Михoля

– Да, раньше было интереснее, возьмёшь меч, щит, и пошёл в атаку на врага. А сейчас что? Сплошные лёжки в окопах. Да и физическая подготовка стала менее важной. Автомат весит намного легче меча со щитом, да и автоматом махать не надо, только стреляй. А уж научиться попадать – дело нехитрое. Мне кажется, военные действия стали слишком скучными, не находите?

– Да, оружие нынче не то, совсем не то…

– Надоело мне тут сидеть, может, в атаку пойдём?

– Мы-то пойдём, только они как раз сейчас в окопах сидят, какое-никакое – преимущество.

– Ты воин, или кто? Давай, готовься, сейчас Вован там свои баки опустошит, и будем выдвигаться.

Мы уже радовались, что скоро эти мужики свалят отсюда, как сзади кто-то приложил ладонь к моему рту. Несколько секунд я абсолютно ничего не видел. Ну, или видел темноту, как угодно. Меня тащили, одев на голову мешок для мусора (щекой я почувствовал, что это был именно он). К тому же, я не мог кричать, так как рот был заклеен. Видимо меня вырубили, затем связали руки, и надели мешок на голову, потому что я всего этого не помню. Тащили меня недолго, а когда дотащили, я понял, что это был тот Вован, который ненадолго отошёл и подкрался к нам сзади. Я не знал, взяли ли Мишу, но это долго не оставалось тайной, потому что когда с моей головы сняли мешок, Миша уже сидел с остальными двумя мужиками возле костра, который горел из стальной ржавой бочки. Рядом сидел ещё один пленный, но, видимо, пойманный уже давно, так как никаких эмоций на его лице не было. Да и вёл он себя так, как будто был для них своим.

– Ты не похож на врага. Вы вместе что ли? – спросил меня один из вояк, кивнув головой в сторону Миши

– Да, вместе. – сказал я осторожно

– Да ты не бойся, мы тебя не тронем. Я-то думал, что вы шпионы, стоите за деревьями, да нашу базу палите. Вы вообще, с какой группировки?

– Ни с какой. Мы просто играли тут рядом.

– Вы это прекращайте. Здесь же везде эти черти сидят, могли и вас свинцом накормить, хотя, я смотрю, вы при оружии. Сколько убитых у вас на счету-то?

– Убитых? Мы никого не убивали, да и не собирались. Так, играли только.

– Не убивали? Ребят, ну вы даёте. Тысячу лет война идёт, каждый должен уметь за себя постоять. Разве вас родители не учили?

– Да нет. А как это тысячу лет война?

– Вы что, с Луны свалились? Да, тысячу лет. Мой дед воевал, прадед, да и все мужчины в моём роду. Здесь все воюют. У меня уже двести пять на счету. Было бы больше, если бы в окопах не сидели.

– И против кого вы воюете?

– Против мастийцев, конечно же! Против кого же ещё? Так всегда было и будет.

– А кто же начал войну?

– А пёс его знает. Это было так давно, что тольком никто уже сказать не может. Меня мой отец научил воевать, и сказал, что мастийцы – наш враг, а больше мне ничего и не надо. К тому же, правительство нас поддерживает, снабжает всем необходимым. Тут ты либо воюешь, либо работаешь на воюющих, – иначе никак. Ты, правда, ничего не знаешь? Тебе же родители должны были всё       рассказать. Ну да ладно. Раз вы при оружии, – значит, стрелять умеете, мы как раз планировали в атаку идти, вот вы нам и поможете.

