Бальдр и Тёмный бог

– Годи! – похлопал я его по плечам. – Как я рад, что вы выбрались…

– Идём, Бальдр, – потянул меня хирдман за локоть к столу, за которым сидел мой слепой брат.

Я тяжело вздохнул и шагнул на возвышение к Хёрду, прошёл мимо Маргрет, чуть уловимо тронув её за плечо, и присел на колено перед братом. Рассечённый живот защипало до слёз, всё тело заныло от усталости, наверное, я уже не смогу подняться, но я должен был преклониться. Я пришёл попросить прощение у брата за то, что пытался убить его и за то, что предал его в прошлой жизни. Я хотел дать ему клятву быть верным братом, но гордое горло не могло выдавить ни слова…

– Что, на этот раз ножа при тебе нет, хе? – усмехнулся Хёрд.

Думаю, он всё понял и не стал издеваться надо мной, зная то, что мне пришлось пережить за последние дни.

– Нет, – усмехнулся я в ответ.

– Для мяса пригодился бы, ну ничего, садись за стол, брат… Маргрет, прикажи поухаживать за Бальдром.

Я выпрямился, поморщившись от боли в ранах, и рухнул на скамью напротив Маргрет. Она глядела на меня глазами, похожими на блюдца, ведь я был весь в крови – изувеченные руки, рот, надрезанный живот. Я очень хотел взять её ладони, лежавшие на столе, но они были белыми, как мрамор, а я был таким грязным… Хмурый взгляд Лейфа разрешил мои сомнения.

– Бальдр, ты на кусок мяса похож… – проговорил он, глядя на меня с тревогой. – Отец, Бальдр сильно ранен, нужно заняться его ранами…

– Бальдр… – заволновался Хёрд. – Годи, проводи Бальдра в покои, позови женщин, пусть осмотрят раны. Сделай всё для него, накорми и положи спать, ведь он так многое сделал для меня: спас мою жену и сына из лап Вали…

Меня передёрнуло, когда Хёрд назвал Лейфа сыном, но я сдержался и промолчал.

– Нет времени спать, Хёрд, – проговорил я, хотя сам валился от усталости. – Олав нападёт на нас с рассветом.

– Я знаю, – строго ответил брат. – Потому иди, отдохни.

18 Напиток богов

– Ты истекаешь кровью… идём, Бальдр… – Годи придержал меня за плечи, помогая встать.

Я не отпустил кубок с мёдом, взял его с собой.

– Пусть еды принесут, – прохрипел я. – Мне и правда лучше покушать лёжа.

– Эй, Сольвейг и Орнелла, идите за мной, – кивнул Годи двум служанкам. – Захватите мяса и лепёшек.

Орнелла была темноволосая, с примесью иноземных кровей, я с любопытством заглянул в её смуглое личико: красивая. Маргрет строго поглядела на меня, в её глазах полыхала неподдельная тревога и желание броситься ко мне, но долг перед мужем-конунгом не позволял ей ни приблизиться ко мне, ни заговорить.

Я кивнул, что понимаю. Она поджала губы и ответила взглядом.

– Подожди, – сказал Кетиль. – Дай я помогу.

Мой хирдман оказался рядом и закинул себе на плечо мою руку.

– Кетиль, как Йорунн, где она? Ты давно её видел? – вдруг вспомнил я.

– Она… – опустил взгляд воин. – Она при смерти, лежит в женской половине.

– Проводите, я должен её увидеть.

– Да ты сам еле живой… – буркнул Годи.

Я заметил, как от моего желания увидеться с Йорунн лицо Маргрет побледнело.

– Ведите, – приказал я.

Йорунн лежала на постели, бледная. Хотя, куда уж бледнее. Я так ясно увидел в её сморщенном лице черты той девушки, с которой мы убегали по лесу от Хассера.

– Йорунн, слышишь? – я сжал её руку, и глаза старухи слегка приоткрылись, но были застланы белёсой пеленой. – Ты убежала от него, – улыбнулся я, присев к ней на край постели.

