Одна птичка начирикала

– Жалкие смертные! Вы все еще надеетесь уйти от моего гнева! Гнева самого властителя поземного города!

– Кто это? ― приглушенно крикнул Фарис в сторону палаток.

– Вероятно, тот умерший царь, который охотится за сердцем, ― высунулась из-за полога Захра.

– О, Рауль, что мы теперь будем делать? ― застонала Афсун.

– Да тихо ты. И без тебя несладко! ― прикрикнула Айша.

– Фарис, если через тебя не может пройти воинство мертвых, то и дух царя не сможет, ― подсказала Будур.

Фарис устало прикрыл глаза, однако приосанился и крикнул во тьму:

– Что тебе от нас надо, дух? Возвращайся в место своего упокоения и не тревожь живых понапрасну. Твое время давно прошло.

– Ах, он так красиво говорит, ― восторженно прошептала Захра.

– Вот глупая женщина. Лучше бы подумала об убежавших верблюдах, ― расстроено пробормотала Айша.

В ответ послышался резкий крик, и на них обрушились кучи песка, подгоняемые сильным ветром. Люди упали на землю, пытаясь закрыться. Только Фарис остался стоять, словно защищенный невидимым щитом.

– Как такое может быть? Над тобой не властны мои заклинания, ничтожный человек! Мое воинство так же бессильно перед тобой!

Песок поднялся с земли перед глазами сына шейха и собрался в плотную фигуру, похожую на неуязвимых воинов, только выше и сильнее.

– А, я знаю, кто ты, Фарис бен Халиб. В тебе кровь предателя, который помешал мне получить бессмертие. Подлый сын Сета наверняка оставил в роду что-то, в чем продолжает жить, иначе я не потерпел бы неудачу. Покажи мне его!

Дух неожиданно вырос и обрушился на Фариса. Тот отпрянул от неожиданности и упал.

– О боги! ― одновременно воскликнули три разбойницы и, отряхиваясь от песка, побежали к Фарису.

– Если он умрет, нам всем конец, ― сказала Айша.

– Все из-за тебя. Ты не верила в воинство мертвых, ― огрызнулась Захра.

Айша выругалась.

– Куда вы? ― крикнул Рауль.

– Сиди на месте! Без сердца тебе придется забыть про женитьбу!

Будур подоспела первая и подняла Фариса. Две других разбойницы стали с ними рядом.

Перед ними парил злобный дух, сверкая призрачными глазами и драгоценностями на роскошных одеждах, и тянул руки к Фарису.

– Отдай его мне. Я уничтожу его и получу последнее сердце.

– Чего ему опять надо? ― пробормотала Захра.

– Скорее всего, это, ― Фарис дотянулся рукой до шеи и вытащил из-под одежды небольшую подвеску в форме жука. ― Семейная реликвия.

Со всех сторон снова стали подбираться песчаные воины, и разбойницам пришлось прятаться за Фариса, словно за живой щит, периодически поворачиваясь вокруг общей, на четверых, оси.

– Если мы ничего не придумаем, нас сожрут, ― шипела Захра, отбиваясь от тех, кто все-таки умудрялся подойти слишком близко.

– Я могу попробовать убить его, ― сказал Фарис.

– Нет! ― воскликнули сразу три голоса.

Афсун с тревогой наблюдала за ними, когда вспомнила увиденные в погребальной камере царя рисунки. На некоторых из них повторялось изображение жука, похожего на того, что был у бывшего жениха. Афсун тогда заинтересовали несколько картинок, идущая одна за другой, словно бы древний художник рассказывал какую-то историю.

– Фарис, ― позвала девушка, стараясь перекричать шум ветра. ― Открой украшение!

– Откуда… ― начала Захра, но Будур уже схватилась за шнурок и ощупала кулон со всех сторон. Жук внезапно развернул крылья, и Будур неведомой силой отбросило от Фариса. За ней последовали ее подруги. А сам Фарис опустился на колени, обхватил голову руками и закрыл глаза. Когда они открылись, из них смотрел не сын шейха Халиба бен Омара, но тот, кто давно покинул этот мир.

