Я останусь с тобой навсегда

Не закончен осенний эскиз

Ночь, коснувшись деревьев понурых, скрылась, сверив с авророй часы; пыль седую рассеяло утро, заслонив даль туманом густым. Тишь царит на приморском бульваре, укрощённый прибой не ворчит, выдыхая тепло, свет фонарный пеленает озябший гранит. По кленовой аллее пустынной, поджимая коротенький хвост, недоверчиво пробуя иней, семенит за хозяином пёс. Став ничьим, на скамье замерзает белоснежный букетик гвоздик видно кто-то, придя на свиданье, не дождался объекта любви. Возле клумбы /уже потускнелой/ на асфальте сырые мелки, контур линий остался под снегом — не закончен осенний эскиз…

Мажорное

Гром, в мгновенье усилившись вдвое, разогнал игроков в домино; после долгого жгучего зноя дождь расплылся седой пеленой. Ввысь деревья стволы потянули, распрямились извивы ветвей, облетевшие листья нырнули «с головою» в бурлящий ручей. Лужи, капли поймав, пузырятся, тротуар разрисован песком, чтоб почувствовать влаги приятность, зонт закрыв, я иду босиком. Сердцу весело. Радостью зримой туч расплывшихся пепельных мех, в разомлевшей души эйфория океанно бушует во мне…

Вечерняя прогулка

Сентябрьский вечер. Час не поздний. Невесть откуда эхом вальс… душе отрадно… небо в звёздах, в ажурных вышивках асфальт. Свет ламп неоновых лучится, не шелестит ветвей наряд; иду, любуюсь пёстролистьем, взахлёб глотаю аромат. Приятность терпкую смакую… От чувств, серьёзность потеряв, шлю псам бездомным поцелуи и улыбаюсь фонарям.

Мартовская ночь

Тучи снежные не хороводят, после спячки деревья встряхнулись, вольно крышам… в обычную воду превратились гирлянды сосулек. Дышит хрипло весна молодая, чуть горчит первый запах цветочный; сквозь фрамуги в дома заползает влажность пасмурной мартовской ночи. Мокр асфальт. Фонарям сиротливо. Освещённые улицы мрачны. Звуки редких шагов торопливых рассыпаются эхом дрожащим. Превышают водители скорость — безвозбранны дороги в час поздний. Скучно на перекрёстках. Спит город, затуманенный дымкой морозной.

Яркие встречи

Ноябрь, прощаясь, слёзно хнычет, пугает снежными ветрами, но я раба своих привычек… мне нравится гулять утрами. Свежо. Роняют клёны листья. Чуть влажный тротуар в узорах. Похож на дальний гром охрипший воинствующий рокот моря. Кивнув воркующим голубкам, на краешек скамьи присев, я, взгляд прищурив близорукий, жду обретённых здесь друзей. В ту осень было «жуткой» встряской — в толпе заметить двух влюблённых: мужчину в старенькой коляске и женщину с лицом мадонны. Её берет из фетра \жёлтый\ до слёз мою встревожил память; смотрела им вослед я долго — такой же точно был у мамы. Мне вместе с ними быть приятно; мы будто-бы сто лет знакомы. Их пёс \породы непонятной\ теперь мой трепетный поклонник.

Наконец-то зима заглянула

в мой город

Наконец-то зима заглянула в мой город. Снег в январское утро пошёл… Белый бархат на плечи накинули горы, порт закутался в кипенный шёлк. Одеялом ворсистым укрылись дороги, на скамьях рушники разлеглись, кипарисы, сверкая, утратили строгость, стал жемчужным самшитовый лист. Ей конечно во вред климат влажный и тёплый, всё ж она, перед тем… как уйти, в каждый дом заглянув через стёкла, не забыла и пляж навестить. После долгой разлуки радушно и нежно каждый камешек расцеловав, в безмятежной тиши по всему побережью расстелила она кружева.

Банально о дружбе…

Володя, Оля, Игорь, Настя, Рита, Шура — старинные друзья, для них всегда открыта дверь в наш дом, в гостиной три на семь в нарядах некутюрных под Новый год мы снова соберёмся за одним столом. У нас хрустальных рюмок и бокалов хватит. На праздничные дни в прокате мы оформим серебро. Расшитую атласом бабушкину скатерть тесно′ уставим провиантом из крестьянских погребов. Любимых, список крупным почерком составив, отправим в супермаркет, объяснив детально что… почём… из овощей салатов дружно настругаем, в фольге карпушу до румянца золотого запечём. Добра в двенадцать пожелаем чашей полной мы даже тем, кому сегодня наш народ заклятый враг; поднимем тост за тех \кляня любые войны\ кто жизнь свою в бою сложил во имя мира и добра. Из нас никто спать не захочет до рассвета, хмельные, позабыв о возрасте своём, начав с романсов, мы дойдём до песен детских и с выходом цыганочку станцуем босиком.

Ей снился розовый шиповник… Анне

Несказанные речи

Я больше не твержу.

Но в память той невстречи

Шиповник посажу.

