Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 1. История страхования и перестрахования до 18-го века

Тем не менее, это не должно влиять на общий вывод о том, что коммерческое страхование было известно в Европе уже в позднем Средневековье. Как мы уже отмечали, практика взаимного страхования от огня и внесения взносов в фонд страхования скота имела место в 13-м веке, следовательно, страхование не являлось чем-то новым в 14-м веке. Имеются прямые ссылки на учреждение Страховой палаты в «Jaer-Boecken van Brugge»[148] и «Brugschen Koophandel»[149]. Вполне возможно, что все эти источники получили информацию независимо от прямых свидетельств, которые либо были утрачены, либо уничтожены.

Есть также записи о договорах страхования, которые заключались в течение 14-го и 15-го веков. Тот простой факт, что такие, несомненно аутентичные, страховые процедуры фиксировались, более, чем очевидно показывает, что практика страхования была хорошо известна.

Следует отметить, что вопрос страхования в Брюгге не рассматривался в непосредственной привязке к морским путешествиям. Опять же, возможно, что Страховая палата находилась в положении, аналогичном торговой организации с ее собственным уставом, который был обязательным для самой компании и ее клиентов, но не для посторонних лиц, и, соответственно, эта палата не представляла для них нечто очень важное, что требовало бы составления сборников права. Этому существует также серьезное подтверждение в письме короля Португалии, датированном 1435 годом, об управлении фондом по возмещению торговцам налогов и пошлин на товары, которые они хотели экспортировать во Францию и Англию. В данном письме он ссылается на существование фонда во времена «королей, наших предшественников». Если подразумевались два короля, то речь идет о 1383 годе, а если пять — то письмо относит нас к 1325 году.

Суммируя сказанное, мы находим, что отсутствуют свидетельства того, что Страховая палата не была основана в Брюгге в 1310 году, кроме как мнения Ж. — М. Пардессю о слабости существующих доказательств. Далее вполне разумно предположить, что реальное взаимное страхование от огня и утраты скота существовало в Бельгии на протяжении многих лет. Кроме того, постоянно практиковалось страхование товаров, перевозимых по суше и по морю, в течение 14-го века и позднее торговцами Брюгге, Пизы, Милана, Флоренции и Лондона. Отсюда вполне можно рассматривать город Брюгге в качестве пионера, учредившего согласно хартии и в соответствии с его собственными законами Страховую палату, т. е. корпорацию с целью страхования товаров от рисков во время наземных и морских перевозок.

Развитие практики коммерческого страхования в течение 14-го и 15-го веков подтверждается документами публичного характера. Бóльшая часть дел, на которые имеются ссылки, касаются договоров морского страхования. Однако это не говорит о том, что осуществлялось только морское страхование и не существовали другие виды страхования. Причиной того, что сохранились записи только данного класса договоров, возможно, является то, что город Брюгге делал основной акцент на морской торговле и стремился любым способом расширить эту отрасль. Соответственно, сделки такого рода имели большую огласку и значимость и тщательно фиксировались с тем, чтобы они могли стать прецедентами и примерами для будущих торговых и страховых операций. Поэтому, если мы хотим получить общую информацию о развитии страхования в Бельгии, следует обращаться к записям по морскому страхованию.

В 15-м веке обычай морского страхования стал настолько распространенным, что породил непрекращающиеся судебные тяжбы, записи о которых сохранились и показывают, что практика страхования достигла развития, почти аналогичного современному страхованию. Договор страхования, который заключался для гарантии возмещения реальных убытков и представлял собой то, что тогда называлось «de asseurance ghevallen» («страхование от несчастных случаев») или «l’assurance commise» («страхование торговых служащих»), т. е. для покрытия товаров, был включен в документ, известный в 14-м веке как «charter van zecggerscepe» («разрешение на морское страхование») и позднее как «policie d’assurance» («страховой полис»), который мог быть составлен в любой форме, удобной для обычного договора. Он мог заключаться в форме простой «cédule» или долговой расписки, т. е. между заинтересованными сторонами, скреплявшими свои отношения частными печатями либо подписью нотариуса или брокера (т. е. попечителя). Однако, похоже, что все договоры страхования составлялись с той целью, чтобы претензия урегулировалась незамедлительно при получении доказательств убытка. В этом случае страховщик требовал письменную форму претензии — «begheerde thebbene den heesch jn ghescrifte», а страхователь отвечал, что вопрос страхования является «sommaire» (досл. «быстрым», т. е. без проволочек), и что платеж должен осуществляться согласно обычаю без каких-либо письменных документов. При этом контрпретензия на скидку или уступку могла заявляться только после оплаты самой претензии. У ответчика имелось право предоставить новые свидетельства в течение шести недель.

