Пылай для меня

Ксения Петухова

Пылай для меня

Глава первая.

Слышно как мир рушится

Стук о дверной косяк вывел меня из мыслей. На пороге стоял, добродушно улыбаясь, Кирилл. Его идеально уложенные в хвост волосы казались еще более светлыми из-за мощных офисных ламп. Перекинув бежевую жилетку в правую руку он сделал пару шагов в темный кабинет, оглядываясь по сторонам.

– Планируешь тут ночевать?

– Нет. Я уже вправду собиралась уходить.

– Я вижу. – С сарказмом заметил парень и, найдя стул, развернул его спиной ко мне, оседлав.

Холодный свет монитора отражался на мутной пенке остывшего дешевого кофе. Я действительно не собиралась подниматься из-за стола. Даже надеялась, что меня никто не заметит и появится шанс остаться здесь до утра.

– Ладно, ты прав.

Я откинулась на спинку кресла. Тело расслабилось, напомнив о скопившейся за день усталости.

– Не хочешь возвращаться? – Заключил мой друг, нежно улыбнувшись.

Работая с людьми напрямую, Кирилл завел привычку проверять не выпали ли пряди из хвоста как только остается один или с доверенными людьми: все должно быть идеально. В этот раз он остался недоволен проверкой рукой и начал искать маленькую расческу по своим карманам.

– Нет желания опять видеть его взгляд.

– У вас прогресс? Теперь вы хотя бы смотрите друг на друга.

– В том-то и дело. – Я замолчала. Горло сжалось от воспоминаний. Проследив за тем, как мой собеседник привел в порядок прическу, я продолжила: – Знаешь, мне ведь всего лишь хочется чтобы кто-то встречал меня, когда прихожу домой. Понимать что мне рады, видеть что я нужна. Да вообще хоть что-нибудь! А не только лишь холод.

– Приюти кота.

Я усмехнулась. Возможно, если бы не аллергия, я бы действительно никогда не вышла замуж. Завела бы котенка, как советовали в старом мультике и была бы счастлива.

– Оль, если ты не хочешь домой, а мой вечер все равно неизбежно испорчен, может быть сходим куда-нибудь?

– В “наш” бар?

– Почему бы и нет?

Сохранив незаконченный отчет, я выключила монитор и поднялась. Мой друг поставил на место стул, стараясь сделать это тихо.

Взяла со стола стикер, приклеив на край клавиатуры. Три цифры показателей на цветной бумаге немного смазались. Может быть, этот план и не выполним, но я сделаю все, чтобы его достичь. Главное не задумываться зачем мне это на самом деле.

Просторная, светло-зеленая комната была украшена мотивирующими постерами и парой горшков с раскидистыми растениями, название которых я все время забываю загуглить.

Это холодное помещение с тусклым запахом пыльных бумаг занимало особое место в сердце: оно почти стало моим домом.

С темно-коричневого стола у дальней стены прекрасно было видно место каждого сотрудника. Если бы сюда кто-то зашел в поисках руководителя, то не сразу смог бы найти рабочее место – оно мало отличалось от столов подчиненных. Лишь наличием увесистой стопки папок на краю.

Столы выстроены небольшим полукругом вдоль витражных окон. Шторы были достаточно прозрачны, чтобы никому в голову не пришло их поднимать. Со стороны улицы всех встречала красочная фотопечать с надписью “Твой сладкий сон. Мечты реальнее, чем когда-либо”.

Я прошлась по помещению. Задержалась взглядом на широкой белой доске. Таблица с десятью именами останавливала свой цифровой подсчет на двадцать пятом поле.

Кирилл встретил меня в коридоре, освещаемый телефоном. Взяв со шкафа у регистрации пальто, я улыбнулась своему другу:

– Охранник наверняка уже спит.

– Я не был бы так уверен. – Возразил парень, отрываясь от телефона.

Брелок на связке лязгнул по двери и Кирилл повернулся ко мне, по привычке пряча ключи в карман. Кнопка лифта засветилась лиловым. Ожидание кабинки всегда немного раздражало. Словно ожидание, которое от тебя не зависит, но ты уверен, что полностью контролируешь свое время. Конечно, можно было бы спуститься по лестнице, но тогда я бы упустила возможность проверить свою опрятность.

– Круги под глазами как смысл жизни. – Пожаловалась я другу, рассматривая уставшее лицо в зеркале.