Я был в недоумении. Какая война? Что он вообще несёт? Мы же давно живём в мире. Может быть, здесь какой-то локальный конфликт и мы о нём не знали, ведь мы здесь первый раз. Вдруг от нас специально всё скрывали, и родители запрещали уходить далеко от дома не просто так? Ну, нет. Если война идёт тысячу лет, мы бы об этом знали. Долго думать над сложившейся ситуацией не получалось, потому что нас повели в бой. Мы шли по каким-то развалинам. Практически всё вокруг сравнялось с землёй. Видимо про тысячелетнюю войну мужик не шутил. Вместо былых зданий и сооружений стояли квадраты и прямоугольники – остатки фундамента, а кирпичи, которые должны были лежать возле этих квадратов, вероятно, забрали для усиления стен штаба, или чего-нибудь ещё. Вдалеке была высокая бетонная конструкция, состоявшая из нескольких столбов, похожих на стоблы с проводами, которые держали обычную треугольную крышу. Стен, как таковых, там не было, были только куски бетона, которые в некоторых местах соединяли эти столбы. Мы направлялись туда. Видимо где-то неподалёку была точка мастийцев. Это место, где мы находились в данный момент, было похоже на самое настоящее поле битвы. Это действительно было поле, только из квадратов бетона, с проросшей из них травой. Что здесь было раньше, трудно было угадать, но я предполагаю, что это была огромная военная база, хотя больше всё это было похоже на сельскохозяйственный комплекс. Когда мы дошли до места и проверили обстановку, уже стало немного холоднее на улице, а вместо яркого дня на пост вышел день потемнее, не так сильно отличающийся от вечера. Всем показали места, на которые нужно было встать. Я стоял между двумя столбами с куском бетонной "стены", в которой было небольшое окошко. Миша был рядом. Третий "шпион" стоял в таком же окошке, только с левой стороны. Все мужики пошли вперёд, к окопам. Окопы расположились недалеко от этого "Акрополя", поэтому далеко бежать им не пришлось. Нам сказали, что скоро вернутся. Началась стрельба. Через несколько секунд мужики бежали обратно к нам, в надежде добежать до мешков с песком, которые были между мной и третим "шпионом", на входе в "Акрополь". Естественно, в спины им стреляли. Двоих мужиков убили сразу, третий бежал со всех ног и, подбегая ко мне, крикнул: "Стреляй!". Позади него бежали несколько мастийцев. У них на лбу были красные повязки, поэтому издалека я подумал, что на нас бежит стая рэмбо. Я уже было подготовил к стрельбе свой автомат, но тут Миша опустил ствол вниз и сказал мне:

– Не стреляй. Ты же не собираешься убивать?

– Но мастийцы… Они же сейчас его убьют, а затем и нас!

– Ты ведь даже не знаешь, кто они, и на какой стороне воюем мы. Война здесь идёт уже тысячу лет, и, поддержав их своей стрельбой, ты только подкинешь масла в огонь, так война не кончится никогда, пойми же это! Они ведь стреляют друг в друга, и даже не понимают, зачем они это делают. Им просто сказали, что так надо, что есть враг, которого нужно уничтожить, но никто не говорит почему. Кого они защищают? Где их семьи? Они просто живут войной, не зная больше ничего, кроме неё. Быть может, на самом деле нет никакого врага, и мастийцы не сделали никому ничего плохого, может, они просто обороняются, а мы всё время нападаем, потому что нам сказали, что так надо. Ты слышал, что сказал один из них? Правительство их поддерживает. А может эта война лишь замысел государства, нацеленный на снижение численности населения, дабы легче было содержать его, воруя при этом для себя. Мы этого никогда не узнаем, если ты встанешь в один ряд с этими вояками.

– Ну, уж, нет. Я должен… Я ведь помогу ему выжить.