Риски, от которых можно было застраховаться, были очень похожи на современное покрытие и включали в себя захват со стороны противника или пиратов, кораблекрушения, как в результате шторма, так и вследствие посадки судна на мель, невозможности дальнейшего плавания в силу погодных условий, немореходности корабля (если об этом не знал грузовладелец на момент заключения страхования). Однако эти полисы не покрывали «fraude de ribaudise» (мошенничество), совершенное капитаном судна, хотя полисодержатель и не имел контроль над действиями последнего. Далее, полисы считались недействительными, если страховщик смог доказать, что страхователь намеренно разместил свой товар на корабле, который был немореходным, либо заключил договор путем обмана. Обычай распределения убытков, возникших в результате выброса части груза за борт или повреждения части груза в целях безопасности судна, известный как «Общая авария», как отмечено в деле от 15 июля 1441 года, использовался на протяжении многих лет.

Если полисодержатель имел право по тому или иному страховому случаю получить компенсацию в размере общей страховой суммы, он после получения такого возмещения был обязан передать свои права на товары страховщику. По современному толкованию речь шла об абандоне.

В сам полис включалась шедула или спецификация, в которой указывались характеристики товара, название страхователя, и эта шедула после подписания страхового полиса являлась существенным свидетельством того, что товар застрахован. Страхование касалось не только товаров, но и самих кораблей.

Как правило, страховые полисы гарантировались торговцами. Если страховщиками выступали несколько торговцев, то они несли ответственность за утраченный товар в рамках своих долей участия.

В то время (1450 год н. э.) было уже известно и перестрахование, но оно обычно заключалось в форме, согласно которой перестраховщики выступали гарантами или поручителями оплаты страхового возмещения со стороны торговцев, являвшихся страховщиками товаров первой руки.

В записях испанского консульства в Брюгге есть решение, датированное 7 октября 1447 года, касающееся арбитражного дела, в котором констатируется, что определенный товар, который являлся залогом, должен был быть застрахован за счет одной из сторон. Поскольку этот товар должен был оставаться в Брюгге, понятно, что речь могла идти не о страховании чисто морских рисков, а, вероятно, о страховании от огня или кражи. Имеется в виду сделка между «Pierre de Sorye» и «Gonsalve de la Groigne» в отношении «Jehan Sanses de la Groigne», в которой есть такая фраза: «que les marchandises données en gage seront assures aux dépens dudit Sanche» — «что страхование данных товаров, являющихся предметом залога, производится за счет вышеуказанного господина Sanche»[150].

Страхование жизни. Страхование жизни осуществлялось прежде всего в Амстердаме, а также в ряде других городов в Бельгии. То, что жители Антверпена на протяжении длительного периода времени заключали такие договоры, ясно из ссылок на страхование жизни, содержавшихся в записях этого города. В тех из них, известных как «In Antiqius»[151], утверждается, что было традицией с древних времен заключать договоры страхования кораблей и товаров, которые перевозились по суше и морем, и также жизни граждан, и то, что такое страхование было разрешено.

Эти записи были составлены во второй половине 16-го века и показывают, что заключение таких договоров было обычной практикой с начала века, если не ранее.

В 1571 году был принят ордонанс, который касался страхования, и, разрешая страхование товаров, он, тем не менее, запрещал страхование жизни, как указано в Титуле LIV, известном как «Impressœ of Antwerp», датированном 1581 годом. Не ясно, происходил ли запрет на страхование жизни из Бельгии либо это предусматривалось нидерландским ордонансом Филипа Второго, который был издан годом ранее, т. е. в 1570 году. Очевидно то, что в Нидерландах практика сохранилась, о чем свидетельствуют ордонансы Амстердама и Роттердама.

В этой связи можно отметить, что, похоже, во всех католических странах в последней четверти 16-го века существовало движение, направленное против страхования жизни. Кроме ограничительного законодательства в Нидерландах и Бельгии был абсолютный запрет на данный вид деятельности в уже упоминавшемся «Le Guidon», который, как утверждает Ж. — М. Пардессю, вероятно, был опубликован примерно в 1570-х годах[152].

Также существовало ограничение права страхования жизни известных людей, кто не получил разрешение сената, предусмотренного Гражданским статутом (Civil Statute) 1588 года: «Sine licentia — Senatus non possint fiery securitates … super vita Pontificis, neque super vita … aliorum dominorum, aut personarum ecclesiasticarum…» — «Без лицензии — Сенат не сможет гарантировать страхование — жизни Папы, или жизни … других господ или церковных служащих …»[153].

