Анжелика Балабанова pro & contra известных личностей

Любой студент – мужчина или женщина – мог остановить профессора в коридоре и задать свой вопрос. А если собиралась группа студентов-социалистов, чтобы обсудить что-либо насущное, можно было постоянно слышать одно и то же имя – Лабриола. Профессор этики и педагогики Антонио Лабриола читал также лекции по философии и истории философских учений. Он был марксистом, прекрасным знатоком трудов Маркса и Энгельса.

Молодёжь его просто боготворила. За его франтоватым, беспечным видом скрывался острый ум, глубокие знания практически во всех сферах жизни, прирождённый наставнический талант. В этом смысле он был немало похож на Плеханова. Однозначно все были влюблены в Лабриолу, все пытались хоть в чём-то ему подражать.

Он не пытался навязывать свои социалистические убеждения. Он вёл студентов по тернистым дорогам истории и лабиринтам философии, перекидывая мостики от прошлого к настоящему и будущему. Он приводил интересные факты и предлагал самим делать выводы. Он учил сомневаться, чтобы каждый мог сам заняться научным исследованием и выработать свой собственный критический подход к существующим общественным отношениям.

Анжелика, как и все девушки с курса, обожала Антонио Лабриолу. В своём дневнике она счастливым назвала день, когда заметила, что и профессор проявил к ней интерес, хотя всегда она сидела в дальнем углу. Лабриола, узнав, что она из России, стал чаще цитировать Плеханова, посматривая при этом на Балабанову. А когда узнал, что та занимается переводами, попросил принести свои работы. Это стало началом их дружбы.

Он не считал зазорным ходить в кафе со студентами после лекций. Все вместе они дискутировали за столиком, жадно впитывая его интеллект и иронические высказывания.

– Я вижу, что многие из вас нацелены на борьбу за истинную свободу рабочего класса, – говорил Лабриола с кафедры. – Но предупреждаю: я вас к этому подталкивать не буду. Преподавателя, использующего университет для пропаганды социализма, следует отправить в сумасшедший дом.

Лишь однажды, заканчивая семестр, обвёл аудиторию тёплым усталым взглядом и сказал:

– В лекциях я старался показать вам, что общество делится на эксплуатируемых и эксплуататоров. Те из вас, которые предпочитают бороться вместе с первыми против последних, выполняют великую, благородную задачу. Но в этой борьбе предоставьте науку в распоряжение масс! Пусть она служит людям! Вот мой наказ. Иначе победы не добиться…

Заканчивался учебный год. Как-то они оказались вдвоём в пустой аудитории. Лабриола подозвал Анжелику к преподавательскому столу и показал новую книгу по марксизму.

– Синьорина, я единственный в Италии социалист, – сказал он грустно, когда они поговорили о книге и она уже собиралась возвратиться на своё место. – Когда я умру, единственной останетесь вы. Вы должны быть исполнителем моей последней воли и стать членом нашей социалистической партии.

– Не далее как вчера я как раз думала о вступлении в партию, – тихо отвечала Анжелика, чуть смущённая от такого поворота.

Назавтра она подала заявление и была принята.

У Антонио Лабриолы было серьезное заболевание горла. Врачи категорически запретили ему курить, но он не обращал внимания на эти запреты. Незадолго до ухода из жизни профессор познакомил Анжелику с Леонидом Биссолати.

Это имя знала вся страна. Один из основателей, а затем и главный редактор «Аванти!», официального органа Социалистической партии Италии – вряд ли Балабанова рискнула бы сама познакомиться с таким человеком. И уж тем более сочла бы диким бредом, если б кто-то ей сказал, что через несколько лет она сама станет редактором этой газеты и будет голосовать за исключение из партии Биссолати.

Именно Леонид пригласил её в редакцию – только туда поступали свежие немецкие статьи по марксизму, которые Балабановой потребовались для реферата. Он разговаривал с ней, как с коллегой. Просил высказывать своё мнение по любому вопросу и обязательно критиковать его точку зрения. Когда она стала извиняться за то, что отняла у него так много времени, Биссолати сказал: «Я чувствую себя гораздо моложе, когда говорю с вами. Пожалуйста, приходите, когда захотите».

Социалистическая партия Италии тоже была разделена на два крыла – левое, которое агитировало за революцию, и правое, которое выступало за постепенные преобразования и реформы. Анжелике ближе был левый уклон, но она с удовольствием слушала и Биссолати, который возглавлял правое крыло. Вообще-то она хотела самостоятельности, хотела поработать пропагандистом, выступать перед людьми. Но где и как?

– А сама как думаешь? – спросили у неё в партийном комитете. – Выбирай страну и город и выступай, сколько хочешь.

Русские товарищи настойчиво советовали ей оставаться в Западной Европе: «У тебя нет опыта подпольной работы, о выступлениях перед рабочими в России речи быть не может. Эмигранты, вернувшиеся после учёбы в европейских университетах, считаются „заражёнными“ либеральными идеями и тут же попадают под подозрение. За каждым твоим шагом будет следить полиция. Арест тебе обеспечен».