Я стал стрелять в мастийцев. Кроме автоматной очереди, вокруг меня ничего не существовало в тот момент. Кажется, я убил одного. Мужик (вроде это был Вован) почти добежал до мешков, но прямо перед ними он встал на колени и упал лицом прямо на бетон. Его убили. Я посмотрел налево. "Шпион", у которого в этот момент кончились патроны, получил пулю в голову и падал в режиме слоу моушен прямо у меня на глазах. Остались только мы с Мишей, но я никак не мог найти его глазами. Мой жёлтый магазин уже не мог подавать пули в ствол, потому что их там не осталось, а мастийцы бежали прямо на нас. Ничего не оставалось, кроме как отступать. Я посмотрел на противоположную "стену" "Акрополя" и увидел там небольшой дверной проём. Чтобы до него добежать, надо было пробежать через простреливаемый коридор, прямо через середину этого воображаемого убежища. Делать нечего. Миши рядом я не видел, да и не знал, где его искать. Пришлось бежать к проёму. Я развернулся и побежал со всех ног. До противоположной стены было метров сорок. Наверное, я пробежал быстрее, чем Болт свою стометровку, но это не потому, что я быстрее его бегаю, в целом, просто в него не стреляли, когда он бежал. Песочные фонтанчики со свинцовой начинкой настигали меня и, перед финишной прямой, одна свинцовая заноза попала прямо в пятку. Я упал лицом вниз и потерял сознание. Когда я очнулся, то оказался в тёмной комнате. Сильно болела нога. Осмотрев её, я понял, что наступил на гвоздь. Вокруг меня никого не было, да и дверь была не заперта. Я вытащил гвоздь, взявшись за доску, в которую он был вбит, затем, прихрамывая, вышел из комнаты. На полу валялись листовки с головой Ленина и несколько, давно не актуальных, газет. Мой рюкзак был забит всё теми же принадлежностями. Выйдя на улицу, я увидел жёлто-оранжевое здание с будкой со шлагбаумом без шлагбаума. Из ноги хлестала кровь, надо было ковылять домой. Миши рядом не было. Ушёл домой, – подумал я, и, взяв доску для опоры, потопал аккуратными шагами к дому, по дороге кушая дикие груши.

Часть девятая. Сон.

Всем нам снятся сны. И я тоже их вижу. Но что есть эти сны мало кому известно, да и я не в курсе. Как по мне, то сон – это дрейф мозга в то время, когда мы спим. Он перестаёт работать от усталости, а цветные картинки, которые мы видим, это всего лишь остаточное явление его деятельности. Но позвольте, ведь если мозг почти не работает во сне, то почему же многим снятся какие-то новые идеи, которые до этого никогда не приходили в голову этим людям. Я думаю, что идеи, которые им приходят во сне, на самом деле почти ими придуманы, но чтобы они пришли, надо было немного отключиться мозгу, потому что он давно работал в напряжённом режиме и не мог придумать элементарных вещей, а когда люди засыпают, то эти идеи сразу же всплывают в сновидениях. Всё это понятно, но как объяснить мой сон, который я недавно увидел?

Во сне я проснулся в комнате, похожей на больничную палату. Рядом с моей кроватью было ещё несколько, и на них спали дети. Над кроватью висел постер из журнала "Кул" с Бритни Спирс, но почему-то ниже было написано: "Валя". Наверное, никто не знал, что это за актриса, но оставлять её без имени не хотели. Обстановка не была мне знакома, ранее я здесь никогда не был. Я подумал, что лежу в детском отделении больницы, но после того, как зашла злая тётя и начала на меня орать, я понял, что это детский дом. Из окна виднелись макушки деревьев, а больше я ничего и не видел. Комната ничем интересным снабжена не была (за исключением постера с Бритни, разумеется), поэтому и рассказать про обстановку ещё что-нибудь я не смогу. Могу добавить лишь, что кровати были полностью железными, и пружинились благодаря железной сетке вместо матраца, ну а рядом с кроватями стояли тумбочки, на которых расположились синие, эмалированные кружки. После того, как на меня наорала тётка, сон закончился, не дав даже возможности понять, где я находился, ведь я даже не вставал с кровати.

