Человек в Замысле Бога. Книга пятая

Ужасное видение о нищих духом, взявших на вооружение и сохранивших в Истории одно из высочайших движений духа в человечестве, поначалу подавляет так, что не хочешь этому верить. Но чем дальше думаешь, тем более убеждаешься, что видение это не мираж, что на одном из первых этапов зарождения христианства произошло нисхождение высокой одухотворенности в низменную стихию всякого рода "нищих". Без такого нисхождения с вершины на дно – нисхождения, вИдение которого так ужасает душу – новое учение, наверняка, не укоренилось бы в массах, не выжило бы на почве языческой жизни, не взошло бы и не расцвело.

Иисус сам был бродячим нищим, гонимым (людьми Ирода Антипы), ему "негде было приложить голову". Погиб он позорной смертью раба. И окружение его – блудницы и мытари. И жил он в какой-то религиозно-экзотической стране Иудее. А в лике его – любовь; и почему-то исключительно к отверженным, ненавидимым, падшим, презираемым, слабым, больным.

А чудеса Христа? Он не передвигал горы, не побеждал чудовищ, не воздвигал за ночь крепости, не затмевал солнце и прочее. Из традиционных чудес он единожды, и то случаем, укротил бурю на озере. Да еще воскресил брата Марфы Лазаря, которого сам знал и любил. Было два-три случая самоисцеления прикасавшихся к нему и несколько случаев исцеления в награду за веру. Остальные же три десятка случаев это либо исцеление всяческих несчастных: душевнобольных (изгнание бесов из человека), глухих, немых, слепых, глухонемых, слепорожденных, сухоруких, расслабленных, одного лунатика, восемнадцать лет согбенной женщины, раздутого водянкой и несчастных из несчастных – прокаженных; либо это благодеяния беднейшим: насыщение тысяч голодных хлебами, превращение воды в вино для нужд тех, которым его не хватало даже на свадьбу, воскрешение единственного сына несчастной одинокой вдовы. В качестве объектов чудес Иисуса Евангелия демонстративно предпочитают обиженных природой или судьбой. Одним этим Иисус более всего рисуется покровителем "последних" общества, "своим" божеством для них.

Такой герой вполне подходил на роль избавителя, спасителя «нищих». К тому же спаситель этот, в отличие от воина-спасителя Митры, не требовал суровых инициаций, предполагавших физические достоинства и умение терпеть и жертвовать. Спасение он обещал задаром, по избранничеству. Но спасение – от чего?

Исследователи истории Христианства обычно указывают на дуализм в представлениях о мире людей первых веков нашей эры. Избавление такие люди должны были искать от власти "темного начала" телесного мира, от "сынов тьмы", от злого духа. Но такое избавление не показалось бы Цельсу бессмысленным, сбивчивым и пустым. Спаситель для людей того сорта, о которых мы говорим, это, видимо, не столько ратоборец со Злом, сколько даритель или раздаватель блаженств жизни.

Пафос избранничества "последних" психологически требует пристрастия воображения к картинам будущего блаженства. Величие для нищего – житие в раю земном. Духовное нищенство во все века носит в себе мечту блаженствования.

Описания Рая того времени известны ученым. Один из них приводит содержание широко распространенного среди христиан рубежа двух первых веков Апокалипсиса Петра. "Автор стремится произвести впечатление за счет красочных сравнений и эпитетов: тела праведников белее всякого снега и краснее розы, свет – сверхяркий, волосы подобны венку, сплетенному из пестрых цветов или радуге. Рай наполнен красками, ароматами, лучами солнца, а сами обитателя Рая так красивы, что их красоту даже нельзя описать".

Трудно представить, сколько зла в действительности принесла эта растленная и противодуховная мечта блаженства. Когда христиане убивали, унижали, гнали других, то возвещали, что это во имя Христа, а в действительности за свой воздушный шар блаженствования. Сколько общеисторических и личнодушевных несчастий на счету этой возвышенной мечты! Сколько зла лицемерия, мистической хитрости во спасение – спасения не души человеческой, нет, – а ее самой, этой мечты. Сколько всяких соблазнов, разнообразных суеверий, обольщений черным как белым принесла она людям! И поделом. Райская идея – идея человекобожеская. Она зовет человека и его душу к праздности, к стоянию, к стагнации в работе духа.

