уступая друг другу. Он на время перестал хлестать шампанское, оставив себе на охотничьих сабантуях любимую шурпу из боровой дичи. Сатанинская подружка с промежутками сверлила то один сустав, то другой. Он спасался уколами, отварами трав в Корее, сдавался врачам специализированной клиники в Германии. Боль играла с ним в прятки, проявляясь на короткое время, доводила его до бешенства, до жалкого состояния, а потом исчезала.

Теперь она показала, на что способна. Ползать по-пластунски в туалет, обливаясь потом и слезами – пока последнее пыточное истязание. А как же жить дальше, как сохранить своё высокое положение, свой Монблан, которого он достиг, и где так удобно расположился? Доверяться недоучкам, впаривающим себя спецами – хитрецами, за баснословные кровные! Много чести!

Что-то говорила полезное на сей счет покойная матушка про честь, когда хвалили её бесподобные мягкие пироги. Да вот: добрая слава лучше мягкого пирога. А если и то и другое – совсем лучше. Не попробовать ли извлечь пользу из гадостной хвори? Чтобы, значит, и врачам не платить – и пусть почтут за счастье, если он, Главный Бабуин, захочет с ними встретиться поговорить о состоянии медицины в родном отечестве. Сколько возможностей открывается, мама родная!

А если пересесть в инвалидную коляску и оттуда руководить здравоохранением?! Насколько повысится доверие у народа. Насчёт медицинского раскормленного чиновничества Вован настроен не так оптимистично: там жесткая иерархия и свои фараоны при главных финансовых потоках.

Но… если Вождю расписать выгоду от преобразований с многими нулями… а главное, убедить его отвалить предвыборные пряники – увеличить отпуск бесплатных лекарств эдак раза в два… может и выйдет получить место Советника по здравоохранению.

Образование тут не требуется. Лишь бы получилось убедить, что ты – полон решимости помочь самой незащищённой категории. Если сильно постараться войти в доверие, огласить Самому внушительную сумму от экономии на очередной перестройке в медицине, можно и с подагрой удержаться на монблане.

А вот и Маруся! Как всегда сияет лисьими улыбками. Значит всё уладила. Вот обрадую: быть тебе, Машка, Владычицей Морскою! Долго, однако, шлындала. Уж и время обеда давно прошло. Повторим животную радость: нутро хочет. В ресторан пока не транспортабелен, тут сабантуйчик устроим. Обговорим заодно, как забацать мизансцену подхода к Самому. Фигура моя пока мелковата, но вот если перегрузиться на самоходный инвалидский аппарат… и на нем… ёв саму Думу. И чтоб пандусы для него, одного. Пусть глаза у всех повыпрыгивают.

Пока Маруся чистила перья после пробежки и тайком примеряла наряды, Вован в восторге от своей идеи, сладко придремал. И снились ему сны разнообразные. На коляске с пневматическими шинами фирмы "Майра" приезжает он на прием к Самому. С товарищеской улыбкой протягивает ему руку Тот, которого все боятся.

Он, Вован, тоже сильно боится. Кажется ему во сне, что Сам, вроде рентгена, насквозь его видит. И неизвестно, что будет дальше. Похвалит – отпустит, а потом, как кошка мышь, цап – и своим вассалам на потеху отдаст. Аж ТАМ мокро стало от такой мысли. Хоть и во сне, а страшно по-настоящему.

Тут "выстрелил" сустав на левой ноге. Такого сверла он ещё не испытывал. Всё тело затряслось. Как на грех, в туалет – позарез. А костыль – в Машкиной спальне. Встать невозможно. Утробный рык разнесся по люксовому номеру:

– Машка – а – а- а! Мухой ко мне, сейчас обо.....сь.

Из её комнаты несётся развесёлая музычка, волны запахов и в проёме двери – ворох перемеренных платьев на полу. Не слышит Машка… О, Боже…