– Приветствую тебя, о царь, ― проговорил он.

– Ты все-таки явился, проклятый предатель. Посмотри, что ты со мной сделал! Где твое обещанное бессмертие?

– Я не мог позволить тебе вернуться в мир живых. И сейчас не позволю. Ты слишком жаден и жесток для него. Однако мое заклинание нарушено. Погоня за богатством и настырное любопытство людей едва не привели к беде. Хорошо, что я заключил свою душу в скарабея, чтобы помешать тебе и через тысячи лет. Хвала Ра, мои потомки облегчили мне задачу. Возвращайся в подземный город, мир живых не для тебя.

– Ты еще смеешь указывать мне, предатель жрец? Я разорву тебя на куски! ― взревел дух, и воздух взорвался страшным воем и словами заклинания.

– Женщина, что освободила меня, ― обратился жрец в теле Фариса к Афсун. ― Ты чувствуешь зло. Найди и уничтожь его. Иначе царь уничтожит вас всех. Они должны быть рядом с ним, он не может от них далеко отойти.

– О чем он? ― спросила растерянная Афсун у Рауля.

– Если бы я знал, ― ответил тот успокаивающе сжимая ее ладонь.

Два могущественных мертвеца вступили в бой. Один в виде духа из песка, а другой в обличие своего далекого потомка. Афсун, с трепетом наблюдающая за ними, видела лишь песчаную бурю и силуэты в ней.

Три разбойницы с трудом поднялись с земли, чтобы отбиться от снова наступающего воинства мертвых. Рауль вооружился толстой палкой от палатки и кинулся на подмогу, крикнув Афсун по возможности держаться рядом. Но девушку занимали непонятные слова жреца.

– Где зло? Что я должна найти? ― постоянно вопрошала она.

– Если я выживу, то ограблю все пирамиды, в какие смогу пролезть! Обчищу весь этот подземный город! ― мстительно кричала Айша.

– Так и сделаем! ― вторила ей Захра.

Будур билась молча, тяжело дыша.

Внезапно Афсун охватило знакомое чувство. Как будто недалеко от нее находился очень злой и опасный человек. Она вцепилась в того, кто был ближе, а это оказалась Айша, и потащила за собой, ведомая ощущением, с каждым шагом становившимся все острее.

Айша громко ругалась, раскидывала бессмертных воинов и упиралась. Афсун растерянно повертела головой и вдруг увидела за ближайшим барханом несколько сосудов причудливой формы, собранные в ящик.

– Отсюда, ― выдохнула Афсун.

– А, я поняла! Сосуды с сердцами! ― Айша, несмотря на усталость, рассмеялась. Видимо, подобные озарения нечасто ее посещали. ― Бей, круши, убивай! ― заорала она, набрасываясь с саблей на источавшие зло предметы.

Страшно выл злобный дух жестокого царя, видя, как обращаются в прах его надежды на бессмертие, но ничего не мог поделать ― жрец мешал ему уничтожить смертных, рубящих и топчущих ценные сосуды. Когда был разбит последний, мертвые воины стали исчезать навсегда под ударами оружия. Афсун услышала, как жрец пропел последнее заклинание, и его противник царь рассыпался песчинками.

Внезапно стало тихо. Воины пропали вместе со своим правителем, мгла рассеялась, и ветер утих. Ошеломленные Афсун, Рауль и три разбойницы вертели головами и моргали от яркого солнечного света, не в силах поверить, что все закончилось. К ним, покачиваясь, шел Фарис. В руке он сжимал подвеску с жуком.

– Это ты? ― спросила Захра, с опаской глядя на него.

– Да, я Фарис. Мой предок ушел. ― Он разжал ладонь, и все увидели, что жук выглядит, как раньше. ― Никогда бы не поверил в такую историю, услышь я ее даже от самого правдивого рассказчика.