Разумеется, что наибольшее и наипрочнейшее впечатление на «нищих» первохристианских времен должно было произвести Библейское сказание о том, что Рай этот уже когда-то существовал, и человек жил в нем. Причем, человек этот напоминал кого-то; он не стеснялся наготы своей, не различал добра и зла, но вдосталь вкушал вкусных плодов. Глубокомыслие рассказа Библии и по прошествии веков многим ни к чему, но то, что Адам и Ева жили в Эдеме до того, как были изгнаны Богом, имело основополагающее значение. За что изгнаны – не столь важно. Важно то, что без какого-то грехопадения все всегда жили бы в Раю. Вот пункт смычки низов язычества с Библией и Пришествием Христа.

Наисовершеннейшее и чистейшее бытие потребления плюс хоровое пение с ангелами – вот тот рай, ради осуществления которого принял муки Бог-Сын, и к которому развивается человечество по Воле Бога. Так поняли первые человекобоги нарождающегося адамического человечества христианского типа. Чувства Восьмого Лица Богочеловека были восприняты ими в качестве показателя их избранности и Божественного достоинства. Их религиозный экстаз зижделся на воодушевлении мечты райского блаженствования.

Жить в человекобожеском Раю – идеал жизни во все времена всех «нищих», богатых и бедных. Переживания идеала материального потребления, мечта безграничного потребления – социалистического или капиталистического, – обуявшие людей Большого отлива в ХХ веке, идет сквозь века в продолжение той мечты, которой вдохновлялись человекобоги первохристианских времен.

Собственно, из таких людей состоит сегодня выродившееся адамическое человечество христианского типа – и европейское, и североамериканское.

Изживание человекобожества – предусмотренная на Пути Замысла мистическая задача Большого отлива адамического человекобожества. Это не дело рук человеческих. Изживание человекобожества для североамериканского человечества есть необходимое условие второго воплощения (если угодно, второго пришествия) Восьмого Лица в мир. Условие это не может быть выполнено без целенаправленного и многостороннего усилия земного человека, пусть и самоубийственного.

14

Общедуховная жизнь адамического человечества Пятого Дня, в конечном счете, поставлена на Богоподобии Первого Лица. Вера – чувство-сознание Богоподобия производных Первого Лица: локальной производной коренного Я и общественной производной Власти. Вера коренного Я использована на Пути Замысла для создания адамического человечества христианского типа. Вера Власти – для создания адамического человечества магометанского типа.

Богоподобие своей Власти усваивается человеком легче и проще, чем Богоподобие своего коренного Я. Отсюда широкое распространение Ислама по всему миру. Для восприятия Богоподобия филического существа Власти в себе ничего более не нужно, кроме достаточно интенсивной интервенции демиургических духов (пусть и самого высокого разбора), поддержанной напором сарической воли-власти. Это может произойти одномоментно.

Для Вероисповедания, основанного на чувстве-сознании коренного Я, нужно особенное подтверждение. Таким подтверждением стало воплощение Восьмого Лица, случившееся за несколько веков до государственного принятия Христианства.

Придя на Землю, Господь Бог ради спасения человека от смерти и смертности приносит Жертву искупления первородного греха на кресте. Божественный мотив принести Божественную Жертву – чувства Восьмого Лица, обращенные к Своему любимому творению, к земному человеку. Превращение мысли попрания человеческой смерти Божественной Жертвой в мировое Вероисповедание – нелегкая задача для Божественного Работника. Тем более трудная, что она должна была сохраниться и укорениться при сохранении на несколько веков памяти о воплощении Восьмого Лица. Образ и дело Богочеловека Восьмого Лица сохранялись так, как могло на Четвертом Дне, – в извращенном виде.