Анна Ахматова

Лишившись солнечного света, тускнел природный гобелен. Сияли звёзды. Незаметно вечерняя сгущалась темь. Перо скользило исступлённо… Нещадно комкались листы… Касался стёкол запылённых неяркий блеск лучей косых. Забыв порою ставить точки, впустив свет месяца в окно, она пыталась в час полночный открыть небесное в земном. Устав, она со взглядом грустным, застыв у прерванной строки, потрогав дымчатые бусы, \подарок М. Цветаевой\ шептала: «Бог, её прости». Закрывший небо мрак чернильный, не дал заре заполыхать… На лист /под хриплый рокот ливня/ легла последняя строфа. Прильнувшей к скатерти ковровой, под стоны пляшущей грозы, ей снился розовый шиповник в дрожащих капельках росы.

Ночные страсти-мордасти

Нагулявшись по-над речкой, месяц нежится беспечно за горжеткой облаков. Ведьма, крюк дверной проверив, в склянке взбалтывает зелье из пиявок и жуков. Третий час, забыв про ужин, мотыльки устало кру′жат под разбитым фонарём. По аллеям узким в теми в балахонах бродят тени, ищут прошлое своё… Вверх подняв в экстазе крылья, дичь высматривает филин в глу′би и′вовых кустов. Прижимаясь близко к маме, спят в заброшенном сарае восемь палевых щенков.

Прости меня, что беспокою…

К тебе, Всевышний, обращаюсь покорно голову склоня, я грешница, молитв не знаю, лишь помню вкратце «Отче наш». Прости меня, что беспокою, тебя, под сполохи зари… что стихотворною строкою, в час ранний смею попросить. Нет… не послать богатств несметных, не отомстить за сплетен жгут… Мне, женщине, земной и грешной дай, Господи, тебя прошу. Хулою дом не обесчестить, быть нужной для своих детей, а также в жизни быстротечной, не стать чужою для друзей. Не дай… в душе небеспечальной… хранить уныния багаж; а для стихов не гениальных, оставь мне крылья и кураж.

В поэзии… конечно… я не гений

В поэзии, конечно, я не гений. Ей, безусловно, умный критик нужен; советы дельные \без оскорблений\ уверена, звучанье строф улучшат. Мне главное, чтоб не плевали в душу, её открыть в общенье не пытались, не заставляли ахинею слушать, подошвою по строчкам не топтались. Я манией величья не страдаю, к чужим успехам отношусь спокойно, природу, мир и дружбу воспевая, горжусь своим народом и страною.

Я обожаю возраст свой

Можно быть восхитительной в 20 лет, очаровательной в 40 и оставаться неотразимой до конца дней своих.

Коко Шанель

Сентябрь. Двадцатое число. Безлунной ночью в поздний час, с задумчивой улыбкой лист обняв, я, неотточенным пером… словесную сплетая вязь, рисую настоящую себя. Рифмую свой портрет строфой… слегка шутливый тон избрав, скрывая откровенное своё: как трудно мне вставать порой… никто не должен это знать… Моих… никто не должен видеть слёз. Солидный возраст… ну и что… о нём не помню я совсем. Да и зачем… кому-то «стаж» его? Кипит в душе моей ещё вулкан невиданных страстей, и даже бес щекочет мне ребро. В глазах…. ещё всё тот же блеск. Кутюр… я в курсе перемен: оборочки и рюши стиль не мой… В стихах… мне сердцу близок Фет. Особо радуют «Шанель» и мамины серёжки с бирюзой…

Бескрылая

Бескрылая… я всё ещё летаю наоборот лопатки развернув, признанья не ищу, стихи слагая, живу… не подражая никому. Прильнув к тетради, возраст забывая, я, по ночам безумствуя в строках, навеки опрометчиво влюбляюсь и, разлюбив, прощаюсь навсегда. В куплетах благородство воспевая, войдя в азарт, на время не смотрю, слова простыми рифмами сплетаясь бегут подобно горному ручью. С действительностью дней соприкасаясь, я осуждаю современный мир; я ненавижу войны… их хозяев считаю сумасшедшими людьми. Пишу… себя поэтом не считая, не покупаю званий и заслуг… Удобно жить мне птицею нестайной, летать не подчиняясь никому. бескрылая… я всё ещё летаю…

Внесённая ветром

С годами жизнь стирает встречи. Но эту память сберегла. Однажды в городе Одессе я оказалась по делам. Кончался день. Сырой завесой отель окутан был с утра, душе был узкий номер тесен и я спустилась в ресторан. Под крапы, разнося хрипенье, не утихал раскатный гул. Безрадостно тянулось время… И вдруг… дверь ветер распахнул. В костюме стильном, шляпке чудной, с весенним «заревом» в глазах из неизвестного откуда её внесло в унылый зал. Поправив шарф, с предплечья сползший, перчатки медленно стянув, она, «рассеивая солнце», прошла к свободному столу. Ажурными вдруг стали стены, как будто поменялся век, волнующий ноктюрн Шопена, звучал концертно в голове. Она была неотразима…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.