Поскольку до этого не было ограничений на данный вид страхования, невозможно предположить, что синхронное движение против страхования жизни во всех этих странах возникло независимо. Наиболее вероятно, что Римская церковь вынудила те правительства, которые находились под ее контролем, запретить страхование жизни. Как бы то ни было, существует четкое доказательство того, что около 1570 года в законодательном плане произошло кардинальное изменение в вопросе страхования жизни.

В тех же «Impressœ of Antwerp» в секции 3 утверждается, что в Ордонансе Карла V, датированном 4 декабря 1544 года, запрещалось заключать weddinghen («азартные страхования») в отношении маленьких детей: «Gelijck dat oock volghende der ordinantien vande Keyserlijcke Majesteyt Caroli quinti vanden Decembris des jaers MDXLIIII weddingen op knechtkens oft meyskens sijn verboden». — «Аналогично, что также в соответствии с указом Его Величества Короля от 4 декабря 1544 года ставки на страхование слуг и малолетних запрещены»[154].

Страховые брокеры. Колыбелью брокерской деятельности считается Италия, и вполне примечательно, что данная услуга пользовалась спросом в ее торговых центрах, таких как уже упоминавшиеся Генуя, Пиза и Венеция, в конце 12 века и в 13 веке. Затем брокерство стало практиковаться и в испанской Барселоне. Своему возникновению брокерство обязано желанию торговцев иметь договоры и сделки, удостоверенные беспристрастной третьей стороной. Брокеры в Италии считались полуофициальными должностными лицами и, похоже, что их название «sensalis» («посредники») происходило от латинского слова «censualis» (досл. «относящийся к оценке имущества, касающийся наложения податей»), которое применялось к лицам, которые отвечали за составление и хранение документов и договоров. Даже если ответственность брокера, выступающего свидетелем сделки, приобретала все бóльшую значимость, существенной считалась именно экономическая необходимость иметь доступные посреднические услуги. Изначально брокеры привлекались из-за наличия у них сети посредников, нежели за их знание товаров или производства. Лишь позднее брокеры стали специализироваться на определенных продуктах или услугах, среди которых страхование было одной из многих опций.

Глава 2. Эволюция страхования в Средние века в ранний период Возрождения

Истоки кодифицированного морского страхования. Составлению первого кодекса морского права, как и изобретению компаса, мы обязаны жителям древнего итальянского города Амальфи. Сегодня это небольшой рыболовецкий городок и община в провинции Салерно в административном регионе Кампанья в Италии. Впервые в нем обосновались в 5-м веке н. э. люди, которые искали убежище от германцев в горах Латтари. Сначала они построили небольшую деревню на побережье, а затем были присоединены к Неаполю. Впоследствии, когда герцогство Неаполя отделилось от Византии, Амальфи стал независимым городом. В последующие века (с 9-го по 11-й века н. э.) этот город конкурировал в морской торговле с Генуей и Венецией. Примерно к концу 11-го века они разработали систему морского права, которая получила латинское название «Tabula Amalfitana» или итальянское «Tavole amalfitane» (досл. «Амальфитанские таблицы»). В истории права этот сборник норм, служивший кодексом для купцов Средиземноморья вплоть до 16-го столетия, также получил известность под традиционно «кратким» латинским названием «Capitula et ordinationes curiae maritimæ nobilis civitatis Amalphæ quæ in vulgari sermone dicuntur la Tabula de Amalfa nec non consuetudines civitatis Amalphæ» («Капитулы [положения] и порядок морской общины [сената?] известного города Амальфи, которые общепринято использует Амальфитанскую таблицу, но также и обычаи города Амальфи»).

Город Амальфи

Сама Амальфитанская таблица состояла из 116 разделов, включавших обычаи города Амальфи. Их преамбула гласит: «Incipiunt consuetudines civitatis Amalphæ, compilatæ et ordinatæ anno Domini millesimo decimo, anno regiminis ipsius civitatis per ipsos Amalphitanos» — «Первоначальные обычаи города Амальфи, собранные в надлежащем порядке в 1010 году, самими правителями города для его обитателей»). За таблицей следовала Хроника епископов Амальфи «с года Рождества Христова — 339 по 1530 годы», и краткая Хроника с продолжением до 1547 года. Эти документы находились в известной коллекции ученого венецианца Марко Фоскарини (Marco Foscarini), который 30 мая 1762 года был избран 117-м дожем Венеции.

