Невеста темного колдуна. Маски сброшены

И через некоторое время, радостная, запыхавшаяся Грета вернулась к нему, ласково обняла и, поцеловав в щеку, шепнула:

– Спасибо. Может, искупаемся? Я облачком прикроюсь и тебя могу прикрыть.

Некромант вспомнил ее прошлое купание, нервно хмыкнул и предложил:

– Давай в следующий раз? А сейчас выпьем немного вина, попробуем рыбку? Говорят, здесь ее готовят как-то особенно хорошо.

– Хорошо,– вздохнула Грета и с сожалением покосилась на теплое море.

Усадив ее на стул, некромант опустился на одно колено и просушил туфельки своей жены. Затем он выпрямился и легко коснулся губами ее виска:

– Я рад, что здесь именно ты.

Подав Грете бокал с вином, он сел за стол.

– Поговорим? Или вначале рыбку? – улыбнулся Алистер.

– Давай рыбку? – чуть нервно ответила Грета.

Она даже предположить не могла, о чем он может хотеть поговорить. С ней все понятно, а вот с ним… Хотя, может у них все же есть общий вопрос?

Здесь подавали блюда магией. Либо это были скрытые в невидимости официанты. Украдкой осмотрев пляж, Грета заметила две цепочки следов. Значит, все же официанты.

Рыбка оказалась очень нежной и очень пряной. Повар использовал столько трав, что вкуса самой рыбы практически не ощущалось. Зато было невозможно остановиться, и при это нестерпимо хотелось пить.

– Как-то странно,– выдавила Грета, глядя в абсолютно пустую тарелку.

– Повторять не захочется,– согласно кивнул некромант. – Вроде и не обманули, а и не хорошо. При его прадеде такого не было. Эх.

Грета сочувственно вздохнула. Хотя полностью прочувствовать страдания Алистера не могла.

– Вино? – предложил некромант.

– Цветочный чай,– покачала головой Грета. – Я хочу пить, и вино тут не помощник. Точнее, оно утолит жажду, но сделает меня немного неправильной.

Чай принесли почти мгновенно.

– Итак,– негромко произнес Алистер,– мы с тобой уже некоторое время как женаты, верно?

Рука Греты дрогнула, и на скатерти расплылось темное, чайное пятно. Незримый официант отреагировал мгновенное – чашка исчезла, скатерть очистилась будто сама собой. А еще через пару секунду перед ней появилась новая чашка. Почему новая? Потому что если на первой белоснежной и толстопузой чашке цвели маки, то эта радовала глаз нежными незабудками.

Поднять взгляд на некроманта было тяжело. И сама тема разговора нервировала, пусть Грета и сама собиралась об этом поговорить. Но больше всего было стыдно из-за пролитого чая. Ужас и кошмар, в общем.

– Мне казалось, что ты одна из немногих, кто не боится меня,– с легким недоумением произнес Алистер.

– Нет, то есть да. Ох, дорф. Меня немного выбивает из равновесия тема разговора, но ты – ты меня не пугаешь,– Грета постаралась четко и внятно разъяснить свою позицию. – Я и сама собиралась поговорить о нашей… наверное, жизни? Просто это довольно тяжело. Мы оказались в странной ситуации.

– Да не так чтобы,– серьезно ответил некромант. – Мы можем быть супругами, а можем и не быть. Решать в любом случае тебе – я приму от тебя все.

– Значит, тебе все равно? – упавшим голосом спросила Грета. – К чему тогда все это?

Она сделала неловкий, ломкий жест, будто пыталась одним движением охватить и море, и пляж, и стол, и вообще всю их жизненную ситуацию.

Алистер покачал головой, будто отрицая весь тот вихрь горьких, обиженных предположений, что закрутился в голове Греты и уверенно, властно произнес:

– К тому, что мне не все равно, Грета. Просто решать должна ты. Тех, кто безразличен не спасают от смерти, тех, кто нежеланен не приглашают на свидание. Подвиги совершаются во имя любимых, Грета. Я их еще не совершал, но знаю, кому посвятить. И… если бы я не был согласен, мог наложить вето. Иначе, будь все так просто с браком и всем прочим, давно бы уж был принудительно несвободен.