Спросила у Биссолати, куда ей поехать.

– А вот как раз в газету пришло письмо от женщин из Швейцарии, – рассказал Леонид. – Там в городе Сент-Галлен тысячи итальянских мигрантов работают на стройках и на текстильной фабрике. Работа тяжёлая, опасная. Условия жуткие. Жалобы их никто не собирается слушать. Вот и поезжайте туда, разберитесь, потом напишете статью в газету.

Балабанова отправилась в Швейцарию, в Сент-Галлен.

Этот город расположен в так называемой немецкой Швейцарии, и немецкий язык там официальный. Народный дом, который служил штаб-квартирой местным профсоюзам, также был и местом сбора иностранных рабочих, среди которых преобладали итальянцы. Балабанова сразу поняла, в чём главные трудности, которые у них сложились как со своими работодателями, так и с товарищами по профсоюзу. Они элементарно не понимали друг друга.

Анжелика стал ходить по цехам, переводить встречи рабочих с хозяевами и разными начальниками. Многие проблемы были решены в тот же день. В Народном доме обрадовались, когда она сказала, что безвозмездно ещё поработает переводчицей. За это ей предоставили бесплатное жильё, а управляющий лично посадил её на фуникулёр и проводил до выделенной квартиры.

Наутро в Народном доме он удивил её необычной просьбой:

– Госпожа Балабанова, вы не могли бы сегодня вечером выступить на тему революционного движения в России перед членами немецкого клуба социалистов?

– Выступить? – переспросила она. – Но я никогда в жизни ещё не выступала перед аудиторией. Я не знаю даже, как начать.

– Вы же член партии, вдобавок окончили университет, – он продолжал настаивать в спокойной немецкой манере. – Мы оба социалисты. Разве вы не должны выполнять партийные поручения, подобно другим членам? Разве вы не должны подчиняться партийной дисциплине? Разве не должны нести научные идеи марксизма в массы?

– Хорошо, – с трудом согласилась Анжелика. – Но я не знаю нынешней ситуации в России и буду говорить просто в защиту идей социализма. Если потерплю фиаско – что ж, я вас предупреждала.

Весь день она проговаривала про себя выступление. Потом решила написать текст. Вспомнила совет Антонио Лабриолы: «Пусть наука служит людям!» Добавила научности, перечитала, осталась довольна. Через час снова взяла текст и ахнула: «Это никто не будет слушать! Это детский лепет!»

Решение пришло быстро. У хозяйки квартиры попросила собачку на вечер. «Всего несколько фраз, а потом все заметят, что и сказать-то мне нечего, извинюсь, и управляющий отпустит меня выгулять пёсика», – так она решила…

Балабанова начала говорить – и забыла про написанный текст. Она говорила больше часа, сорвав фантастический шквал аплодисментов. Бедная собачка осталась без прогулки. А сама Анжелика осталась в этом немецком кантоне на целых два года. Её теперь приглашали практически во все города. Она стала одним из самых популярных пропагандистов в Швейцарии. Порой ей приходилось выступать по четыре-пять раз в день на разных языках.

Однажды, когда Балабанова находилась в какой-то поездке, ей сообщили, что в Сент-Галлен приезжает молодая итальянская учительница, пылкий пропагандист социализма. Она бежала из Италии, спасаясь от тюрьмы за написанную ею статью. Анжелика ответила, что та должна поселиться в её комнате, а когда вернулась, первым делом спросила училку:

– Ты не феминистка? А то я феминисток как-то уже не очень…

Выяснились, что обе мечтают о борьбе, но не против мужчин, а с ними, вместе со всеми эксплуатируемыми, против ненавистного общего врага – эксплуататоров. Девушки сошлись и подружились.

Мария даже слышала про Плеханова и Энгельса. Анжелика стала её наставлять.

– А есть ещё русский Ленин. Он сказал замечательную фразу: «Нам нужна непременно политическая газета».

Вскоре они переехали из так называемого немецкого кантона в италоговорящий Лугано и поселились на берегу красивейшего озера. Здесь, в этом городе, была корпоративная типография.

– Как было бы здорово издавать газету на итальянском языке! – загорелась Анжелика. – Это будет специальная газета для работниц!

– Шкура неубитого медведя, – недоверчиво протянула подруга, занятая чем-то бытовым.

– Ну и что! – веселилась Анжелика. – Todo pasara! Шкуру пополам, Мария! Согласна?

Потом они долго выбирали название газеты. Балабановой хотелось, чтобы был намёк на «Интернационал», а подруга считала, что там обязательно должно быть слово «подруга». Получилось – «Su, Compagne!». В переводе что-то среднее между «Вставай, проклятьем заклеймённый…» и «А ну-ка, женщины!»

Маленькая газета имела гигантский успех. Её зачитывали до дыр. Дети специально учили матерей грамоте. Тираж разлетался по всей Швейцарии. Про необычную газету узнали во многих странах Европы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.