Была ли это обычная бессмыслица, или же вещий сон, мысль о котором не давала мне покоя, ведь тот сценарий был вполне осуществим, потому что родители могли легко от меня избавиться, отправив в детский дом. Почему вообще снятся вещие сны? Это тоже, определённого рода загадки, которые могут разгадаться лишь с частичным прекращением деятельности головного мозга? Скорее всего, да, ситуации, которые мы видим в вещих снах, наверняка давно прокручивались у нас в голове, а в сновидении просто выползли наружу, ну а затем, по чистой случайности, совпали с реальностью. Или же то, что мы видим в вещих снах, всего лишь кусок сценария нашей жизни, придуманный и написанный кем-то уже давно, но, благодаря сбою в нашем мозге, этот кусочек просочился в наш сон и мы увидели будущее? Это, более футуристичное предположение, скорее всего, неверно, и вообще, всё наверняка уже сказано учёными, касаемо вещих снов, однако учёные делают свои выводы своим же мозгом, который может быть не самым главным в этой вселенной. Некоторые верят только в то, что видят, поэтому такие люди не верят в высший разум, но ведь фокусник тоже скрывает от зрителя весь механизм своего фокуса, и это не значит, что фокусник показывает истину. То, что мы видим, может быть неверным, а то, что невидимо, – истиной. Истина может быть скрыта от нас. Ведь мы не идеальны, и наш мозг не может понять всё на свете. Возможно, есть такой, который может, но только мы об этом никогда не узнаем, как не узнаю и я о смысле своего сна.

Часть десятая. Вышибалы сифы.

Каждый год в жизни ребёнка появляются всё новые игры, которые требуют от него определённых правил, которые, в свою очередь, трактуются возрастом. Проще говоря, чем взрослее ребёнок, тем взрослее игры, которые составляют неотъемлимую часть его детства.

Я наконец-то увиделся с Мишей, ведь какое-то время я залечивал свою ногу, и не мог ходить не хромая. Многоэтажных домов было много, но мы почему-то чаще всего играли возле центрального, хотя я жил в крайнем. То место, где мы играли в прятки, подходило идеально и для других игр, в том числе и для тех, в которые мы сегодня будем играть. Если не было человека с мячом, то тогда коллективный разум решал, что нам делать. Игры выбирались по настроению, но объяснить, каким образом, я не могу, потому что это очень сложно (как вам такой аргумент?). Некоторые игры были такими бессмысленными и безнравственными, что нравились детям настолько сильно, как не нравилось ничто другое. Примером такой игры была "Сифа". Это игра пластиковой бутылкой. Ведущий должен попасть ею в кого-либо, пиная её. При этом, в промежутках между тем, как ведущий её пинает, остальные игроки подбегают и понарошку ходят на неё в туалет, издавая соответствующие звуки. Чем больше людей сделали свои дела на бутылку, тем краснее лицо ведущего и нахмуренней брови. Не знаю почему, но ведущий в этой игре испытывал огромное чувство стыда, которое затем он превращал в чувство мести и, злорадствовал больше всех, когда ведущий сменялся. Чтобы он сменился, нужно было всего-навсего попасть в кого-нибудь, но бутылка она весьма непредсказуема, что и делало эту игру очень интересной. Возле подъезда стояло много машин, устроившихся вдоль бордюра (или поребрика, вроде так говорят питерцы?). Не знаю, каким образом, но нам удавалось маневрировать между этими машинами, не попадая в них бутылкой. Иногда, конечно, случалось и такое, но всё же, в целом, ситуация была бескриминальной. Я даже не буду рассказывать в подробностях об этой игре, потому что мне стыдно, что я в неё играл. Эта игра построена на унижении и мести. Но, как и в любой игре, есть и другая сторона медали. Играя в подобного рода игры, нужно понимать, что погрузившись в неё целиком и полностью, мы потеряем в себе человека, и тогда сложно будет отличить себя от животного. В такой ситуации нельзя относиться серьёзно к этой игре. Нужно научиться контролировать себя, поэтому эта игра учит контролю, так же, как и сладости учат ими не злоупотреблять, иначе будут плохие последствия. Миша не любил играть в "Сифу", но и не был против того, что играю я. Мише больше нравилась другая игра, в которую, кстати, мы играли между домами. Расстояние между ними было большое и асфальтированное (да, расстояние может иметь и такое свойство), чего было вполне достаточно для того, чтобы поиграть там в "Вышибалы". Кроме них, мы играли в том месте и в другие игры, но о них позже, а сейчас время Вышибал! Не знаю, почему я так их назвал, ведь мне гораздо больше нравилось другое название этой игры, – "Выбивалы". Как-то оно звучит посовременнее. В то время между домов машины не ставили, поэтому играть было комфортно. Шишел-мышел, и вот, мы уже поделены на две команды. Мне лично нравилось в этой игре всё, – выбивать и уворачиваться. Сегодня мы были за вторых. Хуже всего было попасть в противоположную команду с Колей, потому что он кидал мяч, как сатана, и, если ты не увернулся, то болезненных ощущений не миновать. В этот раз было то самое "хуже всего". Когда мяч попадал на сторону Коли, всегда выбивал он, так как считал себя самым большим профессионалом в этой игре, а другим на своей стороне играть он не давал, такой уж он был, этот Коля. Челночная беготня с края на край была так же и переменно напряженной, потому что мы уворачивались активнее, когда мяч кидал Коля, и отдыхали, когда мяч был на другой стороне. Нас становилось всё меньше, и, в один прекрасный момент, остался я один. Победителей в этой игре не было, а целью считалось то, чтобы остаться "выжившим" как можно дольше, ну а другой команде надо было выбить всех игроков, а затем становиться на их место, что назвать победой нельзя. На моей футболке уже было много пота, потому что бегал туда-сюда я уже довольно долго. Казалось, что я неуязвим. Мяч пролетал вскользь от моих рёбер. Я был, словно ветер, тонкий лист, супергерой. Эйфория подняла меня до небес, но совсем скоро скинула на землю, асфальтированную землю, потому что Коле надоело проигрывать, и он, подойдя ко мне практически вплотную, кинул мяч в лицо с такой силой, что я увидел международную космическую станцию через окно иллюминатора. Я упал на землю, но приземлился довольно мягко, несмотря на то, что подо мной "промялся" асфальт. Я не отключился, но вставать мне совсем не хотелось. Я видел звёзды, ощущая прохладу открытого космоса (повеяло холодом от земли), наверное, в этот момент я был действительно счастлив. Через окна моего космического аппарата протискивались приглушённые голоса, в том числе голос Коли, который уговаривал меня встать (наверное, испугался, что я умер, или то, что ему влетит от моих родителей. ну откуда мне знать, что у него было на уме, просто предположение), но все попытки были мной проигнорированы. Через некоторое время Коля и ко ушли, естественно, не доиграв в "Выбивалы", и не дав нам возможность побыть в роли выбивающих. А я наслаждался своим состоянием невесомости, которое мне подарил Коля. Хороший подарок на мой День Рождения. Наконец звуки перестали быть глухими, и я вполне чётко услышал голос Миши, который помог мне выйти из того балдёжного состояния. Кроме ободряющих слов, которые были постоянными в подобных случаях, я услышал от Миши ещё несколько слов, которые обладали магическим свойством – мгновенно забывать обо всём плохом:

– Знаешь, почему мне нравится эта игра? В ней нет ни победителей, ни проигравших. Здесь все заняты лишь процессом. Обе стороны получают удовольствие от игры. Такими должны быть все игры, но многим мешает стремление к победе, игра на счёт, которая превращают людей в зверей. Здесь же всё хорошо. Если в тебя попали, ты некоторое время ждёшь, пока не выбьют всю твою команду, а затем игра начинается снова, но только настороне выбивающих. В жизни всё происходит аналогично, только все воспринимают свою жизнь гораздо серьёзнее положенного. Если бы все относились к жизни, как к игре, то жить было бы гораздо проще. Никто не понимает, что случись что-то плохое, надо всего лишь постоять в сторонке и подождать, пока эта волна стихнет, а затем наступит момент, когда ты будешь на стороне выбивающего. В "Вышибалах" все стороны равны, так же, как плохое и хорошее, но ведь плохое мы отбрасываем прочь, пытаясь жить только с хорошим, что абсолютно не рационально. В плохом нет ничего плохого, как бы глупо это не звучало. Ведь это часть нашей жизни. Без плохого не было бы цены хорошему, и наоборот. Не нужно избавляться от плохого. Нужно перестать воспринимать его всерьёз. Как только ты это сделаешь, плохое и хорошее встанут на одну линию и перестанут враждовать. Тебе не нужно будет тратить время на эту вражду, и ты заживёшь полной жизнью.