– Похоже, я в твоей секте. – Улыбнулся он, указывая на себя.

– Мы братья енотики.

Черная обтягивающая блузка выгодно подчеркивала узкую талию. Я поправила ее, поглубже заправив в приталенные брюки клёш. Если не учитывать довольно жесткие туфли на низком каблуке, этот костюм придавал уверенности, показывая мою фигуру в выгодном свете.

Заправив вьющиеся волосы в заколку, я вышла вслед за Кириллом. Наверное, давно пора зайти к парикмахеру. Но, пожалуй, я исчерпала еще не все оправдания, чтобы заставить себя это сделать. Стойка пустовала без охранника. Мой друг хмыкнул, заметив победоносный взгляд и я потянулась за журналом посещений, спрятанным в глубине стойки. Свет от старого монитора с записями видеокамер освещал недоеденный батончик.

Парень достал связку, неуверенно помявшись:

– Может, подождем его?

– До утра? Он же наверняка у себя в каморке спит.

Пара росписей и оставленные на журнале ключи с серебряным брелоком монетки – последний этап в завершении рабочего дня.

Ночной город влажным запахом доносил обрывки ароматов шашлыка, сменяющихся на сладкий запах булочных и цветущей липы.

– Даже сигареты не перебьют твой одеколон.

– Я и не пытаюсь скрыть. – Гордо заметил парень. – Лишь подчеркнуть этот божественный аромат. Разве я не сексуально выгляжу?

Он нахмурил брови, задумчиво затянувшись сигаретой.

– Только если Сане нравится целовать пепельницу.

– Да пошел он. – Фыркнул мой друг, накинув на плечи жилетку. – И ты иди.

– Вы опять поссорились?

Чувство долга поддержать друга победило во мне нежелание обсуждать моего главного недруга.

– Он сегодня играет с друзьями. И утверждает что я не ценю его личные границы. Потому, что занимаю слишком много пространства.

– А разве не в этом суть отношений?

– Если бы только у него были такие же взгляды как у тебя. С другой стороны я могу провести это время с тобой, что делает вечер более приятным.

Кирилл выбросил бычок, с грустью вздохнув. Зеленый свет рассыпался по пешеходному переходу. Огни витрин переливались на тротуарах, отражаясь в лужах всеми возможными цветами. Мы прошли еще квартал в тишине. Косая вывеска бара встретила нас одной потухшей буквой в названии. Теперь “Lend time” заменяло менее оптимистичное “end time”. Может быть первый хозяин паба хотел сказать что-то другое, но вывеску так много раз переделывали, что окончательно смогли запутаться в буквах. Даже самые верные посетители не помнят как назывался бар изначально.

Это одноэтажное здание с треугольной крышей. Несмотря на близость к центру города паб и ближайшие к нему здания, безмолвно боролись с небоскребами за исторический внешний вид. По бокам от нашего любимого места ютились двухэтажные домики с резными окнами и маленькими фигурными балкончиками. Утопленные и задавленные многоэтажками они сохранили опрятный, элегантный вкус старины.

Имея частную парковку с узким проездом этот паб стал любимчиком среди байкеров. Тематика соответствующая: эмблемы и строчки из песен рок-групп на дверях и стенах, постеры с легендами русского и зарубежного рока внутри помещения и загадочный полумрак, пропитанный алкоголем, табаком и запахом жареных сосисок.

– Помню как мы нашли это местечко. – С ностальгией вздохнул парень.

– Да, кажется, это был мой первый месяц работы в “Сладком сне”.

– А теперь ты руководитель отдела. – Заметил с гордостью мой друг, толкая дубовые, потертые в винтажный стиль, двери.

Мы вошли в бар, где нас с обходительностью встретила официантка, выбегающая из-за круглой стойки посреди помещения.

Сели за любимый и всегда пустующий столик. Это место у самой двери, немного утопленное в зале. Все посетители избегали именно этот столик, думая что он самый освещенный, но внимание каждого вошедшего приковывал не первый ряд, а дальние широкие столики, поднятые на платформе и уютно украшенные зелеными стенами из растений.

Прямо у входа пустовал высокий стул, придвинутый к микрофонной стойке.

– Никогда не попадала на живое выступление.

– По правде сказать, я тоже. – На светлом деревянном столе лежали пару книжек меню. Свою я даже не стала открывать. – Хочешь есть?

– Думаю, нет. Но три литра кофе стоит чем-то разбавить. – Отказалась я.