Для принятия Христианства в обществе должно находиться в навигациях достаточно людей Восьмого Лица. Чтобы накопить их в намечающемся христианском мире, потребовалось всего-то десять – пятнадцать поколений. Это был взрывной процесс.

Воплощение Восьмого Лица, кроме грядущего торжества Христианства, имело всечеловеческое значение. Оно произвело революцию в Филиоэдене и, соответственно, во внутренней жизни базисного человека как такового. В Филиоэдене Четвертого Дня серафов Восьмого Лица и людей Восьмого Лица не существовало. Хотя, конечно, всегда были люди добродушные и нервически жалостливые.

Доброжелательность с трудом воспитуема в человеке. Доброту-жалость Восьмого Лица привить невозможно. Она трудно раскрывается от человеческих усилий, с ней надо родиться, и тогда она растет сама до назначенных ей при рождении пределов. Доброту-жалость от Восьмого Лица в человеке можно забить, но взрастить ее сверх заложенного в нем по рождению, практически нельзя.

Воплощение Восьмого Лица взвело весь Филиоэден на восхождение к Восьмому Лицу. Все области Филиоэдена, хотя и неравномерно, стали наполняться серафами Восьмого Лица. Теперь по всему роду человеческому на Земле могли объявляться люди Восьмого Лица. Наибольшее количество их появлялось в намечающемся христианском мире, где все более широко распространялось евангельское Богоподобие, основанное на переживании сторгической связи с Христом.

Промежуток времени от Пришествия Христа и до принятия Христианства надобен был для создания необходимого количества серафов Восьмого Лица в Филиоэдене и людей Восьмого Лица в грядущем христианском мире. Без воплощения Восьмого Лица не было бы людей Восьмого Лица, без которых Христианство никаким чудом не смогло бы состояться.

Появление во всем мире людей Восьмого Лица обязано воплощению Восьмого Лица, совершившемуся в Иудее первого века. Ранее на Четвертом Дне людей Восьмого Лица не было. Во втором тысячелетии по рождении Христа их можно встретить где угодно. Другое дело, что они нигде никак не определяют общее течение жизни человеческой. Практика земной жизни со всей очевидностью указывает на недейственность Восьмого Лица на человека во все века. В том числе, и в христианском мире.

Чувства Восьмого Лица присутствуют на Пятом Дне, иногда даже возвещаются в нашей жизни, но не определяют ее. Восьмое Лицо всегда и везде в тени. Добро от него больше обиходное, чем мистическое. Чувства Восьмого Лица прикладывались к стремлениям христианина спасти себя от смерти и найти вечное блаженство, они ценились, но не возводилось на уровень святости, как агапическая любовь. Апостол Иоанн призывал братьев к агапической любви и к сторгии через Христа, а не к любви-жалости друг к другу.

А между тем, именно Восьмое Лицо способно объединить весь род человеческий. Его единящее всечеловеческое значение несомненно. Именно поэтому Восьмое Лицо свойственно керувизму как таковому. Оно позволяет керувическому человечеству сторгически включать в себя и адамическое человечество, и человечество евическое.

* * *

Всесторонне осмыслить воплощение серафа Восьмого Лица в земных навигациях не просто, но возможно. Вполне осмыслить воплощение самого Восьмого Лица не соответствует моим прозревательским возможностям.

Первое воплощение Восьмого Лица обрамляло Божественную Жертву и давало людям понимание мотива Божественный Жертвы Спасителя. Во втором воплощении Восьмое Лицо используется по прямому назначению.

В первом воплощении Восьмое Лицо работало на Пути Замысла постольку поскольку. Во втором – в полную силу.

Первое воплощение Восьмого Лица было поставлено на дело образования общедуховности и общедуховной власти, на дело перехода определенной части человечества с Четвертого на Пятый День. Второе воплощение Восьмого Лица – веха в процессе Преображения человека Пятого Дня в человека Шестого Дня.

Первое воплощение Восьмого Лица обещало людям спасение от смерти и смертности. Второе воплощение предвещает внедрение Восьмого Лица и эденского Света Любви в Структуру внутреннего мира людей.

