Лед в твоем сердце

– Помогите! – не сразу понял, откуда звук, реальный ли он вообще. А потом снова заметил белое пятно – кошка. Она остановилась на дорожке в сторону детской площадки, глянула на меня. Глаза ее зеленого цвета сверкали, как изумрудные вспышки в темноте. Завороженный этим зрелищем, я пошел в сторону животного.

– Отпустите! Пожалуйста, – снова раздалось почти неслышно.

Я остановился. Остановилась и кошка. Мы стояли рядом, буквально в метрах пяти от горок и турников. Туда двое волокли девчонку, а она явно пыталась вырваться. Третий тип просто вышагивал рядом.

В мозгу сработал щелчок, будто снял с меня предохранителя. Шлем упал на землю, спугнув кошку. А сам я помчался к этим уродам. Драться с ними было несложно, уж больно пьяные. Хотя я и сам не менее трезвый. Однако во мне бурлила злость.

И парни эти показались не людьми, а монстрами: грязными, прокуренными, вонючими монстрами. Я стиснул зубы, бил не сдерживаясь. Один из них умудрился замахнуться, но тщетно. В ушах звенел голос о помощи, будто раздирая все нутро.

В какой-то момент услышал всхлип. Отрезвляющий всхлип. Уроды уже отползали, воевать со мной им явно не хотелось. Поэтому я смело переключил внимание на девчонку. Она сидела на земле и тряслась, как кленовый осенний лист на ветру. Руками закрыла лицо, хотя темно, я бы и не увидел ничего.

– Эй, – сажусь напротив и пытаюсь позвать незнакомку. На вид мы, кажется, погодки.

– Эй, – снова зову. Потом зачем-то дотрагиваюсь до ее рук, которыми она умело закрывает лицо. – Ты в порядке?

Не отвечает. Холодная, словно льдинка. Твою мать. Тянусь в карман за телефоном. Включая фонарик, навожу на нее свет. Секунда-другая, и она начинает медленно убирать ладошки.

Я сглатываю. Быть просто не может. Невозможно. Эти глаза… Я видел их, я знаю их, я, черт побери, ненавижу их. Они преследуют меня.

Маша Уварова. Дочка директора.

А дальше происходит что-то нереальное. Того, чего быть априори не может, не должно. Маша наклоняет голову, хватает трясущими руками мою олимпийку и упирается… Мне в грудь.

– С-спасибо, – шепчет девчонка. Я слышу, как она плачет. Громко, словно волк воет на луну. Сжимаю руки в кулаки. Потому что внутри все разрывает на части. Твою ж мать.

Всегда было плевать на женские слезы. Этим меня никто не брал. Говорили, какой я холодный и равнодушный. А сейчас… Ее всхлипы, словно пули, залетают в грудную клетку. И сделать ничего не могу: ни отойти, ни увернуться.

Я хотел увидеть ее слезы. Столько раз прокручивал в голове, столько раз думал, как понесу видео директору. Но Богом клянусь, теперь бы отдал все, лишь бы она перестала проливать их рядом со мной.

5.3

Не знаю, сколько мы сидели на холодной земле. Для меня минуты показались вечностью, будто варился в адовом котле. Я несколько раз намеревался оттолкнуть Уварову, но рука не поднялась. Она плакала и плакала, казалось, умирает у меня на груди.

Лучше быть застреленным, чем находиться рядом с ней. Внутри начало подъедать. Ничего ж не произошло. Я вовремя появился и отметелил придурков. Да, испугалась, понимаю. Но не до такой же степени. Или все-таки до такой? Твою мать, мне кажется, хуже я себя еще не чувствовал.

Когда Маша неожиданно подняла голову и оторвалась от моей мокрой от ее слез олимпийки, думал, подскачу на ноги и дам деру. Но опять же не смог. Девчонка тряслась вся, а ее вой до сих пор стоял в ушах.

– Где ты живешь? – глухо спросил, поражаясь собственным желаниям.