Молодая девочка официантка подошла ближе, робко заглядывая в лица.

– Виски. – Поджала губы я, морщась ценам. Даже если стоимость поднимется еще, я все равно не откажусь от уже проверенного места, пусть и буду ворчать на изменения. – Пожалуй, пятьдесят грамм.

– Мне вот это мясо и то же что ей.

Кирилл проводил взглядом девушку, задумчиво посмотрев на меня.

– Может быть, переедешь ко мне? Нам ездить в одну сторону, да и плату за жилье я не возьму.

– Не хочу вставать между тобой и Сашей.

– Поверь, между нами стоит только его эго и мое не желание в этом копаться.

Все внутри протестовало брать помощь. Даже счет раздельный, хотя друг почти каждый раз предлагал оплатить, пока наконец не сдался моей самостоятельности.

– Не надеялся что ты согласишься.

Девушка принесла выпивку, быстро удаляясь. Скрывшись за высокой стойкой она захихикала о чем-то с напарницей. Перед глазами лениво прополз сегодняшний день. Я провела пальцем по ободку стакана и подняла напиток, качнув кубики льда.

– Знаешь, даже Анатолий Павлович сегодня подозвал меня к себе, спрашивая все ли в порядке.

– И что ты сказала ему?

– А что я скажу? Я сама не могу разложить на составляющие тот фарш, что сейчас внутри. Нас обоих пока устраивают симптомы: я работаю на износ, а он не беспокоится о выполнении поручений в срок.

– В работу нельзя убежать от себя. Проблемы это не решает, лишь скрывает симптомы на время. Я знаю, о чем говорю. Поверь, мне тоже сегодня не хочется идти домой.

– В таком случае, после закрытия предлагаю продолжить гулять.

Виски осталось обжигающей сладостью на языке.

Миниатюрно сложенная фигурой молодая девушка тихо поднесла тарелки с едой и хлебом, желая приятного аппетита и скрылась на кухне.

Кирилл – высокий худой парень, старше меня всего на пару лет. Уже добившийся собственной квартиры в центре и собирающей сумму для покупки машины. В свои 29 он зарабатывает достаточно, чтобы не успевать потратить зарплату перед новой получкой. С образцовыми отношениями с родителями и четкими планами на будущее он отражал мою жизнь как кривое зеркало. Сероглазый, всегда в модном элегантном костюме и начищенных туфлях. Завидный жених, страдающий любовью к эгоисту коллеге. Единственному его слабому месту. Я даже не знаю по какой причине, но мы стали лучшими друзьями. Два трудоголика, всегда уходящие после закрытия. Кажется, до безумия разные, но слишком открытые друг другу чтобы не стать друзьями.

– Тебе стоит научиться гедонизму. – Тщательно прожевав кусочек, поделился мыслями мой друг.

– И в чем же твой гедонизм? Разве есть удовольствие в том, чтобы быть хобби для другого человека?

– Я не имею ложных ожиданий, Оль. Пожалуй, я могу это сравнить со сладким букетом роз. Поливаю их своей нежностью и окутываю вниманием, но я знаю что цветы уже сорваны и они завянут. У меня остается лишь миг для того, чтобы насладиться ими в последний раз. И я беру от жизни все – наслаждаюсь ими так, будто они увянут уже в следующее мгновение.

– Красивое оправдание.

Мой друг по-доброму засмеялся.

Я качнула лед в стакане, отпив, и с горечью поделилась:

– Мой цветок поливать уже нечем.

– Ты уверена, что он еще не завял? Может пора выбросить букет и отправиться на поиски нового?

Кирилл доел, отставив тарелку и кивнув официантке, разрешая забрать. Пододвинулся ближе ко мне, скрипнув кожаным диваном и нежно положил руку поверх моей.

– Лучше стать стервой, чем дать себя уничтожить. Я проходил это много раз и поверь мне, моя сладкая девочка, пройдя через это, спустя годы ты будешь смеяться. И даже плакать от счастья, а не от обиды.

Мы чокнулись стаканами и я улыбнулась. Мой друг всегда умел найти слова, которыми сможет обнять мое сердце, своей поддержкой даря тепло.

– Я предложила развод.

Кирилл с удивлением замолчал. С тяжестью внутри я продолжила:

– Он отказался. Точнее, попросил еще хотя бы неделю.

– За неделю многое может произойти.