Заговорить Грете удалось только с третьей попытки. Для этого ей пришлось сосредоточиться, успокоить дыхание и напомнить самой себе, что она взрослая девица, темный менталист и вообще, колдунья, которая практически прошла королевский отбор. Так, прокрутив в голове все эти воодушевляющие мысли, она заговорила:

– У меня не было первой влюбленности или второй, или третьей. Может быть, сейчас, это она и есть. Но я не хочу творить глупости, а ведь говорят, что первая любовь славится именно глупостями. Я не рыдаю ночами, не молюсь на твой портрет (которого у меня нет), и даже почти не жалуюсь на тебя подруге. Мне просто грустно и пусто без тебя. Это тяжело быть как бы замужем за дорогим человеком, но при этом чувствовать себя нежеланной и навязавшейся. Ненужная не совсем жена – отвратительное ощущение и омерзительный статус.

Некромант хмыкнул:

– Во-первых, ты «совсем» моя жена. Я, хоть и неправильный, но дракон, а ты – мое сокровище. Да и кольцо не позволит тебе увлечься другим мужчиной. А во-вторых, то есть, прирученный дорф по твоему «умность»?

– Прирученный дорф – жизненная необходимость,– вспыхнула Грета, и тут же спросила,– а ты? Ты увлечешься другой женщиной?

– У драконов не бывает измен,– серьезно ответил некромант и тут же весело добавил,– так что я смогу и увлечься, и изменить тебе. В теории. А потом за это я расплачусь половиной личной магической силы и, плюсом, навсегда потеряю мужскую силу. Даже не представляю, что меня может на это подвигнуть.

Грета бросила на довольного некроманта обиженный взгляд и буркнула:

– А как насчет «нет, я просто не способен на измену»?

– Не способен,– с готовностью подтвердил Алистер,– просто сдержаться и не подшутить – тоже не способен. Возьмешь такого?

– Что делать,– делано скорбно пожала плечами Грета,– приходится брать что дают.

– Ага, значит мы оба хороши.

Грета фыркнула и спросила:

– Почему так жестоко? То есть, изменять, конечно, плохо. Но такая серьезная кара, это как-то слишком. Или это из-за клятв?

– Нет,– покачал головой Алистер. – Мы практически не клянемся. Просто говорим друг другу что-то приятное. А так жестоко, кхм, а наверное, за дело. Мы свободны, абсолютно – нам никто не может указать когда и с кем вступить в брак. Драконы не размножаются в неволе. Так что от давления отцов на сыновей и матерей на дочерей мы избавлены. А благодаря продолжительности жизни, никто не записывает девчонок в «старые девы». Вся жизнь дракона это магия, и каждое наше обещание – клятва. Ну и как ты уже могла догадаться, то раз нас никто не может принудить к браку и раз это свободный выбор, то и ответственность соразмерна. И, к слову, у людей ведь так же. У магов – точно. Обрати внимание, если кто-то из одаренных супругов гуляет на сторону, то он, как правило, неудачлив, его постоянно предают любовники или любовницы, и, самое главное, он имеет постоянные проблемы со здоровьем. Тем самым.

Он так выразительно указал взглядом, здоровье какого органа имеет в виду, что Грета смутилась. И, чуть поразмыслив, она согласно кивнула:

– А мне ведь раньше и не приходило в голову, что мы даем брачные клятвы, обещаем верность и любовь до гробовой доски. И частенько нарушаем свои обеты. А ведь обычные магические клятвы при нарушении дают такой откат, что порой смерть и та приятней.

– Магия стала для людей обыденностью,– улыбнулся некромант,– а брачные клятвы пустой формальностью. А ведь силу они не утратили. И сильнее всего карают тех, кто вступает в брак по собственной воле.

Невидимый официант принес воздушный десерт – пирамидку из взбитых сливок, кусочков фруктов и каких-то ярких конфеток. Для некроманта принесли простое шоколадное печенье.

Несколько минут Грета сражалась с нежным и сладким пирожным, но в итоге сдалась:

– Это лакомство для Финли. Для меня здесь слишком много сахара.

– Попробуй печенье, оно мое любимое здесь. По счастью, не испортили рецепт,– улыбнулся некромант.

– Спасибо.

Печенье оказалось умеренно сладким, рассыпчатым и очень ароматным. Допив чай, Грета осторожно вернулась к тому, с чего они начали:

– Итак, мы муж и жена, верно?

– Абсолютно,– уверенно произнес Алистер. – Ты сомневаешься, и в этом моя вина. Знаешь, меня лет десять преследовала головная боль. Постоянная, но не сильная, такая, к какой можно привыкнуть. И я привык, хоть и понял, что пора завершать свои дела. И так много пожил после проклятья. Я двинулся в обратный путь, отдавал и забирал долги, и, в итоге, прибыл в Кальдоранн. Здесь ни у меня нет долгов, ни передо мной их нет. Просто много лет назад я взял на себя обязательство по мере сил присматривать за Дарвийскими.