– А где ты был, когда он говорил твоим голосом? ― заинтересованно спросила Будур.

– Я как бы стоял рядом с ним. Это сложно описать словами.

– Злой дух больше не вернется? ― спросила Афсун.

– Для него было бы лучше не возвращаться, ― прорычала Айша. ― Мы теперь днем с огнем не отыщем наших верблюдов.

– Жаль, что мертвые воины не оставляли после себя украшения, когда исчезали, ― вздохнула Захра.

– Скажите спасибо, что мы сохранили жизни, ― поучительно произнесла Будур. ― И все благодаря Фарису, ― улыбнулась она.

Тот приложил руку к груди и поклонился.

– Для меня было честью сражаться рядом с такими благородными воинственными девами.

– Что? ― прошептала Афсун Раулю. ― Они же разбойники!

– Тсс, любовь моя. Даже разбойники могут исправиться. При некоторых обстоятельствах.

Он внимательно посмотрел на трех подруг и громко сказал:

– Я могу помочь вам справиться с потерей верблюдов.

– Хочешь поискать их? ― мрачно спросила Захра.

– Нет. Идем за мной.

Рауль повел всю компанию к яме, из которой его недавно вытащили.

– Там есть проход, который ведет к ближайшей пирамиде. И если вы мне поможете, то мы поделим то, что там находится. Без верблюдов, конечно, вы мало что утащите, но все же лучше, чем ничего.

Пару мгновений разбойницы недоверчиво смотрели на Рауля. Потом же, когда смысл сказанного дошел до них, даже к Айше пришло хорошее настроение.

Спустя несколько часов в лучах закатного пустынного солнца разбойницы упаковывали в мешки свою долю сокровищ, совместными усилиями вынесенных из пирамиды. Афсун стояла неподалеку от них рядом с Раулем и Фарисом.

– Мои поиски закончились не так, как я ожидал, но я рад этому, ― говорил последний. ― Я выполнил долг и пережил такие приключения, о которых не смел и помыслить. Вы собираетесь в скором времени ехать к моему дяде?

– Да, я хочу жениться на Афсун, ― ответил Рауль. ― Надеюсь, шейха устроит выкуп, и он простит нас. ― Он помолчал. ― Наверное, я должен извиниться перед тобой.

– Оставь. Случившегося не изменить. А это значит, что моя судьба пока не решена, и я… ― Фарис неожиданно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, ― пока свободен. А вам позвольте пожелать счастья и процветания.

Он снова приложил руку к груди и еще раз поклонился.

– Мы благодарны тебе и обязаны жизнью. Ты вернешься с нами? ― спросила Афсун.

– Возможно, ― ответил Фарис, и его голос был задумчив.

– О нет, я не могу больше, ― донесся до Афсун голос Айши. ― Эй, Фарис! А ты не хочешь работать с нами, раз не уверен?

– Да как ты можешь предлагать такое благородному Фарису? ― возмутилась Афсун.

– А что? Раулю можно, а другим нет?

– К тому же уловка женщин в сопровождении мужчины так хорошо работала, ― вставила Захра.

– Нам будет не хватать твоей доблести, Фарис, ― просто сказала Будур.

– Да, да, ― согласно закивали заулыбавшиеся Айша и Захра.

– Что ж, ― вздохнул Фарис, словно сдаваясь. ― Несомненно, боги накажут меня за безрассудство и непочтение к родителям. Я пойду с вами.

Афсун подумала, что разбойницы кинутся в пляс вокруг Фариса, настолько они были довольны.

Компания рассталась на выходе из ближайшего оазиса, куда забрела передохнуть после приключений и купить лошадей и новых верблюдов.

Афсун и Рауль взяли самых быстрых коней и поспешили ко дворцу шейха Джалала бен Анвара, а три подруги и Фарис поехали своей дорогой. Может, они еще отыщут сбежавших верблюдов.