Я подумал, что в кажом человеке есть эти противоположности, и плохое, и хорошее, только мало кто может их помирить. У меня до сих пор точно не получалось. Но откуда вообще взялись противоположности? Почему природа навязывает нам подобное? Не для того лишь, чтобы мы имели об этом представление? Ведь природа полна противоположностей. Взять хоть зиму и весну, воду и огонь и так далее. Верно ли утверждение, что каждому действию найдётся противодействие? Значит ли это то, что если есть хорошее, то есть и плохое, и что если мы умираем, то мы и рождаемся? Монолог Миши дал мне слишком много почвы для размышлений, но не дал семян, которые можно посадить в эту почву. Так и остался я без плодов. А вы?

Часть одиннадцатая. В зазеркалье, но не Алиса.

Кажется, с возрастом, мы больше проводим времени перед зеркалом, потому что становимся конформистами в большей степени. Плохо это, или хорошо я говорить не буду (ну а кто я такой, чтобы советы давать), но могу сказать, что зеркало наглядно показывает, что мы стареем. Увидев каждую новою морщинку, глядя в зеркало, мы расстраиваемся, с болью на сердце, принимая старение (девушки в этом плане бьются до конца, обмазывая свою кожу самыми разными кремами). А ведь возможно, что без зеркал наш мир был бы намного интереснее, потому что никто бы не знал, как он выглядит, и заботился лишь о саморазвитии. Конечно, другой человек мог бы сказать, красив ли ты, или нет, но ведь это сугубо субъективное мнение. Что нравится одному, не нравится другому. А представьте на секунду, сколько бы времени сэкономили девушки, не тратя его на красование перед зеркалом. Да, им было бы сложнее найти себе партнёра, потому что пришлось бы соблазнять его своим умом, нежели природной красотой. Красота, конечно, никуда не денется, но ведь девушка не будет знать, что она красива, и станет развиваться интеллектуально, чтобы этим привлечь мужчин. Ведь природа создала нас с тем, что мы вынуждены продолжать свой род, а чтобы его продолжить, надо найти, с кем это сделать. Наши инстинкты подбивают нас к тому, чтобы мы искали половинку с наилучшим генетическим набором, ведь если девушка красива, да, к тому же, и умна, потомство от неё будет лучшего качества, то же самое и с мужчинами, девушки ищут сильных, красивых и умных, чтобы их дети были супергероями. Ну а чтобы найти лучшего партнёра, необходимо доминировать перед другими, дабы выбрали именно тебя. Всё сводится именно к этому. Для начала, возьмём девушек. Они пользуются косметикой для того, чтобы повысить свои шансы найти лучшего самца. Некоторым красота досталась генетически, поэтому, как правило, таким девушкам не нужно развиваться интеллектуально, чтобы найти себе мужчину. Зачем напрягаться, если всё и так будет отлично? Редко кто красив и умён одновременно, а если и так, то, скорее всего, человек не уверен в себе, потому что думает, что красоты не хватит, чтобы найти свою половинку, или же просто увеличивает свои шансы для того, чтобы доминировать ещё больше, ведь конкуренцию никто не отменял. То же и с мужчинами. Доминировать нужно всем. Если парень понимает, что интеллект у него слабоват, он начинает качать мышцы, чтобы таким образом привлечь самку, ну а если он видит, что не добьётся мускулистого тела, то пытается накачать мозги. Кому-то хватает и природной красоты, поэтому он не делает ни того, ни другого. Ну а представьте, что мужчина красив, мускулист, да ещё и умён. Это ведь автоматически успех среди женщин. Такой экземпляр доминирует перед всеми, поэтому, у него больше всего шансов найти идеальную (по генетическим параметрам) девушку. Но есть ещё одно. Мужчина может быть уродлив и туп, но при этом, так получилось, что у него много денег (да хоть наследство). Материальное благо так же даёт ему возможность доминирования, не обладая хорошим генетическим набором. Но, выбрав такого, девушки не заботятся о своём потомстве. Их будет волновать лишь собственное существование, потому что они не думают, что потомство от такого богача будет не самым удачным. Но, всё же, и их выбор можно объяснить. Как самки, они заботятся о том, чтобы дети росли в лучших условиях, а условия роскоши для этого идеально подходят. Как бы там ни было, все стремятся быть лучше других.