Первое воплощение Восьмого Лица предвещало рассвет Пятого Дня. Второе Пришествие Восьмого Лица ознаменует не конец света, а конец пятого Дня и предвестие рассвета Шестого Дня. Второе воплощение произойдет не в эсхатологические времена. Ко времени второго воплощения Восьмого Лица эти времена (времена Большого отлива) уже позади.

Первое пришествие – для адамического мира и с нацелом на керувическое человечество первой очереди. Второе пришествие – для керувического человечества второй очереди. Такова подлинная избранность североамериканского человечества. Тезис построения керувического человечества второй очереди после второго воплощения Восьмого Лица – любое по форме, лишь бы с единым содержанием Восьмого Лица.

* * *

Любое воплощение любого Божественного Лица в среду обывателей любого времени бесполезно. В отличие от первого воплощения Восьмого Лица в никуда, во враждебную среду древнего Рима, второе воплощение произойдет в родственную среду «лучших людей», в которой быть не может драмы андреевского Искариота.

Второе воплощение Восьмого Лица произойдет, когда придет время, в одну из дружин Преображения строящегося керувического мира второй очереди.

Люди Пятого Дня и люди дружин Преображения суть разные генерации людей. Структура внутреннего мира человека дружины Преображения работает иначе.

Человек дружины Преображения – человек личнодуховной жизни особого рода. Это не та, нам знакомая одиночная личнодуховная жизнь, проходящая в тени Пятого Дня, а одновременно одиночное и совместное путевое восхождение.

Люди Преображения суть люди общедружинного личнодуховного действия – невиданного на Пятом Дне действия. В дружине Преображения все восходят по одиночке и вместе. Их общедуховная жизнь есть совокупность личнодуховной жизни всех.

В общекомандной системе базисный человек-земной человек образуется единая душа потайного двойника, состоящая из душ потайных двойников каждого. Их тела потайных двойников (заряды мозга) работают в унисон.

В Структуре внутреннего мира человека дружины Самость у каждого своя, а серафическая личность – общая, неразрывно включенная в единую серафическую личность всей дружины Преображения. Мощь серафической личности каждого многократно усиливается общедружинной серафической личностью, в составе которой находится серафическая личность отдельного человека.

В отличие от путевых людей Пятого Дня, люди дружины Преображения стремятся друг к другу не только для сторгии и дружбы, а более всего, для того, чтобы быть в единстве восхождения. В путевом и сторгическом восхождении люди Преображения один за всех и все за одного. Они совершают восхождение по одиночке и, вместе с тем, сообща и разом.

Люди дружин Преображения керувического человечества второй очереди изначально, со стартовых поколений, настроены на восприятие Восьмого Лица и на восхождение к Восьмому Лицу в личнодуховной общедружинной жизни.

Первое воплощение Восьмого Лица взвело Филиоэден на восхождение к Восьмому Лицу. Восхождение к Восьмому Лицу на Пятом Дне совершается в межнавигационной базисной жизни Филиоэдена, по результатом человеческой жизни, но не в ней. Пути восхождение личнодуховной жизни Восьмого Лица на Пятом Дне нет.

Восьмое Лицо в дружинах Преображения являет себя так ярко и полно, что переформатирует чувство жизни людей Преображения и раскроет перед ними земной Путь восхождения к себе. После второго воплощения восхождение к Восьмому Лицу в дружинах Преображения станет путевым личнодуховным восхождением – станет Путем восхождения к Восьмому Лицу земного человека, с душевным и личностным рождением, с Критическим точками на Пути и выходом на столбовой путь к эденскому рождению Лика Восьмого Лица.

Восприятие Христианства в историческом человечестве невозможно без критически достаточного числа людей Восьмого Лица, которые экстренно формировались за несколько первых веков новой эры. Керувическое человечество первой очереди идет в рост на серафах Восьмого Лица, созданных за весьма краткий период существования христианских ветвей этого человечества.

Североамериканское человечество все века своего существования – это адамическое человечество и его отроги. Керувическое человечество второй очереди, в отличие от керувического первой очереди, не возникнет само собой, а будет переформатировано из адамического человечества предельно растленного североамериканского общества конца Большого отлива.