– Где-то… в этом районе, – почти шепотом ответила Уварова.

– Вставай, – скомандовал холодным тоном, но она будто не слышала. Хорошо, что на улице темнота. Видеть ее взгляд сейчас было бы лишним.

Жду минуту, не больше. Реакции никакой. Продолжает сидеть. Руки свисают, словно усохли, только дышит громко. Черт. Ну невозможно ж так.

– Эй, вставай! – прикрикиваю. С ее уст вновь слетает всхлип. Да когда ж кончится эта пытка? И уйти не могу, и сидеть рядом невыносимо.

– Эй, – наклоняюсь немного. Вдруг она не слышит, мало ли. – Пока я с тобой, никто тебя не тронет.

– Ч-что? – неожиданно подает голос Уварова. Клянусь, ощущение, что именно в этот момент мы встретились взглядами. Я больше не светил телефоном в ее сторону, поэтому не мог видеть, смотрит она или нет. Да и сам не понимал, смотрю на нее или все это мираж моего больного воображения.

– Говорю, пошли, – не выдерживаю больше. Хватаю ее за руки по бокам и силой поднимаю на ноги. Девчонка едва не падает, что, несомненно, радует внутреннего червя, проедающего мои нервные клетки.

– Я… нормально, – наконец возвращается в реальность Маша. Громко сглатывает, и я все же решаюсь отпустить ее. Скажем так, в этой встрече приятного мало. Не я должен был здесь оказаться. И если это не происки судьбы, то даже не знаю, как можно назвать сегодняшнюю ночь.

– В какой стороне живешь?

– Наверное… в той, – указывает куда-то пальцем она. То ли я все еще пьяный, то ли девчонка слишком испугана, что забыла свой адрес.

– Пошли!

– Ты… пойдешь со мной? – голос ее дрожит, а фразы звучат немного ломано, словно у робота садится батарейка.

– Пойду, – коротко отвечаю и делаю шаг вперед.

Куда мы идем и в каком направлении, ни черта не соображу. Дома слишком однотипные, улочки узкие, местами фонари не горят, прохожих кот наплакал. Однако продолжаем идти. Молча. Потому что говорить никому из нас не нужно. Маша в себе, а я вообще до сих пор не понимаю, как все вывернулось в такое дерьмо.

По дворам скитаемся минут тридцать. Иногда Уварова останавливается, оглядывается, но стоит ей только заметить меня, словно выдыхает. Что ж, сегодня будет исключением из правил. Только сегодня. Быть героем для мышки не планировал. Да и какой из меня герой? Я же мечтал увидеть ее слезы. А теперь думаю, как это было тупо. Она-то, собственно, ни в чем не виновата.

Когда заворачиваем в очередной закуток, Маша вдруг ускоряет шаг. И уже возле подъезда, где, на удивление, горит лампа, останавливается. Видимо, пришли.

– Здесь? – все же решаю уточнить. Девчонка стоит ко мне спиной, а руками явно протирает лицо. Твою мать, неужели опять слезы? Убийство. Просто убийство меня по всем фронтам. Выть охота. Пусть уже прекратит.

– Здесь, – отзывается спустя какое-то время. Наконец поворачивается и вдруг натягивает улыбку. Я даже теряюсь немного от столь резкой смены настроения. Но чуть приглядевшись, понимаю – это маска. В очередной раз она пытается быть сильной. Как и на тех видео.

Свет от фонаря попадает ей на лицо, позволяя заметить изумрудные глаза. Большие с темной радужкой. Огонек в них переливается, и я почему-то вспоминаю белую кошку.

– Как… как тебя зовут? – разрывает тишину Уварова. Теперь уже и она смотрит на меня. Никогда не думал, что буду стоять напротив нее, никогда не думал, что между нами будет столь мизерное расстояние. Мы не должны были встретиться. Что пошло не так в этой чертовой Вселенной?..

– Неважно, иди домой, – резко и, наверное, даже холодно отвечаю ей. Хочу поскорей закончить эту встречу.