– Пока ты его отвлекал, мне удалось спрятаться, – чуть растянула губы она.

– Я рад, что ты очнулась. Как ты себя чувствуешь?

– Как может себя чувствовать старуха? – прохрипела она, уголки её губ опустились вниз. – Я рада, что ты пришёл и принял то, что должен был принять. Мне уже не помочь, но ты можешь спасти многих людей, милый, сделай это.

– Меча нет… – проговорил я в отчаянии, сделав глоток из кубка.

Йорунн слабой рукой потянулась к столу, что стоял возле изголовья и нащупала сверкающую в свете лампы брошь.

– Возьми это, – вложила она мне в ладонь холодный металл – частицу Эйсира. Я отставил кубок на стол и принялся рассматривать брошь.

– Сделай меч снова, Бальдр! Разрушить смог, сможешь и создать! – прокряхтела старуха. – Отбери свои подарки у родичей и отлей заново…

– Я думал об этом, Йорунн, неужели ты меня совсем за дурака держишь? Но часть меча у Матери, а её нет в Истлаге, она никогда не вернётся.

– Будет у тебя меч поменьше, ничего в этом такого нет, почему вы, мужчины, так об этом переживаете?

– Хорошо, Йорунн, я понял. Я отолью меч из того, что сумею добыть, – я сжал в руке брошь. – Я уже послал Рагги найти запястье Вали у него в усадьбе.

Старуха ласково улыбнулась.

– Вот и хорошо, милый. Наконец, ты начал действовать… А теперь иди, я снова теряю сознание…

– Йорунн, – склонился я к подруге, – не умирай пока. Я сумею защитить Истлаг от Хассера, обещаю тебе.

Йорунн закрыла глаза, и я не был уверен, что она дослушала меня. Я поцеловал её в лоб и пристально вгляделся на то, движется ли её грудь под покрывалом. Когда увидел, что движется, успокоился. Взял кубок и кивнул соратникам:

– Ведите меня отдыхать.

Мы разместились в небольшой комнатке в долгом доме, отделённой от большого зала толстой шкурой. Я сел на постель, она была тут широкая, как у меня в Хедвиге. Годи принялся меня раздевать, ворча под нос и тяжёло вздыхая.

Я допил мёд и протянул Кетилю кубок. Задумался, стоит ли напиваться: без кувшина, а то и двух мёда мне точно не уснуть сегодня – слишком тянули раны, слишком терзалась душа. Но завтра битва, я должен быть в ясном уме.

– Ещё? – спросил Кетиль.

– За ужином ещё один кубок и довольно. Где там еда?

Тут в комнатку вошли служанки. Сольвейг несла в одной руке бадью с дымящейся водой, в другой куль со свежей одеждой. В руках Орнеллы был кувшин мёда и огромное блюдо с мясом, сыром, лепёшками и зеленью.

Я попросил у Годи нож и принялся нарезать мясо помельче окровавленными руками. Девушки распахнули мою рубашку и ахнули.

– Ярл, как ты можешь так спокойно кушать, когда на тебе живого места нет, – удивилась Орнелла.

– Так я не живой, забыла? – хмыкнул я, протянув ей кусочек сыра на ноже.

– Нет, благодарю, ярл, сначала работа… – отказалась она.

Конечно, у самого всё болело, но ни одной женщине не понравится жующий сопли мужчина, разве что этот мужчина ее сын и ему три года от роду. Я дёрнулся, когда Сольвейг прикоснулась к ране. Умная девочка поняла, что я всё же живой, и стала действовать аккуратнее.

Кетиль наполнил кубки мёдом и протянул мне. Подогретый – то, что надо, я так замёрз, так устал.

– Ну, расскажи, как тебе удалось выбраться? – спросил Годи. – Ты удивляешь меня, Бальдр! И восхищаешь!

– Спасибо, Годи, ты тоже восхищаешь меня. Но лучше тебе не знать… Без путешествия в Хельхейм… вряд ли я смог бы уйти от Вали и Олава.