Он немного помолчал, разломил печенье и отправил кусочек в рот. Прожевал и только после этого продолжил:

– Именно здесь случился первый приступ мигрени. Не хочу жаловаться, но такой боли мне ощущать еще не приходилось. А уж за свою жизнь я в чем только не поучаствовал. Тогда я был уверен, что умираю – потому Гарри и знает так много. Я смог обуздать боль и начал отдавать ей распоряжения. Кому и какие артефакты передать, что отправить в королевскую казну. Я просто не успел закончить завещание. А через сутки прошел приступ и вернулась привычная, родная боль. Вот только от королевы было уже не спастись. А хотелось. Я свыкся с мыслью о скорой смерти и желал избавления от проклятья как-то так, знаешь, опосредованно. Вроде того, что «да, было бы неплохо». Затем, как гром с небес, явилась ты, со своей лисой, смешная и непонятная. И мое глупое сердце начало мешать спокойно умирать – захотелось жить, искать спасения и все такое. Но все как-то не так. Да и я понимал, что нельзя вступать с тобой в отношения. Ты молодая, тебе жить и жить, и отягощать твою жизнь воспоминаниями об умершем возлюбленном – подло.

– Но разве я не могу тебя спасти? – тихо спросила Грета.

– Можешь, наверное,– пожал плечами Алистер. – Если получится. Но мне-то понравилась сорокалетняя балбеска, которая выглядела на двадцать, вела себя на двадцать, да еще и имела лису-фамилиара.

– И застряла на выходе,– добавила Грета.

– Да, и застряла на выходе. Я посмеялся, сказал, что отбор ты не пройдешь. Но если всех остальных соискательниц я сразу забыл, то тебя помнил. Да и после мы стали встречаться очень часто: ты проходила сквозь мои барьеры, находила тайные тропы и укромные места. Я влюблялся и ругал себя, старого козла, который уже не может не желать тебя.

– Ты не козел,– тут же возразила Грета,– иначе я получаюсь козой. Да и не стар – всего-то шесть сотен лет.

– Ага, молоко на губах не обсохло,– хохотнул Алистер, и уже не шутя добавил,– и я это понял в тот момент, когда мигрень отступила. Мои приступы это нечто странное, противоестественное – моя магия меня же и убивает. И тут ты, и твои волшебные ручки. Я был спасен, вернулась ясность сознания и все стало предельно прозрачным.

Грета залилась румянцем и тихо, но уверенно ответила:

– Твои чувства взаимны. И этому даже есть доказательство – мне удалось использовать свой заговор на тебе. Знаешь, в детстве я очень любила бабушку. Мама была как какой-то шумный, изредка появляющийся призрак с подарками – налетала, целовала, задаривала и исчезала, да и я была очень мала, когда она умерла. А бабушка дула на разбитые коленки, читала на ночь сказки. Мне потому и было так тяжело, когда она начала утверждать, что терпит меня из милости. Ну что за бред? Из милости не вскакивают среди ночи, чтобы проверить температуру у ребенка. Не спускают с лестницы дурака-целителя, не ругаются почти со всеми соседями. В общем, и половины из всего этого не делают. И когда у бабушки начались сильные мигрени, я гладила ее по голове, плакала и заговаривала боль. И все проходило. А когда она попросила меня сделать то же самое для ее подруги – не вышло. Моя сила не откликнулась. Простое обезболивающее заклинание я могу применить, а свой заговор – только для семьи.

– Значит, я – семья?

– Да.

Короткие и четкие ответы, это самое простое, самое главное и самое надежное – эта мысль успела промелькнуть в голове у Греты. А после ее покинули все способности к мышлению, ведь Алистер, как-то неуловимо быстро, оказался рядом. Заглянув в глаза, протянул руку и, получив несмелое разрешение, прижал к себе. Три удара сердца и он, чуть отстранившись, находит губами ее губы.

Шумит море, где-то вдалеке поет обезумевшая птица – ночь на дворе, а она поет. А на берегу, на песке, стоят двое. Они уже не целуются, просто прижались друг к другу и молчат. И эта тишина говорит за них лучше любых слов.

– Прогуляемся? – хрипловато предложил Алистер. – Вдоль кромки моря?

– Платье жалко,– шепнула Грета.

– Не жалей, вот уж чего жалеть не стоит, так это тряпок,– рассмеялся некромант.