Прибыв в оазис, где возвышался дворец отца, Афсун уговорила Рауля сначала послать вестника с письмом, чтобы узнать, сильно ли разгневан шейх. Послание было адресовано благородной Фирузе. А вместо ответа старшая жена шейха явилась собственной персоной в сопровождении целых пяти слуг, чем вызвала переполох в скромной гостинице.

Фируза, как оказалось, решила удостовериться, что писавшая и правда дочь шейха, а не самозванка, желающая богатства. И после взаимных, хоть и суховатых приветствий, Афсун узнала, что произошло в отчем доме после ее побега.

Как и говорил Фарис, сначала все подумали, что дочь Джалала бен Анвара украли коварные чужеземцы. Пара жен вернувшегося из дальних стран сына шейха в этом засомневались, но были быстро поставлены на место. Джалал бен Анвар и его сын снарядили многочисленную погоню. Всадники проскакали по пустыне три раза по три дня и три ночи и вернулись ни с чем. Проклятых чужаков как песок поглотил.

Слуги во дворце поговаривали, что дело вовсе не в песке, а в пирамидах и подземных ходах, рассыпанных в беспорядке по пустыне. Ведь если хорошо знать их, то можно укрыться от любой погони. И пока найдешь и обыщешь все, пройдет не один год. Шейх и его домочадцы слышали эту болтовню и не могли с ней не согласиться. Оставалось только оплакивать безвременно покинувшую их дочь, сестру и родственницу.

Через день после окончания поисков прибыл и жених Афсун, Фарис бен Халиб, вместе с отцом, тоже шейхом, правящим народом к югу отсюда. Услышав скорбную весть, они опечалились, хотя и ненадолго. Отставший от каравана гостей слуга сам добрался до дворца Джалала бен Анвара и принес новости. Он утверждал, что третьего дня видел в пустыне высокую деву, идущую рука об руку со светловолосым мужчиной. Дева смеялась и пела ему. А шли они впереди небольшого каравана, тяжело нагруженного.

Не было предела печали и огорчению могущественного шейха Джалала бен Анвара, когда он узнал о вероломстве неблагодарной дочери. И не было предела возмущению его старшей жены Фирузы, которая сейчас рассказывала эту историю.

Фарис бен Халиб выразил желание все-таки догнать и покарать злодеев, потому что не верил, что невеста ушла с ними добровольно. Не встретив поддержки, он уехал сам ближайшей ночью, забрав из каравана отца лучшую лошадь.

– Брат, конечно, отправил людей на поиски, ― говорила Фируза. ― Но увы, они вернулись без Фариса. И с тех пор мы ничего не слышали о нем.

– Отец сильно зол? ― спросила Афсун, изо всех сил стараясь обойти разговор о бывшем женихе, чтобы не упомянуть о разбойницах.

– Скорее опечален, ― ответила Фируза, кинув недобрый взгляд на сидящего чуть поодаль Рауля. ― Ему придется сильно постараться, чтобы твой отец согласился.

– У нас есть богатый выкуп, ― шепнула Афсун.

И это решило если не все дело сразу, так половину его точно. Шейх Джалал бен Анвар встретил и дочь, и ее жениха сурово, но выслушал и соизволил взглянуть на часть сокровищ пирамиды, преподнесенных ему в дар. После официальной встречи Афсун слезно молила о прощении и рассказывала о том, какой Рауль надежный и добрый, и сердце отца смягчилось. Он даже не позволил своему сыну как следует побить жениха дочери.

О Фарисе бен Халибе Афсун так и не сказала ни слова, сильно опасаясь, что и его отца, все еще гостящего во дворце, и ее родственников хватит удар.

Спустя год после свадьбы она и Рауль с удивлением и радостью выслушали рассказ взволнованной Фирузы, получившей письмо от племянника. Фарис бен Халиб сообщал, что недавно женился, собирается нанести визит тетушке и просит приготовить покои для него и трех жен.