Марко Фоскарини (1696–1763)

В 1801 году коллекция была выкуплена у наследников дожа императором Франциском (Francis).

Появление Амальфитанских таблиц или первого Кодекса торгового мореплавания в Амальфи было для той эпохи поистине новаторским событием. Оно в первую очередь способствовало распространению договора морской перевозки — коносаменто. Впрочем, известный всему миру коносамент сами итальянцы позднее назовут другим термином — polizza di carico (досл. с итал. «транспортная накладная» или «накладная на груз»).

Именно он заложил основу современного торгового права, которое со временем распространилось по всей Италии и далеко за её пределами.

В 10-м — 11-м веках амальфитанские купцы вели торговлю с Сицилией, Испанией, Тунисом, Египтом, со странами Леванта и с жителями Балканского полуострова. Даже когда Венеция стала перехватывать инициативу в торговле с востоком, город Амальфи продолжал оставаться главным посредническим центром в торговых отношениях с Северной Африкой и Испанией. Подчинение города власти норманов в 1131 году привело к утрате амальфитанцами части привилегий в Византии и в арабских странах, которые традиционно испытывали к норманнам весьма враждебные чувства. Однако самым тяжелым ударом для Амальфи явилось его поражение в морской войне с Пизой (1135–1137).

В. Н. Захватаев следующим образом подчёркивает значение Амальфитанского кодекса для формирования французского морского коммерческого права: «…кроме практики и обычаев, передававшихся в устной форме, существенное влияние на становление и развитие французского торгового права, и особенно морского торгового права, оказали средиземноморские сборники судебных решений и морских обычаев, среди которых были, например, Амальфитанские таблицы (Tavole Amalfitane), составленные в самом начале второго тысячелетия в период процветания итальянского города-республики Амальфи»[155].

Амальфитанские таблицы получили всеобщее признание и стали кодексом морского права на всём Средиземноморье.

В конце 12-го века появляются так называемые «Олеронские свитки» («Jugements» или «Rôles d’Oleron», «Lois d’Oleron», «Charte d’Oleron»). Они представляли собой частную кодификацию морского права, составленную на острове Олерон (близ Бордо), входившим в состав герцогства Гиень (Франция), а затем в состав Англии. Свитки сохранились в нескольких манускриптах. Источником свитков послужили решения местных судов. Они предназначались для регулирования морской торговли и мореплавания в Атлантическом океане.

Эти свитки представляют собой систематизированный кодекс и представляли тщательную запись обычаев, сложившихся в торговле между атлантическими портами Франции. Они достаточно быстро завоевали признание и были постепенно восприняты всеми государствами Западной Европы. Однако именно на севере эти правила получили наибольшее распространение. По приказу английского короля Ричарда I они были переведены в Англии, и в английском Суде Адмиралтейства им придавалось особое значение как эдикту (указу) английского короля. Вскоре Олеронские свитки оказались общепризнанным кодексом морского права. Во Франции они были подтверждены ордонансом 1364 года. В конце 14-го века они были переведены на фламандский язык как «Judgments of Damme» («Решения города Дамм») или «The Laws of Westcapelle» («Законы Весткапелле»). Свитки действовали до 17-го века.

Анализ текста Свитков приводит к выводу, что в них отсутствует упоминание либо ссылки на страхование. Эти Свитки, в строгом смысле слова, представляют собой морское право. За исключением нескольких положений, касающихся кораблекрушений, они оговаривают исключительно обязанности капитанов и матросов в их взаимоотношениях с судовладельцем и торговцем, и отношений между ними в ходе начала рейса, его продолжения и окончания.

Мы приводим сведения о Амальфитанских таблицах и Свитках, исходя из принципа, что отрицательный результат тоже результат. Судя по всему, в тот период в сфере торгового мореплавания институт страхования не был настолько распространен, чтобы была необходимость его специально регулировать.

Церковь. Социальная значимость страхования привлекала внимание даже столь консервативной организации, как католическая церковь, которая с подозрением относилась к любым экономическим и финансовым новшествам, тем не менее, сыграла свою роль в эволюции страхования.