– За последние 9 лет ничего не изменилось, а тут чудесное перевоплощение?

– Я говорю не о нем.

Мой друг выразительно приподнял брови, намекая, и направился к барной стойке.

Иногда мне кажется, что я просто ветка в море, которая и утонуть не может и волны до берега не доставят. Так и придется вечно дрейфовать, не в силах что-либо изменить.

Я расплатилась вслед за Кириллом и мы вышли из заведения.

– Завтра приедет один руководитель на стажировку.

– В твой отдел?

– Да. У нас бардак с бумагами, как сказал Анатолий Павлович. И с дисциплиной.

Я рассмеялась:

– А чужак, которого никто не уважает, конечно наладит дисциплину.

– У меня есть подозрение, что этот подкидыш нужен для слива информации из отдела, а не реальной помощи.

– Что планируешь делать?

– Разве у меня есть выбор? – Кирилл хитро улыбнулся, и достал сигарету. – Я подружусь с ним. Если уж этот крысеныш и будет что-то сливать в моем отделе, то только то, что я позволю слить.

Я обратила внимание на блестящий черный мотоцикл, припаркованный у паба. Хотелось бы уехать подальше от проблем, просто сбежать.

Парень усмехнулся своим мыслям, выдыхая дым:

– Бесит. Когда все идет хорошо, то руководство всегда начинает с жиру беситься. Денег им мало, что ли? Мало того, что я с исполняющего обязанности не могу вылезти: все время что-то не устраивает, так теперь еще и этот “стажер”. А знаешь откуда он? Из Питера.

Наш отдел всегда соперничал с филиалом из старой столицы. По показателям мы шли впритык друг к другу.

– Кто это?

– Пока не знаю. Завтра познакомимся.

– Надеюсь это не Лариса Геннадьевна.

– Только не она. – Наигранно страдальчески поддержал меня друг, вспоминая о стервозном характере руководителя соперников.

Выбросив окурок Кирилл отвлекся на телефон и виновато посмотрел на меня. Видимо, Саша написал, что освободился раньше.

– Увидимся завтра? – Вежливо предложила я, не желая ставить друга в неудобное положение.

– Только ты меня понимаешь.

Вместе с парнем меня сжал его сладкий запах одеколона, которого было ядовито много, чтобы успеть им насладиться.

– Завтра как всегда с рассветом?

– Именно.

Мы попрощались, и я поплелась домой.

Грусть от того, что я не могу лишить друга любовных мучений сменилась фразой о цветах. А что приносит удовольствие мне, из-за чего я все еще дорожу этим букетом? Может быть, его наличие просто необходимо как галочка – того, что моя ваза не одинока.

Холодный воздух забрался под брюки.

С декоративной пальмы соседей спрыгнул кот, остановившись у забора.

– Привет, милашка. – Тихо поприветствовала я и с опаской обошла рыжий комочек нежности, толкнув скрипучую калитку.

В доме горел свет.

Одноэтажная вытянутая бетонная коробка больше напоминала вход в какие-то катакомбы, нежели уютное жилище. Хозяева предполагали что это сооружение будет отличным вариантом для хранения винограда, но экономическое положение заставило переоборудовать коробку под жилое помещение, выставив на сдачу.

Промерзлая изнутри, с постоянно высокой влажностью, но самая дешевая будка в черте города. Пожалуй, на этом плюсы моего убежища заканчивались.

Естественно, никто встречать и не собирался. Я открыла дверь своим ключом.

Сняла туфли, морщась от того что кожа на ногах заныла, рассказывая мне о богатой коллекции мозолей. С утра куплю пластырь.

На кухне горел свет, разливаясь также на основную комнату. Я не помню когда в последний раз чувствовала запах еды по возвращению.

В комнате Виталий сидел перед телевизором, смотря какой-то сериал.

Где-то внутри остро кольнуло разочарование: зачем напрягаться, встречать, делать вид, что я значу для него хотя бы чуть-чуть больше прикроватной тумбочки?

Он натянул давно потерявшую форму майку на живот. Привычка заносить вещи до состояния, при котором даже половая тряпка может собой гордится, скорее шла от невозможности позволить что-то лучше, но прикрывалась раздутой бережливостью.

– Почему так поздно?

– Много работы.

Я бросила пальто на диван, сев рядом.

– Ясно.

От дистанцирования меня словно окатило ледяной водой.

– От тебя виски несет.