– Я же говорил тебе ― и разбойники могут исправиться, ― рассмеялся Рауль, обнимая изумленную Афсун.

Черноградский детектив. Затянувшаяся тризна

– Значит, вы говорите, что никакого предварительного сговора не было и все случившееся простое совпадение?

– Ну, не совсем… ― свидетель снова замолчал.

Писарь перестал строчить и поднял голову. В глазах его плескалось любопытство.

– Заговор-то был… вот только… ― свидетель почесал подбородок, ― не тот, о котором вы думаете.

– Это уж я буду решать, тот или не тот. Записывай! ― Последнее относилось к писарю.

– Я хотел жениться. Что здесь такого? Человек моего возраста и положения должен жениться, тем более, когда есть такая партия, ― свидетель неожиданно заговорил скороговоркой, как будто пытался оправдать себя. ― Сами понимаете, соперников у меня была куча, поэтому я и придумал этот план. Я имею некоторые знакомства с уважаемыми людьми и постарался привлечь всех, кого смог достать. Моя ли вина, что какой-то поджигатель выбрал этот же вечер для безобразий всяких? Я, между прочим, тоже пострадавший. Теперь наверняка попаду в долговую яму.

– Если не попадете куда-нибудь похуже, ― прервал его главный дознаватель следственного отделения города Черноград. ― А теперь еще раз, милейший… ― он кинул взгляд в бумаги на столе писаря, ― Лют Ярополков сын, и по порядку. На ком вы хотели жениться, и кто был в заговоре?

– Как на ком? На Снежане, вдове купца Распуты. В дружине градоуправителя много не заработаешь, вот я и решил найти себе жену, желательно состоятельную вдову. Снежана красива, но у нее куча женихов, и некоторые из них знатны. Мой начальник, воевода Радовид Радовидович, обещал поспособствовать. Он всегда хорошо ко мне относился.

Писарь, не отрываясь от работы, неожиданно хихикнул. Главный дознаватель потер крючковатый нос и кашлянул ― образ жизни Снежаны Распутиной вдовы был неизвестен разве что новорожденным котятам черноградских кошек.

– Однако я решил заручился поддержкой еще нескольких человек. И был совершенно уверен в своем успехе, когда пришел в гости.

– Какую именно поддержку должны были оказать ваши… гм… знакомые? И будьте добры их имена.

Писарь застыл с поднятым пером и с выражением ожидания на лице. Даже рот приоткрыл. Свидетель же занервничал и заерзал на месте.

– А зачем имена? Я не понимаю… ― осекся он, когда дознаватель наклонился к нему и впился в его лицо тяжелым взглядом.

– Позволю себе напомнить вам, ― на последнем слове главный дознаватель сделал ударение, ― что сгорели два десятка человек. А вы нет, хотя были там же. Это уже выглядит так себе. Тем более рядом с вашим заявлением об имевшем место заговоре относительно вдовы с… хм… не лучшей репутацией. Мое предыдущее дело о хищении храмовой казны пока не раскрыто. Я могу наступить себе на горло и отказаться от нынешнего, передав его людям посадника, а те ― в столицу княжеским мечникам. А там никто не будет терпеливо ждать, пока вы заговорите. Не любят терять время и сразу вызывают заплечных дел мастера.

– Да что вы! Я же ни в чем не виноват! Да, я выпил и не помню, что произошло. Но разве это преступление?

– Вы всерьез это сейчас сказали?

– Ну, хорошо. Все и так полетело к навьим тварям под хвост, и сидеть мне в долговой яме. Записывайте имена, а после все расскажу, как на духу, все, что помню. А что не помню ― так уж прощайте.

Свидетель горестно вздохнул.