С воплощения Восьмого Лица в нем начинается невероятный процесс превращения аврамического человечества в человечество керувическое. В этом превращении должны участвовать все серафы Восьмого Лица, имеющиеся в распоряжении всех ветвей аврамического человечества христианского типа, то есть всего коллективного Запада. Это совсем не малочисленное войско. Жизни всех христианских подвижников всего западного мира, одухотворенных Восьмым Лицом, пойдут на создание керувического человечества второй очереди. Его дружины Преображения будут привлекать к себе всех людей Восьмого Лица по мере их выхода в навигации вне них.

Почти весь Пятый день Адолон несколько отстранен от дел человеческих. Дружины Преображения керувического мира первой и второй очереди в высшей степени исполнены адолонической Искренностью. В этом их мощь.

Преображение без участия Адолона невозможно ни на каких его этапах. Адолон – один из основоположников и работников Преображения.

На Большом отливе адолонического духа нет нигде, в Северной Америке особенно. Выход из Большого отлива везде будет сопровождаться могучей интервенцией адолонических духов. Их выход начнется еще во второй половине Большого отлива. Адолонические духи, само собой, заполонят дружины Преображения всех человечеств первой очереди для того, чтобы вспахать поле для грядущих дружин Преображения. Более всего это нужно в керувическом человечестве первой очереди.

Не исключено, что именно Адолон (точнее, Третье Лицо) побуждает Восьмое Лицо на второе воплощение. Во всяком случае, второе воплощение Восьмого Лица возможно только вместе с Адолоном, при мощном содействии Адолона и по наводке им демиургических духов. После второго воплощения Восьмого Лица в дружинах Преображения неизбежно произойдет своего рода адолонический взрыв. Именно он устранит в людях Преображения остатки человекобожества всякого рода.

* * *

Религия первого воплощения Восьмого Лица – религия Пришествия Спасителя и спасения грешного человека. Религия второго воплощения – религия Восьмого Лица, эденского Света Любви, сторгии и, следовательно, справедливости, так важной для керувизма вообще.

Образцы традиционного религиозного прошлого могут послужить новому Христианству Восьмого Лица при условии утверждения их волей Адолона, его пророков и прозревателей в дружинах Преображения. . Религия Восьмого Лица в высшей степени адолоническая.

В поколениях первых американских переселенцев было немало христианских диссидентов, исполненных адолонического духа. Давняя поросль эта не исчезла совсем, она загнана в темные углы, и ждет часа возродиться после Большого отлива в стартовых поколениях дружин Преображения.

Христиан традиционно призывают жить переживаниями чрезвычайно драматичной земной жизни и смерти Иисуса, запечатленной в Евангелиях. Заглавный образ основателя религии Восьмого Лица новому христианину не надо восстанавливать по книге в воображении. Сакральный образ воплощенного Восьмого Лица на века документально запечатлен видимо и слышимо, доступен каждому в любой момент, непосредственно действенен и харизматически, и адолонически, и сарически.

Религиозная жизнь керувических дружин Преображения поставлена на Богоподобии Восьмого Лица. Вера их основана на чувстве своего подобия Восьмому Лицу и сознании своей миссии по осуществлению задач Пути Замысла.

Керувическая религия Восьмого Лица по своей Вере не противопоставляет себя другим религиям или течениям мысли, аврамическим или евическим. Она оплодотворяет чувствами Восьмого Лица (а это еще незнаемый нами комплекс разнообразных чувств, не только жалость и сострадание ) адамические человечества второй очереди (латиноамериканское христианство, прежде всего. Ее влияние скажется и на евическом человечестве во второй очереди: Свет эденской Любви засияет в ней в пару со всегда свойственном ей Светом эденской Жизненности. А это уже иное и высшее качество евической общедуховности.