Я полулежал на застеленной шкурами скамье, жевал пищу и пил с соратниками. Сольвейг нежными пальчиками обтирала мне грудь тёплой водой, а Орнелла готовила перевязку для живота. С раной на ноге она уже закончила, туго перемотав бинтами, перед этим раздев меня до исподнего.

Удивительно, но я расслабился и сделался спокоен, несмотря на то, что завтра должна разыграться битва, какой Истлаг ещё не видывал. Мы всегда дружили с конунгами с большой земли, никто никогда на нас не нападал, это мы нападали на южных вождей, на западных, что жили далеко за морем и говорили на другом языке. Мы с конунгом Олавом и конунгом Харальдом были связаны давнишними кровными узами, у нас были общие предки, и конунг Олав, выходит, пошёл против своих же. Но кто его осудит, ведь его подначил Вали, наш с Хёрдом родной брат.

Занавесь сдвинула чья-то тяжёлая рука, я вышел из задумчивости. В комнатку вошёл Хёрд, опиравшийся на плечо Лейфа.

Служанки вытянулись, будто делали что-то неприличное. Возможно, они боялись, что в комнату войдёт королева Маргрет, страшно заревнует и накажет, Хёрда вряд ли девушки опасались, ведь он был слеп. Похоже, мои догадки оказались верны. Убедившись, что с Хёрдом никого, кроме Лейфа, нет, служанки вновь принялись заниматься моими ранами.

– Ну, что, как ты, Бальдр? – проговорил Хёрд.

– Живой пока. Садись, – я сдвинул ногу от края ложа, давая место.

– Откуда ты узнал, что Олав нападёт завтра? – спросил брат. – Ты говорил с ним?

– Да. Я был у него на ладье. Вали с ним. У них сегодня военный совет. А как твои дела, Хёрд? Ты подготовился к битве?

Брат глубоко вздохнул и плотно сжал губы.

– Разве можно к такому подготовиться… – признался он. – Завтра многим придётся погибнуть. Я этого не хотел. Предлагал Олаву землю. Предлагал даже подданство. Я не хотел войны.

– Ему не нужны наши гибнущие земли, которые скоро поглотит тьма. Ему нужны наши богатства, – покачал головой я.

– Ты не вспомнил, где меч?

– Вспомнил…

– Говори же! – потребовал Хёрд.

– Часть его у тебя на руке, – сжал я Хёрда за запястье. – Я расплавил меч, сделал из него украшения и раздал близким.

Хёрд снял запястье и протянул мне.

– Отлей меч заново, спаси Истлаг, Бальдр!

Я почувствовал исходящее от металла тепло руки своего брата.

– Я сделаю это, – тяжело вздохнул я.

Лейф глядел на нас полным внимания взглядом, и было видно, что он старается вникнуть в разговор и разобраться. Хороший мальчик, из него получится хороший вождь. Если, конечно, мы сумеем отстоять наши земли.

– Завтра я пойду на драккар, – проговорил Хёрд. – На море будет самая страшная битва, я должен быть там. Тех, кто прорвётся мимо наших ладей, на берегу будут встречать хирдманы – последний оплот. Около сотни воинов останутся на берегу. На море – тридцать драккаров. Лейфа и Маргрет я попросил увезти на рассвете… В Хедвиг, если ты не против, Бальдр. Он у тебя неплохо укреплён, как мне рассказали.

– Нет, отец! – вознегодовал Лейф. – Нет, я хочу остаться в Тронхейме, я буду сражаться!

– Лейф, кто-то должен остаться, если отцы погибнут, – строго сказал я. – Мы всегда оставляли детей в безопасном месте и потому наш род до сих пор жив. Послушай, что отец говорит. Уедешь. Защити мать.

Лейф недовольно блеснул глазами и сложил руки на груди.

– Хорошо, – прорычал он.

– Почему ты так сказал, Бальдр? – низким голосом произнёс Хёрд.

– Как?

– Про отцов.

– У меня нет детей, – ответил я. – Лейф единственный потомок нашего рода, и я отношусь к нему, как к собственному сыну…

– Хорошо, – кивнул Хёрд. – Он тоже привязался к тебе после всех этих приключений, и я даже ревную, ведь я не могу быть примером для мальчика, я не воин, а слепец.