– Ты… не прошел мимо. Я думала, таких людей не бывает.

– Таких дохрена, – пожимаю плечами. Отвожу взгляд в сторону. Ее слова заставляют червя в груди оживать. Он усмехается, напоминает о моих грехах.

– Как тебя зовут?

– Иди домой, – раздраженно говорю. В кармане начинает вибрировать телефон. Вытаскиваю, на экране имя Алиски. Только ее для полного счастья не хватало. Сбрасываю. Свалить бы уже куда-нибудь. Байк, главное, найти.

– Я… – пытается что-то сказать Уварова. Но у меня опять звонит гаджет. Проклятье! Алиса умеет достать, когда вокруг все бесит. Будто масло в огонь подливает. Сбрасываю, а затем кидаю ее в ЧС.

Однако не успеваю убрать мобильный в карман, как Маша выхватывает его из моих рук. Я даже не сразу ориентируюсь, чтобы забрать обратно. За этот короткий промежуток времени Уварова кликает там цифры и, судя по звуку, кидает гудок.

– Эй! – прикрикиваю, но она уже тянет мне обратно телефон.

– Я не привыкла быть в долгу. Сочтемся. – После этой фразы все же забираю гаджет, а Маша наконец разворачивается и уходит в сторону дома.

Смотрю ей вслед, и впервые в жизни меня посещает странный вопрос: насколько девушки беззащитные существа?

– Эй, – она вдруг останавливается, кидая мне фразу через плечо. – Спасибо за сегодня.

Глава 6 – Маша

Когда переступаю порог дома, отец сразу же выскакивает из кухни. В глазах тревога, лоб сморщен, выглядит как-то устало. Хотя думаю, что я выгляжу не лучше.

– Маша! – прикрикивает папа, делая шаг ко мне. Однако я не готова с ним обниматься, не сегодня. Поэтому отхожу, кидаю сухое пожелание хороших снов и закрываюсь в своей комнате. К счастью, отец не глупый человек и прекрасно понимает, когда нужно отступить.

В этих четырех стенах, на большой кровати позволяю себе выдохнуть. Тянусь к розетке и включаю гирлянду, которая висит на окне с Нового Года. Яркие звезды и полумесяц переливаются золотыми огоньками, создавая видимость праздника, а еще от них становится спокойно. Щелкаю выключатель, закрываю глаза. Страшно немного: вдруг опять картинки всплывут, вдруг страх схватит за горло.

Но нет. В моей голове только тот парень, его ледяной взгляд и голос с хрипотцой. Почему он не прошел, не понимаю. Почему все проходят мимо меня, а он не прошел.

Если подумать, незнакомец, наверное, мой ровесник или же на пару лет старше. Его выразительные глаза, темные брови, острые скулы и надменный изгиб красивых пухлых губ – все это будто намертво засело в воспоминаниях. Хотя пусть лучше там будет незнакомец, чем те гопники, Гева, Ленка или мои друзья.

На самом деле мне искренне хотелось отблагодарить этого человека. Наверное, так мыслит жертва в тот момент, когда ее спасают. Однако я понимала, он не назовет свое имя, не будет ждать ничего взамен. Просто проходил мимо, просто помог прохожему. Для него, возможно, это ерунда, но для меня важно не оставаться в долгу. По крайне мере, сейчас. Жизнь заставила поверить, что свои и чужие – порой одинаково посторонние люди.

Всю ночь я маялась. Мне снился темный лес с высокими елями. Я бежала по холодной и мокрой земле, оглядывалась, но вокруг никого. Где-то вдали мелькали огоньки. Они навязчиво манили к себе, будто шептали: «рядом с нами спасение». Но сколько бы я ни пыталась, никак не могла их достигнуть. В какой-то момент оступилась и упала. А когда подняла голову, увидела большого черного волка. Из его пасти падали капли крови. Конец. Думала, умру. Он должен был разорвать меня. Но неожиданно из-за спины прилетела стрела. Волк пал, но я так и не узнала, кто меня спас.