Я молча достала телефон, проверив сообщения. Дисплей осветился “02:12”. Довольно поздно. В группе с маркетологами висело 45 уведомлений. И чего им только не спится, все равно ведь не работают толком.

– Ты могла бы предупредить что задержишься. – Сдержанным голосом упрекнул Виталий.

Я с раздражением выключила телефон, положив на стол.

– А разве это что-то изменит? Тебя вообще хоть что-то волнует или просто решил вывести меня из себя?

Его узкие глаза пусто смотрели в телевизор, не отвлекаясь.

– У тебя кто-то появился?

Да уж лучше бы так! Этот холод душит, раздавливая сердце. Совершенно риторические вопросы, вообще не имеющие никакой нагрузки, будто ему интересно!

– А это как-то повлияет?

– Я беспокоюсь за тебя. Ему можно доверять?

Ком подкатил к горлу. Горький ком обиды.

Я встала, чувствуя тошноту: не хочу находиться здесь.

– Ты будешь отвечать на мои вопросы? Где ты шлялась? – Голос стал грубее, но тихий. Все же решил поиздеваться?

– С другом! – Чуть прикрикнула я, не в силах сдержать дикое раздражение.

– Постарайся хотя бы не пить. Женский алкоголизм не лечится.

– А ты мне указывать собрался?

Парень замолчал.

Я не хотела ссориться, но и сил больше идти на встречу не осталось. С горечью истосковавшись по объятиям я не нашла в себе желания пойти навстречу первой и взяла телефон, выходя на улицу.

Села на крыльцо, облокотившись на дверь. Одиноко.

Кажется, еще пару лет назад, я окончательно выплакала все слезы. Теперь оставалось лишь придавленная грустью, смотреть в одну точку, не способная разрыдаться или прокричать, – сделать хоть что-то чтобы стало легче. Не в силах даже пошевелиться от сдавливающих чувств.

В детстве каждая представляет какой будет ее идеальная любовь. Видимо, я осознанно бегу в совершенно другую сторону.

Время когда хотелось тепла и нежности ушло, осталось лишь жажда покоя. И она сжирает сильнее, чем ожидание любви.

Я посмотрела на профиль подруги, мысленно отметив что она в сети, и позвонила.

– Че не спишь? – Спросил голос в трубке. Стало поспокойнее.

– Да так. Добровольно-принудительная ссора. А ты?

– Норм. А у меня Игорь только свалил.

От того, как Алина бегает за этим эгоистом, стало печально. Все же, какие бы советы я не давала, она сделает по-своему. Это словно зависимость. Но кто я такая, чтобы упрекать? В личной бы жизни разобраться для начала.

Я как можно незаметнее вздохнула, предложив это обсудить:

– Он опять приезжал?

Голос с легкой улыбкой продолжил:

– Ага. Притащил два бочонка вина со своей винокурни.

– Значит, пора тебя навестить. Кто же еще поможет тебе избавиться от такого подарка?

– Буду рада. Слушай, попробуешь поговорить со своим?

Невыносимая тоска вернулась. Захотелось сжаться в клубок, спрятавшись куда-нибудь маленьким котенком, у которого из обороны только милое шипение и жалобное мяуканье.

– Не хочется уже. Мы опять с полуслова завелись. Я даже переодеться не успела. Прямо с порога.

Моя подруга замолчала. Судя по шуму, приступила к мытью посуды. Я прижала колени к груди. Вода стихла.

– Не хочу ныть. – Начала подруга, но замолкла.

– Попробуй, я же ною тебе.

– Короче, я так завидую Ленке!

– Это та сокурсница, которой предки квартиру купили? – С трудом в памяти вытаскивая из горы описаний друзей Алины нужное, уточнила я.

– Ага. Знаешь что ей подарили за окончания курсов визажиста? Машину. Прикинь? Машину!

– И что?

Подруга шумно вздохнула, немного тише продолжив:

– Я понимаю, что родителям тяжело. Блин, они и так оплачивают мне учебу, отец вон на вторую работу устроился. А все потому что мозгов не хватило поступить самой! Это не благодарно – просить их о чем-то подобном с моей стороны. И я ведь лучше ее во многом, но даже наши общие друзья выбирают ее. Мне кажется, если я на операционном столе лежать буду, а эта сучка вечеринку устроит, то все друзья у нее тусить будут. Мне не приятно это. Может людям это во мне и не нравится, то, что я постоянно ною?