– Отец, не говори так! – проворчал Лейф.

Хёрд похлопал парня по плечу, не ответив на его возглас. У меня в груди прокатилась волна теплоты, обращённая к брату. Он всегда был ко мне добр, всегда защищал, и даже теперь, когда мы оба знали правду о Лейфе, но он не укорял меня и не жалел себя…

– Хёрд, позволь мне завтра пойти с тобой, – произнёс я.

– На мой драккар?

– Да. Ты слепой, а я раненый, – усмехнулся я. – Может сойдём за одного полноценного воина.

– Хорошо, Бальдр, – улыбнулся брат. – Всегда хотел пойти в битву вместе с братом, а не против него… Ладно, Лейф, идём, пусть Бальдр отдохнёт.

Хёрд принялся подниматься, протянув руку сыну. В проходе он остановился и обернулся ко мне.

– Если я погибну завтра – всё твоё по наследству: трон, жена, земли. Если победим, то дам Маргрет развод и свободу воли сразу же на победном пиру.

– Хёрд… – протянул я, напрягшись всем телом. – Я не знаю, что сказать…

– Я не просил тебя ничего говорить. До завтра.

Хёрд ушёл. Кетиль наполнил мне кубок.

– Нет, – отмахнулся я.

– Ты любимчик конунга, – хмуро проговорил Годи. – Другого он давно бы казнил, если бы он сотворил хоть что-то подобное тому, что сотворил ты… Сейчас он прямо сказал тебе, что ты наследуешь ему, а не его малой сын.

– Слышал, Годи, – тяжело вздохнул я.

Служанки закончили с моим животом и принялись плотно перетягивать мои лишённые ногтей пальцы тонкими льняными полосками, и делали это так, будто не впервой сталкивались с вырезанными ногтями. Я попробовал сжать в кулак руку и понял, что повязки унимают боль, я смогу завтра держать меч.

– Меч, Годи! Найди мне оружие, но не заставляй меня за него сражаться.

– Найду, Бальдр, хах, ты уже насражался на десяток мечей вперёд!

Соратники разошлись, Сольвейг подхватила бадью, тряпки и скользнула за занавесь. Орнелла поднялась от постели и многозначительно посмотрела мне в глаза.

– Если хочешь, я останусь, – проговорила она тоненьким голосом. Глаза её блестели, щеки покрывал румянец, губы маняще приоткрылись в улыбке. – Пригляжу за тобой ночью…

Её предложение звучало соблазнительно. Я знал, что мне предстоит долго мучиться перед тем, как я смогу вздремнуть: у меня болели все мышцы, челюсть, руки, ноги, рёбра и живот. Лишь в руках женщины я смог бы ненадолго забыться. Ну, где же Маргрет? Хоть бы заглянула, узнала, как у меня дела! Я очень злился – к боли в теле прибавилась и боль в душе. Как бы я хотел сегодня побыть с ней, хотя бы просто повидаться…

– Иди, Орнелла, – проговорил я, скрепя сердце.

Девушка перестала улыбаться, надула губы.

– Уходи, я сказал!

Она выпорхнула из комнаты, и я закрыл глаза.

Промучился всю ночь, каждый вдох теребил раны. Но ничего, болит, значит, я живой. Значит, зарастёт. Вместе с болью долбила тревога. И чего я так завёлся? Я переживал, что могу погибнуть, и так и не увидеть Маргрет… Спустя около четырёх часов ко мне вошёл Годи в боевом облачении и перевязью с ножнами.

– Вставай, Бальдр, – проговорил он.

– Что, уже началось?

– Ещё нет, но Хёрд уже ждёт тебя на пристани.

– Что ж раньше не позвали? – прокряхтел я, поднимаясь. – Я всё равно не спал.

– Конунг приказал отдыхать, – пожал плечами воин.