Утром проснулась без особого желания идти в школу. Состояние какое-то разбитое: руки и ноги ноют, голова болит, глаза опухшие. Зарыться бы в подушках, как Хаул в «Ходячем Замке». А милую Софи отправить вместо себя на растерзание злому року. Раньше мне казалось, что он поступил некрасиво. Испугался. Однако сейчас я чувствовала себя Хаулом.

С неохотой все же встала, поплелась в душ. В зеркало глядеть не стоило, видок тот еще. Каштановые волосы торчат в разные стороны, губы едва покрывает розовый цвет, а лицо бледное. Черт, да люди в больничке выглядят лучше меня.

– Маша, – раздался стук в дверь. Аллочка, видимо, с утра на фитнес. Надеюсь, что через пару месяцев съеду и буду стоять в очереди в общаге. Главное – не дома.

– Я скоро, – сухо отвечаю ей и скидываю с себя пижаму.

Во время завтрака папа пытается пару раз завязать разговор. Но я технично ковыряюсь в телефоне, рассматривая абсолютно неинтересную ленту в инсте. Продолжаю думать о двух вещах: кто меня подставил и как зовут парня, который спас вчера. Признаюсь честно, второй пункт более интересный. Нет, не потому что незнакомец был достаточно привлекательным, а потому что хороших людей принято благодарить.

– Давай довезу до школы? – предлагает вдруг папа.

– Не стоит, – допиваю чай и выхожу из-за стола.

– Маша, – летит мне в спину голос родителя. – Я перегнул вчера. Извини.

Молчу пару секунд. Выдерживаю паузу. Голос отца звучит виновато, и в другой раз я бы сразу простила его. Но сейчас слишком много навалилось. Тяжело отпускать обиды.

– Все в порядке, пап, – поворачиваюсь и киваю. Пусть хотя бы дома будет мир.

– Может, все же подвезу? – делает вторую попытку отец.

– Да нет, все нормально, – вежливо отказываюсь.

***

В школу опять захожу с опаской. По спине пробегают капли пота, ноги немного трясутся, но, если честно, сегодня чувствую себя сильней. А на пороге, когда дверь за мной захлопывается, в ушах вдруг отчетливо звенит фраза незнакомца:

«Пока я с тобой, никто тебя не тронет».

Не знаю почему, но именно она придала мне уверенности расправить плечи, поднять подбородок и попытаться выстоять, несмотря на сильные ветра. А еще мне безумно захотелось как-то выразить свою благодарность. Не простыми словами, а чем-то значимым. Что-то такое, чтобы показало мои благие намерения. Подумаю об этом.

День проходит относительно спокойно. Хотя нет, пару раз сталкиваюсь взглядами с Лелей. В ее глазах читается все от обиды до недопонимания. Она так часто смотрит в мою сторону, что порой хочется подойти и дать ей пощечину. Потому что друзья не поступают так. Не те, с кем ходишь с детских лет, не с те, с кем укрывался одним одеялом.

Но, конечно, я не подхожу. Для ее же блага нам лучше держаться на расстоянии. Вовка тоже кидает в мою сторону неоднозначные взгляды. Кажется, он терзается чувством вины. Ведь Ларин тоже в итоге бросил меня.

И тут я снова вспоминаю незнакомца. Единственного человека, который почему-то протянул руку. Мир полон неожиданностей. А может, это судьба?

После уроков, когда выхожу из школы, сталкиваюсь с Гевой. Он проводит языком по нижней губе, но пропускает меня мимо. Наверное, в ту минуту я молилась всем Богам. И полагаю, раз до сих пор жива, Боги услышали. Останавливаюсь возле ворот, не знаю почему. Оглядываюсь. Там на ступеньках Леля с Вовкой и его другом. Смотрят мне вслед, говорят о чем-то. Для них ничего не поменялось. Для меня изменилось все. Бывает же так.