Грета скинула туфельки и взяла их в руки. Раз уж не жалеть, то по полной – платье было приподнято и завязано так, чтобы освободить ноги до колен.

– Вода невероятно теплая,– вздохнула Грета.

– Я не пущу тебя купаться,– твердо произнес Алистер. – Мой опыт подсказывает, что за своей женой нужно поухаживать, прежде чем требовать исполнения супружеского долга. А если ты сейчас разденешься и используешь свое ужасное маскировочное заклятье – я не сдержусь. Клянусь дорфом, твое облачко больше подчеркивает, чем скрывает.

Грета покраснела до корней волос. Она знала, но не точно, чем занимаются муж и жена в постели. И в каком-то смысле была готова отдавать долги. Но не на берегу моря, где бродят невидимые официанты и боги его знают кто еще!

– Мы сюда еще вернемся?

– Конечно. А еще отправимся на берег океана, где белоснежный песок и такое голубое море, что удивляет даже меня.

Алистер рассказывал о ярких птицах, о безумно красивых закатах и о том, как он будучи молодым пытался догнать уходящий день.

– Безуспешно. Выдохся и упал в океан. Тогда я и нашел тот дивный остров. Там теперь каменный дом, колодец и пресный ручей. И мощный барьер – еще не хватало, чтобы мой дом кто-то занял,– тут он хмыкнул,– учитывая, что я сам его отобрал у пиратов.

– У пиратов?

– Там был клад,– широко улыбнулся некромант и стал как никогда похож на дракона,– теперь их золото в моей сокровищнице. А пиратский капитан раскаялся и посвятил себя служению Серой Богине. Потому что вынырнувший из-под воды дракон напугал всю команду до заикания и мокрых портков. Кстати, позднее, на их корабле я приплыл в северный порт Келестина и там встретился с Телайлой.

– А я думала, что он тоже дракон,– удивилась Грета.

– Так мы пока молодые очень подвижные,– засмеялся Алистер. – Он потому и напал, что с людьми драться не интересно было. Маги нам могут дать отпор, а вот обычные воины – нет. Но колдуны тогда еще помнили о драконах и могли узнать. Вот ему и приходилось сдерживаться. Веселое время было.

– Меня дрожь пробирала,– честно признала Грета,– когда я читала хроники Павшего Королевства. Могла только порадоваться тому, что сейчас все иначе.

– Ну да, в конце концов ученые признали, что женщина тоже человек и имеет собственный интеллект,– хмыкнул некромант. – Зато драконицы сидели дома и не стремились посмотреть мир – не нравилось им быть на положении коров и овец.

Закатив глаза, Грета пихнула развеселившегося некроманта в бок. А он, ловко увернувшись, прижал ее к себе и обнял за плечи.

– Я бы хотела, чтобы эта ночь не кончалась,– призналась Грета и тут же добавила,– ой.

– Что?

– Да нет,– сконфуженно ответила она,– не стоит портить вечер.

– Мора Ферхара,– строго произнес некромант,– извольте пооткровенничать.

А Грета только охнула. И правда. Мора Ферхара. Ферхара. Мора.

– Грета?

– А? А, нет, все в порядке. Просто это терпит, но как хочешь. Тирна, когда узнала, что ты некромант и немного пережила эту новость, спросила, не хочешь ли ты разобраться с Цал-Диртанном.

– Так я уже,– ответил Алистер. – Это как раз после того подлючего местечка ты меня у ручья спасала. Я все вычистил, выпотрошил, сгладил некроследы и расслабился. И вот до сих пор считаю, что имел полное право расслабиться. Но кладбище встало и не просто по новой, а по неизвестной мне причине. Точнее, сейчас я знаю, что в Кальдоранне есть еще один некромант.

– Один?

– Еще один точно есть, а сколько их всего – неизвестно. Так что за свою родину эйта Краст может не переживать.

– Спасибо,– с чувством сказала Грета и поцеловала мужа в щеку.

– До губ тянуться ближе,– как бы невзначай заметил Алистер.

– А я не ленивая,– отшутилась Грета.

– Я тоже,– подмигнул некромант.

Алистер увлек любимую дальше, к скалам. Там он, пользуясь дивной красотой природы и собственной ловкостью, сорвал у Греты еще один поцелуй и открыл переход на костяную равнину. С которой они вышли на Морском балконе. Там, на столике, стояло два бокала с вишневым вином.