В комнату вошла Сольвейг и подала мне тёплый отвар, пахнущий можжевельником и берёзовыми почками. Сольвейг была на этот раз одна, Орнелла после моего отказа не пришла. Я отпил из кружки и почувствовал, как бодрость наполняет тело. Старый напиток богов, как его называют. Я пробовал такое пойло однажды в детстве, когда ещё был жив отец. Лишь гальдрун знали, как его готовить. Неужели Йорунн поднялась?

– Кто сделал этот отвар? – пристально поглядел я на Сольвейг.

– Конунг Хёрд приказал старухе Йорунн приготовить на запас, когда она ещё не слегла…

– Йорунн… – благодарно прошептал я одними губами. – Как она, не знаешь?

– Со вчера сознание к ней не возвращалось, ярл Бальдр… Но мы заботимся о ней.

– Не оставляйте её, Сольвейг. Она моя близкая подруга.

– Мы знаем, ярл Бальдр, – кивнула девушка.

Отвар благостно подействовал на меня. В ноги и руки ударила волна жара, боль совершенно унялась. Я даже потеребил языком десну, где был вырванный зуб – ничего не почувствовал. Почесал живот – и тоже хоть бы что. Отлично.

В комнату вломился Кетиль с кольчугой и щитом для меня. Я оделся. Проверил удобно ли разместил ножны с кинжалом справа и слева – с мечом, затянул ремень, надел шлем и двинулся к выходу.

В большом зале толпились воины, собиравшиеся в битву. Женщин не было – все попрятались. Я увидел Лейфа, он стоял с тревожным видом, оперевшись подбородком на спинку трона отца. Лицо его было бледно, под глазами синяки – не спал, видать, как и я.

Я подхватил со стола кружку с отваром богов и подошёл к нему.

– Глотни, малыш.

– Я не малыш! – фыркнул он. – Отец запретил мне пить вовсе после путешествия с тобой, дядя… – проворчал парень, отодвинувшись от моей руки.

– Пей, говорю! Такой напиток раз в жизни предлагают и то – только настоящим мужчинам.

Лейф закусил губу, кивнул и сделал глоток.

– Сейчас станет повеселее, взбодришься, тебе сегодня долгая дорога предстоит.

– Да уж… – вздохнул парень.

– Но в остальном слушай своего отца во всём, не бери с меня пример, понял? – попытался нравоучать я.

– Понял…

– Ты хороший парень, Лейф, я очень тобой горжусь, – произнёс я, потрепав мальчика по волосам. – Береги мать, хорошо?

– Хорошо, – вытянулся он, принимая мои слова за приказ.

Я достал из сумки на поясе запястье Хёрда, брошь Йорунн и амулет Маргрет.

– Это части Эйсира, сынок, я передаю их тебе на хранение, в море рискую потерять, – усмехнулся я, вложив звенящие украшения в ладони Лейфа. – Скоро приедет Рагги, мой хирдман, у него будет ещё одна часть – запястье, что я подарил Вали. Нужно будет отлить меч заново. Если я сам не смогу этого сделать, если со мной что случится, то придётся тебе это сделать. Только Эйсир может остановить Хассера. И знай вот еще что: кто убьёт Хассера, получит его Бессмертие.

Лейф слушал меня, раскрыв рот.

– Ну всё, мне пора, – проговорил я. Лейф от удивления тому, какую тайну я ему доверил, так и не смог ничего ответить, но прижался лицом к моей кольчуге.

Уходя, я бросил взгляд на занавеси, скрывающие покои Хёрда. Из-за шкуры выглядывала Маргрет с заплаканным серым лицом. Я кивнул ей, и она приложила к губам ладонь, а затем смахнула слезу. Ну вот, Маргрет, как я рад, что повидался с тобой хотя бы так. Знаю, твоя гордость и честь моего брата не позволяют нам увидеться и поговорить, но теперь я хотя бы знаю, что ты меня ждёшь.

Я вышел на двор, ветер гулял страшным неугомонным зверем. Было ещё темно, накрапывал дождь. Не лучшее время для выхода в море. Факелы в руках провожавших конунга на причале то и дело тухли. Хёрд сидел в длинной лодке, с шестью воинами-гребцами и четырьмя рослыми хирдманами в тяжёлой броне, со шлемами и со щитами. На плечах Хёрда искрился белый медвежий мех, по которому можно было сразу отличить вождя. Я вошел в лодку и сел напротив.