А в субботу утром меня посетила гениальная идея. В моих любимых корейских сериалах благодарность выражают шоколадом. Поэтому я, пользуясь выходным, бегу в супермаркет, закупаюсь там дорогими ингредиентами. Аллочка, правда, странно косится, когда я на кухне пытаюсь кашеварить. То и дело закидывает вопросами с подковыркой. Отца же нет дома, у них собрание или что-то вроде того. Если честно, не вникала, хотя утром родитель говорил об этом.

Уже ближе к вечеру вытаскиваю шоколад из холодильника. Рассматриваю его. Выглядит вроде сносно, местами торчат миндалины. Что ж, полагаю, для благодарности самое оно.

Остается дело за малым: написать или позвонить незнакомцу.

Кручу телефон в руках минут двадцать. Даже пару раз нажимаю кнопку вызова, однако сразу же скидываю. Не представляю, что и сказать ему. Слишком уж колючий парень. В итоге пишу смс-ку. Хотя и с ней долго мучаюсь. Не хочется выглядеть в его глазах дурочкой. Мне просто нужно выразить благодарность, не больше.

Спустя еще двадцать минут все же решаюсь отправить текст. Три раза перечитываю и нажимаю на зеленую кнопку.

«Нужно увидеться. Это важно. Сможем встретиться на мосту возле парка?

П/с девушка, которую ты спас».

Глава 7 – Тимур

Той ночью я еще долго плутал по этим проклятым дворам. С трудом нашел свой байк, а вот шлем все же потерял. Придется покупать новый. Хотя тогда меня особо не заботило это, в голове и мыслях ничего, кроме воя девчонки.

Думал, пройдет. Но не прошло. Теперь терзал не только ее взгляд, но и всхлипы.

На следующий день одноклассники притащили подарок нашей молодой училке. Маленькую продолговатую коробочку с большим бантиком. Эта дура на радостях приняла, но когда открыла, чуть не упала. Вибратор. Народ подарил ей вибратор. Потому что она слишком неоднозначно реагировала на их шуточки.

В другой раз я бы и сам поржал. Но сейчас взгляд училки напомнил Машу. И мне сделалось тошно. В итоге встал и молча вышел из класса, да и пофиг, что шел урок. Думал, меня опять вызовут на ковер к диреку, но молодая девчонка не решилась позориться таким презентом в учительской. А позже, когда проходил мимо ее кабинета, услышал, как она плачет.

Червь внутри обрадовался. Вцепился за это, начал медленно проедать. И опять образ Уваровой, ее всхлипы в ушах. Никто и никогда не заставлял меня почувствовать себя сволочью. Но у Маши получилось. За это моя ненависть к девчонке увеличилась в геометрической прогрессии.

В субботу Арс вытащил меня в сквер. Мы частенько там собирались. Из школы только Богданов, остальные сторонние. Среди них была и Алиска. При виде меня она показательно отвернулась. Подсела к Русу, высокому худощавому блондину из семьи местного чиновника. Не знаю, чего она хотела этим добиться, но, если честно, мне было пофиг.

– Как ты, бро? – протянул кулак Рус, и мы треснулись в дружеском приветствии.

– Приветик, Тим, – улыбнулась Малиновская. Жанна тоже из богатых. Заодно и лучшая подруга Алиски Серебрянской.

– Привет, Малина, – по-обычному сократил я фамилию блондинки. Худенькая, но достаточно стервозная.

Остальные тоже подошли поздороваться. Нас было человек десять, из которых четыре девушки и остальные парни. В беседке на скамейке лежал новенький плед, рядом стояла бутылка вискаря с колой и музыкальная колонка. Мы могли бы поехать в ресторан или на хату к кому-то из местных, но в хорошую погоду собирались здесь. Беседка располагалась возле озера, и отсюда открывался действительно красивый вид. В городском водоеме купаться запрещено, зато народ активно принимал солнечные ванны на новеньких деревянных лежаках.