– Как странно,– Грета обескураженно улыбнулась и приняла бокал,– была сказка и все, нет ее. А есть отбор и дела.

– Ничего, мы всегда сможем вернуться,– серьезно сказал Алистер. – Мне сделать ремонт в спальне?

– Что? Я не всегда успеваю за тобой,– покачала головой Грета. – Нет, не надо. Мне все равно. Я как-то не особо люблю всю эту суету с перестановкой мебели, перетяжкой стен и диванов.

– Жаль, что я не могу уволочь тебя в свое логово прямо сейчас,– посетовал некромант. – Иди, а то твоей подруге не с кем разделить радость – вас взяли ко двору. Что меня несколько огорчает.

– Ты о чем? – настороженно спросила Грета и пригубила вино.

– Всего лишь о том, что вы прошли честно, не из-за наличия дорфов и бейра. Что меня огорчает – мы так старались, придумывая задания, а их с легкостью прошла девятнадцатилетняя девчонка, которая даже Академию не окончила.

Улыбнувшись, Грета промолчала. Но, где-то глубоко внутри, она была с Алистером согласна. Действительно, получалось как-то странно, все этапы были преодолимы для нее. Пусть приходилось выкладываться изо всех сил, пусть каждую свободную минуту она читала мамины конспекты, но… Но с другой стороны, не стоит забывать о Финли, она прикрывала разум Греты, пока та не обуздала дар. А именно сильный щит был основным критерием, что в наборе, что дальше – ведь на них постоянно давили.

«Правда, дар еще не полностью мне подчиняется»,– честно признала Грета,– «Но я знаю, в какую сторону двигаться. А это уже немало».

– Думаю, пора расходиться,– она допила вино и поставила бокал на столик.

– Да,– кивнул Алистер и поцеловал Грету,– до скорой встречи, мора Грета Дейрдре Ферхара.

Глава 6

Вчера Грете не удалось расспросить Тирну – подругу забрали целители. Нервный срыв, пояснил молодой маг в светлой, целительской мантии.

– Видите ли, соискательница Грета,– сказал он,– вы поступили правильно, ушли гулять. А вот ваша соседка сидела и не сводила взгляда с пластинки. А результат проявлялся медленно, по одной букве. Так что мы ее забрали, пусть у нас ночь проведет – не будет по коридорам в истерическом состоянии бегать.

Это было вчера. И сегодня, перед завтраком, мора Ферхара спешила забрать подругу и отругать – ну разве можно так переживать из-за отбора? Ну ведь четко же сказали, все равно получите должность, либо так, либо так. Никто не отпустит на свободу владельцев особо опасной нечисти. Или нежити? Тут Грета чуть споткнулась и глубоко задумалась, к какому роду-племени принадлежит Дикки.

«Надо будет прояснить этот вопрос», решила она.

Целительское крыло оказалось не крылом, а отдельным флигелем. Невысокий, маленький домик с широкой террасой. На которой в плетеном кресле сидела Тирна.

– Предвосхищая твой вопрос – стыдно,– тут же выпалила подруга.

– Я не собиралась давить на больное,– возмутилась Грета,– просто напомнить, что уж кому-кому, а нам с тобой волноваться не о чем.

– Я видела Лазара,– шепнула Тирна. – Он тоже прошел ко второму этапу отбора.

Грета запнулась о мелкий корешок и чуть не полетела на землю. Как Лазар? Что происходит? Алистер ведь…

– Видимо, он тоже хорош,– уклончиво произнесла мора Ферхара.

Она не рискнула высказать вслух предположение, что Лазар уже совсем не Лазар – либо кто-то надел его личину, либо некромант сделал управляемого голема. Оно и правильно, о том, что Лазар пытался отобрать своих дорфов обратно никто не знает. А значит, с точки зрения таинственного помощника, все идет как надо. Почти – ведь звери у Греты. Но это можно оправдать конспирацией и, например, заверить, что девушка под ментальным подчинением.

Грета так задумалась, что даже не заметила, что они уже дошли до особняка. Только неприятный голос одной из соискательниц вывел ее из глубин собственных мыслей.

– Что, радуешься? Легла под Ферхару и ко двору пролезла,– с искренним отвращением произнесла невысокая, полноватая шатенка. – А могла бы и так пристроиться. Только чье-то место зря занимаешь. И королеву подводишь.

«Королеву» было произнесено с трепетом, почтением и злостью на нерадивую дуру-соисктаельницу, что лезет неумытым лицом в стройные ряды патриотов. Грета не успела ничего ответить, как уже заговорила Тирна, с явственно угрозой в низком голосе:

– Уж не твое ли место, а?