– День битвы настал, – сказал я, приветствуя воинов.

– Выходим, – приказал Хёрд и улыбнулся мне.

Я не видел его глаз под повязкой, но чувствовал его душевный трепет и радость от того, что я был рядом.

19

.

Пламя на воде

Волны поднимались над нами, как громадные чудовища, дождь шумно хлестал по шлемам и щитам. Гребцы работали слаженно, приближая нас к веренице драккаров, мерцающих впереди призрачными огнями ламп.

– Проклятье, если Олав не отупел от жадности, он не будет нападать, – прокричал я наперекор ветру. – В море шторм зреет!

– Днём погода разгуляется, – ответил Хёрд, ухватив жилистой рукой эфес своего меча, украшенный золотом. – Мы должны быть на ладьях и первыми встретить врагов.

Я мрачно поглядел на брата. Его вид был столь суров и величественен, что я беспрекословно покорился его воле.

На драккаре конунга встретили громкими торжественными возгласами – люди были рады тому, что вождь будет рядом во время битвы. Меня тоже узнали, и голоса воинов стали вдвое радостнее.

– Да, Сверри, ярл Бальдр будет сражаться с нами! – сказал Хёрд старшему хирдману, затем тепло обнял его за плечи.

– Ярл, это честь для меня, – поклонился мне Сверри.

– Бальдр, эти десять воинов, что прибыли с нами – теперь твои люди. Но на ладье слушайся Сверри – он здесь старший.

– Понял, – ответил я.

Сверри повёл конунга под полог, чтобы укрыться от дождя. Я сделал жест своим новоявленным воинам, что они могут быть пока свободны, и сам двинулся по гуляющей под ногами палубе. Меня подбросило к борту, и я вцепился в него пальцами. Трясло так сильно, что в мыслях я призывал богов. Скорее бы волны стихли, а то так и до битвы можно не дожить!

Может, мои молитвы помогли, а может, Хёрд действительно предвидел поведение стихии – спустя час ветер действительно стих, но рассвет так и не наступил. Вернее, небо немного посветлело, стали различимы контуры стоявших рядом драккаров с острыми, пронзающими туман мачтами, я разглядел берег и чёрные скалы, высившиеся вокруг Тронхейма. Я перешёл к другому борту и вгляделся сквозь ряды наших ладей во мглу, стелющуюся по морской поверхности: врага не увидел. Может, Олав передумал и ушёл, – затешился я и предался мыслям о доме, Маргрет, хмельном мёде и бадье с горячей водой, в которую мечтал забраться. Меня разморило от мыслей и начало клонить в сон.

Я пошевелил пальцами, лежащими на рукояти меча, кисть слабо заныла, отдавая тупой болью. Похоже, напиток богов переставал действовать. Ненадолго же его хватило, зараза. И почему я не захватил с собой выпить? Я поглядел на своих воинов, сидевших у борта, они передавали друг другу флягу. Я подошёл.

– Ярл Бальдр, – вытянулись они и поклонились мне.

– Дай мне, – я взял флягу и сделал глоток. Поморщился: ребята пили воду. Я полил себе на руку и умыл лицо.

– Хёрд приказал перед битвой всем быть с ясной головой, – ответили парни на мой разочарованный взгляд.

– А вы столь точно исполняете приказы, молодцы, – проворчал я.

– Началось! – воскликнул один из воинов, указывая рукой в сторону открытого моря, туда где стояла плотная мгла.

Я посмотрел туда, куда показывал воин, и увидел разгорающееся над водой пламя. Чью именно ладью: нашу или Олава, поедал огонь, я не видел. Но было ясно, что завязался бой.

Странно, что я не слышал ни криков, ни звона оружия. Хотя, чему удивляться? Тут собралось столько драккаров, суета на которых вкупе с морским волнением являлись для отзвуков битвы непроницаемой стеной.