Разговоры, шутки, душевные истории. Казалось, можно наконец-то расслабиться. Я тоже втянулся в общий ритм. Иногда, правда, замечал, как Алиска косится в мою сторону, а иногда она многозначительно поглаживала Руса по ноге. Тот же пытался сопротивляться, потому что боялся меня. Все знали – я немного с приветом. Могу взорваться, и тогда мои кулаки никто не сможет остановить.

Однако я пил только колу и плевать хотел, что делает Серебрянская.

– Куда ты сбежал в прошлый раз? – спросил Арсений в полголоса. – Алиска рвала и метала.

– Хотел проветрить голову, – ответил другу, облокачиваясь на перила. Из колонки доносилась песня Зиверт с такими правильными словами. Никогда особо не вслушивался, а сейчас почему-то заело. Закрываю глаза, пропуская вопросы Арса на фоне.

– Эй, приветик, – слышу рядом женский голосок. У девчонки неестественно розовые волосы и большие утиные губы. Жесть. И кто на таких ведется?

– Привет, красотка, – подскакивает Алиска. Тянется чмокнуть подругу в щеку.

– Серебрянская сегодня жаждет твоей ревности, – шепчет Богданов, делая глоток виски с колой.

– А я типа умею ревновать? – достаточно громко отвечаю. Пусть слышит. Меня эти ее обидки не берут. У нас просто секс. Пора бы ей вспомнить об этом.

– Ну… – многозначительно тянет Арс. Хочу уже ответить ему, но в кармане начинает вибрировать мобильный. Вытаскиваю. Сообщение от незнакомого номера. Наверняка спам. Убрал бы, но первые фразы цепляют взгляд.

Провожу пальцем по экрану и залипаю на пару минут. Перечитываю три раза текст, хотя и одного с головой бы хватило. Зачем она пишет? Что за срочное дело? Я что ей, мальчик на побегушках? Громко цокаю и переворачиваю гаджет экраном вниз, потому что народ может заглянуть. А мне оно нафиг не надо. Моя личная жизнь – только моя.

– Все в порядке? – спрашивает Богданов, явно замечая, что я немного изменился в лице. Как тут не изменишься, когда в голове события той ночи моментально вспыхнули. В ушах всхлипы Уваровой. А сейчас она пишет, будто что-то случилось. Мне пишет. Твою мать. Двинулась там, что ли.

– Тим, – зовет Рус, делая музыку тише.

Перевожу взгляд на озеро. Почему меня вообще должно заботить ее «важно»? Но червяк внутри начинает ковырять грудную клетку. Напоминает видео, придурка Геву. И этот проклятый взгляд Маши.

– Тим, – это уже Алиска щелкает перед моими глазами своими наманикюренными ногтями.

– Твою мать! – вылетает вслух у меня. Отталкиваю Серебрянскую.

– Авдеев, – зовет Арс.

– Дела у меня, бывайте, ребят.

Резко встаю, идти не хочется совсем. Но у этой Уваровой какая-то сверхсила над моей мертвой совестью, не иначе. Надеюсь, что на нее там опять никто не напал. С другой стороны, настроение сейчас такое, что и подраться буду даже рад.

Ненавижу эту девчонку. И отца ее ненавижу.

Пока иду, пишу сообщение, короткое «ок». Потом добавляю:

«Жду через пятнадцать минут».

Хорошо, что до этого моста рукой подать. Иначе точно бы послал ко всем чертям. А еще надо заставить ее стереть мой номер. Интересно, она уже успела пожаловаться отцу? И Гева этот не присылает больше видео. Сломалась там у них система прогиба, что ли. Порой кажется, что люди слишком быстро деградируют. Сперва в школах, потом на работах, а затем приходит старость, где остаток серого вещества совсем меркнет.

***

Возле моста людей просто уйма. Рядом с кафетерием в очередной раз собрались музыканты. Играют знаменитую «Smells Like Teen Spirit», и я невольно притоптываю в такт ногой. Засматриваюсь на парня с электрогитарой, который неплохо исполняет, но, вероятно, дальше этой сцены не продвинется. Нынче без бабок сложно пробиться. Даже если и талант есть.