В традиционном адамическом Христианстве установлен незыблемый догмат Веры, призванный исключить оппозиционность действующей общедуховной власти. Весь Пятый День Христианство противопоставляло себя иным религиям и религиозным течениям внутри себя. Приводящему всех и вся к единству Вероисповеданию Восьмого Лица совершенно чужда религиозная борьба. В нем нет и воителей Исповедания.

Керувическое человечество первой очереди должно быть в общих чертах готово ко времени стартовых поколений его дружин Преображения. Это время обозримо. Дело построения керувического человечества второй очереди займет немало времени и завершится к точке серафического взрыва на Пути Замысла.

Серафический взрыв – массовое образование Ликов Восьмого Лица в эденском мире и их ареалов на Земле. Дружины Преображения должны до серафического взрыва выработать на практическом уровне Путь восхождения к эденскому рождению Ликов Восьмого Лица. Серафический взрыв произведет мощный выброс эденских Светов Любви и Жизненности в дружины Преображения строящегося керувического мира второй очереди. В результате, дружины Преображения превратятся в ареалы Ликов Восьмого Лица, которые и завершат создание нового керувического мира.

15

Создание керувических человечеств – самое узкое место на Пути Замысла Пятого Дня. Создание керувического человечества на территории Северной Америки – особо трудное и опасное дело на Пути Замысла.

Северная Америка, надо полагать, с самого начала колонизировалась в расчете на строительство керувического мира. Никакого другого развития Северной Америки, кроме керувического, мистически не предусмотрено. Однако сама по себе внеобщедушевность мистического лица не имеет. Внеобщедушевность – мистически бесправное образование, не производящее ни работы Пятого Дня, ни работы Четвертого Дня.

Внеобщедушевное общество статично, не способно не только к восхождению, но и к внутреннему развитию. Оно живет от эпизода к эпизоду, вне целостного течения общедушевной жизни. Все институты и принципы коллективной жизни внеобщедушевного общества обусловлены отсутствием Общей души еще в большей степени, чем традиционные адамические сообщества обусловлены её присутствием.

Внеобщедушевность выработала теорию и практику американской демократии так и потому, что в ней нет корневой "души", что ей в целом не на что нравственно и общедуховно опираться. Пресса этого общества, призванная формулировать идеологию масс и формировать на её основе общественное мнение, не в силах, разумеется, компенсировать отсутствие общедушевного соборного разума.

Со временем в США выработался как бы единый интерпсихический Строй национальной жизни и свой особый Яфет, который и создал внешний "американский образ жизни", "американскую мечту", "американскую идею" и внеобщедушевную "американскую культуру".

Американская общность держится исключительно на общей филической (яфетической) основе. Процесс стандартизации душ в американском обществе чисто филичен. Типовой американец психически привязан к американскому Яфету, полностью зависим от него, и без него, сам по себе, не пригоден к солидарному общественному существованию.

Внеобщедушевное общество американского образца мнит себя всеобщим, всем народам равно близким и свойственным. Оно сращивает людей в целое на принципиально космополитических интерфилических позициях. Провозглашая вольность и достоинство отдельной личности, ее право, не мешая другим, жить самой по себе, думать и исповедовать, что ей вздумается, внеобщедушевная общность не скрывает своей полной отстраненности от внутренней жизни человека, своего принципиального безразличия к высшей субъективности как таковой. Эта отстраненность и безразличие к серафической личности в человеке требует создания мнимых фигур общественной и культурной жизни, к которым так же не приложимы понятия подлинности и искренности, как и понятия фальши и лицемерия. Они должны уметь производить впечатление, совпадающие с современными настроениями (на сегодня искусственно формируемыми), и только.

Для самого своего существования внеобщедушевному обществу необходимо брать напрокат все виды мнимодушевности и мнимодуховности, которые только есть в мире, плавить их в одном котле и живить ими себя. Всяческие общедушевные мнимости обретают тут совершенно иное звучание. То, что в общедушевности – мнимо и, следовательно, душевно незаконно, то во внеобщедушевности – единственно возможно и законно. Мнимодушевность и мнимодуховность во внеобщедушевности становятся легитимно правящей силой, объединяющей внеобщедушевное общество.