– Ты завидуешь девочке из богатой семьи, которой все достается легко? Алин, а что будет, когда она останется одна?

– Не останется! – Голос задрожал. – Они с Игорем вместе из бара уехали.

От всхлипываний близкого человека стало тяжело на душе.

– Она покупает любовь. Может быть даже она интересная девушка, может быть красивая, я ее не видела. Но если вдруг у нее закончатся деньги – она станет самой несчастной в мире. Потому что увидит насколько лицемерные люди ее окружают.

– Да лучше бы она сдохла! – Вскрикнула Алина, зарыдав сильнее. Я молчала, не находя слова. Девушка немного успокоилась, жалобно продолжив: – Я гадкий человек. Жалуюсь, желаю другому плохого. Поэтому меня Игорь не любит.

– Ты очень добрая и ранимая. Просто мало кто знает тебя настоящую. В том числе Игорь. Даже когда тебе плохо, ты смеешься. Это очень сильная черта в тебе. Я горжусь тем, что у меня такая подруга.

– Прости. – Алина шмыгнула носом, тише повторив: – Прости. Тебе сейчас тоже плохо, а я вываливаю на тебя свое дерьмо.

– Зато мы можем друг друга поддержать. И это самое ценное. – Я услышала как девушка улыбнулась и вздохнула с облегчением. В доме послышался шум шагов по комнате. – На самом деле я не знаю что делать. Знаешь, я не тот человек, который может давать советы. У меня у самой сейчас жуткое месиво в сердце. Сама себя в эту ловушку загнала. Хотя говорили к чему приведет все вокруг, даже ободранная собака под забором кажется об этом что-то лаяла.

– У меня так же. Игорь три дня игнорил. А сегодня приперся такой красавчик. И делает вид словно ничего и не было. Это после того, как уехал с этой тварью у меня на глазах.

– Он поймет что потерял потрясающую девушку, когда окончательно растоптает твою любовь.

Голос нерешительно замер, а затем продолжил с усмешкой:

– Прикинь, я даже не брилась. Все сделала, чтобы отказать ему. И не смогла. Блин, хотела даже выкинуть его за дверь! Чтобы не трогал меня. Чтоб валил к своей “этой”.

– Взять бы билеты куда-нибудь подальше и свалить с тобой вместе от них.

– Нас Анатолий Павлович из-под земли достанет.

Мы рассмеялись.

Луна выкатилась полумесяцем, освещая каменную дорожку и мелких ящериц, копошащихся в траве.

Дверь приоткрылась, столкнув меня с крыльца.

– Перезвоню. – Коротко предупредила я Алину, встав. Завершила вызов, повернувшись к мужу.

– Долго тут морозить придатки собираешься?

– А то ты ими воспользоваться планируешь.

– Лечиться потом замучаешься. Идем спать.

Я поплелась следом, закрыв дверь.

Домик делился на два отсека – кухня и уборная в конце помещения и зал совмещенный со спальной комнатой посередине, немного вытянутый. Единственное окно, пробитое для придания жилого вида, занавешено темным тюлем.

Если идти вдоль помещения, то сначала проходишь зал с телевизором и скрипучем диваном, затем огибаешь кровать, прижатую к стене, и попадаешь на кухню, закрытую раздвижной дверью. Узкое помещение коридором уводит в уборную.

Из-за своей конструкции это плохо отапливаемый дом, имеющих толщину стен чуть больше ширины входной двери.

Я переоделась, готовясь ко сну.

– Почему ты хочешь развестись? – Тихо спросил парень, укладываясь рядом в промерзшую кровать.

Потому что любовь должна быть кайфом, а не ядом. У меня кончились силы на поддержку постоянно жалующегося на жизнь человека, при том что самой тоже очень тяжело. Осталось лишь полное разочарование в выборе. Оно сжирает беспощадно сильно, а я чувствую лишь нарастающее безразличие.

– Мне нужна свобода.

– От чего? Я тебя чем-то не устраиваю?

С трудом я заставила себя говорить:

– Я просто не хочу ругаться, лишь дистанцироваться немного, чтобы понять все.

– А что тебе нужно понимать?

Я замолчала, смотря в окно. Может быть, другой возможности обсудить спокойно и не будет? Но как подобрать слова?

– Скажи, ты нашел работу?

– Лучше. У меня есть знакомый, который поможет устроиться, я получу права и через два месяца вместе с ним будем ездить по краю.