Настроение немного поднимается, а потом замечаю в толпе Уварову. Она остановилась, буквально не дойдя до меня метров пять. Темные волосы распущены, поэтому весенний ветер легко играет с ее кудрями. В лучах солнца они переливаются и кажутся карамельными. Девчонка нет-нет пытается вернуть их в нужное положение, однако это бесполезно: через несколько секунд все возвращается на круги своя. На ней синие джинсы, облегающие тонкие ноги, а поверх черная широкая длинная худи. В таком образе, конечно, сложно соблазнить парня. Слишком серая и невзрачная.

Секунда-другая, и Маша замечает меня. Машет рукой, даже улыбается. Ох, ненормальная. Хотя нет, это я с приветом. Зачем пришел сюда…

– Привет, – здоровается Уварова, когда оказывается максимально близко. Улыбается. Она вообще когда-нибудь грустит? Ах да. Грустила. К черту. Пусть лучше так, чем вопли и слезы.

– Что за срочное дело?

– Ну да, с места в карьер. Ладно, сейчас.

Маша скидывает с плеч кремовый рюкзак с розовыми бабочками. Боже, дите сущее. Роется там какое-то время, а я продолжаю слушать хиты Нирваны от местных исполнителей.

– Вот! – протягивает мне коробочку с красным бантиком. Теряюсь на мгновенье, потому что подобного со мной еще не было. Девчонки не дарят подарки в коробках с бантиками. Твою мать, нам же не по десять. Смотрю скептично, но рук из карманов не вытаскиваю.

– Держи, – требует Уварова.

– Что это? Зачем?

– Там не бомба, не волнуйся. Я законопослушная гражданка. – Девчонка склоняет голову набок, и несколько прядей падают ей на глаза. Она спешно поправляет их, но руку с коробкой не опускает.

– Ничего против бомб не имею. Но воздержусь. Оставь себе, мало ли захочешь кого-то грохнуть.

– Эй, я, вообще-то, сама это сделала. Вот этими руками, – прикрикивает возмущенно Маша. В эту минуту меня посещает странная мысль: когда девчонки настолько нагло и дерзко вели себя рядом со мной? Обычно льются, как родниковая вода, к ногам. Ластятся, пытаются быть обходительными. Следят за языком и осанкой. Уварова же в корне другая. И плевать ей на меня. Удивительно и очень забавно.

– И это все? Это и есть твое «важно»? Ради этого ты оторвала меня от дел? – тоже повышаю голос, уж чего, а стеснения мне не занимать. Маша наконец опускает руку, затем громко цокает. Будто я ей тут муха назойливая. Совсем охренела. Вот это да! Вот это дерзость. Я ей жизнь спас, а она ведет себя так, словно мы поменялись местами.

– Ладно, ты прав! – кладет этот проклятый подарок на черное бетонное покрытие, которое создает видимость моста. Затем кидает на меня колючий взгляд с вызовом, как хищник на жертву. Вконец офигела, что ли. – Благодарность от чистого сердца была лишней.

И ответ мой ей не нужен. Резво разворачивается, делает шаг в сторону. Ненормальная. Проклятие на мою голову.

– Эй, – зачем-то кричу ей в след. – Как там тебя? Ты…

– Маша! – через плечо отвечает мне все тем же дерзким голосом. – Меня зовут Маша, а не «эй, как тебя там».

– Надеюсь, это наша последняя встреча, Маша!

– Именно так, – спокойно произносит. И уходит. Как ни в чем не бывало. Молча уходит. Я шел сюда гребаных пятнадцать минут, чтобы смотреть на вот этот спектакль? С ума сойти.

– Ненормальная, – шепчу себе под нос. Цокаю и тоже ухожу. Злость кипит в венах, словно попал в адовый котел. Наверное, там сейчас все сто сорок градусов, а мое тело смогло бы растопить самый большой в мире ледник.