– Прикрой рот своей подружайке,– цыкнула шатенка,– я сделаю все, чтобы второй этап ты не прошла. И она – тоже. И нет, мое место при мне. До встречи во дворце, соискательницы.

Подруги посмотрели скандалистке вслед, переглянулись и Тирна задумчиво произнесла:

– Это так совпало или она нас стояла ждала?

– Меня больше злят инсинуации в сторону наших с Алистером отношений.

– Инси-кто? Нет, объяснять не надо, я пошутила. А что ты хотела? Поверь, для многих он сам куда более ценный трофей, чем придворная должность. И тех самых многих бесит, что ты получаешь двойной приз – и Ферхару, и доступ ко второму этапу. По справедливости, по их мнению, что-то одно надо отдать.

– Пироги с мясом и рыбой – одновременно,– вздохнула Грета. – Я уже ничего не понимаю.

– Ты лучше скажи – поговорили?

Грета жарко покраснела и Тирна расхохоталась:

– Да! Готова поспорить, что инициативу проявил он! Итак, как теперь к тебе обращаться?

– Мора Ферхара,– улыбнулась Грета,– но, вообще-то, у меня есть имя. И если ты начнешь «моркать», то я тебя покусаю.

– Не страшно.

– Дикки покусает.

– Аргумент,– согласилась Тирна.

На завтрак подали кашу, с отчетливым горелым душком, не слащенный чай и подсушенный хлеб. Тирна брезгливо подцепила ложкой серовато-бурую кашу и задумчиво произнесла:

– А я и думаю, что Дикки, Карамелька и Финли на целую ночь остались без присмотра. Как думаешь, могли они навестить кухню?

Грета вздрогнула, опасливо огляделась и вздохнула:

– Финли еще и не на то подбить может. Это же ее была идея участвовать в отборе.

– А кто она? Нет, я помню, что это только ее тайна. Но неужели у нее нет своих дел?

– Есть и она успешно совмещает,– ответила Грета. – Финли кое-что ищет.

– Если ты про сахар, то это известно всем,– фыркнула Тирна.

Подруги посмеялись и вернули свое внимание каше. Но, съев пару ложек, Грета все же решила ограничиться чаем и хлебом. Все же никто не помешает заглянуть на Морской балкон и попросить сандвичей.

Мысли как-то плавно перескочили на поганку лису. Неужели весь сахар выели? Или она устроила Дикки и Карамельке знакомство с человеческой кухней? Странный способ поиска чего бы то ни было.

Тирна вполголоса бурчала, ковыряла кашу и склоняла слишком впечатлительных поваров которые «ну что, дорфа никогда не видели, что ли?». Грете было жалко поваров, поскольку большая часть обычных кальдораннцев действительно никогда не видела дорфов. А та часть, что видела, либо заикается, либо инвалиды, либо давно зарыты в землю. Поэтому с Финли надо серьезно поговорить.

Впрочем, Грета догадывалась, что лисе сейчас не до нее. На все вопросы она только отфыркивалась, но та странная рана, и постоянные отлучки говорили сами за себя. Что бы ни искала она в человеческом мире, это нечто близко. Вот и чудит нетерпеливая красавица.

– Ты меня слышишь?

– Нет,– честно ответила Грета. – Но теперь – да.

– Нам сегодня собраться надо,– вздохнула Тирна и покачала головой,– это ты о Ферхаре так глубоко задумалась?

– О Финли,– улыбнулась мора Ферхара. – Это объявляли?

– Да, но мы пропустили это объявление – я у целителей спала, а ты с Ферхарой… спала?

– Гуляла у моря.

В глазах Тирны отразилась смертельная обида:

– Но я же тоже хочу!

– Вход только для мор,– пошутила Грета и добавила,– давай закончим с делами? А потом все вместе рванем куда-нибудь к морю? До безумия хочу искупаться в теплых волнах.

Тирна согласно угукнула и с отвращением отодвинула от себя тарелку.

– Пойдем в комнату. Заодно посмотрим на наших приключенцев,– предложила она и Грета кивнула:

– Идем.

«Приключенцы» выглядели донельзя довольными и сытыми. И на укоризненные взгляды хозяек не повелись.

– Совести у вас нет,– вздохнула мора Ферхара.

«Мы холосие»,– робко ткнулось ей в виски.

– Карамелька,– ахнула Тирна и тут же возмутилась,– а чего это ты мысленно шепелявишь?