В 1155 году папа римский Адриан IV, находившийся на престоле с 1154 по 1159 гг., учредил в Варезе своего рода общество по защите от краж и грабежей, издав эдикт, по которому все рыцари, клирики и прочие состоятельные граждане вносили в городскую казну по 12 динаров в год (уплачивать которые предписывалось под страхом Божьей кары). Из образованного фонда выплачивалось полное возмещение всем жертвам краж и грабежей, правда, при условии, если и укажут место, куда увезено похищенное, либо назовут имя грабителя. История, к сожалению, умалчивает, чем закончилось столь оригинальное начинание, но сама идея выглядит вполне актуальной. В самом деле, чем не взаимное страховое общество при местном органе самоуправления, курируемое высшим должностным лицом?

Согласно Ж. Савари (Savary) евреи были первыми, кто ввел практику страхования около 1183 года. В своей работе «Le parfait négociant ou Instruction générale pour ce qui regarde le commerce des marchandises de France et des pays étrangers» («Идеальный купец или общая Инструкция для тех, кто смотрит на коммерческую торговлю во Франции и зарубежных странах») он писал, что он отмечал, что, переселяясь из Франции, они использовали страхование во избежание риска полной потери своего имущества[156].

Титульный лист труда Савари

Морской займ Средневековья, как источник института страхования. Проанализируем этот институт более детально с точки зрения наличия в нем элементов страхования.

В средние века общественные отношения, аналогичные тем, которые некогда создали этот институт, вновь вызывали его к жизни в пределах того же средиземноморского бассейна, но на этот раз, начиная уже не с восточной, а с западной его части.

В 12-м и 13-м веках морской займ получил большое распространение в Италии, Южной Франции, а затем в Испании, Португалии. На протяжении тысячелетий (от эпохи Вавилона или Финикии почти до самого конца средневековья), в трех частях света (от западных берегов Европы и северного побережья Африки до восточных берегов Азии) институт морского займа обслуживал морскую торговлю и способствовал ее развитию.

Морской займ был отправным пунктом развития и института страхования. Этот вывод давно стал практически общепризнанным[157].

В институте морского займа страховыми элементами являются:

а) риск наступления несчастного случая (страховой риск);

б) срок несения этого риска (срок страхования);

в) вознаграждение за несение риска (страховая премия);

г) возмещение, предоставляемое по принятому риску (страховое вознаграждение).

Страховой риск в договоре морского займа не требует особых объяснений. Это риск неблагополучного исхода морского плавания, риск гибели судна с грузом; в этом случае заемщик свободен от своего долга и, следовательно, кредитор теряет данный взаймы капитал.

Обращаясь к сроку страхования, следует подчеркнуть, что период несения риска кредитором жестко отграничивается от периода пользования капиталом по морскому займу. И, действительно, оба эти периода могут не совпадать, так как заемщик подвергается морскому риску не в течение всего срока займа, а лишь в течение периода морского плавания. Более того: даже и время рейса не всегда совпадает с периодом несения риска. Кредитор нес риск с того момента, когда корабль, по условиям договора, должен был отплыть. Следовательно, если рейс фактически начался до обусловленного срока, кредитор еще пока риска не несет.

С другой стороны, прекращение риска до окончания рейса, если уже истек указанный в договоре срок несения риска или наступило прекращающее риск условие. С момента прекращения риска обусловленный процент снижается до размера обычного.

В институте морского займа строго определены и начальный, и конечный моменты периода несения риска кредитором. Это понятно: условия мореходства не одинаковы в разное время года, и кредитора нельзя заставить нести риск этого плавания за пределами согласованного с ним периода, являющегося по существу сроком страхования. Договор морского займа ввел в страхование очень важный элемент — этот срок. Ранее он не определялся и был равен либо сроку существования общества взаимного страхования, либо был пожизненным. В настоящее время срок действия договора страхования является его существенным условием (ст. 942 ГК РФ). Правда, в Концепции развития главы 48 Гражданского кодекса Российской Федерации, подготовленном рабочей группой Исследовательского центра частного права им. С. С. Алексеева при Президенте РФ, предлагается в составе существенных условий договора страхования заменить срок действия договора, имеющий в основном формальный характер, именно на срок страхования, поскольку последний играет значительно более важную роль и с точки зрения периода действия страхового покрытия, и с точки зрения величины страховой премии.

Юридическое объяснение страховой функции морского займа может быть найдено и более простым путем.

Сумма, выплачиваемая в договоре морского займа, есть только сумма займа и ничего более. Никакой (хотя бы «антиципированной») страховой суммы она собою не представляет. В качестве суммы займа она подлежала бы возвращению кредитору, независимо от исхода морского плавания. Но особенность морского займа в том именно и заключалась, что в случае неблагополучного исхода плавания заемщик освобождался от возврата кредитору суммы займа (и от уплаты процентов).