Мне, конечно, было на всё это плевать, потому что в моём возрасте были другие заботы. Например, сегодня мне надо было сходить за хлебом в магазин, который был рядом с домом. По дороге я встретил Мишу. Хлеб, который я нёс домой, был тем ещё искусителем. Своим запахом он атаковал весь мой обонятельный штаб и, устроившись там поудобнее, приказал мне откусить краешек. Приказы не обсуждаются, поэтому хлеб доставлялся домой уже раненый. За это я мог получить всё, что угодно от родителей, кроме похвалы, поэтому необходимо было сразу после того, как прийти домой, отрезать кусок, удалив важные улики с места преступления, в виде следов от зубов. Миша зашёл со мной, потому что родители ещё не пришли с работы, а купить хлеб мне наказали через домашний телефон (да, в то время они были актуальны). Как раз тогда мы играли перед зеркалом, надевали разные одежды, смеялись, представляли себя артистами, взяв в руки расчёску, будто это микрофон, пели и ещё много чего. Мы были кем угодно тогда, пока я не стал боксёром, который сражался со своим отраженьем. Им я побыл недолго, потому что вскоре мой железный удар пришёлся прямо в челюсть моей копии, что привело к громкому треску, крови на моём кулаке, и паническому предвкушению чего-то страшного. Зеркало размножилось, оставляя за собой несколько зеркал поменьше. Родители должны прийти через полчаса, и мне казалось, что даже если они задержатся, синяки на моём теле будут появляться автоматически, по привычке, ведь такого рода проделки никогда не оставались безнаказанными. В такие моменты цель одна – выжить. И мой мозг думал, как это сделать. Естественно, осколки зеркала стали убираться сразу же, но, где достать новое, я не представлял возможности. Полчаса, которые у нас были, это не те полчаса, за которые вы попьёте чай с печеньками, это те полчаса, которые были чем-то большим. Убрать осколки и принести их к мусорке заняло у нас две минуты, а может и меньше. После того, как мы всё выбросили, следующей целью было найти новое зеркало. И, вы знаете, нам несказанно повезло. Прямо у мусорки стоял деревянный шкаф, внутри которого висело отличное прямоугольное зеркало, идеально подходившее под замену старого. Я зашёл внутрь шкафа и попытался снять его, но крепления были куда мощнее, чем я ожидал, и поэтому я попросил Мишу помочь мне. Мы начали дёргать зеркало на себя, да так сильно, что шкаф зашатался, а затем и упал прямо на нас. Мы оказались в плену, не только в плену шкафа, но и темноты. К панике прошлой добавилась новая, которая твердила, что мы не выберемся, ну и, к тому же, не успеем доставить зеркало домой. Задняя стенка шкафа была крепкой, поэтому выломать её было невозможно. А двери шкафа лежали на земле, не давая возможности их открыть. Наощупь мы пытались найти хоть что-то, что могло бы вытащить нас отсюда. Вскоре я нащупал что-то вроде шпингалета. Это был автоматический шпингалет, который закрывал одну дверь изнутри, вторая же закрывалась на замок снаружи. Я открыл шпингалет и, к моему удивлению, дверь открылась. Все они захлопнулись, когда шкаф на нас упал, но постойте, двери же лежали на земле. Да, но когда дверь отворилась, никакой земли мы не увидели. Было темно. Перед нами, прямо за дверьми шкафа, было что-то вроде мостика. Когда мы вышли на мостик, то увидели перед собой нечто невероятное. Это была огромная стена, не имеющая начала и конца по всем сторонам, а в стене было что-то вроде ячеек с огоньками. Между той стеной и нами было метров сто. Мы же, обернувшись, увидели, что зеркала внутри шкафа уже нет, и что мы тоже находимся у огромной стены, подобной той, что напротив. Да уж, подумал я, и где мне теперь найти новое зеркало?