Хёрд вышел из-под полога, плотно сомкнув губы. Одна рука его лежала на эфесе клинка, а другой он придерживался за мачту.

– На правый борт! – скомандовал Сверри.

Я увидел, как из тумана вырастает ладья, несущаяся прямо на нас. Их гребцы бросили вёсла и приготовились сцепиться с нашим бортом. Мгновение – и раздался удар, треск дерева. Я упал, но тут же поднялся и выхватил меч.

– В атаку! – закричал Сверри.

– В бой! – рявкнул я своим.

Воины Олава орудовали копьями, чтобы достать наших хирдманов за щитами. У нас копий не было, только топоры и мечи, и мы не сдержали напор, образовалась брешь, и вражеские воины с оглушительным криком прорвались на палубу драккара.

Море волновалось, и ветер был довольно силён, нас кидало из стороны в сторону, и мы резали, убивали друг друга в творящемся вокруг хаосе.

Я забыл о боли, забыл о тоске и обо всём, что томило меня прежде, я стал алчущим зверем, который насаживал на меч чужие животы. Я убил пятерых, потом просто сбился со счёта, но враги всё не кончались.

Разрубив ещё двоих мощными ударами меча я почувствовал, что сейчас произойдёт что-то страшное. Странное ощущение накрыло меня, как будто тёмная туча заволокла солнце. Я обернулся и увидел Хёрда, стоявшего на возвышении на корме драккара.

– Боги с нами! Вперёд, братья! Бейте ублюдков! – кричал он без толики страха. В руке его сверкал меч, и он салютовал им в небо.

Перед конунгом стояло человек десять хирдманов в тяжелой броне, среди них был и Сверри, и все они яростно теснили врагов к борту. Я двинулся помочь им.

Вдруг воин Олава поднял с палубы копьё и метнул его над головами воинов Сверри. Копьё прошило Хёрда, он пошатнулся и упал. Сердце моё сжалось. Я бросился на того ублюдка, выбил ударом из руки меч, схватил его за ворот и притянул к себе. Парень поглядел в мои глаза, и зрачки его расширились от ужаса. Я боднул его в лоб своей одетой в железо головой, затем вставил ему в живот меч и начал проворачивать. Воин кричал, выворачивался, кусался, но я не чувствовал физической боли, гнев застилал мне глаза.

Когда я опомнился, то увидел, что атаку мы отбили. Все нападавшие были мертвы. Я помчался к Хёрду. Белый мех его плаща сделался красным от крови, из груди торчало древко копья, конунг лежал в неестественной позе и не двигался. Я сорвал с его головы повязку, глаза были открыты, остекленевший взор обращён к небу.

– Нет! – взревел я, взяв голову брата себе на колени. – Хёрд… – я погладил его по волосам и зарычал от охватившего меня опустошения.

Воины вокруг копошились над телами мёртвых, понурив головы.

– Конунг мёртв… – доносился до меня их шёпот.

Я чувствовал, что герои пали духом. Явись сейчас ещё один вражеский драккар, нам не отбить нападение. Я вытер с лица откуда-то выступившие слёзы и снял с Хёрда белый мех, накинув себе на плечи.

– Теперь я конунг! Слушайте меня! – воскликнул я.

Все обратились ко мне.

– Сверри, прикажи скинуть за борт трупы, Хёрда уложить под полог, затем отправь ребят оглядеть вражеское судно: заберите добро и подожгите.

– Понял, ярл… конунг Бальдр! – поклонился Сверри.

Туман рассеялся. Я подошёл к борту и увидел, что многие ладьи вокруг горели, море стало чёрно-красным. Я пригляделся и понял, что у нас осталось вдвое меньше драккаров, половина была подожжена и потоплена. Олав и Вали почти одержали победу! У меня по спине потёк холодный пот.

Я пригляделся и различил среди пёстрых бортов ладью конунга Олава, я узнал её по вырезанной из дерева обнаженной богине, закреплённой на носу. Олав держался в стороне, не вступал в бой. Наверное, щенок Вали был с ним…