– Воевода Радовид Радовидович добыл мне приглашение на пир. Томила, моя брательница, с мужем, купцом Ковригой Морозовым, помогли найти людей, ссудивших деньги. Я же должен прилично выглядеть. Мои друзья, Житко Летов сын и Усыня Володимиров сын, в случае чего, пообещали взять на себя особо ретивых женихов. И, наконец, боярин Светобор Яроборович с женой. Когда-то я отбил ее от грабителей, и боярин тоже согласился помочь. Все, всех сдал.

В полной тишине бодро скрипело перо довольного писаря.

Дружинник Лют Ярополков сын сидел в кабаке и мрачно пил. И у него были веские причины, чтобы расстаться с последними грошами.

Всего два дня назад он занял внушительную сумму под блестящие перспективы женитьбы, а теперь они растворились в воздухе. Может, было бы лучше, если бы он сгорел в этой проклятой бане, как другие гости? Повеситься что ли пойти? Да жрецы говорят, за это на том свете с камнем на шее мучиться придется.

– Такое не могло произойти со мной, просто не могло, ― повторял Лют, уставившись в кружку.

Житко и Усыня, разделявшие его горе и выпивку, одновременно кивнули.

– Мда… ― протянул Усыня, ― не надо нам было уходить. Кто ж знал-то?

– Что-то ты, дружище Лют, совсем голову повесил. Обратился бы к жрецам Велеса. Они резво справляются с неприятностями, ― посоветовал Житко.

– Ну да. Скажут, как всегда, что у меня все хорошо будет. Когда-нибудь. Знаю я это «все хорошо», денег потребуют пожертвовать, ― пробурчал Лют.

– А почему к тебе дознаватель так привязался? ― спросил Житко.

– Считает, что я вру, наверное.

– А что ты помнишь?

– Что я вышел во двор. Наверное, упал и заснул, а разбудили меня уже хранители порядка. Я решил, что у меня похмельный бред: гостей заперли в бане и подожгли.

Житко прыснул в кружку, и часть браги оказалась на его друзьях.

– Они точно думают на тебя, ― Усыня отодвинул кружку и наклонился к Люту. ― Я слышал, вдова Снежана Распутина тайно принимала каких-то людей, а тут ты со своими именами. Представляешь, что это значит?

– Я знаю только, что в бане нашли двадцать тел, а на вечере было двадцать пять. Вы сидите со мной. Скоро установят остальных выживших. И я клянусь вам, что среди них точно будут те, кого я сдал, с моим-то везением.

– Ага. А если кто-то из них действительно был замешан в чем-то нехорошем, что с тобой будет?

До Люта дошли слова Усыни, и он судорожно сглотнул. Надо срочно идти к лихоимцам и продаваться в рабство. Желательно куда-нибудь на дальнюю границу.

На дворе огромного терема покойной вдовы Снежаны Распутиной печально чернели остатки бани. Лют присел на толстое бревно, достал крынку с квасом и глубоко задумался. Попытка добровольной сдачи провалилась. Добрые люди, ссудившие деньги, все, как один, твердили, что им запрещено пока взыскивать долги с важного свидетеля преступления. «Подождем, пока дело закроют», ― говорили они, потирая руки, и Люту не понравился этот жест.

Главный дознаватель сегодня снова вызывал к себе, чтобы сообщить, что среди его, Люта, семерых «заговорщиков» пятеро ухитрились не попасть в роковую баню.

Усыня и Житко, соскучившись, ушли продолжать праздник в другом месте, а брательница Томила, теперь уже вдова, измучившись головной болью, уехала домой. Особенно не обрадовало, что боярин Светобор с женой Людмилой тоже почему-то покинули Снежану, не сказав никому ни слова. Лют был уверен, что боярин будет очень недоволен, когда в его дом явятся дознаватели и станут расспрашивать.

Жизнь проиграна по всем статьям. Лют сделал большой глоток и вытер губы рукавом. Слуги Снежаны стенали и посыпали голову пеплом, добытым из бани, оплакивая смерть своей хозяйки. Добиться от них внятного рассказа о событиях того вечера было невозможно. Дом и состояние покойной вдовы теперь перейдут к племяннику, который должен был скоро явиться.

Лют изо всех сил стукнул кулаком по бревну ― а ведь все это могло бы быть его! И теперь осталась только одна цель: найти этого поджигателя, который разрушил его планы, чтобы посмотреть, как его, стерву, четвертуют! А там можно и в рабство идти со спокойной совестью.

Прикончив квас, Лют решил навестить брательницу, а заодно по пути купить чего-нибудь покрепче. К дому Томилы он подошел уже повеселев, и был неприятно удивлен, увидев у нее главного дознавателя. Тот казался довольным, даже его гладкая лысина весело блестела.

– А, Лют Ярополков, проходите. Рад, что вы последовали моему совету и не уехали из города. А я тут беседовал с уважаемой Томилой Ковригиной вдовой. И уже собирался уходить.

Томила сидела прямо, вытирая светлым платочком уголки глаз.

– Завтра похороны и тризна, Лют.

– Я приду.

Томила начала тихо всхлипывать. Дознаватель понимающе откланялся, прикрыл лысину шапкой и вышел.

– Что он тебе сказал?

– Ах, эти мечники такие скучные. Приходят тревожить женщину в печали вопросами.

Скучные? У брательницы всегда был странный взгляд на жизнь.

– Ты же знаешь, что это я опознала Ковригу? Это такой ужас! ― Томила закатила глаза и поджала губы. ― Он был весь черный и плохо пах, а пальцы на руках обгорели до костей и скрючились. Даже амулет Велеса почернел. По нему-то я и поняла, что это он, мой дорогой Коврига.

– Подожди, Томила, ― прервал ее излияния Лют, не желая дальше слушать про обгоревшие тела. ― Дознаватель спрашивал тебя, когда ты уехала с вечера?

Рука с платочком замерла на полпути.

– Конечно. А ты разве не помнишь, я же попрощалась с тобой?

– Не помню. Видишь ли, я выпил тогда…

– Ты постоянно пьешь, Лют. Останься Снежана в живых, вряд ли бы она вышла замуж за такого любителя бражки, как ты.

– Почему же ты тогда согласилась мне помочь?

Томила изящно пожала плечами.

– Снежана богата… была. А ты постоянно в долгах. Мой долг старшей родственницы заботиться о тебе. Что теперь собираешься делать?

– Для начала нужно, чтобы дознаватель перестал подозревать меня, ― скрипнул зубами Лют.

– На тризну обещалась поспеть тетка Ковриги, ― задумчиво протянула брательница. ― Она тоже вдова.

– Что? Ей тысяча лет, Томила!

– А тебе ли не все равно? Раз уж Снежаны теперь нет.

– Скажи мне лучше, боярин Светобор с женой уехал раньше тебя?

– Конечно, позже, Лют. Ты меня удивляешь. Я попрощалась с тобой, и ты как раз сказал, что тебя ждет Людмила Сытовна со Снежаной, чтобы устроить танцы. Представляю, как ты там поплясал в таком состоянии.

– Хм… ― Лют попытался ухватить за хвост смутное воспоминание. ― Последнее, что я ясно помню, это двор. Получается, я все-таки вернулся в дом. Скажи, а дознаватель не интересовался, почему ты уехала так рано?

– Лют, ну ты же знаешь, как грубы эти мечники! ― Губы Томилы капризно изогнулись. ― Я рассказала, что у меня разболелась голова, но, видимо, в доме боярина он успел побывать раньше.

– Неужели Светобор тоже в курсе загула своей жены?

– Да что ты! Весь город уже знает! Коврига никогда не умел скрываться. Ах, и теперь я вынуждена хоронить его черный дурно пахнущий труп!

– Значит, получается, что и бояре, и ты ушли с пира из-за шашней Ковриги и Людмилы? ― уточнил Лют, желая прервать брательницу, которая была на пути к тому, чтобы начать поносить покойного мужа на весь терем.